Доска капитанов и мемориальная

плита. Онеге, морской порт. 2013 г.

Произошедшие далее события (революция, гражданская война, интервенция на Севере 1918–1920 гг.) изменили жизнь всей страны. А Григорий Иванович по семейным обстоятельствам оставил арктические походы – тяжело заболела его жена, умерла в 1923 г. Семья была многодетной, детям отец нужен был дома.

В первые годы советской власти, когда в Ворзогорах действовала рыболовецкая артель «Красный рыбак», Григорий Иванович был членом артели. «Он был внимательным мужем и заботливым отцом», – таким запомнила его младшая дочь Любовь Григорьевна Поспелова (впоследствии жила в Северодвинске). Вместе с отцом Любовь рыбачила во время зимней путины 1927–1928 гг. А в 1929 г., когда дети уже выросли, Григорий Иванович по просьбе руководства организации Морзверпром уехал в Мурманск[9].

Дочь Люба провожала отца до деревни Унежма, и видела его в последний раз в 1931 г., когда он приезжал в Ворзогоры в отпуск... Она писала: «Отец никогда не жаловался на трудности морской жизни и всю свою жизнь посвятил морю… Был награждён серебряной и золотой медалями, и в последние годы его премировали именными часами»[10]. Награды не сохранились (видимо были увезены в Мурманск). У Любовь Григорьевны остались на память об отце лишь фотография и ваза...

В Мурманске капитан Поспелов, хорошо зная богатые зверем арктические районы, промышлял у берегов Новой Земли на зверобойной шхуне «Смольный». Бывший третий механик «Смольного» А. И. Лёгкий вспоминал: «Во время промысла мы видели в своём капитане опытного полярного судоводителя и замечательного промысловика, не чурающегося физической работы. Везде и всюду, днём и ночью, можно было видеть нашего неутомимого капитана, нашего наставника»[11]. Капитан дальнего плавания Мурманского морского пароходства Андрей Анатольевич Назарьев, ходивший на «Смольном» матросом говорил: «Хорошо было работать с Григорием Ивановичем. Он отличался справедливостью и трудолюбием»[12]. К. Ягодовский, спустя годы, вспоминал о своём капитане так: «Это поразительно скромный, мягкий и очень симпатичный человек. В нём не было и следа той грубости, которая, к сожалению, так распространена среди моряков и многими из них считается необходимой при обращении с командой. Поспелов никогда не кричал и очень редко повышал голос при обращении с матросами. Всегда ровный и спокойный, он также спокойно встречал и опасность»[13].

Не только члены экипажа, но и руководство ценило Григория Поспелова, который прослыл в Мурманске новатором зверобойного промысла. Он выработал свой, «поспеловский» метод, который впоследствии оценили по достоинству и приняли, как обязательный, во всех промысловых экипажах. Метод заключался в том, что в экипаже Поспелова убитую тушу тюленя сразу поднимали на палубу, и пока шхуна переходила к новому месту промысла, команда разделывала добычу (отделяли сало и шкуру). Это значительно ускоряло темп промысла и зверя удавалось добывать больше. Тогда как по старинке шкуру с убитого тюленя снимали на льду, промывали в морских проталинах и затем поднимали на борт судна по отдельности: и шкуру, и тушу.

В 1933 г. Григорию Ивановичу поручили вывезти из бухты Тихой Земли Франца- Иосифа зимовщиков[14]. Так Поспелов познакомился с начальником полярной станции Иваном Дмитриевичем Папаниным. Спустя три года (1936 г.) в знак совместной дружбы двух полярников на Мурманской судоверфи построили две однотипные зверобойные шхуны «Папанин» и «Капитан Поспелов». Сохранилось редкое свидетельство, что первоначально шхуну назвали «Григорий Поспелов». А вскоре стало известно, что на родине капитана в Ворзогорах есть ещё один Григорий Поспелов. Да не просто тёзка, а тёзка-кулак. Потребовалось срочно ходатайствовать о переименовании в «Капитана Поспелова». Шхуна принадлежала Архангельскому Морзверпому и бороздила воды западного сектора Арктики. Но недолго, так как «Капитана Поспелова» перевели на Дальний Восток и он навсегда покинул северные воды.