Изменяющийся наказ бизнесу

«Бесплатных ленчей не бывает». Эта поговорка, часто звучащая в некоторых кругах бизнеса, означает, что за все, что мы получаем, мы платим определенную цену. Цена эта иногда выражается в деньгах, иногда в затрате времени, иногда в форме удобств, а иногда в упущенных возможностях.

Бизнес выполнил наказ американского народа осуществлять экономический рост, производить огромное множество товаров по возможно более низким ценам, обеспечивать занятость и помогать обществу достигнуть высокого уровня жизни. Выполняя этот наказ, бизнес нес определенные издержки, объем которых периодически колебался. По мере того как отрасли сферы услуг стали использовать больше рабочей силы, чем промышленные предприятия, возможность увеличения объема производства для покрытия возросшей заработной платы сузилась. Повышение заработной платы без повышения производительности труда вело к инфляции. Потребление нефти в Америке было расточительным. Люди полагались на этот источник дешевой энергии для обеспечения недорогого транспорта, отопления жилищ зимой и для промышленного использования. С резким ростом стоимости нефти американцы столкнулись и будут впредь сталкиваться с необходимостью принимать решения об использовании нефти и энергии вообще. Стоимость должна быть сбалансирована с удобствами.

Менялись времена, менялись условия, и первоначальный наказ американцев бизнесу также изменился. Изменение наказа происходило постепенно, и он не получил четкого выражения. Многие предприятия все еще не осознали, что возник новый наказ, и борются за сохранение старых методов ведения дела. Они расценивают возросший законодательный контроль над бизнесом не как элемент изменившегося наказа, а как личные обиды и нападки настроенных против бизнеса отдельных групп и меньшинств.

Национальная тревога по поводу загрязнения окружающей среды служит наглядным примером нового наказа. Когда промышленность только начала развертываться, какие-то масштабы загрязнения среды терпели как неизбежное зло. Когда настало время массового использования автомобилей, некоторый уровень загрязнения среды и смога снова терпели. Но по мере того, как промышленные отходы становились все более токсичными, как оказались под угрозой загрязнения озера и реки, как атмосфера становилась опасной для растений и людей, население в массе своей начало приходить к убеждению в необходимости принимать какие-то меры. Бизнес не желал менять характер своей деятельности, но постепенно его принудило к этому Управление по охране окружающей среды. Автомобилестроителям было приказано изыскать способы снизить загрязнение воздуха выхлопными газами. Получив приказ, эта отрасль стала его выполнять. Не будь такого приказа, мало вероятно, чтобы какой-либо предприниматель потратил деньги, необходимые для модификации двигателей, поскольку увеличение себестоимости могло бы привести к неконкурентоспособности его автомобилей. Разумеется, стоимость менее токсичных двигателей в конечном счете ложится на потребителя, который, хотя и вдыхает более чистый воздух, платит за это более высокой стоимостью автомобиля. Электростанции расходуют средства на установку экологического оборудования и переносят эти затраты на плечи своих клиентов. Но промышленники не проявляют желания идти на такие расходы, которые вынудят их повышать цены на свои товары, опасаясь потерять часть покупателей, уже не могущих себе позволить приобретать их продукцию. Хотя стоимость контроля за состоянием окружающей среды может быть распределена через посредство системы налогообложения, наше общество предпочло способ перенесения этих дополнительных издержек на потребителя продукции.

Изменяя свой наказ бизнесу, американский народ не руководствовался каким-то четким планом действий. Наказ изменялся через законодательство, через коллективные переговоры и путем создания нового мощного движения потребителей — «консьюмеризма».

Американский бизнес стартовал с господствующей позиции бизнесмена. Именно бизнесмен задавал темпы экономического развития, брал на себя риск, инвестировал свой капитал, а иногда шел на финансовое самоубийство. Рынок обеспечил бедным возможность добиваться лучшей доли. Рынок сделал возможной социальную мобильность, а рассказы Горацио Элджера[208] вдохновляли многих рабочих добиваться богатства. Некоторым это удалось, большинство потерпели неудачу. Капитализм поставил рабочих в неравное положение с работодателями. Рабочие объединились в профсоюзы для собственной защиты и отстаивания своих интересов. «Большой профсоюз» вскоре сравнялся с «большим бизнесом», а затем «большое правительство» стало третьим компонентом системы. Четвертый компонент, потребитель, долгое время игнорировался и лишь недавно обрел самосознание, необходимое для организации. Теперь потребители ведут борьбу за свои права, лоббируют правительство и вынуждают менеджмент предприятий и профсоюзы считаться с их интересами.

В результате на экономической арене возникла новая система компонентов. Принимать решения теперь стало труднее, чем прежде. Вместо того чтобы ставить своей целью только извлечение прибыли или расширение производства, менеджеры теперь должны взвешивать множество факторов и интересов. Им приходится уважать интересы работников, потребителей и общества в целом. Соблюдение этих прав имеет как экономические, так и нравственные параметры. Сталкиваясь с противоречивыми требованиями различных групп — из которых какие-то противоречат интересам бизнеса, — многие корпорации не знают, как на них реагировать. Многие из них выполняют только то, что требует от них законодательство, очевидно, в надежде, что такие вещи, как «консьюмеризм» и требования считаться с социальными проблемами, исчезнут сами по себе. Некоторые корпорации указывают, что они согласны были бы подчиниться предъявляемым им новым требованиям, но жалуются на то, что требования различных групп туманно сформулированы, иногда противоречат друг другу, не всегда четко отражают интересы общества в целом. Отдельные корпорации попытались отреагировать на новые требования организацией практических акций, преследовавших цель не допустить принятия жестких законов или перехода в открытое контрнаступление против них, организуя для этого компании по разъяснению всем заинтересованным сторонам своей оценки ситуации.

Часто корпорация сохраняет устаревшее представление о своей роли как независимого объекта, реагирующего на простой наказ прошедшей эпохи, а это представление исключает эффективное реагирование на современные требования. Выше мы уже отмечали, что нападки на систему американского свободного предпринимательства не доказали органическую аморальность капитализма. Мы видели также, что нравственные проблемы пронизывают бизнес и общество и эти проблемы нельзя игнорировать и отметать как не касающиеся бизнеса.

Новый моральный наказ бизнесу можно обнаружить не только в таких движениях, как «консьюмеризм», забота о чистоте среды обитания, охрана природы, но и в публичных гневных протестах против взяточничества и сверхприбылей, его можно обнаружить и в законодательстве. Бизнес выступал против законодательства, касающегося защиты окружающей среды, охраны труда, защиты потребителей, социального обеспечения, позитивных мер, честности в предоставлении ссуд, честной упаковки и маркировки товаров, правдивости рекламы, применения детского труда, справедливой оплаты труда, минимума заработной платы и пенсионной реформы. По всем этим проблемам законы были приняты вопреки возражениям бизнеса. Почему бизнес выступал против этих законов? В большинстве случаев законодательство представлялось прогрессивным, социально желательным, направленным на общее благо. В каждом случае бизнес осуждал вмешательство государства, а правительство утверждало, что бизнес отстаивает свои прибыли. Тем не менее все это новое законодательство не помешало процветанию бизнеса и извлечению им прибыли. Законодательство явилось выражением социальных требований; оно воплощает в себе представление о бизнесе, взятом в целом, явно отличающееся от представления о нем, которое мы находим в сочинениях Джона Локка или в Конституции США. Нынешний наказ бизнесу отличается от выданного ему в прежнюю эпоху упрощенного мандата.

Негативная реакция бизнеса на каждый такой элемент законодательства показывает, что он менее восприимчив к народным требованиям, чем, как многие считают, ему следовало бы быть. В результате широкая публика сочла бизнес эгоистичным, своекорыстным и социально близоруким. Тот факт, что бизнес процветает, несмотря на такое законодательство, демонстрирует, что он более гибок и более способен реагировать на социальные требования, чем полагают или пытаются нас убедить многие его лидеры. Возможно существование предела, за которым бизнес не может откликаться на такие требования. Но поскольку издержки на удовлетворение этих требований можно переложить на плечи потребителя, который в конечном счете выгадывает от этого процесса, указанные издержки отражают социальные решения. Например, когда аварийная предохранительная подушка в автомобиле увеличивает безопасность пассажира и когда степень безопасности, обеспечиваемая такой подушкой, удовлетворяет желаниям населения, тогда покупателю автомобиля приходится оплачивать эти издержки. Трудно определить, какой конкретный закон отражает волю народа. Чтобы предложенная предохранительная подушка не была обязательной, покупатели автомобилей должны сделать свой выбор. Многие американцы не хотели и сейчас не хотят пользоваться ремнями безопасности. А хотят ли они пользоваться предохранительными подушками? Решение этого вопроса не было предоставлено самой публике. А нужно ли было это делать? Новый наказ бизнесу более сложен, чем прошлый, но что именно он включает, а что не включает — все еще не совсем ясно.

Но что явно присутствует в новом наказе — это то, что бизнес должен теперь при принятии решений учитывать интересы рабочего, потребителя и широкой публики так же, как и интересы держателя акций, он должен учитывать взгляды и требования всех этих четырех элементов общества. Учитываться должно благо для них всех. Ключом к позитивному реагированию на это моральное требование должна послужить разработка механизма принятия на себя моральной ответственности. Бизнесу необходимо создать для этого соответствующие структуры.

Решение проблемы сталкивающихся требований нельзя найти в кодексах этического поведения, хотя они и важны, нельзя найти решение этих проблем и в любом другом наборе конкретных правил. Иногда требования рабочих более весомы, чем интересы акционеров, а иногда наоборот, иногда требования двух указанных групп должны уступить место требованиям охраны окружающей среды. И не все требования можно представить в стоимостном выражении. Удовлетворение всех этих иногда противоречивых требований достигается с помощью не столько содержательных, сколько процедурных правил. Этот подход оставляет окончательные решения, касающиеся предприятия, в руках менеджмента. Но менеджмент может и должен нести ответственность за принимаемые решения, за свои ошибки, а это делает его более уязвимым, чем он был, когда господствовала старая концепция корпорации и бизнеса. Что еще важнее — этот подход требует перестройки бизнеса и организации самой корпорации. Навязанные организациям кодексы и конкретные правила существенно не изменяют характера их функционирования. Процедурные правила требуют внутренних изменений. Поэтому корпорация уже в некоторых отношениях не будет функционировать так, как она функционировала прежде.

Но по какому праву кто-либо может требовать подобных изменений? Ответ заключается в том, что лишь организационные изменения могут позволить корпорации справиться со многими предъявляемыми ей требованиями и выжить в какой-то подобной нынешней ее форме. Когда корпорации придерживаются традиционной модели, отказываются учитывать социальные параметры своей деятельности, отказываются осуществлять позитивные меры, если к этому их не вынуждают, то они тем самым толкают на принятие жестких и ограничительных законодательных актов. Такое законодательство способно со временем заменить управление корпорацией государственным контролем и в конечном счете привести к образованию государственной собственности. Творческий талант американского бизнеса, если его подвергнуть испытанию, несомненно, способен найти лучшие решения многих проблем, чем те, которые он вынужден осуществлять в прокрустовом ложе законодательства. Но бизнес должен проявить желание реагировать на ситуацию, желание меняться.

В прошлом потребители, заинтересованные в покупке автомобилей, не имели возможности выразить свое мнение о том, чему они отдают предпочтение: лучшему дизайну машины или большей ее безопасности. Автомобилестроители полагали, что публика отдает предпочтение дизайну. Автомобильная индустрия решала, что найдет сбыт, а что нет, она сама решала, сколько внимания уделять безопасности автомобиля. Американские дилеры при продаже автомобилей обычно не делали упор на параметры их безопасности. Несмотря на производимые исследования рынка, мнения американских водителей почти не принимались в расчет при принятии решений. Типичные опросы ставили своей задачей узнать предпочтения потребителей в рамках того, что желают предложить производители, они не пытались выяснить, что же именно желают сами потребители.

В предыдущих главах мы привели множество предложений о необходимых изменениях, включая способы более широкого учета мнений работников относительно моральных аспектов политики компаний и их продукции, способы повышения ответственности советов директоров перед акционерами, способы распределения обязанностей и ответственности. Внесенный в конгресс законопроект требует от менеджеров компаний предоставлять соответствующему федеральному ведомству информацию о наличии в их изделиях дефектов, угрожающих жизни людей. Неисполнение этого требования, попытки скрыть дефекты могут повлечь за собой штраф в 50 тыс. долл., или тюремное заключение как минимум до двух лет, или то и другое. Для корпораций такой штраф ничтожен. Но тюремный срок для менеджеров корпорации — дело серьезное. Возможность попасть в тюрьму за действия корпорации заставит менеджеров более строго взвешивать свои решения. Президент корпорации может понести уголовную ответственность за опасные для жизни дефекты продукции, если он не сумеет доказать, кто в компании отвечает за решение продолжать производство опасного изделия. Это может породить мощные внешние требования произвести в корпорации такую реорганизацию, которая позволит уточнить индивидуальную ответственность за принимаемые решения. Такой закон создаст для корпорации стимул к тому, чтобы прислушиваться к жалобам своих работников относительно дефектной и опасной продукции.

Для того чтобы могли существовать нравственные предприятия, должны существовать нравственные личности. Теоретики принципов добродетели в этом правы. Но это только половина правды. Нужно также иметь структуры, которые стимулируют моральные действия, а не мешают им.

В 1991 г. вновь принятое Федеральное уложение о наказаниях[209] ввело дополнительный стимул к внедрению моральных принципов в корпоративные структуры. Согласно этому Уложению, когда работник нарушает закон в процессе своей работы на корпорацию, фирма может снизить степень его вины, если она сможет доказать, что приняла меры по созданию нравственной атмосферы для своего персонала. Она потенциально способна сократить наложенный на нее штраф на миллионы долларов. Этот федеральный мандат побуждает компанию разрабатывать кодексы поведения, назначать высокопоставленный персонал (их часто называют уполномоченными по корпоративной этике) для надзора за соблюдением нравственных норм, для создания систем нравственного мониторинга и для обеспечения надлежащей дисциплины. Конгресс США счел, что, если фирмы таким образом внедрят нормы нравственности в свои структуры, работники будут менее склонны нарушать закон к выгоде компаний и что компании, осуществляющие такую практику, должны наказываться не столь строго, как другие компании. Уложение о наказаниях явилось ответом на стремление общественности добиться соблюдения компаниями более высоких норм поведения и введения для преступников из числа «белых воротничков» более строгих, чем прежде, наказаний.

Этика бизнеса имеет дело настолько же с бизнесом, насколько и с самой этикой. Миф об аморальности бизнеса, с которого мы начали эту книгу, еще не рассеялся в мире бизнеса. Многие все еще полагают, что бизнес не несет никакой моральной ответственности. Этот миф преграждает путь к предложенным переменам, которые стимулировали бы нравственные действия. Доказать, что это только миф, недостаточно. Организационную структуру корпораций необходимо изменить таким образом, чтобы они могли реагировать на моральные наказы и чтобы люди, занимающиеся бизнесом, могли морально действовать не случайно, а целеустремленно. Прежде чем завершить этот труд, мы кратко коснемся трех тем: роли государства, корпоративной демократии и места этики бизнеса в строительстве добронравного общества.

Роль государства

Государство связано с бизнесом на многих уровнях. Оно само является работодателем и покупателем товаров. Оно контролирует процентные ставки, регулирует эмиссию денег и выполняет огромное множество других функций. Главное, что нас здесь интересует в связи с новым моральным наказом, — это отношение государства к бизнесу, осуществляемое через посредство его регулирующих ведомств или законодательных мер. Может возникнуть вопрос, а в чем, собственно, состоит надлежащая роль государства?

С моральной точки зрения никакое государство не имеет права требовать — с помощью законодательства — выполнения того, что безнравственно. И настоящая его функция заключается не в законодательном декретировании нравственности. Через свои суды оно разрешает споры. Через свою налоговую систему и программы социального обеспечения оно осуществляет перераспределение богатства и проявляет заботу о тех, кому рыночная система не предоставляет средств существования. Мы видели, что, служа дополнением к экономической системе свободного предпринимательства, государство удовлетворяет моральную потребность общества.

Главная черта нравственного государства заключается в том, что оно действует справедливо. Оно должно обращаться со своими гражданами как с равными перед законом, обеспечивать условия, при которых они могут безопасно взаимодействовать, не допускать причинения большого вреда одним лицом или группой лиц любому другому лицу или группе лиц. Оно выполняет эти функции посредством своих законов и системы надзора за соблюдением законов.

Сверх этого, главная моральная обязанность государства заключается в том, чтобы не причинять вред или не допускать причинения вреда кому бы то ни было из своих граждан. Эта обязанность строже и важнее, чем моральная обязанность обеспечивать благоденствие своих граждан. Первая — это требование справедливости, вторая — это требование благоденствия. Правительство не имеет права причинять вред своим гражданам. На нем лежит обязанность оказывать им помощь в пределах возможного. Первое — это императив, которым оно связано; второе — это задача, которую оно должно стараться выполнять. В результате оно не должно пытаться сопоставлять причиняемый кому-либо вред с выгодами, которые оно приносит другим, т. е. оно не должно действовать таким образом, чтобы просто создавать наибольшее количество пользы в целом. Государство — это не отдельное лицо. Это слуга всех людей страны, которые имеют по отношению к нему равные права и которые имеют право на то, чтобы государство не причиняло им вреда. Если принимаемые государством законы наносят вред или проявляют несправедливость к любому гражданину, эти законы не могут быть морально оправданны на основании утилитаристских концепций.

Давайте рассмотрим вопрос о подоходном налоге, который, как некоторые утверждают, представляет собою кражу у богатых в пользу бедных. Если бы этот налог был действительно кражей, он был бы, конечно, аморален. Мы уже видели, что моральный долг людей внутри своего общества — оказывать помощь нуждающимся. Более того, оправданность системы налогов выходит за пределы этого долга. Она является результатом законодательства, представляющего волю большинства. Государство обладает как моральным, так и юридическим правом осуществлять такие действия, на которые оно уполномочено Конституцией, с согласия большинства населения, при условии, что оно при этом не нарушает ничьи права. Практика применения принципа большинства ограничена принципом уважения прав меньшинства. Но в рамках этого ограничения принцип большинства может быть оправдан как обеспечивающий наибольший размер пользы для всех, даже и для какой-то части меньшинства, учитывая, что одна и та же группа людей не всегда по всем проблемам разделяет позицию меньшинства.

Если мы станем придерживаться этой логики рассуждения, американское государство может защитить потребителя посредством законов о правдивости рекламы и точности маркировки товаров, посредством мер, принимаемых Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых товаров и медикаментов и Федеральной торговой комиссией, и посредством многих других методов, часть которых мы уже рассмотрели. Государство морально не обязано вмешиваться во все действия людей и брать их при этом под защиту, но оно правомочно это делать в той мере, в какой ему это разрешено народом. Следовательно, законодательство, контролирующее различные аспекты бизнеса и предъявляющее ему те или иные требования, морально оправданно при том условии, что законы выражают волю народа и не нарушают права никого из граждан. В этом смысле законодательство представляет собой народный наказ бизнесу. Тенденция законодательства способствовать развитию все более свободного предпринимательства сама по себе не более и не менее моральна, чем тенденция законодательства способствовать продвижению к социализму. Обе эти тенденции морально оправданны при условии, что ни одна из них не нарушает права любого гражданина или не препятствует соблюдению норм справедливости. Но мы еще не встречали никаких аргументов, которые доказали бы, что любая из этих тенденций морально предпочтительна. Как далеко нам следует продвигаться в том или другом из этих направлений, является предметом публичных дискуссий.

Поскольку позиция государства по поводу того, контролировать ли деятельность бизнеса или не контролировать, — это вопрос, который должно решить общество, его называют вопросом государственной политики. Подобные вопросы следует обсуждать всесторонне и открыто, хотя часто это не делается. Одна из трудностей «большого правительства», правительства с широкими полномочиями, заключается в том, что зачастую решения принимаются ведомствами, обладающими узким кругозором. Они либо не стремятся предвидеть, либо неспособны предвидеть, как повлияют различные вводимые правила на тех, на деятельность которых они распространяются. Например, многие мелкие предприятия жалуются на то, что существует так много правительственных правил, которые им теперь приходится соблюдать, что они вынуждены нанимать больше людей, чем они в состоянии себе позволить, чтобы заполнять предписываемые правительством формы отчетности о выполнении указанных правил. Коль скоро такого рода требования приобретают настолько обременительный характер, что вынуждают людей бросать свой бизнес, должен существовать механизм, позволяющий государству и народу распознавать, какие законы и правила становятся контрпродуктивными, приносят отрицательные результаты. Наблюдающаяся в конгрессе тенденция формировать надзорные административные организации также привела к тому, что такие организации вводят правила, которые, как некоторые полагают, выходят далеко за пределы того, что первоначально имелось в виду. Контроль за этими организациями слаб, и поэтому они превращаются в самодовлеющие бюрократические ведомства.

К вопросам, заслуживающим обстоятельного изучения, относятся жалобы о неэффективном государственном регулировании, о пристрастном отношении чиновников регулирующих ведомств к отраслям, деятельность которых они регулируют, о практике перехода чиновников регулирующих ведомств на службу в ими же регулируемые отрасли и, наоборот, о чрезмерном регулировании. В той мере, в какой эти жалобы обоснованны, государство часто наносит ущерб некоторым из своих граждан или обращается с ними несправедливо и тем самым нарушает свою главную обязанность.

Безнравственную практику в бизнесе можно ликвидировать, если причастные к ней люди желают ее изменить. Государственное регулирование и законодательство стало использоваться все чаще и чаще и теперь превратилось в излюбленное и обычно применяемое средство осуществления реформ. Возможными альтернативами этому процессу могут служить саморегулирование и самореформирование. Но если эти альтернативы не найдут своего применения, возрастающее государственное регулирование останется единственным направлением, по которому будет продолжать развиваться общественный наказ бизнесу.

[1] Подробная информация о случае с «Тайленолом» заимствована из: Chicago Tribune and the New York Times, October 1—10, 1982; Business Week, October 18, 1982.
[2] Первый пункт Кредо фирмы «Джонсон энд Джонсон» гласит: «Мы считаем, что свою главную ответственность мы несем перед врачами, медицинскими сестрами, пациентами, матерями, а также перед всеми, кто употребляет наши препараты и пользуется нашими услугами».
[3]Patricia Strand. Gerber ignores Tylenol Textbook//Advertising Age, 57 (March 10, 1986), p. 3.
[4] См.: James В. Stewart. Scenes from a Scandal: The Secret World of Michael Milken and Ivan Boesky//Wall Street Journal, October 2, 1991, p. Bl; Karen W. Arenson. How Wall Street Bred Ivan Boesky//New York Times, November 26, 1986, p. 8F.
[5] Другую характеристику системы ценностей американского бизнеса см. в: Gerald F. Cavanagh. American Business Values, 3rd ed. (Gpper Saddle River, N.J.: Prentice Hall, 1990).
[6] «Бароны-грабители» — это принятое в США обозначение крупных предпринимателей второй половины XIX в., стремительно создавших себе гигантские состояния.— Прим. перев.
[42]Обстоятельный анализ аморальности рабства с утилитаристских позиций см. в: R. M. Hare. What Is Wrong with Slavery//Philosophy and Public Affairs, 8(1979), pp.103—121.

[115]Подробности об этой забастовке и два комментария см. в: Herbert R. Northrup. The Rise and Demise of РАТССУ/Industrial and Labor Relations Review, 37, № 2 (January 1984), pp. 167—184; Richard W. Hurd, Jill K. Kriesky, with «Reply» by Herbert R. Northrup. Communications: 'The Rise and Demise of PATCO' Reconstructed //Industrial and Labor Relations Review, 40, № 1 (October 1986), pp. 115—127. См. также: New York Times, August 3—7,1981; Arthur B. Shostak, David Skocik. The Air Controllers' Controversy: Lessons from the PATCO Strike (New York: Human Sciences Press, 1986).
[116]См.: New York Times, August 4, 1981, p. B8.
[117]См.: Stuart Taylor, Jr. Strikes and the Law//New York Times, August 4,1981, p. A14.
[118]Обзор соответствующих юридических примеров см. в: Lawrence E. Blades. Employment at Will vs. Individual Freedom: On Limiting the Abusive Exercise of Employer Power//Columbia Law Review, 67 (1967), pp. 1405—1435. Обоснование права рабочих на сохранение своей работы см. в: David R. Hiley. Employee Rights and the Doctrine of At Will Employment//Business & Professional Ethics Journal, 4, № 1, pp. 1—10. О связи прав рабочих с доктриной «найма по добровольному согласию» см. в: Patricia H. Werhane. Persons, Rights, and Corporations (Englewood Cliffs, NJ.: Prentice Hall, 1985).
[119]См.: Ian Brownlie (ed.). Basic Documents on Human Rights, 3rd ed. (Oxford: Oxford University Press, 1993), p. 363.
[120]См.: Labor Management Relations Act (Taft-Hattley) of 1947, 8(a)(3), 29 G.S.C. 158(a)(3) (1982).
[121]См.: Bill Neikirk. Unfortunately, we may now be close to 'full employmentV/Chicago Tribune, May 1,1983, sec. 5, p. 3. В экономическом докладе президента 1983 г. (с. 41) утверждается: «Было бы неразумно использовать макроэкономические меры для сокращения уровня безработицы ниже ее инфляционного порога в 6—7%». Если бы право на работу по найму воспринималось серьезно, американское общество, американский бизнес и американское правительство должны были бы применять иной, чем до сих пор, подход к проблемам безработицы и системы вспомоществования. Такой новый подход потребовал бы воображения и экспериментирования. Как нации США не хватает ни средств, ни ресурсов для реализации этого права. Но в качестве общества они еще не оказались вынужденными или готовыми его признать.
[122]См.: Claudia Car/en (ed.). The Papal Encyclicals (Wilmington, N.C.: McGrath Publishing Company, 1981), vol. 3, p. 426; Pope John Paul II. On Human Work (Washington, D.C.: Office of Publishing and Promotion Services, Gnited States Catholic Conference, 1981). Другие трактовки заработной платы см. в: С. Kerr. Labor Markets and Wage Determination (Berkeley: University of California Press, 1977); Adrian Wood. A Theory of Pay (Cambridge: Cambridge University Press, 1978). Марксистскую критику заработной платы см. в: John Roemer. A General Theory of Exploitation and Class (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1982).
[123]См.: American Federation of State, County, and Municipal Employees (AFSCME) v. the State of Washington (1983). В 1985 г. Девятый окружной апелляционный суд США отменил это решение. Верховный суд США не принимал подобных решений и не намеревается это делать.
[124]Подробно на эту тему см. в: Steven E. Rhoads. Incomparable Worth (Cambridge: Cambridge University Press, 1993); Paula England. Comparable Worth: Theories and Evidence (New York: Aldine de Gruyter, 1992); Linda M. Blum. Between Feminism and Labor: The Significance of the Comparable Worth Movement (Berkeley: University of California Press, 1991).
[202]См.: Fortune, February 7, 1994, pp. 68—69.
[203]См.: Robert Levering, Milton Moskowitz, Michael Katz. The 100 Best Companies to work for in America (New York: New American Library, 1985).
[204]См.: Steven D. Lydenberg, Alice Tepper Marlin, Sean О 'Brien Strub. The Council on Economic Priorities. Rating America's Corporate Conscience (Reading, Mass.: Addison-Wesley Publishing Company, 1986).
[205]См.: Robert J. Samuelson. R.I.P.: The Good Corporation//Newsweek, July 5, 1993, p. 41.
[206]См.: Michael W. Miller. Vestiges of Success: As IBM Loses Mount, So Do the Complaints About Company Perks//Wall Street Journal, October 27, 1993, p. Al.
[207]См.: Paul Carol!. Big Blues: The Unmaking of IBM (New York: Crown Publishers, 1993).
[208]Горацио Элджер — американский писатель второй половины XIX в., автор многочисленных романов, герои которых преуспевающие люди. — Прим. перев.
[209]См.: United States Sentencing Commission. Guidelines Manual, 1993, Chapter Eight: Sentencing of Organizations.