ПЕРУШКО ФИНИСТА-ЯСНА-СОКОЛА 1 страница

 

Не в котором царстве, не в котором государстве, не именно в том, в котором мы живем, жил-был старик, а у него было три дочери: большая и средняя – щеголихи, а меньшая только о хозяйстве радела. Сбирается отец в город, и спрашивает у своих дочерей: которой что купить? Большая просит: «Купи мне на платье!» И средняя то ж говорит. «А что тебе, дочь моя любимая?» - спрашивает у меньшой. – Купи мне, батюшка, перушко Финиста-ясна сокола. Отец простился с ними и уехал в город; большим дочерям купил на платье, а перушка Финиста-ясна сокола нигде не нашел. Воротился домой, старшую и среднюю дочерей обновами порадовал; «а тебе, говорит меньшой, не нашел перушка Финиста-ясна сокола». – Так и быть! сказала она, может – в другой раз посчастливится найти. Большие сестры кроят да обновы себе шьют, да над нею посмеиваются; а она знай отмалчивается. Опять собирается отец в город и спрашивает: «ну дочки, что вам купить?» Большая и средняя просят по платку купить, а меньшая говорит: «купи мне, батюшка, перушко Финиста-ясна сокола». Отец поехал в город, купил два платка, а перушка и в глаза не видал. Воротился назад и говорит: «ах, дочка, ведь я опять не нашел перушка Финиста-ясна сокола!» - «Ничего, батюшка – может в иное время посчастливится». Вот и в третий раз собирается отец в город и спрашивает: «сказывайте, дочки, что вам купить?» Большие говорят: «купи нам серьги», а меньшая опять свое: «купи мне перушко Финиста-ясна сокола». Отец искупил золотые серьги, бросился искать перушка – никто такого не ведает; опечалился и поехал из городу. Только за заставу, а навстречу ему старичок несет коробочку. «Что несешь, старина?» - Перушко Финиста-ясна сокола. «Что за него просишь?» - «Давай тысячу» Отец заплатил деньги и поскакал домой с коробочкой. Встречают его дочери. – «Ну, дочь моя любимая! говорит он меньшой, наконец, и тебе купил подарок; на, возьми!» Меньшая дочь чуть не прыгнула от радости, взяла коробочку, стала ее целовать-миловать, крепко к сердцу прижимать. После ужина разошлись все спать по своим светелкам; пришла и она в свою горницу, открыла коробочку – перушко Финиста-ясна сокола тотчас вылетело, ударилось об пол, и явился перед девицей прекрасный царевич. Повели они меж собой речи сладкие, хорошие. Услыхали сестры и спрашивают: «с кем это, сестрица, ты разговариваешь?» - Сама с собой, отвечает красная девица. «А ну, отопрись!» Царевич ударился об пол и сделался перушком, она взяла, положила перушко в коробочку и отворила дверь. Сестры и туда смотрят, и сюда заглядывают – нет никого! Только они ушли, красная девица открыла окно, достала перушко и говорит: «полетай, мое перушко, во чистое поле; погуляй до поры, до времени!» Перушко обратилось ясным соколом и улетело в чистое поле. На другую ночь прилетает Финист-ясный сокол к своей девице; пошли у них разговоры веселые. Сестры услыхали, и сейчас к отцу побежали: «батюшка! у нашей сестрицы кто-то по ночам бывает; и теперь сидит, да с нею разговаривает». Отец встал и пошел к меньшой дочери, входит в ее горницу, а царевич уж давно обратился перушком и леджит в коробочке. «Ах вы, негодные! накинулся отец на своих больших дочерей; что вы на нее понапрасну взводите? Лучше бы за собой присматривали!» На другой день сестры поднялись на хитрости; вечером, когда на дворе совсем стемнело, подставили лестницу, набрали острых ножей да иголок и натыкали на окне красной девицы. Ночью прилетел Финист-ясный сокол, бился-бился, не мог попасть в горницу, только крылушки себе обрезал. «Прощай, красна девица! сказал он. Если вздумаешь искать меня, то ищи за тридевять земель, в тридесятом царстве. Прежде три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три просвиры каменных взгложешь, чем найдешь меня, добра молодца!» А девица спит себе; хоть и слышит сквозь сон эти речи неприветливые, а встать-пробудиться не может. Утром просыпается, смотрит – на окне ножи да иглы натыканы, а с них кровь так и капает. Всплеснула руками: «ах, Боже мой! знать, сестрицы сгубили моего друга милого!» В тот же час собралась и ушла из дому. Побежала в кузницу, сковала себе три пары башмаков железных и три посоха чугунных, запаслась тремя каменными просвирами, и пустилась в дорогу искать Финиста-ясна сокола.

Шла-шла, пару башмаков истоптала, чугунный посох изломала и каменную просвиру изглодала; приходит к избушке и стучится: «хозяин с хозяюшкой! укройте от темныя ночи». Отвечает старушка: милости просим, красная девица! куда идешь, голубушка? – Ах, бабушка! ищу Финиста-ясна сокола. – «Ну, красна девица! далеко ж тебе искать будет». Наутро говорит старуха: «ступай теперь к моей средней сестре, она тебя добру научит; а вот тебе мой подарок: серебряное донце, золотое веретенце; станешь кудель прясть, золотая нитка потянется». Потом взяла клубочек, покатила его по дороге и наказала вслед за ним идти, куда клубочек покатится, туда и путь держи! Девица поблагодарила старуху и пошла за клубочком. Долго ли, коротко ли, другая пара башмаков изношена, другой посох изломан, еще каменная просвира изглодана; наконец, прикатился клубочек к избушке. Она постучалась: «добрые хозяева! укройте от темной ночи красну девицу!» - Милости просим, отвечает старушка; куда идешь, красная девица? – Ищу, бабушка, Финиста-ясна сокола. – «Далеко ж тебе искать будет!» Поутру дает ей старушка серебряное блюдо и золотое яичко, и посылает к своей старшей сестре: «она-де знает, где найти Финиста-ясна сокола!» Простилась красна девица со старухою и пошла в путь-дорогу; шла-шла, третья пара башмаков истоптана, третий посох изломан и последняя просвира изглодана – прикатился клубочек к избушке. Стучится и говорит странница: «добрые хозяева! укройте от темной ночи красную девицу!» Опять вышла старушка: «поди, голубушка! милости просим! откудова идешь, и куда путь держишь?» - Ищу, бабушка, Финиста-ясна сокола. – «Ох, трудно-трудно отыскать его! Он живет теперь в эдаком-то городе, на просвирниной дочери там женился» Наутро говорит старуха красной девице: «вот тебе подарок: золотое пялечко да иголочка; ты только пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ну, теперь ступай с Богом, и наймись к просвирне в работницы».

Сказано – сделано. Пришла красная девица на просвирнин двор и нанялась в работницы; дело у ней так и кипит под руками; и печку топит, и воду носит, и обед готовит. Просвирня смотрит, да радуется: «слава Богу! говорит своей дочке, нажили себе работницу, и услужливую, и добрую: без наряду все делает!» А красная девица, покончив с хозяйскими работами, взяла серебряное донце, золотое веретенце и села прясть: прядет – из кудели нитка тянется, нитка не простая, а чистого золота. Увидала это просвирнина дочь: «ах, красная девица! не продашь ли мне свою забаву?» - «Пожалуй, продам!» - А какая цена? – Позволь с твоим мужем ночь перебыть. Просвирнина дочь согласилась: «не беда, думает; ведь мужа можно сонным зельем опоить, а чрез это веретенце мы с матушкой озолотимся!» А Финиста-ясна сокола дома не было; целый день гулял по поднебесью, только к вечеру воротился. Сели ужинать; красная девица подает на стол кушанья, да все на него смотрит, а он, добрый молодец, и не узнает ее. Просвирнина дочь подмешала Финисту-ясну соколу сонного зелья в питье; уложила его спать и говорит работнице: «ступай к нему в горницу, да мух отгоняй!» Вот красная девица отгоняет мух, а сама слезно плачет: «проснись-пробудись, Финист-ясный сокол; я красная девица к тебе пришла: три чугунных посоха изломала, три пары башмаков железных истоптала, три просвиры каменных изглодала, да все тебя, милого, искала!» А Финист спит, ничего не чует; так и ночь прошла. На другой день работница взяла серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: много золотых яиц накатала! Увидала просвирнина дочь: «продай, говорит, мне свою забаву!» - Пожалуй, купи. «А как цена?» - Позволь с твоим мужем еще единую ночь пребыть. – «Хорошо, я согласна». А Финист-ясный сокол опять целый день гулял по поднебесью, домой прилетел только к вечеру. Сели ужинать; красная девица подает кушанья, да все на него смотрит, а он словно никогда не знавал ее. Опять просвирнина дочь опоила его сонным зельем, уложила спать и послала работницу мух отгонять. И на этот раз как ни плакала, как ни будила его красная девица, он проспал до утра и ничего не слышал. На третий день сидит красная девица, держит в руках золотое пялечко, а иголочка сама вышивает – да такие узоры чудные! Загляделась просвирнина дочка: «продай, красна девица! продай, говорит, мне свою забаву!» - Пожалуй, купи! «А как цена?» - Позволь с твоим мужем третью ночь перебыть. – «Хорошо, я согласна!» Вечером прилетел Финист-ясный сокол; жена опоила его сонным зельем, уложила спать, и посылает работницу мух отгонять. Вот красная девица мух отгоняет, а сама слезно причитывает: «проснись-пробудись, Финист-ясный сокол! я красная девица к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменных просвиры изглодала – все тебя милого искала!» А Финист-ясный сокол крепко спит, ничего не чует. Долго она плакала, долго будила его; вдруг упала ему на щеку слеза красной девицы, и он в ту ж минуту проснулся: «ах, говорит, что-то меня обожгло!» Финист-ясный сокол! отвечает ему девица, я к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменных просвиры изглодала – все тебя искала! Вот кж третью ночь над тобою стою, а ты спишь – не пробуждаешься, на мои слова не отзываешься! Тут только узнал Финист-ясный сокол, и так обрадовался, что сказать нельзя. Сговорились и ушли от просвирни. Поутру хватилась просвирнина дочь своего мужа: ни его нет, ни работницы! Стала жаловаться матери; просвирня приказала лошадей заложить и погналась в погоню. Ездила-ездила, и к трем старухам заезжала, а Финиста-ясна сокола не догнала: его и следов давно не видать!

Очутился Финист-ясный сокол со своею суженой возле ее дома родительского: ударился о сыру землю и сделался перушком; красная девица взяла его, спрятала за пазушку и пришла к отцу. «Ах, дочь моя любимая! я думал, что тебя и на свете нет; где была так долго?» - Богу ходила молиться. А случилось это как раз около святой недели. Вот отец с старшими дочерьми собираются к заутрене; «что ж ты, дочка милая! спрашивает он меньшую, собирайся, да поедем: нынче день такой радостный!» - Батюшка! мне надеть на себя нечего. «Надень наши уборы!» говорят старшие сестры. – Ах, сестрицы! мне ваши платья не по кости! я лучше дома останусь. Отец с двумя дочерьми уехал к заутрене; в те поры красная девица вынула свое перушко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным царевичем. Царевич свистнул в окошко – сейчас явились и платья, и уборы, и карета золотая. Нарядились, сели в карету и поехали. Входят они в церковь, становятся впереди всех; народ дивится: какой-такой царевич с царевною пожаловал! На исходе заутрени вышли они раньше всех и уехали домой; карета пропала, платьев и уборов как не бывало, а царевич обратился перушком. Воротился и отец с дочерьми. «Ах, сестрица! вот ты с нами не ездила, а в церкви был прекрасный царевич с ненаглядной царевною». – Ничего, сестрицы! вы мне рассказали – все равно, что сама была. На другой день опять то же; а на третий день как стал царевич с красной девицей в карету садиться, отец вышел из церкви и своими глазами видел, что карета к его дому подъехала и пропала. Воротился отец и стал меньшую дочку допрашивать; она и говорит: «нечего делать, надо признаться!» Вынула перышко, перышко ударилось об пол и обернулось царевичем. Тут их и обвенчали, и свадьба была богатая! На той свадьбе и я был, вино пил, по усам текло, во рту не было. Надели на меня колпак, да и ну толкать; надели на меня кузов: «ты, детинушка, не гузай (не мешкай)! убирайся-ко поскорей со двора».

 

ДИВИЙ МУЖ

 

Жил царь с царицею, а у них был сын Иван-царевич. Дворец царский стоял в густом зеленом саду, в котором росли золотые яблочки. И повадился в этот сад ходить вор, рвать золотые яблоки. Долго подстерегали вора этого, и, наконец, поймали; поймали и посадили в темницу. Вор этот был Дивий муж. Однажды Иван-царевич, гуляя по саду, увидал в окне темницы, в которой сидел вор, маленькую красивую птичку и хотел ее застрелить, но стрела пролетела в окно темницы. Иван-царевич подошел к окну, а Дивий муж и говорит ему: Иван царевич, выпусти меня! я тебе не только отдам стрелу, но и вперед пригожусь. Иван царевич сжалился над ним и выпустил из темницы. А Дивий муж в этот день приговорен был к смертной казни.

Когда Дивьего мужа не оказалось в темнице, и об этом донесли царю, то царь велел привести всех темничных сторожей и хотел их казнить, но один из сторожей сказал царю, что вора выпустил Иван-царевич. Царь очень рассердился на сына и собрал своих бояр и князей, чтобы судить Ивана-царевича. Бояре и князья и присудили выгнать Ивана-царевича из царства. В этот день его и выгнали.

Идет Иван-царевич дорогою и горько плачет. Сел он на камешек, чтобы отдохнуть, и вспомнил о Дивьем муже. Глядит, а Дивий муж стоит перед ним, словно из земли вырос, и говорит ему: здравствуй, Иван-царевич! я давно тебя дожидаюсь. Прошу пожаловать ко мне, отдохнуть и хлеба-соли покушать…

Иван-царевич очень обрадовался, встал, и они отправились в дом к Дивьему мужу. За столом Иван-царевич рассказал про свое горе, как отец выгнал его из царства.

- Не печалься и не горюй! – сказал ему на это Дивий муж, - все к лучшему! Потом велел жене своей поднести Ивану-царевичу рог с питьем, да сладкого яблочка наливчатого. Когда тот выпил и закусил яблочком, Дивий муж подвел его к палице булатной во сто пудов, и сказал: попробуй, подними! этой палицей ты должен сразиться с змеем. Иван-царевич сколько ни пытался, никак не мог поднять палицы. Тогда Дивий муж велел жене своей снова налить рог питьем и поднести наливчатый яблочек, и когда он выпил и съел яблоко, то приподнял булатную палицу. Тогда Дивий муж сказал ему: иди теперь к царю, который живет недалеко отсюда, наймись к нему в конюхи, ты убьешь змея, поедающего каждый день десятки людей.

Пошел Иван-царевич к царю, нанялся в конюхи, и был лучше и исправнее всех конюхов, послушен и услужлив каждому, за что его все другие конюхи и все служащие царя полюбили, и царь часто награждал его за исправность, а вскоре поставил его первым конюхом. Не возлюбил его только один конюх, по имени Девкин сын, и искал случая погубить его.

Однажды царская дочь делала для конюхов угощение, и приказала всем идти в ее комнаты. Обнося их вином, она заметила, что одного конюха нет; не было также и Ивана-царевича, который в это время чистил коней. Вычистив коней, он сел отдохнуть и задумался, и вспомнил о Дивьем муже. А Дивий муж стоит перед ним, как из земли вырос, и говорит ему: пожалуй ко мне, Иван-царевич, хлеба-соли откушать. – Иван-царевич встал, и они пошли. Дивий муж велел подать Ивану-царевичу рог питья и наливчатое яблочко; когда Иван-царевич выпил и съел яблочко, Дивий муж подвел его опять к булатной палице во сто пудов и сказал: подними ее! Иван-царевич поднял палицу, как перышко. – Можешь теперь сразиться с змием! сказал Дивий муж; поторопись же домой, чтобы товарищи не заметили твоего отсутствия; они скоро выйдут из-за стола. Завтра же, когда царь позовет свою дочь на съедение змию, ты зайди ко мне, и получишь от меня палицу и боевого коня. Иван-царевич вернулся домой.

На другой день, действительно, по жребию выпало, что царь должен был отдать свою дочь на съедение змию. Все пошли ее провожать до того места, где ее надо было оставить, а Иван-царевич пошел к Дивьему мужу. Дивий муж напоил, накормил его, отдал ему стопудовую палицу и богатырского боевого коня и сказал: когда победишь змия, то спеши приехать сюда, не показываясь царю.

Сел Иван-царевич на коня, привязал к боку палицу и поехал сражаться с змием. Скоро он увидел царевну, которая сидела на берегу моря и горько плакала, дожидаясь смерти. Иван-царевич, не показываясь ей, спрятался за ближнее дерево. Вдруг видит он: море заколыхалось и вышел из него змий. Иван-царевич выехал из засады и бросился на змия. Долго бились они, наконец Иван-царевич так ловко ударил палицей по голове змия, что он тут же издох. Хотел он тотчас же ехать, чтобы царевна не узнала его, но заметил на руке своей большую рану, из которой текла кровь, и подошел к царевне, чтобы та перевязала ему рану. Царевна перевязала ему руку своим шелковым платком, стала благодарить за свое спасенье и просила ехать вместе с нею во дворец к отцу ее. Но Иван-царевич, помня наказ Дивья мужа, не сказал ей ни слова, повернул своего коня и уехал. И лишь только он скрылся из глаз, как конюх Девкин сын выскочил из-за кустов с ножом в руках и сказал царевне: если ты не скажешь отцу, что я спас тебя от змия, то я тебя зарежу.

Царевна испугалась, дала ему верное слово назвать его освободителей от змия.

Вот приходят они во дворец к царю. Царевна подвела Девкина сына к отцу и сказала, что он ее спас от змия. Царь обрадовался, увидав свою дочь живою, и в награду за спасение своей дочери обещал Девкину сыну отдать за него дочь, а в приданое дать полцарства. Назначили и день свадьбы.

Когда узнал об этом Дивий муж, дал Ивану-царевичу волшебное колесо и гусли, велел ему одеться стариком и идти в заповедный луг, который находился недалеко от царства. При посредстве волшебного колеса Иван-царевич выстроил золотой дворец и стал играть на гуслях волшебные песни.

Услыхала эти песни царевна, и посылает свою няньку узнать: кто так хорошо играет.

Нянька пришла в заповедный луг и увидала золотой дворец. Вошла она во дворец – во всех комнатах благоухание, из первой комнаты прошла во вторую, потом в третью – никого нет. Наконец, в последней комнате увидела прекрасного юношу, играющего на гуслях, и так заслушалась его песен, что не могла сойти с места.

Между тем, царевна ждала, ждала, не могла дождаться няньки. Посылает она другую, и та также не возвратилась. Не вытерпела царевна, и пошла сама. Приходит во дворец, видит: няньки ее сидят, а прекрасный юноша играет на гуслях. Царевна тотчас же узнала в нем своего избавителя от змия, подошла к нему, и просила идти с ней к царю. Иван-царевич и пошел. Пришли они к царю, и она рассказала, как он ее избавил от змия, а равно и о том, как Девкин сын хотел ее зарезать. Царь так рассердился, что велел тотчас же отрубить голову Девкину сыну, а Ивана-царевича женил на своей дочери.

Записано в Вологодской губ., в Великом Устюге.

 

ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ ^*) [Записано Н. А. Иваницким (Смотри «Материалы по этнографии Вологодской губ.)]

 

Не в котором царстве, не в котором государстве, именно в том, в котором мы не живем, жил был царь с царицей, а у них была дочь Елена Прекрасная. Она была хороша, только в том беда, - много башмаков изнашивала. Елена Прекрасная каждую ночь уходила, потому и башмаков много изнашивала, а уходила она за тридевять земель в тридесятое царство к одному любовнику, и никто не мог ее заметить.

Однажды царь сделал заявление во всем своем царстве: не выищется ли такой человек, который усмотрит, куда его дочь уходит? И вот нашелся один пастух; приходит к царю и говорит ему: ваше царское величество! я слышал ваше великое слово, будто бы ходит дочь ваша неизвестно куда, и никто усмотреть не может. Я это дело могу разузнать – куда она ходит.

Отвечает ему царь: ежели вы узнаете, то я за вас ее замуж отдам.

Наступает вечер. Угостившись, пастух лег отдохнуть на диван одной залы, но прикинулся нарочно, будто заснул. Вдруг приходит Елена прекрасная и говорит: прощай, мой друг, я уж пошла, а ты едва ли не проспишь здесь на диване. Пастух же, вставши, пошел за нею вслед. Долго они шли, и дошли до лесу с медным листьем; пастух, взявши, сорвал один листок и положил в карман. Недалеко отошли еще, и увидал пастух: в стороне леса дерутся два чертенка. Подходит он к ним и говорит: что, ребята, об чем деретесь? – делим после деда-прадеда сапоги скороходы и не можем разделить. – Так давайте, я вам разделю? – Раздели, пожалуйста! – А вот бегите в лес – который скорее листье сосчитает, того и сапоги. Черти побежали в лес считать листье, а он взял, надел сапоги, и ушел. Черти и сейчас бегают.

Вот доходят они до лесу с серебряным листьем. Пастух, взявши, сорвал листочек, опять положил в карман и опять увидел – в стороне леса два чертенка дерутся. Пошел к ним. – Ну что, ребята, об чем деретесь? – Об том, что после деда-прадеда делим шляпу-невидимку и не можем разделить. – Давайте, я разделю. Бегите в лес, считайте листье: который скорее сосчитает, того и шляпа. – Черти убежали, а он надел шляпу и пошел рядом с Еленой прекрасной.

Дошли они до лесу с золотым листьем. Взял он, сорвал листок, и опять положил в карман. И увидел в стороне лесу – дерутся два чертенка, подошел к ним и спрашивает: что вы, ребята, делаете? – делим после деда-прадеда саблю-саморубку, не можем разделить. – Давайте, я вам разделю. – Раздели, брат, пожалуйста. – Бегите в лес, считайте листье, который скорее сосчитает, того и сабля. Взявши пастух саблю, и отправился вперед.

Пришли они к ее любовнику. Этот сейчас ее принял, посадил за стол и начал угощать водкой, а пастух в шляпе невидимке сел с нею рядом. Они занялись разным разговором. Налил любовник рюмку водки, и потчует свою любовницу, она отставила рюмку. Пастух, взявши рюмку, и выпил. Любовник опять стал потчивать: ну что же, душечка, выкушайте рюмочку! Она, взявши рюмку: ах, вы потчуете гостей пустой рюмкой! – Да как же, я ее наливал! – Нет, должно быть, не налили.

Посидели так, поразговаривали, и стала Елена прекрасная сбираться домой, отблагодарила за хлеб, за соль, и за угощение и отправилась в путь. Пошел за ней и пастух.

Вышли из того царства вон; пастух пошел вперед, пришел во дворец и лег опять на тот диван, на которм спал раньше.

Является Елена прекрасная, подходит к нему. А, душа моя, что-то высмотрел? Кажется, что проспал! – Раздевшись, она тоже легла спать.

Вставши утром рано, царь призывает к себе пастуха. Является пастух. – Ну что же, брат, высмотрел, куда ходит моя дочь? – высмотрел. – В это время и дочь является перед родителем. – Ну вот, дочь моя, теперь узнали, куда ты ходишь! – Не может быть, чтобы мог кто усмотреть. – И спрашивает она пастуха: ну, скажи, брат, коли усмотрел, какими местами я шла? – Пастух вынимает из кармана медный листок и говорит: ну вот шли таким лесом, потом подал серебряный и золотой. – Ну еще когда вы были у своего любовника и потчивал он вас водкой, вы взяли простую рюмку, потому что налитую я выпил. – Ну, брат, молодец.

Царь выдал за пастуха свою дочь. Прожили они месяц-другой. Вот однажды легли они спать, и говорит Елена прекрасная своему мужу: Супруг мой любезный! расскажи, каким вы способом могли в то время усмотреть, что я ходила за тридевять земель в тридесятое царство? – Таким способом, что я сам за вами ходил.

И написавши он к старому любовнику письмо, чтобы явился он со всем своим войском, и выручил бы ее из объятий немилого мужа. Старый любовник, прочитавши письмо и очень сожалея о том, в зависти собрал многочисленное войско и подступил под город. Пастух, узнавши об этом, много не сомневался, надел на себя сапоги скороходы, шляпу невидимку, взял саблю саморубку, устремился на неприятельские войска, и вскоре побил до единого воина, едва только мог спастись один любовник. И возвратился пастух домой цел и невредим.

Опять зажил он в лучшем виде, и проживши после того много времени благополучно. И был он один раз в веселом виде, и стала его спрашивать жена: скажите пожалуйста, супруг мой любезный, каким способом могли вы победить короля? – Он ей и рассказал: я имею сапоги скороходы, шапку невидимку, саблю саморубку, - хошь миллион воинов, и то могу побить. Тогда Елена прекрасная, взявши те драгоценные вещи, и ушла ночью.

Пастух просыпается утром рано, и не видит своей супруги; хватился своих драгоценных вещей – и их также не было. Пошел, рассказал своему тестю о побеге его дочери и своей жены. Потужили, погоревали; да делать было нечего.

И вставши пастух по одно утро, простился со своим тестем, и пошел знакомой дорогой. Идет он медным лесом, и схватили его черти на дороге. – Эй, стой, брат! теперече от нас не уйдешь! – Вот что, братцы, оставьте меня живого, потому что я ваших вещей не имею; ими владеет один король; я пошел за ними, только не знаю, как их достать. – Ступай, брат, мы тебя научим. Когда придешь ты туда, подкупи одну девку, а сам тряпнись об землю, и превратишься лошадью; увидает тебя король, велит поймать, а Елена прекрасная велит тебя изрубить. Когда тебя станут рубить, эта бы девка взяла один кусок и зарыла бы против дворца, тогда ты превратишься в яблонь. Эту яблонь Елена прекрасная прикажет срубить. Как станут рубить, так же первую щепку вели взять и бросить в пруд. Только девка в пруд бросит, как ты превратишься лебедью. Король увидает тебя, начнет имать, разденется нагой, поплывет за тобой в пруд, ты в то время вылети, тряпнись об землю, превратишься по-прежнему в человека, и возьмешь эти драгоценные вещи, потому король постоянно на себе их носит, а тут оставит на берегу.

Приходит он в то царство, нашел и подкупил одну девку горничную, чтобы она за ним следила. Взявши, тряпнулся об землю, превратился прекраснейшею лошадью, и давай бегать мимо дворца. Увидавши, король приказал поймать. Поймали лошадь и заперли в конюшню. Елена прекрасная и говорит: лошадь эта недаром! я ее приказываю изрубить! – Жалко было королю лошади, да делать нечего, изрубили лошадь. На другой день король, вставши поутру рано, увидал преизрядную яблонь и сказал о том Елене прекрасной. Та, выслушавши его речь, приказывает срубить яблонь и сожегчи, а пепел развеять на ветер. Срубили яблонь. Как первая щепка отлетела, взявши эта девка приступила ногою, никто не заметил. И бросила ее в пруд. Яблонь сожгли, пепел развеяли по ветру.

На другой день король пошел прогуливаться в сад и увидал – на пруде плавала лебедь. Подошел к ней так близко, что только бы в руки взять. Лебедь поотплыла на другое место. Король опять подошел, хочет схватить – лебедь опять отплыла. До того королю было влекательно поймать лебедь, что он разделся и поплыл за нею в пруд. Лебедь от него все далее и далее. Когда король отплыл далеко от берегу, лебедь стрепенулась и вылетела на берег, тряпнулась об землю, и сделалась по-прежнему добрым молодцом. Молодец взял, надел на себя сапоги скороходы, шляпу невидимку и саблю саморубку, короля этого убил, а сам отправился во дворец к Елене прекрасной.

Та, увидавши его, очень испугалась. – Супруга моя любезная, не пугайтесь, я пришел за вами. – Елена прекрасная собралась и отправилась со своим супругом на родину. Прибыли они к своему отцу, и пастух представил ему дочь его, а свою супругу. С того времени стал пастух жить да поживать, да детей наживать. Елена прекрасная не стала более от него уходить, стала его любить.

 

ИВАН ПРЕМУДРЫЙ ^*) [Записано Н. А. Иваницким (Смотри «Материалы по этнографии Вологодской губ.)]

 

В некотором царстве, в некотором государстве у царя был сын Иван царевич. И как только он стал в совершенных летах, стал он у папеньки проситься невесту искать. Поехал. Приезжает к королю; у него три дочери, у этого короля. А уж королю так хотелось, чтоб Иван царевич взял которую-нибудь дочь; с такой радостью его встречает. Все так рады, кушать сели. Иван царевич и говорит своему дядьке: «дядька, поди узнай, где у королевен спальни!» Дядька сходил, узнал. Кончился ужин. Поехал Иван царевич с дядькой. «Как бы, говорит, подслушать, что обо мне будут говорить!» Подвел дядька Ивана царевича к их спальне.

Сошлись в эту спальню все три королевны и радуются. «Ах, как бы меня Иван царевич взял, я бы из одной рученочки напряла бы сорочку и порты». А другая говорит: «Ах, как бы меня Иван царевич взял, я бы из одной мочечки напряла бы сорочку и порты». – Третья и говорит: «нашли же вы, чем хвалиться! Как бы меня взял Иван царевич, я бы ему шесть сыновей родила, а седьмого Ивана премудрого, по локти ручки в золоте, по колен ноги в серебре, и на каждом волоске по жемчужинке». – Иван царевич и говорит: «дядька, слышишь, что они говорят?.. Теперь, говорит, я сватать буду».

Поутру приходит к королю. «Мне, говорит, большая ваша дочь очень нравится». Царь так рад; у царей не брагу варить, не вино курить, все готово; сыграли свадьбу. Попировали с неделю. Он и говорит: «что ж, душечка, ты обещала из одной рученечки напрясть сорочку и порты? Разве это можно?!..» - Мало и что в девицах говорится! – Он взял ее, в монастырь отправил; сватает другую. Король отдал. Опять попировали; он и говорит: «ну что ж, душечка, ты обещала из одной моченечки напрясть сорочку и порты? Можно ли это сделать?» - Мало ли что в девицах говорится! – Ну он и эту в монастырь отправил. Меньшую сватает, последнюю дочь берет. Поехал с этой к своим родителям.

Приехали домой, живут прекрасно, так хорошо. А те сестры ее ненавидят: «мы, говорят, по неделе только жили, а она год. Все силы употребим, да ее истребим». Так она год прожила, стала беременна. Те злятся, а во дворец не смеют взойти при царе. Государь уехал, они приезжают к ней… «Ах, милая сестрица! теперь вы в тягости, надо вам хорошую бабушку… Здесь все скверные; такая у нас есть знакомая славная, и боли не будешь чувствовать». Поверила она сестрам. «Милые сестрицы! сделайте милость, пришлите». А у них волшебница знакомая-то. Вот эта волшебница к ней приходит, дала ей порошка выпить, та без памяти и стала, родила двух сыновьев, по локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке. Волшебница взяла этих детей к себе, а вместо них понесла к царю котенка да кутенка. «Что это ты принесла? Хоть бы простого ребенка!» - Что ж, батюшка, что родится, то и годится. – Государыня узнала, плакала, плакала. Государь долго сердился, долго его уговаривали. Наконец, простил ее; страшно он любил ее; и все в государстве ее любили…