Непосредственно достоверно лишь положение: «Я существую».

2. Но ведь даже при самом обычном использовании на­шего разума за непосредственную достоверность может быть принято лишь положение я существую; именно ввиду того, что за пределами непосредственного созна­ния оно теряет всякий смысл, это положение должно быть сочтено самой индивидуальной из всех истин, признано тем абсолютным предубеждением, которое должно быть воспринято до того, как вообще возможно установление достоверности чего-либо иного. Положение вне нас суще­ствуют вещи, на взгляд трансцендентального философа, может быть достоверным лишь в силу своей тождествен­ности с положением я существую, и достоверность эта будет одного порядка с неоспоримостью вышеуказанного исходного полагания.

[ОТЛИЧИЕ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ЗНАНИЯ ОТ ОБЫЧНОГО]

Отсюда получается, что трансцендентальное знание в двух пунктах отклоняется от обычного:

Во-первых, в том, что достоверность существования внешних вещей представляется тут простым предрассуд­ком, за пределы которого мы выходим, доискиваясь осно­ваний к нему ведущих (в силу этого трансцендентальный философ никогда не берется за доказательство существо­вания вещей в себе, но ограничивается установлением естественности и необходимости того предрассудка, будто должны быть признаны действительно существующими предметы вне нас).

[РАЗГРАНИЧЕНИЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЙ О СУЩЕСТВОВАНИИ Я И ВНЕШНИХ ВЕЩЕЙ]

Во-вторых, отличие в том, что оба положения я суще­ствую и существуют вещи вне меня, сливающиеся на взгляд обычного сознания, тут разграничиваются (-при­чем одно предпосылается другому) именно в целях под­линного обнаружения их тождественности и непосредст­венной связи, до тех пор лишь чувствовавшейся. Осуще­ствляя самое это разграничение в случае доведения его до конца, мы переходим в трансцендентальную плоскость рассмотрения, носящую характер чего-то уже не естест­венного, а искусственного.

[ДЛЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ФИЛОСОФА ТОЛЬКО У СУБЪЕКТИВНОГО ЕСТЬ ПЕРВИЧНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ]

3. Раз на взгляд трансцендентального философа только субъективному свойственна первоначальная реальность, то непосредственным предметом своего рассмотрения он делает лишь субъективный момент знания, к объектив­ному же он переходит лишь косвенным путем. И в про­тивность тому, что при обычном знании само знание (акт " знания) совершенно заслоняется предметом (объектом), в трансцендентальном рассмотрении за актом знания исчезает объект, как таковой. Таким образом, в силу своей решительной субъективности трансцендентальное знание является знанием о знании.

[СОЗЕРЦАЕМОЕ УСМАТРИВАЕТСЯ ЧЕРЕЗ АКТ СОЗЕРЦАНИЯ]

Так, например, при созерцании лишь объективное при­мечается в обычном сознании, само же созерцание раст­воряется в предмете; тогда как при трансцендентальном

способе рассмотрения скорее наоборот — созерцаемое усматривается через акт созерцания. Таким образом, обычное мышление являет собой механизм, руководи­мый понятиями, но последние в качестве таковых не раз­личаются, с другой же стороны, трансцендентальное мыш­ление нарушает ход этого механизма и, осознавая поня­тие в качестве акта, возвышается до понятия понятия. В будничной деятельности за вещами, с которыми мы во­зимся, мы забываем о самой нашей деятельности; фило­софствование является тоже своего рода деятельностью, но это не только деятельность, но также и неуклонное со­зерцание себя в такой деятельности.

[ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ РАССМОТРЕНИЕ ЕСТЬ САМООБЪЕКТИВАЦИЯ СУБЪЕКТИВНОГО]

Таким образом, трансцендентальный способ рассмот­рения по природе своей должен считаться вообще таким, что при нем восходит до сознания и объективируется аб­солютно не подлежащее объективации при всяком дру­гом способе мышления, знания или действования, одним словом, мы имеем здесь дело с самообъективацией субъек­тивного.

Искусство трансцендентального рассмотрения и заклю­чается в готовности постоянно оставаться в рамках этой двойственности действования и мышления (1, стр. 1, 11—19).

[ВЫСШАЯ ЗАДАЧА ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ]

[...] Высочайшей задачей трансцендентальной филосо­фии представляется [...] ответ на вопрос: как можно одно­временно считать, что представления сообразуются с предметами и что предметы подчиняются представле­ниям?

Легко видеть, что решение этой проблемы не отно­сится уже ни к практической, ни к теоретической филосо­фии, но требует чего-то высшего, служащего объединяю­щим звеном между тем и другим: не будучи ни теорией, ни практикой это должно быть вместе и тем и другим.

Как же это выходит, что объективный мир приспо­собляется к представлениям в нас и вместе с тем пред­ставления к объективному миру?

[УСЛОВИЕ ЭТОЙ ГАРМОНИИ]

Этого мы никогда бы не постигали, если бы не суще­ствовала известная предустановленная гармония между тем и другим миром — миром идеальным и миром реаль­ным. Но эта предустановленная гармония сама была бы немыслимой, если бы деятельность, порождающая объек­тивный мир, не была бы в основе тождественна с той, ко­торая обнаруживается в волевом устремлении, и наоборот.

[ТОЖДЕСТВО ДВУХ ВИДОВ ПРОДУКТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ]

Но ведь деятельность, обнаруживающаяся в волевом устремлении, во всяком случае является продуктивной деятельностью. Продуктивно всякое свободное действова-ние, и продуктивно оно лишь в случае осознанности. Но эти деятельности обязательно должны быть в принципе чем-то единым, а потому мы приходим к нужной нам предустановленной гармонии, как только признаем, что та самая деятельность, которая в поведении нашем созна­тельно продуктивна, в порождении своем мира продук­тивна бессознательно. И тогда противоречие отпадает.

Если это действительно так, то вышеупомянутая пер­воначальная тождественность между деятельностью, за­нятой порождением мира, и той, которая обнаруживается в волевом устремлении, найдет себе выражение в резуль­тате первой, и сами эти результаты окажутся созданием одновременно как сознательной, так и бессознательной деятельности.

[ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ В ТЕЛЕОЛОГИИ]

Природа как в целом своем, так и в отдельных прояв­лениях должна представиться в качестве сознательно со­зданного произведения и одновременно с этим резуль­татом самого слепого механизма; она целесообразна, бу­дучи необъяснимой в своей целесообразности. — Филосо­фия природных целей, или телеология, является, таким образом, тем пунктом, где объединяются теоретическая и практическая философии (1, стр. 22—23).

[...] Вообще говоря, так называемая мертвая приро­да — это всего лишь несозревшая разумность, и вот по­чему уже и в этого рода явлениях, хоть и в неосознанном виде, имеются проблески того, что свойственно интелли­генции (1, стр. 13).

До сих пор мы лишь вообще постулировали тождест­венность той деятельности, которая порождает мир, с той, что обнаруживается в волевом устремлении, не решая во­проса, где — в природе или в нас — заключен принцип этой деятельности.

Но ведь систему знания лишь тогда можно считать завершенной, когда мы вновь возвращаемся к взятому нами за принцип. — Следовательно, трансцендентальную философию лишь в том случае можно было бы считать завершенной, если бы вышеупомянутую тождествен­ность — высшее разрешение стоящей перед этой наукой проблемы — удалось бы обнаружить в ее собственном принципе — в Я (1, стр. 23).

[РАЗВИТИЕ ПРИРОДЫ ОТ МАГНЕТИЗМА К ГАЛЬВАНИЗМУ]

[...] Без всякого умысла с нашей стороны наравне с первым измерением материи — длиной оказывается дедуцированным так­же и магнетизм, откуда сейчас же проистекает ряд важных след­ствий, за полный разбор которых мы даже и не в состоянии браться в рамках настоящего труда. На основании этой дедук­ции становится, например, ясным, что в форме магнитных явле­ний нам дается материя на том первом этапе ее конструиро­вания, когда обе противоположные силы объединяются в одной точке, и что, значит, магнетизм вовсе не особенность того или иного отдельного рода материи, но свойство материи вообще, следовательно, подлинная категория физики; отсюда же выте­кает, что упомянутые три точки², сохраняющиеся в том, что составляет природу магнита^ и исчезающие во всех других телах, являются не чем иным, как теми тремя априори выводимыми точками, которые служат для реального построения длины, и что, значит, магнетизм в его общем виде конструирует длину, как таковую, и т. д.

[...] Момент, представляющий обе противоположные силы в качестве чего-то совершенно раздельного, такого, между чем про­легает грань, оказывается следующим по порядку в конструиро­вании материи, в природе же тут мы находим электричество.

[...] В отличие от магнетизма последнее распространяется не просто вдаль, не жаждет дали и не руководится ею одной, но с ней сочетает и ширину, распространяясь по всей поверхности того тела, которому оно сообщается.

[...] Третий этап конструирования в природе отмечается химизмом. Первоначальная противоположность двух наших сил, представленная в химическом процессе взаимодействием двух тел, явствует из того, что здесь происходит обоюдное проница­ние, а это мыслимо только в случае наличия сил. Но в свою очередь немыслимо, чтобы оба тела являли изначальное проти­воречие без того, чтобы в каждом из них не получала абсолют­ного преобладания та или иная из этих двух сил. [...]

Если взамен несколько Специального обозначения — химиче­ский процее^ под чем разумеется вообще всякий процесс, пере­дающийся также и своему продукту, мы постараемся найти какое-либо более общее, то должны будем принять во внимание пре­имущественно то обстоятельство, что, согласно выведенным до сих пор основоположениям, предпосылкой реального процесса вообще должно быть триединство сил и что, следовательно, в природе следует априори искать такой процесс, у которого с преимущественной ясностью выражено это триединство. Таким процессом будет гальванизм, под каковым здесь разумеется не отдельный какой-либо процесс, но общая формулировка для всех тех процессов, действие которых переносится и на самый резуль­тат (1, стр. 153—158).

[ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОЗНАНИЯ МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ЭСТЕТИЧЕСКОЙ]

Итак постулируется наличие вышеупомянутой одно­временно как сознательной, так и бессознательной дея­тельности в субъективном, в самом сознании.

Такой деятельностью может быть только эстетическая, и любое произведение искусства должно быть понято в качестве ее продукта. Идеальный мир искусства и ре­альный предметов являются, таким образом, порождением одной и той же деятельности; совпадение обеих ее разно­видностей (сознательной и бессознательной) при отсутст­вии сознательности ведет к действительному миру, в слу­чае же осознанности — порождает мир эстетический.