Сентября исполнился год со дня трагической гибели Дмитрия Гвишиани

БРЕСТЧАНИН ГОДА

Дмитрий

ГВИШИАНИ,

курсант общевойскового факультета Военной академии

28 августа 1999 года неда­леко от станции Липники в Дрогичинском районе заго­релся локомотив пассажирс­кого поезда N 660 “Брест-Минск”. Двадцатилетний Дмитрий Гвишиани, находив­шийся в одном из вагонов по­езда, не задумываясь о своей безопасности, боролся с по­жаром. Огонь добрался до аккумуляторных батарей и бака с горючим. Прогремел взрыв.

За исключительную ответственность и личную храбрость Дмитрий Гвишиани был посмертно награжден орде­ном “За личное мужество", который 21 декабря в резиден­ции президента РБ вручили ро­дителям героя — Борису Гри­горьевичу и Марал Бойкхановне Гвишиани.

Дмитрий закончил сред­нюю школу N 30 в Бресте, служил в 50-й бригаде, отку­да поступил в Военную ака­демию. Мы скорбим вместе с его родными. И бесконечно признательны людям, которые растят ТАКИХ детей.

 

 

 

Мы долгое эхо

друг друга

 

 

Дмитрий Гвишиани ушел из жизни в ночь на 1 сентября 1999 года. Курсант общевойскового факультета Военной академии получил страшные ожоги, пытаясь затушить горящий тепловоз поезда Брест – Минск. Вместе с друзьями-однокашниками юноша возвращался на учебу из родительского дома после летних каникул. Когда под станцией Дрогичин разразилась трагедия, единственному сыну Марал Бойкхановны и Бориса Гиргорьевича Гвишиани было 20 лет.

 

 

Героями не рождаются, ими становятся

 

В День Республики был еще один щемящий момент, зрителями и участниками которого стали жители Ковалево и учащиеся СЩ №30.

«Заря» писала о выпускнике этой школы, двадцатилетием курсанте военной академии Дмитрии Гвишиани, геройски погибшем при ту­шении пожара в поезде. И было это почти три го­да назад. Тогда Дима и его товарищи, тоже кур­санты этой же академии, спасли жизни более ста пассажиров. Президент республики Алек­сандр Лукашенко высоко оценил подвиг брестчанина.Своим указом № 653 от 3 ноября 1999 г он наградил Дмитрия Борисовича Гвишиани оденом«3аличное мужество» посмертно.

 

В наших сердцах навсегда

Первого сентября 2002 года ис­полнилось три года со дня гибели нашего сына Дмитрия Гвишиани. В его честь на здании школы №30 г.Бреста установлена мемориальная доска, а ей присвоено имя курсанта военной академии Республики Бе­ларусь Дмитрия Борисовича Гви­шиани.

Мы, родители Дмитрия, благодар­ны всем, кто содействовал увековече­нию памяти нашего сына: руководству Министерства обороны и Военной академии, строителям, отремонтиро­вавшим здание школы, детям, поса­дившим деревья в память о Диме, ве­теранам Великой Отечественной войны, предложившим это сделать.

Кстати, ветераны также предложи­ли назвать именем сына прилегаю­щую к школе аллею и установить па­мятный знак. Однако у города не ока­залось на это средств. Я был пригла­шен в Министерство обороны, и с на­шего согласия военное ведомство на­правило ходатайство на имя предсе­дателя Брестского облисполкома об установлении памятного знака на Бульваре космонавтов в областном центре (напротив здания Брестского педагогического университета). Там установлены памятники космонав­ту Климуку и первому Герою Беларуси Карвату.

Мы также благодарим журналис­тов редакции газеты "Во славу Роди­ны", на страницах которой появились первые публикации о сыне.

 

Борис ГВИШИАНИ

 

 

С любимыми не расстаются

Вот уже третий год продолжается сущест­вование Димы после смерти. Родители не за­бывают его ни на секунду. Только привязан­ность их выражается иначе. Они постоянно навещают то место, где в военном секторе кладбища Плоска он спит вечным сном. У надгробия ли, дома ли — они втроем, вместе с сыном. В мыслях. В воспоминаниях. В разгово­рах. В молчании.

Был момент, когда Марал Бойкхановну нестерпимое горе едва не задушило, ведь маль­чик — свет ее очей, зеница ока. Она таит в се­бе боль, а когда ей нет выхода, то это еще тяже­лее. За два с лишним года рана едва-едва затя­нулась тонюсенькой пленочкой. Сколько собственных сил хватает, Борис Григорьевич оберегает жену, повторяя: “Я не сломаюсь. Есть Марал и память о Диме. Сын погиб, спа­сая людей, и надо держаться ради его памяти”. Мать, потерявшую первого и единственного сына, медленно-медленно исцеляет та лю­бовь, которой нет предела, как Вселенной. Она действительно нетленна. В прежних отноше­ниях мать и сын были взаимно близки и трога­тельно дружны. Все, что Дима успел сделать хорошего и доброго для мамы, чем ее радовал, теперь ее защищает.

При встрече Марал Бойкхановна расска­зала, как, завидя ее из окна их квартиры, он бе­жал ее встречать, чтобы помочь донести сум­ку. Так и там, под Дрогичином: когда юноша увидел, что две девушки-проводницы тащат огнетушитель к горящему тепловозу, — пос­пешил взять ношу на себя. Всем укладом жиз­ни семьи в нем с детства это было заложено: инстинктивная отзывчивость, осознание дол­га сильного, естественное побуждение подхва­тить, вмешаться, подставиться. Взрослеющий юноша, веселый, добрый, компанейский, хотя и с весьма непростым характером, сделал свой выбор — не устраняться.

Выбор Дмитрия Гвишиани многих взрос­лых поставил в тупик. Один из знакомых семьи признался: “Я бы, наверное, не полез в пекло..." Знакомые и незнакомые люди спра­шивали Бориса Григорьевича, почему жерт­венный шаг сделал именно их сын... Ехал с друзьями в 10-м вагоне, а оказался ближе всех к опасности. Прикрывая пассажиров, не откликаясь на предостережение железнодо­рожников о том, что рванет топливный бак. В больнице сын объяснил отцу: “А кто пойдет?” Когда его провожали в последний путь, отец сказал: “Мы не растили сына героем, мы с ма­терью растили сына мужчиной”.

Чтобы определить цену настоящему, по­рой приходится расплачиваться самым доро­гим. Мужской чести юноша не уронил... От сознания того, что первыми во все века риску­ют и гибнут лучшие, скорбь пополам с протес­том в душе не утихает, но она пронзительно светла и хотя бы немножечко и других, с под­вигом соприкоснувшихся, приподнимает над рационализмом обыденности.

В счастье и несчастье семья Гвишиани ока­залась настоящей. Ведь бывает и так, что люди вроде рядом, а друг для друга — как пустое место. Что есть, что нет... Димка есть — и те­перь! Он по-прежнему дома, в их квартире на улице Октябрьской Революции. В комнате сы­на, чтобы быть ближе к его детским игрушкам, книгам и нардам, любимым вещам, теперь рас­положились родители. Когда же в апреле 2001 года на день рождения Марал в зале за столом собралась их большая родня, напротив Димки (лицо на портрете...) сидели его бабушка и де­душка. Дед по маме, Бойкхан Алагуевич, пот­чевал гостей чудесным домашним вином. На спинке дивана примостилась кошка Катя, о которой все близкие знают, что сын с отцом пода­рили ее маме пушистым белым комочком – тоже ко дню рождения. И на кухне любая ме­лочь – это тоже Димка, его тепло, его вкусы, его мастерство: как раз в то роковое лето, за время отпуска, он сам сделал ремонт.

Когда в семье так чутки друг к другу, когда так наполнены и человечны отношения (как я это видела в доме Гвишиани), тогда не образуется пустоты. Круг не разрывается. В нем по сей день живо ощущается и присутствие Ди­миного деда по отцу, Григория Парновозовича Гвишиани – профессионального военного, участника войны, который давно похоронен в Брестской крепости-герое. В этот круг всту­пает маленькая племянница Димы. Ей еще предстоит узнать о подвиге дяди. Ей, конечно, расскажут, каким он был. Значит, и впредь, долгие-долгие годы, юноша будет жить в па­мяти близких.

 

Чужого горя не бывает

Самый близкий друг Дмитрия Гвишиани – Роман Кунда – продолжает учиться в ака­демии. Юношей (оба брестчане, росли рядом, в академии в одной роте) справедливо называ­ли братья-близнецы. Это доказано. Рома га­сил на Диме облитую горящей соляркой одеж­ду. Он нашел случайную машину, чтобы везти обгоревшего друга в Дрогичинскую больницу. И более года спустя дружба эта не оборвалась: Роман и другие ребята стараются как можно чаще заходить к Диминым родителям. “Ведь то, что Дима был и остается для нас таким классным парнем, во многом именно их заслу­га”, — сказал однажды курсант Кунда. Вадим Грицук (в том поезде он гасил панику среди пассажиров...) добавил: “О Димке мы вспоми­наем как о живом человеке. Мне периодичес­ки кажется – вот он сейчас войдет и мы пого­ворим...”

Если бы только юный герой мог знать, как страстно хотели мальчишки, чтобы он выкарабкался! Он лежал в барокамере в военном госпитале на улице Варвашени в Минске, а курсанты в казарме академии на улице Калиновского лихорадочно собирали данные по группам своей крови – вдруг бы понадобилось. В списке набралось 35 фамилий.

И очень многих, совсем бы посторонних людей поразила, взволновала, взбудоражила судьба Дмитрия Гвишиани. Опытнейший госпитальный врач, склонившись над курсантом (ни разу парень не застонал, не пожаловался) бормотал о грядущей Димкиной свадьбе, на которой он, доктор, еще погуляет. Он-то знал исход, но тоже не хотел смириться с ним.

По следам трагического события вышла публикация в брестской газете «Заря» под названием «Ты нас, Дима, прости». Вихрь эмоций и суждений возник в обществе – опровергая вполне вроде устоявшееся мнение о повальном равнодушии и огрубении нравов. Обнажалось в людях лучшее, первородное – то, что под влиянием «такого нашего времени» залегает поглубже, прячется. В моменты потрясений вдруг и оказывается, что простые вечные истины не утратили значения. То есть только они и имеют значение. Люди заново открывают, что горе – оно делится. Если теперь на секунду представить, что свалившуюся на семью Гвишиани беду пришлось бы ей нести в одиночку, то я не знаю, как бы оно сейчас было. С его родителями. С высокой памятью о юноше. С нами самими – вроде бы и живущими, но мертвыми душой.

И сегодня невозможно без слез слушать повествование Бориса Гвишиани о том, как все тогда случилось. Будь трижды проклят тот старый тепловоз!.. И будь благословенны и эта наша боль, и наш стыд перед отцом, потерявшим сына. Все мы – кто знал Диму раньше, кот позже узнал или сейчас о нем впервые читает – виноваты. И железнодорожники, и военный госпиталь, и белорусская академия, и наша страна… Это не та вина, когда ты лично что-то конкретное не сделал или сделал не то, что и позволило несчастью свершиться. Это покаяние. Естественная реакция живой совести.

Своим поступком Дима преподнес обществу нравственный урок. Многим дал шанс стать участливее. Поверить, что мы можем быть лучше себя обыденных – суетящихся, мелочащихся, обозленных, завистливых. Нельзя уже сосчитать, сколько людей так или иначе, напрямую и вскользь, случайно или закономерно соприкоснулось с этой болью и ощутило ее как свою. Димка был почти взрослым и наверняка понимал (как знаем это и я, и вы…), что люди – разные и на иных уже наросла не то что слоновая кожа, а броня покрепче танковой лобовой. Но речь не о них: пусть себе остаются в тесной скорлупе эгоизма.

Побудем еще среди своих.

Старший лейтенант Е.Комар создал строки поэтически не очень умелого, зато предельно искреннего стиха:

«Мы часто пытаемся сравнивать звезды

С судьбою порядочных, честных людей…»

«Когда вам будет трудно, вспомните нашего Диму», - так советует нынешним своим ученикам Елена Новосельчан, завуч той школы, где с 5-го по 11-й класс учился Гвишиани. Эту школу в микрорайоне Ковалево города Бреста называют «тридцаточкой».

Даже в далекой Германии один пастырь молился за упокой Димкиной души, от его земляков проведав, что и как произошло с ним.

Правда, жаль тех, кто на подобные проявления уже не способен? Соучастие, оно, как и милосердие, оказывается сугубо добровольно: это – толчок от сердца. А неучастие, понятно, ненаказуемо, за него и упрекать не стоит, тем более что бесполезно.

 

Живем и помним

Написать о Дмитрии меня, например, позвал Сергей Алексеевич Острицкий. Ну что ему, казалось бы, до курсанта, которого при его жизни он не знал? Предки коренного брестчанина Гвишиани по линии отца родом из Сванетии - высокогорной исторической области Грузии. А Сергея Алексеевича занесло в Беларусь (аж через Таджикистан) из Ярославской области: российский он гражданин, военный летчик в отставке, притом боевой – участник современных войн. На общественных началах Острицкий возглавляет нравственно-патриотическую комиссию Московской районной организации ветеранов города Бреста. Ветеранов еще той, Великой Отечественной, которые лучше любых других поколений знают цену самоотречения, долга, подвига.

Когда они прочитали статью журналиста Ольги Бородиной «И дай нам Бог к себе примерить эту боль…», приуроченную к годовщине подвига Димы, то собрали президиум и постановили: «Героический поступок этого мужественного юноши должен быть увековечен и служить примером молодому поколению нашей родной Беларуси. Организация отправила в Брестский горисполом ходатайство о присвоении СШ №30 и к ней примыкающей пешеходной аллее имени курсанта Дмитрия Гвишиани. С настойчивостью, столь свойственной ветеранам, они поторапливают городские власти с выполнением задуманного.

С Борисом Григорьевичем мы мерили шагами эту аллею: в ней 1 300 метров. Горисполком принял решение об увековечении памяти его сына. Аллея будет носить имя Дмитрия Гвишиани – это официально подтвердил заместитель председателя горисполкома Михаил Михайлович Кунш. Дано задание проектировать реконструкцию и благоустройство аллеи, на которой установят и памятный, в честь Димы, знак. Проблема лишь во времени, в фи­нансировании работ. Сложности с поиском средств огорчают городские власти, проволоч­ки тревожат ветеранов, а отца юноши угнетает и обижает возникшая неопределенность... Бо­рис Григорьевич на той аллее говорил мне: "Я не проситель, если городу нужно – то сделают".

Временные недоразумения разрешатся своим чередом. Гарантии тому в Бресте – на каждом шагу. Историческая Брест-Литовская крепость... Она же как героический басти­он времен Великой Отечественной... Бюст брестчанина Владимира Карвата – первого Героя Беларуси – на бульваре Космонавтов...

Нет, не прерывается белорусская тради­ция чтить память национальных героев.

В школе, в “тридцаточке", в одном из клас­сов создан мемориальный уголок ее выпускни­ка Гвишиани. Там под стеклом хранятся его курсантские погоны. И моделька бронетранс­портера (одна из тех копий боевой техники, ко­торые отец привозил сыну из командировок) тоже там. Там лежит и тетрадка ученика 1 “Б” класса Димы, открытая на той страничке, где выведено детской рукой: “Тот герой, что за Ро­дину горой".

Марал Бойкхановна рассказала, как в 16 лет сын принес домой паспорт и шутил о родос­ловной своей и происхождении: “В тебе, мама, есть азербайджанская кровь, значишься ты русской, папа – грузин, а я получился – гражданин Республики Беларусь". Вырос гражданин и сказал отцу: “Должен же кто-то служить в армии... ”

Родина не забывает никого из погибших своих сыновей. Перед лицом вечности совре­менная Беларусь может с чистой совестью держать отчет перед юношей, который своим поступком опроверг расхожий миф о том, что вроде бы молодежь нынче не та. Наследник славы своего деда Григория Гвишиани, кавале­ра двух боевых орденов Красного Знамени, по­казал, что наследия победителей достоин.

В 2000 году в канун Дня защитников Оте­чества министр обороны страны издал приказ о зачислении курсанта Дмитрия Гвишиани на­вечно в списки личного состава 2-го отдельно­го мотострелкового батальона 50-й отдельной механизированной бригады. Там Дима прохо­дил срочную службу – с караульной вышки части, с Красного Двора виден микрорайон Ковалево. Оттуда он и поступил в академию, туда мечтал вернуться уже офицером-пехотинцем.

В Военной академии на каждом курсе оформлены специальные стенды, посвящен­ные мужеству курсанта Дмитрия Борисовича Гвишиани. В казарме по-прежнему аккурат­но застелена его койка.

21 декабря 1999 года Борис Григорьевич и Марал Бойкхановна из рук Президента Алек­сандра Лукашенко получили орден “За личное мужество”, которым государство наградило их сына посмертно. Номер Диминого ордена –

0011. Оказался он одиннадцатым в ряду тех, для кого долг превыше всего, - в новей­шей истории Родины, которая как молодое су­веренное государство существует всего деся­ток лет.

“Подвиг вашего сына продолжает служить делу воспитания настоящих мужественных людей, будущих офицеров белорусской ар­мии” — так сказано в документе, который хра­нится в семье Г вишиани.

 

Людмила МАСЛЮКОВА, “СБ” («Во славу родины» 28 августа 2001 года).

Тридцаточка

Школа помнит всех своих выпускников: спокойных и озорных, застенчивых и нагловатых, рассудительных и безрассудных... Школа гордиться своими выпускниками.

Но очень больно узнавать, что твой ученик стал в одночасье известным благодаря трагическим событиям. Прошло пять месяцев с того первосентябрьского дня, когда умер от ожогов, полученных при тушении пожара в электропоезде «Брест-Минск», наш выпускник Дмитрий Гвишиани.

Указом президента республики Беларусь № 653 от 9 ноября 1999г. Дмитрий был награждён орденом «За личное мужество» (посмертно). Этот орден был вручён родителям Димы 21 декабря в президентской резиденции лично Александром Лукашенко.

А 22 января 2000г. в Брестском областном театре Драмы и музыки высшими берестейскими судьями наш Дима был назван «Человеком года». Как жаль, что сам он об этом никогда не узнает...

Дорогие наши мальчишки! Когда будет трудно, когда надо будет поступить по-мужски, вспомните нашего Диму...

Новосельчан Е.В.

Каким он парнем был!

Школа... Что значит она для меня? Это моя судьба, это часть моей жизни, мои ученики, это люди близкие и дорогие моему сердцу. Когда отзвучит последний звонок, отзвучат аккорды прощального вальса, защемит вдруг сердце и подумаешь: «Всё ли я сделала, всё ли сумела им объяснить для того, чтобы в жизни они не совершали глупостей, чтобы сильными были в горе, умели любить и прощать, чтобы каждый из них стал Человеком.

7 «Д» был сложным и непростым классом. Трудным его считали в школе. И вместе с тем это были веселые, озорные ребята, которых интересовало все: и книжные выставки, и музей, и театр, и просто прогулки по городу. Не одно мероприятие в школе не обходилось без их участия: и в плохом, и в хорошем они были первыми.

Среди этой озорной детворы выделялся один мальчишка с чёрным вьющимся чубом, огромными голубыми глазами и постоянно ослепительной улыбкой на лице.

Дима Гвишиани любил школу. Ему нравилась жизнь, которая кипела в ней, он с удовольствием принимал участие во всех школьных концертах, КВНах, спектаклях. Димка играл любую роль, пусть даже самую маленькую, самую незначительную, ведь для него было главным находиться в центре этой бурлящей жизни.

Он быстро сходился с ребятами, его любили и уважали одноклассники. Да и те, кто на год-два старше, были с Димой на равных.

Я всегда прошу своих учеников говорить мне правду, чтобы в трудную минуту, если придётся я могла бы постоять за них и в сердце моё не закралось сомнение. Дима был одним из немногих, кто никогда не лгал. Не уходил от ответственности за содеянное, не прятался за чужими спинами, не опускал глаза при разговоре, не боялся, что его осудят товарищи. И его не осуждали, потому что он, если был прав, мог постоять за себя.

Дима был очень добрым и внимательным юношей и открытку подпишет, и на танец пригласит, да и дочке моей здоровья пожелает. И это не удивительно, потому что Дима родился в особенной семье.

Это не просто интернациональная семья, это люди, которые чтут и уважают семейные традиции, для которых жизнь и интересы их детей тесно переплетаются с их собственными, для которых имя «учитель» действительно звучит гордо.

Марал Боюкхановна и Борис Григорьевич были в школе часто, но не потому, что их туда вызывали, а потому что школа была вторым домом для их сына и они хотели знать насколько уютно живётся Диме в ней.

 

Дорогие товарищи!

Сегодня исполняется годовщина со дня смерти нашего товарища курсанта Гвишиани Дмитрия Борисовича. Я кратко напомню вам о его подвиге.

Курсанты общевойского факультета Дмитрий Г вишиани, Вадим Грицук, Роман Кунда и Виктор Чуманский возвращались из отпуска пассажирским поездом Брест – Минск. В пяти километрах от Дрогичина произошло возгорание локомотива. Когда о ЧП стало известно в вагонах, пассажиры начали спешно покидать их.

В числе первых к горящему локомотиву подбежали курсанты. Чтобы укротить огонь нужны были огнетушители. Их-то и доставили курсанты, помогая машинистам тушить огонь. Однако пламя не сдавалось, а огнетушителей было мало. Когда курсант Дмитрий Гвишиани сбегал еще за одним, кто-то крикнул "Может взорваться бак!" Последними от локомотива отходили железнодорожники и курсанты Роман Кунда и Дмитрий Гвишиани. И тут тепловоз охватил смерч пламени.

Взметнувшийся вверх и в сторону огонь охватил Дмитрия Гвишиани. Дмитрий получил пятьдесят процентов ожогов поверхности кожи.. Врачи более суток боролись за спасение молодой жизни. Увы, организм не выдержал последствий взрыва, и Дмитрий в ночь с 31 августа на 1 сентября скончался. Похоронили его в Бресте.

Указом Президента Республики Беларусь №:653 от 9 ноября 1999 года

1. За исключительную отвагу и личную храбрость, проявленные при спасении людей во время пожара, курсант Гвишиани Дмитрий Борисович награжден орденом "За личное мужество” (посмертно).

2. 3а образцовое исполнение воинского долга этим же указом медалью "За отличие в воинской службе" награждены наши курсанты:

Грицук Вадим Григорьевич,

Кунда Роман Михайлович и

Чуманский Виктор Васильевич.

Решением Брестского облисполкома курсант Дмитрий Гвишиани в 1999 году признан "человеком года" Брестской области.

Светлая память о нашем товарище останется в наших

сердцах.

 

Предлагаю почтить память Дмитрия Гвишиани "Минутой молчания"

 

 

 

 

сентября исполнился год со дня трагической гибели Дмитрия Гвишиани

О чем можно спросить у человека, стоящего у вырытой могилы сына? Я не знала и честно в этом призналась. А от, глядя мне прямо в лицо невыплаканными, полными боли и тоски глазами, сказал: «Мы не растили сына героем. Мы с матерью растили сына мужчиной…»

 

- Ну что же ты, деточка, - суровый госпитальный врач склонился над обожженным солдатом. - Зачем, ну зачем ты пошел к этому треклятому тепловозу?

Позже похожие вопросы еще не раз слышали родители Димы. Вот только боли и сострадания в них не было. Возмущение, раздражение, недоумение, равнодушие... “Маль­чишеством и безрассудством” на­звали поступок Димы те, кто отпра­вил в рейс неисправный тепловоз. В военкомате расценили еще “круче”: “Какого он туда полез?”. Прокурату­ра подытожила, закрыв уголовное дело из-за отсутствия состава пре­ступления. Нет виноватых – и все тут!

Наверное, на эту тему, тему ха­латности, безразличия и безответст­венности можно было бы поспорить-порассуждать, но, право, как-то не хочется. И, потом, разве дело только в поиске виновного? Есть, наконец, жизненные аксиомы, и они, как де­сять библейских заповедей, не нуж­даются в толковании.

Я же просто напомшо тпагедию годичной давности. “Заря" об этом писала.

... Четверо курсантов общевойско­вого факультета Военной Академии РБ возвращались из летнего отпуска на учебу. Все четверо из Бреста, все из одной роты, все ехали в одном ку­че. И, как все остальные пассажиры, на остановку поезда внимания не об­ратили.

Слово “пожар" возникло как-то неожиданно. Проводница открыла двери вагона, и все четверо спрыгну­ли на насыпь. На фоне темного неба горящий тепловоз выглядел эф­фектно и зловеще.

- Паники как таковой не было, - рассказывают ребята. - Секундная растерянность - может быть. И удивление. Не каждый день ведь го­рят поезда. Дима Гвишиани и Рома Кунда метнулись к проводнице за ог­нетушителями и вдоль вагона побе­жали к горящему тепловозу. На до­лю Вадима Грищука и Виктора Чуманского выпало “гасить” панику в вагоне: они бросились выводить лю­дей, выносить вещи.

Языки пламени шипели и гасли под пеной, вырвавшейся из баллона. Но огонь не собирался так просто от­давать свою жертву. Дима бросил наземь пустой огнетушитель и побе­жал за новым. Неравная борьба продолжалась. И тут прозвучал чей- то голос: “Сейчас взорвется бак, от­ходим”. Машинист тепловоза и ре­бята-курсанты бросились прочь, но в это время раздался взрыв. Дима к злосчастному тепловозу оказался ближе всех... Горящей соляркой ока­тило одежду...

...Живой факел совместными усилиями загасили. Лохмотья обго­ревшей одежды были бережно сняты, вид обгоревшего тела вызывал в каждом из друзей нестерпимую боль. Вот здесь впервые и появились при­знаки паники: непростительно долго не было “скорой”. В больницу Диму доставили на машине, случайно ока­завшейся неподалеку.

Каталка, реанимация, капельни­ца – все оперативно.

Оперативным и по-военному чет­ким было вмешательство в ЧП ми­нистра обороны генерал-полковника Александра Петровича Чумакова. В Дрогичинскую больницу был послан вертолет с лучшими столичными врачами: Диму доставили в респуб­ликанский госпиталь. Площадь ожо­гов составила шестьдесят пять про­центов...

Тогда-то и сорвались у видавшего ви­ды доктора слова сожаления: "Зачем?” Он знал, что ожог такой площади и тя­жести шансов на жизнь не оставляет. И все же трое суток весь госпиталь борол­ся за жизнь молодого курсанта, и никто за все это время не услышал ни единой жалобы и стона от двадцатилетнего мальчишки...

Он умер со вторника на среду. В первый день осени. Теплой и наряд­ной. Ровно год назад.

Родные и близкие, одноклассни­ки и однокурсники, любимая девуш­ка – уже невеста, должностные ли­ца... Скорбная горстка людей на по­госте, беспомощная и потерянная перед огромным и непоправимым. Мир этих людей осиротел без Димы, а в его всегда уютном и гостеприим­ном доме прописались смертельная тоска и пустота. Непривычно при­смирела Катюша – белая и пушистая ангорская кошка. Десять лет назад котенком в корзинке она приехала из Москвы. А Дима с папой подарили пушистое и мягкое создание маме в день рождения. Осиротели нарды, книги, затянулся привал у оловянных солдатиков... Осколки прежней сча­стливой жизни не собрать воедино. Они на кассетах, фотографиях, а главное, в душах и памяти тех, кто его знал.

- Каким Дима был? Замечатель­ным! Это если одним словом.

- На таких земля наша держится! - сказал о Диме полковник Сергей Крауле, заместитель начальника факультета Военной Академии Рес­публики Беларусь, где Дима учился.

- Дима был одним из немногих, кто никогда не лгал, не уходил от от­ветственности за содеянное, не пря­тался за чужими спинами, не опус­кал глаза при разговоре, не боялся, что его осудят товарищи, - это строки из школьной газеты “Тридцаточка", сказанные о своем подопечном классным руководителем Жанной Кутишевской. А завуч этой же, трид­цатой школы, Елена Новосельчан обратилась к ребятам:

- Дорогие наши мальчишки! Ког­да будет трудно, когда надо будет по­ступить по-мужски, вспомните на шего Диму!

А его и вспоминать не нужно, его просто не забыли, его невозможно забыть, как и невозможно говорить о нем в прошлом времени. Дмитрия Гвишиани помнят в школе, в которой он учился, курсанту третьего курса в Военной Академии Республики Бе­ларусь посвящен стенд памяти, а в казарме по-прежнему аккуратно за­стелена его солдатская койка...

- Мы растили сына Мужчиной, - все чаще вспоминаю я слова Дими­ного папы.

А что есть мужчина в нашем со­временном мире? Ведь в поезде, объятом пламенем, ехали не только женщины и дети. Были и мужчины, которые тоже прыгнули с подножки, но чтобы спасти себя. Дима и това­рищи – других. Вот и вся разница между мужчинами.

Говорят, что со временем боль утихает. Вот именно – говорят! Ерун­да все это, боль не проходит. Шок от потери единственного и неповтори­мого лишил смысла жизни родите­лей Димы. А Дима их так боготво­рил!

Простите меня, Марал Баюхановна и Борис Григорьевич, что невольно стала свидетелем вашего горя и может быть, так неумело пытаюсь его разделить. И мне стыдно за наш город, стыдно за тех людей, которые к невосполнимой боли от утраты ро­дителям Димы доставили мораль­ные страдания от непонимания, нео­сторожных слов, от равнодушия и бездушия, наконец. Нам бы всем научиться примерять чужую боль к себе. Ведь только соприкоснувшись с ней можно почувствовать всю глубину, остроту и непомерную тяжесть этой ноши.

И не дай Бог нам никому даже пригубить ту чашу страданий, что ис­пили до дна родители Димы.

Указом Президента РБ № 653 от 9 ноября 1999 года Дмитрий Борисо­вич Гвишиани награжден орденом “За личное мужество” посмертно. Вручая награду сына родителям, Александр Григорьевич искренне по­благодарил Марал Баюхановну и Бо­риса Григорьевича, отметив, что Ди­ма и его товарищи спасли более ста человек.

Как жаль, но наша память бывает так коротка...

...И все же мне стыдно за мой го­род, в котором так много безликих улиц: Малая, Косая, Серая... и нет улицы с красивым именем - Димы Гвишиани.

Ольга БОРОДИНА.

г. Брест

 

По вечерам, порой до полуночи, блуждая Борис Григорьевич со мной по грязной строящейся Ковалёвке, по тем­ной Пугачёвке, чтобы отыскать наших «заблудших» мальчишек. Пет! Не Диму. Дима был дома, но дома не было дру­гих. И его отцу это было не безразлично.

Низкий поклон вам Марал Боюкхановна и Борис Григорьевич. за такого сына, за настоящего мужчину и смелого человека. Мне очень больно смотреть фотографии и осознавать, что Димки уже нет. Но ещё больнее, наверное, было знать, что он там был и спрыгнул с под­ножки, чтобы спасти себя... а не людей…

Жанна Адольфовна Кутишевская

классный руководитель

9 «Д» класса 1993г.

Кончалось лето, август уплывал.

Все возвращались после отпуска.

Локомотив, гудя, вперёд бежал,

Стуча колесами в такт музыки.

 

Народ от впечатлений разрывает

В вагонах гул: гитары, смех.

Четыре друга, отпуск вспоминая,

В столицу возвращались под рассвет.

 

А в Минске, в академии военной,

Учились они третий год подряд.

Еще два года сил, труда, терпенья -

И офицерские погоны на плечах.

 

Мелькают станции, перроны.

Вот и Дрогичин впереди.

Но что за скрежет? Буксы стонут.

Состав взъерошился. Стоит.

 

Друзья сорвались с места (знать ЧП):

- Ведь мы - люди военные, а значит,

Обязаны всегда мы и везде

Прийти на помощь первыми, ребята!

 

И вот уже вдоль поезда курсанты

Бегут к локомотиву - там беда!

А впереди - огонь и дым стеною,

Горят аккумуляторы, кипит в них кислота.

 

Схватив огнетушители, лопаты,

Неравный бой ведут они с огнем.

Вдруг - столб огня! Взорвались это баки,

Всем показав смертельный свой оскал.

 

Лежат курсанты в обгоревшей форме.

Врачи колдуют - помощь им нужна.

Троих спасли. Дыханье уже в норме.

Лишь Дима Гвишиани не дышал.

 

В тот летний день из глаз детей и взрослых

Катились слезы, щёки орося.

Погиб курсант. Его так жить учили:

Отчизну нашу и людей оберегать.

 

Спасибо Вам, родители за сына!

Для нас примером будет он всегда.

Пусть годы мчат, а Димин подвиг славный

Мы обещаем: не забудем никогда!

 

Шкляр Бажена 10 класс

Памяти Дмитрия Гвишиани

 

Не летят на нас самолеты

И не слышно как пули свистят,

Но гибнет во имя народа

Очень много наших ребят.

 

Не попросят они от нас славы,

Им не надо медалей, наград,

Не о том в тот момент все мечтали,

Когда смерти смотрели в глаза.

 

Эту горечь утраты, потери

Испытают их матеря,

В эту гибель любимого сына

Не поверят они никогда.

 

Соберутся люди в погонах

Всем гражданским их трудно понять.

Очень много приходится ныне

Им своих сослуживцев терять.

К-т Марков А.Л.

 

 

Когда вспыхнул шквал огня,

Тепловоз зажег свечой,

С железнодорожниками рядом встал

И был сбит взрывной волной.

 

Сцепилась в схватке с жизнью смерть,

Врачи пытались тебя спасти,

Но адской боли круговерть

Не смог ты выдержать, снести.

 

Прощай, наш сын, прощай, Герой!

Опора матери своей.

Не вернешься больше ты домой,

Не запоешь в кругу друзей.

 

Но помнить будем мы всегда

Твой на острие огня бросок,

На километре, где была беда

Подаст механик свой гудок.

 

Сентябрь, 1999 год.

Памяти Дмитрия Гвишиани

 

Мы часто пытаемся сравнивать звезды

С судьбою порядочных, честных людей,

Которые отдали лучшие годы

Во имя своих бескорыстных идей.

 

Звезда тех героев как только зажжется,

То будет для нас маяком целый век,

Но жаль, что уже никогда не вернется

Тот гордый и милый для нас человек.

 

Мы почести эти воздаем для того,

Кто жизни спасал, о своей забывая.

Дмитрий Гвишиани – имя его,

Но жаль, теперь далеко он не с нами.

 

Родился и рос, смотрел на закат,

Учился, играл, как обычные дети,

Но в сердце огонь, как бесценный карат,

Такой не у каждого есть на планете.

 

Частичка огня сейчас на небе горит,

Но главные части останутся с нами.

Мы знаем, что Дима не будет забыт.

Навек в коллективе, навеки он с нами.

 

Ст. л-нт Комар Е.В.

 

 

Мы помним тебя, Дима!

 

Прошел первый чемпионат Военной академии по у-шу, посвященный памяти курсанта Дмитрия Гвишиани. Открылся он исполнением песни, которую в честь героя написал заместитель начальника курса общевойсвокого факультета капитан Евгений Комар, после чего кассета с песней была подарена приглашенным на чемпионат родителям Дмитрия.