Годфруа Ж. Что такое психология: В 2-х т. Т. 1. Пер. с франц. – М.: Мир, 1992. – 496 с., ил. 15 страница

Таким образом, когда раздражение становится постоянным, рецепто­ры перестают на него реагировать: чем слабее стимул, тем скорее наступает адаптация, и, наоборот, чем он сильнее, тем труднее к нему адаптироваться. Слишком яркий свет, сильный холод или сильная жара, резкий запах или громкие звуки обычно способны продлить возбуждение соответствующих рецепторов, и тогда организм должен предпринять меры, чтобы изменить или устранить ситуацию, к которой его рецепто­ры не могут адаптироваться.

Другой регулирующий механизм находится в основании мозга, в ретикулярной формации (см. приложение А). Он вступает в действие в случае более сложной стимуляции, которая хотя и улавливается рецепторами, но не столь важна для выживания организма или для той деятельности, которой он в данное время занят. Речь идет о привыкании (габитуации), когда определенные раздражители становятся настолько привычными, что перестают влиять на активность высших отделов мозга: ретикулярная формация блокирует передачу соответствующих импульсов, чтобы они не «загромождали» наше сознание. Например, зелень лугов и листвы после долгой белой зимы кажется нам в начале весны такой яркой, а через несколько дней мы так к ней привыкаем, что просто перестаем замечать. Сходное явление наблюдается у людей, живущих вблизи аэродрома или автодороги. Они уже «не слышат» шума взлетающих самолетов или проезжающих грузовиков. То же самое происходит и с горожанином, который перестает ощущать химический привкус питьевой воды, а на улице не чувствует запаха выхлопных газов автомашин или не слышит автомобильных сигналов.

Нужно отметить, что наблюдается и обратное явление: мы входим в зал, нам кажется, что вокруг нас полная темнота, но потом глаза приспосаблии начинают различать все детали

Здесь речь идет об одном из полезнейших механизмов, благодаря которому индивидуум легче может заметить любое изменение или любой новый элемент в окружающей обстановке, легче сконцентриро­вать на нем внимание, а в случае необходимости и противостоять ему. Подобного же рода механизм позволяет нам сосредоточить все внима­ние на какой-то важной задаче, игнорируя привычные шумы и суету вокруг нас.

Внимание и восприятие

Факторы, определяющие внимание

Для того чтобы событие было воспринято, нужно, чтобы оно могло вызвать ориентировочную реакцию, которая позволит нам «настроить» на него свои органы чувств. Без внимания восприятие невозможно.

Чем больше наше внимание будет привлечено новизной, сложностью или интенсивностью стимула (события или объекта), тем больше веро­ятность того, что стимул будет воспринят. У ребенка этот механизм действует с самого рождения (см. документ 5.4). Другой хорошо извест­ный определяющий фактор - повторение: реклама, передаваемая по радио или по телевидению, и на сотый раз способна еще привлечь внимание слушателя или вызвать ориентировочную реакцию у ребенка, даже (а может быть, именно в том случае) если выраженная в ней мысль совершенно нелепа.

Однако выбор информации, поступающей в мозг из окружающего мира, больше всего зависит от потребностей и интересов самого субъекта. Голодный человек, идя по незнакомому городу, легче всего будет замечать вывески ресторанов. Сексуально озабоченный человек скорее обратит внимание на вещи, ассоциированные с сексом, будь то люди, изображения или предметы. Страстный любитель машин скорее отметит какую-то деталь кузова, чем человек, для которого машина -лишь средство передвижения. Очень показательно то, как люди листают газеты, останавливаясь на том или ином заголовке: это многое говорит об их интересах и увлечениях (см. документ 5.8).

Кроме того, мы часто склонны обращать внимание только на детали, отвечающие нашим ожиданиям. Здесь уместно напомнить случай, про­исшедший с В. Менделом (документ 3.7). Он, зная, что его пациенты антисоциальны, в первое время замечал только их враждебные проявле­ния. Позднее, когда он узнал, что им дают успокаивающее лекарство, он бессознательно стал воспринимать только их дружелюбные взгляды и мимику, адресованные ему. Очень часто наше отношение к окружаю­щим складывается именно под влиянием такого рода ошибок восприятия, связанных с нашими ожиданиями.

Избирательное внимание

Исследователи попытались выяснить, до какой степени наше внима­ние ограничено постоянным отбором, производимым мозгом. Например, в дружеской компании сначала мы слышим только общий шум голосов разговаривающих. Однако достаточно, чтобы один из наших знакомых вдруг обратился к нам, чтобы мы, несмотря на продолжающийся вокруг нас разговор, сразу начали воспринимать то, что он говорит. Это явление-так называемый «эффект вечеринки»-был изучен в 1953 году Черри (Cherry).

Через наушники в два уха испытуемого подавались две магнитные записи. Когда Черри просил испытуемого внимательно слушать одну из них, испытуемый легко повторял услышанные слова. Но из другой записи он не улавливал ничего или почти ничего (рис. 5.9).

Итак, складывается впечатление, что одновременно можно слышать только одно высказывание и что в мозгу, очевидно, существует как бы «фильтр», который ограничивает нашу способность улавливать сигналы, идущие из разных источников (Broadbent, 1958).

То же явление избирательного внимания отмечается и в области зрительного восприятия. Когда на сетчатки левого и правого глаза испытуемого подавались одновременно разные сцены, снятые на кино-

\

Рис.59 эффект вечеринки. Когда в каждое ухо посылается свое сообщение, мозг слышит только какие нибудь одно из них. Однако достаточно, чтобы в другом приёмного прозвучало привычное слово, чтобы произошла автоматическая смена немного канала. пленку, он мог воспринимать лишь какую-то одну из них (см. документ 5.4)..

Однако было установлено, что этот фильтр не всегда действует безотказно. Так, при слуховом восприятии достаточно, чтобы в другое ухо испытуемого было произнесено особо важное для него слово, например его имя, чтобы он автоматически поменял канал восприятия К тому же если неодинаковая информация передается в левое и правое ухо испытуемого разными голосами, то информацию одного из каналов уловить сравнительно нетрудно Если же информация близка по значению и передается в то и другое ухо одним голосом, то ее уловить совсем не так легко. Внимание тогда перемещается с одного уха на другое, и испытуемый в конце концов теряет нить обоих сообщений.

Это ограничение возможностей нашего внимания проявляется и тогда, когда одновременно действуют слуховая и зрительная системы. Например, в классе во время объяснения учителем нового материала я могу читать интересную книгу. Однако даже если мое внимание будет перескакивать с одного канала на другой, вряд ли я смогу хорошо понять хотя бы то, что передается по одному из них, а тем более по обоим.

Но что происходит со всей той информацией, которая по причинам уже упомянутым или по тем, о которых мы еще будем говорить, осталась «за порогом» восприятия? Исчезает ли она полностью или же оставляет след на уровне, недоступном непосредственно для сознания? Чтобы разобраться в этом, нужно будет сначало определить понятие порог.

Физиологический порог и порог восприятия

Как мы уже видели, прием сигнала происходит на двух уровнях.

На нижнем уровне окружающая нас энергия все время буквально бомбардирует наши органы чувств, и как только она становится доста­точной для того, чтобы возбудить один из рецепторов, она превращается в закодированное сообщение, которое будет передано в мозг. Этот предел чувствительности каждого рецептора, за которым уже не может наступить возбуждение, называется физиологическим порогом

На более высоком уровне сигнал, чтобы быть воспринятым, должен затем превысить другой порог -порог восприятия (рис. 5.10). Это порог сознательного опознания. Он контролируется, как мы уже знаем, рети­кулярной формацией (см. приложение А). Например, Грегори показал, что одного фотона может быть достаточно, чтобы возбудить рецептор в сетчатке глаза, но потребовалось 5-8 таких порций энергии для того, чтобы наш мозг воспринял светящуюся точку.

Вполне понятно, что физиологический порог определен генетически и может изменяться только в зависимости от возраста или других

Рис. 5.10. Между физиологическим порогом и порогом восприятия (изменчивым) существует такая зона, в которой стимулы принимаются рецепторами, но не опознаются. Что с ними происходит?

физиологических факторов, а порог восприятия, напротив, гораздо менее стабилен. Он зависит от уровня бодрствования мозга, а также от внимания мозга к сигналу, который преодолел физиологический порог.

Итак, между этими двумя порогами существует зона чувствитель­ности, в которой возбуждение рецепторов влечет за собой передачу сообщения, но оно не доходит до сознания. Какова судьба этого сообщения? Была выдвинута гипотеза о том, что в зоне под уровнем сознания-в подпороговой зоне-сигналы, воспринятые органами чувств, возможно, обрабатываются низшими центрами нашего мозга. Если это так, то должны существовать ежесекундно сотни сигналов, которые проходят мимо нашего сознания, но тем не менее регистрируются на более низких уровнях (Dixon, 1971).

Такая гипотеза позволяет найти объяснение многим спорным явле­ниям. В особенности речь идет о перцептивной защите и о подпороговом восприятии, а также о внечувственном (экстрасенсорном) восприятии и об осознании внутренней реальности в условиях, например, сенсорной изоляции или в состоянии медитации. Здесь речь идет, конечно, о пограничных областях научной психологии, и многие представители официальной науки не приветствуют их Изучение. Однако сколько гипотез было в свое время отброшено официальной наукой, так как они казались слишком неправдоподобными или низкими к шарлатанству А тем не менее благодаря использованию новой аппаратуры и выявлению новых фактов их обоснованность с тех "0P была доказана.

Наука обязана требовать абсолютной строгости на любом этапе познания, но она должна в то же время допускать и поощрять смелые шаги в неведомое, чтобы можно было нащупывать опорные пункты для поисков новых путей исследования. Так сейчас и поступает все большее число ученых: они не хотят отбрасывать a priori ни одну из непроверен­ных гипотез. Долгий поиск доказательств существования или отсутствия тех или иных явлений может иногда показаться бесполезной тратой времени. Но в науке, как и везде, потеря времени часто оборачивается его выигрышем.

Перцептивная защита

Порог восприятия тесно связан с уровнем активации мозга. У бод­рствующего и внимательного индивидуума он может быть пониженным, чтобы облегчить поступление и расшифровку сигналов. Но он может быть повышенным во время засыпания или при некоторых других состояниях сознания, когда поток информации фильтруется и восприя­тие ослаблено.

Кроме того, мозг-и мы это наблюдали - даже у полностью бодрст­вующего человека способен, видимо, в любую минуту изменить порог: все зависит от того, важна ли для него получаемая информация или нет Так происходит, когда извне поступают сообщения, эмоциональный заряд которых трудно переносим (McGinnies, 1949). Было отмечено, что слово-табу, относящееся к сексу, например слово vagini, на мгновение предъявленное в написанном виде с помощью тахистоскопа, распозна­валось труднее, чем часто употребляемые слова вроде vague 2 или matin3, хотя в них столько же букв и их общая структура сходна. Чтобы узнать обычное короткое слово, в среднем достаточно десятой доли секунды, но для слова-табу нужно бывает удвоить, а иногда и утроить это время.

Некоторые авторы поставили под сомнение факт существования такого рода перцептивной защиты от слов, считающихся неуместными. Они полагают, что некоторые слова просто менее употребительны, а потому и воспринимаются труднее, чем другие, более «ходовые». Это могло бы относиться и к словам, весьма обычным в разговорном языке, но редко употребляемым в письменной речи. Но как же тогда объяснить явную эмоциональную реакцию, регистрируемую с помощью полиграфа в тех случаях, когда испытуемые затрудняются прочитать слово-табу. Действительно, у испытуемого могут появляться на коже капельки пота и учащаться ритм сердца даже тогда, когда сила зрительного стимула была значительно ниже порога восцриятия. По мнению некоторых критиков, это просто доказывает, что слово-табу, даже узнанное, всегда трудно произнести вслух в присутствии посторонних, особенно если

человек не уверен в правильном прочтении. Но как же тогда объяснить что факт, что у некоторых испытуемых эти и именно эти слова узнаются намного раньше, чем другие (даже тогда, когда стимул ниже порога восприятия), что уже явно говорит о наличии какого-то механизма перцептивной бдительности!

Объяснения таких феноменов опираются на уже сформулированную Фрейдом мысль о том, что на уровне сознания действует некая цензура, которая мешает определенным социально неприемлемым образам или желаниям пересечь порог восприятия. Наши нынешние, пока еще непол­ные, знания о работе мозга позволяют выдвинуть на этот счет ряд гипотез.

Одна из них касается первого уровня памяти - сенсорной памяти. Речь идет о механизме, благодаря которому сигналы очень недолго (1/4 секунды) сохраняются на уровне рецепторов (см. гл. 8), пока не будет решено, переводить их отсюда в кратковременную память или нет. Это решение зависит от высшего, когнитивного уровня, где и может дей­ствовать цензура, о которой говорил Фрейд.

Возможно, эта цензура осуществляется в правом полушарии, которое, эмоционально и более глобально реагируя на раздражитель, проникает в его смысл быстрее, чем более рациональное левое полушарие, и не позволяет последнему продолжать декодирование слова.

По мнению Диксона (Dixon, 1971), все сигналы, не допущенные в сознание механизмами цензуры, очевидно, обрабатываются какой-то более примитивной системой на предсознателъном уровне. Они, воз­можно, составляют резерв-источник спонтанно возникающих образов и свободных ассоциаций - и таким образом в свою очередь играют роль в активации организма. Это может проявляться, например, в сновиде­ниях (досье 4.1), в молниеносных вспышках интуиции у творческих работников или, как мы увидим позже, в условиях сенсорной изоляции.

Подпороговое восприятие

Теперь нужно попытаться объяснить, что происходит со всеми сигналами, интенсивность которых недостаточна для того, чтобы они могли проникнуть в сферу сознания. Эти сигналы, очевидно, восприни­маются и обрабатываются в подпороговой зоне, минуя таким образом всякий корковый контроль.

Подпороговое восприятие, по-видимому, позволяет организму отве­чать на поступающие сигналы так, как он не смог бы ответить, если бы °ни были приняты и оценены сознанием. К сожалению, эта гипотеза Ь1ла прежде всего использована в рекламе товаров. Например, было п°казано, что можно внушить кинозрителям желание потреблять гази-Р°ванные напитки или воздушную кукурузу определенных фирм, пока-1вая неоднократно в течение фильма кадр продолжительностью в 1/24 кУнды, восхваляющий достоинства этих продуктов; можно также ь'звать у публики большее желание приобретать продукты, в рекламе

Рис. 511. Некоторые работники рекла­мы полагают, что подпороговое сооб­щение (в данном случае слово «секс», скрытое в кусочках льда и проявленное на этом фотомонтаже с целью демон­страции), могло бы привлечь наше вни­мание к товару, который они хотят продать

которых скрыты звуковые или зрительные подпороговые сообщения сексуального или угрожающего характера (рис. 5.11).

Все это способствовало обогащению рекламных агентств, приме­нявших подобные методы. Однако из-за боязни злоупотребления'такой практикой, с одной стороны, и из-за того, что ее реальная эффективность осталась неподтвержденной - с другой, возникли сомнения в обоснован­ности самой гипотезы, положенной в ее основу.

Тем не менее спустя несколько лет появился интерес к лечебному применению такого рода методов, особенно для оказания помощи курильщикам, алкоголикам и тучным людям. Сходные программы были разработаны также для лечения больных шизофренией и депрес­сией (Silverman et al, 1982). Положительные результаты были достигнуты у пациентов, которым подпороговым путем предлагалась идея типа «мы с мамой составляем одно целое»1, но эффект был таким же и у молодых испытуемых, признанных нормальными, которым предлагалась та же мысль. Результаты в определенных тестах были у этой группы выше, чем у контрольной группы, которая подвергалась стимуляции, не со­державшей таких подпороговых компонентов (Ariam, Siller, 1982).

Однако, несмотря на все большее число исследований, ведущихся в этом направлении, ничего определенного относительно подобной практики установить пока не удалось.

Экстрасенсорное восприятие

Многие ученые заостряют внимание на сходстве восприятия под-порогового и экстрасенсорного. В обоих случаях речь идет о восприятии

1 Такая мысль могла бы, видимо, восприниматься как успокаивающая, поскольку она, согласно гипотезе психоаналитиков, отражает неосознанное жела­ние вновь оказаться в ситуации, предшествующей рождению.

Наше косприятие мира 201

гналов, которые слишком слабы, чтобы дойти до уровня сознания, но °се же способны оставить след, который мог бы быть воспринят ^которыми людьми в определенные моменты и в определенном сос­тоянии расслабления и восприимчивости.

По-видимому, экстрасенсорное восприятие, о котором имеются пока лишь весьма недостоверные данные, должно все-таки рассматриваться как нечто связанное с мозгом-в противовес мнению приверженцев оккультных наук, представители которых приписывают этому явлению самую различную природу.

К экстрасенсорному восприятию относят феномены трех типов: способность «угадывать» факты, недоступные для органов чувств, или ясновидение, способность улавливать какую-то информацию о человеке, который находится далеко, или телепатия, способность угадывать то, что произойдет в будущем, или предвидение.

По мнению многих ученых, речь идет не о каких-то уникальных способностях, а скорее об особом развитии обычных возможностей, скрытых в каждом из нас. В отличие от разного рода животных мы, по-видимому, просто не умеем или не хотим их использовать. Те же ученые утверждают, что, наверное, прежде всего страх мешает нам проявлять такие возможности и тот же страх мешает нам развивать их в себе. Действительно, это могло бы увлечь нас в области, далекие от внешней реальности и от приспособления к ней, т. е. от того, на что нас настраивает все наше воспитание (Targ, Harary, 1985).

Остается еще открыть форму энергии, при помощи которой могли бы передаваться «экстрасенсорные» сигналы, а также физические струк­туры, способные их принимать. Эта задача не из самых легких, и именно этим психологи и физики занимаются уже много лет. Психологи изучают различные возможности, используя методы психофизиологии [электроэнцефалографию, плетизмографию, психогальванометрию (из­мерение электропроводности кожи) и т.п.]. Физики же подводят теоре­тическую базу, опираясь на новые пути, открываемые исследованиями в области элементарных частиц.

Пограничная зона психологии, изучающая эти явления, называется парапсихологией или псилогией. И хотя исследования в лаборатории и в естественных условиях проводятся с 30-х годов (Л. Васильев в СССР, Дж. Б. Раин в США), в научных кругах эти работы стали открыто обсуждаться и критиковаться только в последние два десятилетия. Лишь около пяти лет назад их начали упоминать в американских учебниках по психологии. В настоящее время остается мало таких ученых, которые отказываются видеть в подобных явлениях законный предмет научных исследований (рис. 5.12).

Нерешенных проблем, однако, еще много. Действительно, если Реальность некоторых фактов уже доказана, то существуют еще боль­шие методологические трудности, которые мешают, например, в лаборатории взять под контроль явления, встречающиеся в повседневной изни. И даже когда это возможно и получены положительные результаты, их не всегда удается воспроизвести. Иногда даже при совершенно одинаковых условиях опыта (те же методы и аппаратура, тог же экспериментатор, тот же испытуемый) результаты могут получиться диаметрально противоположными (см. досье 5.1).

Рис. 5.12. Парапсихология в большей мере, чем все другие области психоло­гии, должна быть бдительной, чтобы быть в состоянии отличить истинные факты от обмана. Ури Геллер-один из тех людей, вокруг которых разгоре­лись жаркие споры. Так никогда и не было точно выяснено, что играло большую роль в его воздействии на неодушевленные предметы - особые психические способности или просто «ловкость рук».

 

Сенсорная изоляция

Мы видели, как действует мозг, чтобы поддерживать на постоянном уровне поток сигналов, направляемых в сознание, и как он отбирает из них те, которые считает приемлемыми и важными для выживания организма. Но что происходит, когда субъект находится в условиях сенсорной изоляции, сводящей к минимуму возбуждение рецепторов?

В 1956 году в Университете Мак-Гилла группой психологов был произведен соответствующий опыт. Исследователи предлагали добро­вольцам пробыть как можно дольше в специальной камере, где они были максимально ограждены от внешних раздражителей мира (рис. 5.13). Ученых поразил тот факт, что большинство испытуемых оказались неспособными выдержать такие условия дольше 2-3 дней. Был сделан вывод, что это отражает фундаментальную потребность организма в получении стимулов от изменяющегося окружения. У самых выносли­вых испытуемых возникали галлюцинации, и это, по мнению ученых, указывало на то, что без внешних раздражителей интеллектуальные функции и сама личность неизбежно деградируют.

Другой ученый, Дж. Лилли (J. С. Lilly), в тот же период проверял действие сенсорной изоляции на самом себе. Он делал это в непроницае­мой камере, где он был погружен в солевой раствор с температурой, близкой к температуре тела, так что был почти лишен даже ощущений, связанных с весом собственного тела. И лишь позднее, после нескольких лет исследований (в 1977 г.) он решился прокомментировать свои эксперименты. Однако его выводы диаметрально противоположны вы-

Рис 5.13 Во время экспериментов с сенсорной изоляцией, проводимых в Универ­ситете Мак-Гилла, испытуемые были лишены стимулов, идущих из внешнего мира. Они находились в лежачем положении в небольшой камере. Все звуки покрывались гулом мотора кондиционера. Руки испытуемых были вставлены в картонные муфты, а затемненные очки пропускали только рассеянный свет.

водам, сделанным психологами из Университета Мак-Гилла. По мнению Лилли, условия изоляции в камере, напротив, увеличивают сенсорный опыт, и это происходит без участия известных внешних раздражителей.

Лилли отмечает, что после периода напряженности, которую он чувствовал сам и чувствовало большинство испытуемых в Университете.Мак-Гилла, постепенно наступает новое состояние сознания, сопровож­дающееся множеством зрительных образов-всевозможных галлюци­наций и иллюзий. Когда субъект принимает эти явления спокойно и не рассматривает их как патологические, они позволяют ему испытать своеобразное ощущение «океанской волны», которое достигает такой интенсивности, что несколькими часами позже, в момент выхода из изолированной камеры, он чувствует себя вновь рожденным.

Такое толкование сближает нас с опытом восточных мастеров медитации. Но в противоположность тому, как действуют эти последние, при опыте в изолированной камере происходит резкий разрыв с постоян­но действующей на организм реальностью. И тогда сам организм принимает последствия столкновения со своим внутренним миром и со всеми видениями, которые развиваются и проявляются вне реальности.

Открытие этого внутреннего мира, свободного от всякой цензуры, и обогащение, которое он, видимо, несет индивидууму, противоречит выводам, сформулированным психологами из Университета Мак-Гил-Ла· Дело в том, что эти ученые рассматривают наш опыт как нечто огРаниченное внешней реальностью, а это, как подчеркивает Лилли, есть Та реальность, которая была смоделирована с помощью переданных нам мыслей и знаний социальной группой, к которой мы принадлежим. и мы не можем без тревоги отойти от этой нашей реальности (см Документ 5.9).

Однако именно в этой внешней реальности - не следует этого забывать - индивидууму приходится жить, развиваться, приспосабливаться в соответствии со своими потребностями, которые он стремится удо­влетворить.

В следующей главе мы постараемся понять, как и почему организм постоянно стремится к получению сигналов, способных помочь ему восстановить равновесие. А это равновесие то и дело нарушается из-за потребностей самого организма, с одной стороны, и взаимодействий организма с окружающей средой, с другой стороны. Мы увидим, насколько неустойчиво это равновесие и как уровень эволюционного развития, достигнутый человеком, подводит его к использованию таких механизмов, как эмоции. Низшим животным эмоции не свойственны, а нам они позволяют оттенять и окрашивать как первичную реакцию на сигналы из окружающей среды, так и более развернутые ответные действия, если они требуются.

Документ 5.1. Мир клеща

Клещ-это животное из класса паукообразных чуть больше була­вочной головки, которое паразитирует на собаках и других млекопи­тающих. Он впивается им в кожу и сосет кровь (рис. 5.14). Такое описание не создает у нас приятного образа. Однако если мы поставим себя мысленно на место клеща, то нам откроется совершенно необыкно­венный мир этого слепого и глухого существа, обладающего зато большой обонятельной и осязательной чувствительностью.

Жизнь этого удивительного создания открыл для нас Якоб фон· Икскюлль (Uexkull, 1956). Давайте посмотрим, на что похоже существо­вание клеща-самки с того момента, когда она оплодотворена самцом.

Она взбирается на ветки кустарника, отыскивая дорогу благодаря чувствительности своей кожи к свету, и ждет, пока не появится «жертва», которую она определяет по запаху, исходящему от сальных желез млекопитающих. Когда самка находит, что источник этого запаха в пределах ее досягаемости, она падает. У нее очень развито темпера­турное чувство, и если она приземляется на что-то теплое, то она, не теряя времени, принимается с помощью своего осязания искать участок без шерсти. Там она проталкивает голову в ткань, чтобы высасывать кровь, а напившись, падает на землю, откладывает яйца и умирает.

Рис. 5.14. Клещ - животное из класса паукообразных, которое с помощью хоботка и лапок впивается в кожу мле­копитающих и сосет их кровь. Ядовитая слюна некоторых видов клещей может вызывать паралич и даже смерть, чаще у детей. (По Grasse.)

Если при первом прыжке с куста она промахивается и попадает на что-нибудь холодное, ей ничего не остается, как опять взбираться на ветку и ждать (если потребуется - до 18 лет) в услових полного голода­ния. Такова подлинная жизнь клеща...

Документ 5.2. Связь между современной физикой, нейронаукой и психологией

Что такое материя? Что такое Вселенная? Что такое реальность?

Это такие вопросы, на которые наука, а до нее западная философия приучили нас искать ответы механистического толка. Мир представлял­ся не иначе как совокупностью различных дискретных элементов, взаи­модействия между которыми подчинены причинно-следственным отно­шениям.

Современная физика, в частности квантовая теория и теория отно­сительности, а также более поздние модели, которые стремятся их объединить, разрушают это как будто бы ясное и логичное представ­ление о мире.

Теория относительности опирается на Знаменитую формулу Эйн­штейна E = тс2, согласно которой энергия частиц (E) пропорциональна их массе (т), помноженной на квадрат скорости света (с). Из этого вытекает, что масса и энергия эквивалентны и могут превращаться одна в другую. Таким образом, тело-это не только совокупность частиц, обладающих массой, которые определяют его положение в трехмерном пространстве, но также и энергия. А любая энергия подразумевает активность, которую нельзя рассматривать, не привлекая представление о времени. Поэтому все относительно, и, как подчеркивал Эйнштейн, «различие между прошлым, настоящим и будущим - всего лишь ил­люзия, хотя и весьма стойкая».

Что касается квантовой теории, то она заключает в себе идею «туманного» мира, в котором размывается различие между частицами и волнами,-мира, в котором материя никогда не бывает в состоянии покоя, а напротив, находится в непрерывном движении. На уровне атома электроны движутся вокруг ядра, а внутри ядра такие частицы, как протоны, нейтроны и т.д., тоже находятся все время в движении, перемещаясь с фантастическими скоростями, так что нельзя что-либо с Уверенностью сказать о причинах и следствиях этих перемещений. Эти частицы не существуют как изолированные «элементы», а проявляются Во взаимоотношениях, которые они устанавливают между собой, это не <ооъекты», а скорее отношения между объектами, которые в свою °чередь уже готовы установить отношения с другими объектами, и так Далее от бесконечно малого к бесконечно большому, от частиц, обра-атом' до Фундаментального единства Вселенной (F. Сарга, 1979,

В этой непрерывности человек - всего лишь звено, которое дает реальность объектам путем своего осознанного решения приписывать им некоторые свойства, без человека роза или камень были бы не более чем «паттернами» излучений, контурами сил, создающих эти «предме­ты» на уровне материи.