Меры по обеспечению безопасности в ходе судебного следствия 2 страница

Участие в прениях обвинителя и защитника обязательно <1>. Потерпевший вправе принять участие в прениях сторон (отказать ему нельзя) <2>. Иные участники (подсудимый, гражданский истец, гражданский ответчик) могут заявить ходатайство об участии в прениях, т.е. их участие не является безусловным. Применительно к подсудимому суд должен выяснить, чем обусловлено его желание выступить в судебных прениях, с учетом того, что ему впоследствии будет предоставлено последнее слово. Если доводы подсудимого признаны убедительными, то суд должен разрешить ему выступить. Что касается гражданского истца и ответчика, то их участие в прениях может быть связано только с заявленным гражданским иском. При этом гражданский истец в подавляющем большинстве случаев одновременно является потерпевшим, т.е. и так участвует в судебных прениях, поэтому повторное слово ему не предоставляется, если только он не убедит суд, что по каким-то причинам не смог затронуть вопрос о гражданском иске в своей основной речи.

--------------------------------

<1> Отказ защитника от участия в прениях сторон является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, которое может повлечь отмену приговора (см., например: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 10 сентября 2008 г. N 30-О08-9 // БВС РФ. 2009. N 5).

<2> В течение долгого времени потерпевший не имел права принимать участие в судебных прениях, так как считалось, что от имени обвинения должен выступать только прокурор, иначе возникает чрезмерная нагрузка на защиту (неравенство сторон). В советской науке уголовного процесса по этому поводу велись длительные дискуссии. Однако сегодня закон предоставил потерпевшему такое право, в том числе с учетом правовых позиций Конституционного Суда РФ.

 

Последовательность выступлений определяется судом, однако, что вполне логично, первой выступает сторона обвинения. Реализуя принцип благоприятствования защите (favor defensionis) <1>, закон предоставляет право последнего выступления и последней реплики стороне защиты.

--------------------------------

<1> См. п. 6 § 4 гл. 8 настоящего курса.

 

2. Выступление обвинителя. Прения сторон открываются речью обвинителя, в которой обвинитель еще раз напоминает об обвинении, предъявленном подсудимому, приводит доказательства, изобличающие подсудимого в совершении преступления, указывает на установленные смягчающие и отягчающие обстоятельства, обосновывает свою позицию по гражданскому иску и иным вопросам, рассмотренным в судебном следствии.

Напомним (подробно об этом говорилось в гл. 22 настоящего курса), что государственный обвинитель не обязан обвинять любой ценой. "Прокурор приглашается сказать свое слово даже в опровержение обстоятельств, казавшихся, при предании суду, сложившимися против подсудимого, причем в оценке и взвешивании доказательств он вовсе не стеснен целями обвинения. Иными словами, ему сказано, что он говорящий публично судья. На обязанности его лежит сгруппировать и проверить все, изобличающее подсудимого, и, если подведенный им итог с необходимым и обязательным учетом всего, говорящего в пользу обвиняемого, создаст в нем убеждение в виновности последнего, заявить о том суду. Сделать это надо в связном и последовательном изложении, со спокойным достоинством исполняемого долга, без пафоса, негодования и преследования какой-либо иной цели, кроме правосудия, которое достигается не непременным согласием суда с доводами обвинителя, а непременным выслушанием их" <1>.

--------------------------------

<1> Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Собр. соч.: В 8 т. М., 1967. Т. 4. С. 125.

 

Если прокурор приходит к выводу о необходимости отказаться от обвинения, то заявлять об этом следует именно в прениях сторон, т.е. после исследования всех обстоятельств дела в судебном следствии. Несмотря на то, что закон формально не содержит запрета отказываться от обвинения и на других этапах судебного разбирательства, именно такой вывод следует сделать из Постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П.

Прокурор также формулирует предложения о мере наказания подсудимому. При этом на практике государственные обвинители стремятся назвать точный размер наказания (в частности, вплоть до месяцев и даже дней лишения свободы), которому они предлагают подвергнуть подсудимого. В такой детализации нет нужды, так как определение наказания - это полномочие суда. Достаточно общего указания, такого, например, как "подсудимый заслуживает длительного срока лишения свободы" либо "считаю достаточным наказанием исправительные работы на небольшой срок".

В любом случае мнение прокурора относительно меры наказания не имеет для суда обязательной силы и ни в какой мере не связывает суд при вынесении приговора. Другими словами, оно не ограничивает для суда пределы судебного разбирательства по смыслу ст. 252 УПК РФ. Суд полномочен назначить наказание как более мягкое, так и более суровое по сравнению с тем, что просил прокурор.

После прокурора целесообразно предоставить слово потерпевшему (его представителю), если он желает участвовать в прениях. Затем настает черед стороны защиты.

3. Выступление защитника. От стороны защиты в прениях выступает защитник, а при его отсутствии - подсудимый (для последнего, в отличие от первого, участие в прениях - право, а не обязанность). Не является нарушением уголовно-процессуального закона одновременное участие в прениях как защитника, так и подсудимого, если подсудимый заявил об этом обоснованное ходатайство, о чем уже упоминалось выше.

Задача защитника - показать, что исследованные доказательства не доказывают или не в полной мере доказывают вину подсудимого, а также указать на обстоятельства, смягчающие наказание, ведущие к отказу в удовлетворении гражданского иска либо уменьшению суммы взыскания и т.д.

В своей речи защитник не вправе занимать позицию вопреки воле подзащитного (кроме случая, когда он убежден в самооговоре подсудимого) <1>. Отсюда же следует, что позиция защитника должна быть однозначной. Если подсудимый признал свою вину, то так называемая "альтернативная позиция" защитника, например, когда он просит суд оправдать доверителя и одновременно указывает на обстоятельства, смягчающие наказание, противоречит закону, так как убежденность защитника в самооговоре доверителя исключает апелляцию к смягчающим обстоятельствам, исследование которых предполагает признание подсудимым вины.

--------------------------------

<1> Такие действия защитника могут повлечь отмену приговора (см., например: Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 декабря 2014 г. N 19-АПУ14-38 // СПС "Гарант").

 

Защитник должен "быть не слугою своего клиента и не пособником ему в стремлении уйти от заслуженной кары правосудия, но помощником и советником человека, который, по его искреннему убеждению, невиновен вовсе или вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют. Не будучи слугою клиента, защитник, однако, в своем общественном служении - слуга государства и может быть назначен на защиту такого обвиняемого, на помощь которому по собственному желанию он бы не пришел. И в этом случае его вполне бескорыстная роль почтенна, ибо нет такого падшего и преступного человека, в котором безвозвратно был бы затемнен человеческий образ и по отношению к которому не было бы места слову снисхождения" <1>.

--------------------------------

<1> Кони А.Ф. Указ. соч. С. 132.

 

После выступлений стороны при желании обмениваются репликами.

По окончании прений сторон, но до удаления суда в совещательную комнату участники прений вправе представить суду в письменном виде предлагаемые ими формулировки решений доказанности деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый, совершения этого деяния подсудимым, квалификации этого деяния, виновности подсудимого в совершении этого преступления, назначения наказания подсудимому, обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание (ч. 7 ст. 292 УПК РФ). Подчеркнем, что суд не вправе требовать от сторон представления указанных формулировок. Представленные формулировки для суда необязательны.

4. Последнее слово подсудимого. Постановлению приговора предшествует последнее слово подсудимого - яркое проявление принципа благоприятствования защите. Это дополнительная возможность для подсудимого без помех донести до суда свою точку зрения, а для суда - оценить позицию подсудимого по итогам судебного следствия и прений сторон.

Последнее слово подсудимого, как и прения сторон, опирается на результаты судебного следствия. При необходимости исследования новых обстоятельств необходимо его возобновить, что может быть сделано в том числе по инициативе суда (например, в случае, когда подсудимый стал в ходе последнего слова сообщать какие-то значимые для дела фактические сведения).

Учитывая важное значение последнего слова, законодатель установил ряд гарантий права подсудимого на его произнесение. Так, последнее слово предоставляется и подсудимому, удаленному из зала судебного заседания за нарушение порядка (ч. 3 ст. 258 УПК РФ). Прерывать подсудимого, ограничивать время на последнее слово запрещено (ч. 2 ст. 293 УПК РФ), если, конечно, подсудимый не злоупотребляет своим правом на последнее слово и говорит по существу <1>. Непредоставление подсудимому права на последнее слово является нарушением уголовно-процессуального закона, влекущим безусловную отмену приговора (п. 7 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ).

--------------------------------

<1> См.: п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве".

 

Чтобы обеспечить наибольшее воздействие последнего слова подсудимого на суд, закон устанавливает, что суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора сразу после заслушивания последнего слова подсудимого (ч. 1 ст. 295 УПК РФ).

 

Глава 24. ПРИГОВОР И ЕГО ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

Литература

 

Перлов И.Д. Приговор в советском уголовном процессе. М., 1960; Кобликов А.С. Судебный приговор. М., 1966; Грошевой Ю.М. Сущность судебных решений в советском уголовном процессе. Харьков, 1979; Надь Л. Приговор в уголовном процессе / Пер. с венг. М., 1982; Петрухин И.Л. Оправдательный приговор и право на реабилитацию. М., 2009; Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство, практика. 2-е изд. М., 2010.

 

§ 1. Понятие судебного приговора

 

Как уже отмечалось ранее, производство по уголовному делу представляет собой совокупность последовательно совершаемых процессуальных действий и принимаемых процессуальных решений <1>. Одно из этих решений занимает в уголовном процессе особое место, поскольку им уголовное дело разрешается по существу. Его принятие представляет собой центральный (кульминационный) момент уголовного процесса: все предшествующее производство имеет целью создание условий для принятия данного решения; все последующее производство направлено на проверку и исполнение данного решения. Учитывая системообразующий характер решения по существу уголовного дела для построения всего уголовного процесса, российская доктрина, а вслед за ней и законодатель, используют для его обозначения автономное понятие приговора.

--------------------------------

<1> См. § 2 гл. 2 настоящего курса.

 

Существо уголовного дела составляют вопросы материального уголовного права, ответ на которые и должен быть дан в результате уголовного судопроизводства. Таковыми всегда являются вопросы о преступлении и (если таковое имело место) о наказании. Поэтому приговором признается "решение о невиновности или виновности подсудимого и назначении ему наказания либо об освобождении его от наказания" (п. 28 ст. 5 УПК РФ). При этом данные вопросы нельзя разрешать иначе, чем приговором: никакие иные уголовно-процессуальные решения давать юридически значимый ответ на них не могут.

Поскольку разрешение уголовного дела по существу предполагает обязательное знание фактических обстоятельств дела, каковое в процессуальном смысле может быть получено только посредством доказывания, постанавливать приговор должны только те судебные инстанции, которые наделены правом непосредственно собирать и исследовать доказательства в рамках судебного следствия. Таковыми являются суды первой и апелляционной инстанции, что также подчеркнуто в п. 28 ст. 5 УПК РФ. Иные суды, действующие в порядке судебного контроля в ходе досудебного производства или, например, в кассационной либо надзорной инстанции, не могут разрешить уголовное дело по существу и постановить приговор.

В то же время круг вопросов, разрешаемых приговором, не сводится только к существу уголовного дела. В приговоре должен быть также дан ответ на целый ряд других принципиальных для уголовного судопроизводства вопросов, перечисленных в ст. 299 УПК РФ. В целом все вопросы, разрешаемые при постановлении приговора, можно схематично разделить на три группы:

1) вопросы существа уголовного дела (доказанность совершения деяния подсудимым; уголовно-правовая квалификация деяния; виновность подсудимого в совершении деяния; наказание, которого он заслуживает, и др.);

2) вопросы существа гражданского иска, если он заявлен (иск может быть удовлетворен, оставлен без рассмотрения, в его удовлетворении может быть отказано <1>);

--------------------------------

<1> О решениях, принимаемых по гражданскому иску, см. § 5 гл. 9 настоящего курса.

 

3) побочные вопросы, не имеющие отношения к существу уголовно-правового и гражданско-правового споров (о судьбе вещественных доказательств: подлежат ли они возвращению владельцу, уничтожению, обращению в доход государства и т.п.; о распределении процессуальных издержек в порядке, установленном ст. ст. 131 и 132 УПК РФ; о судьбе имущества, на которое был наложен арест; о мере пресечения до вступления приговора в законную силу и т.п.).

С учетом множественности и неоднородности вопросов, подлежащих разрешению судом по итогам судебного разбирательства, возникает очень важная для уголовного процесса проблема. Должны ли эти вопросы разрешаться одновременно единым и неделимым уголовно-процессуальным решением (приговором) или ответ на них может быть дан последовательно путем принятия отдельных уголовно-процессуальных решений, между которыми допускается определенный промежуток времени, позволяющий суду сконцентрироваться на каждом из них, что приводит к делимости приговора, распадающегося на ряд автономных элементов (решений)? Эта проблема становится еще более острой от того, что неоднородным является даже существо уголовного дела, состоящее из автономных вопросов о преступлении и о наказании. Оставляя в стороне суд присяжных, где необходимость автономного разрешения отдельными процессуальными актами (вердиктом и приговором) вопросов о преступлении (виновности) и о наказании предопределена самим составом суда и структурой судебного разбирательства <1>, применительно к ординарному судебному разбирательству следует выделить два возможных подхода.

--------------------------------

<1> См. об этом гл. 25 настоящего курса.

 

Первый подход можно признать классическим и традиционным для континентальных правопорядков. Он основан на принципе единства приговора. В соответствии с ним активный суд должен самостоятельно (ex officio) и вне зависимости от активности сторон установить в ходе судебного следствия обстоятельства, необходимые ему для ответа на все вопросы, подлежащие разрешению при постановлении приговора. Выполнив эту задачу и заслушав в ходе судебных прений мнения сторон, судьи (судья) удаляются в совещательную комнату, где и составляют единый акт правосудия - приговор, которым уголовное дело разрешается во всей его полноте, включая вопросы преступления и наказания, гражданского иска, судьбы вещественных доказательств и арестованного имущества, процессуальных издержек и т.п. Единый приговор при таком подходе не только составляется, но и провозглашается одномоментно, т.е. в качестве единого акта, дающего ответы сразу на все вопросы, подлежащие решению.

Второй подход исторически сформировался в англосаксонском уголовном процессе в качестве некоего приспособления к деятельности единоличного или коллегиального суда методологии, выработанной в суде присяжных. В последние десятилетия он стал также рассматриваться в качестве одной из новейших тенденций развития континентального уголовного процесса. В соответствии с этим подходом суд не обязан сразу дать ответ на все вопросы существа уголовного дела. Он вправе сначала разрешить вопрос о виновности, отложив в случае признания лица виновным вопрос о назначении наказания на достаточно длительный срок, иногда составляющий несколько месяцев (Англия) или даже доходящий до одного года (Франция). Автономно могут также решаться вопросы гражданского иска (в тех странах, которые допускают соединенный процесс) и разного рода побочные вопросы, подлежащие решению. Тем самым ни о каком единстве приговора речь не идет: разрешение уголовного дела распадается на ряд самостоятельных судебных решений, каждому из которых предшествует специальное судебное заседание и между которыми существует определенный, иногда значительный, промежуток времени. В европейской теории данный подход иногда называют институтом цезуры (от лат. caesura - пауза), поскольку отдельные элементы решения по существу уголовного дела отделены друг от друга временными интервалами - некими "паузами".

Появление института цезуры и отказ от принципа единства приговора объясняются несколькими причинами. Во-первых, в англосаксонском уголовном процессе, где, собственно, и зародился данный институт, существует принцип, в соответствии с которым судья пассивен в ходе спора о виновности, но активен при назначении наказания. Иначе говоря, сначала доказывание виновности или невиновности лица осуществляют стороны, а затем материалы, необходимые для назначения справедливого наказания, ex officio собирает суд. В такой ситуации институт цезуры позволяет "переключить" активность со сторон (спор о виновности разрешен) на суд, который начинает самостоятельно собирать данные о личности осужденного для назначения наказания <1>. Во-вторых, отложение назначения виновному наказания позволяет суду сосредоточиться на глубоком изучении его личности, что дает возможность осуществить подлинную индивидуализацию наказания. При этом изучение личности происходит не в статике, а в динамике, так как суд, прибегающий к помощи различных вспомогательных служб (службы пробации и др.), наблюдает за поведением виновного в течение нескольких месяцев или даже дольше, что позволяет оценить перспективы поведения осужденного и вероятность рецидива <2>. В-третьих, у признанного виновным лица появляется очевидная заинтересованность в преодолении вредных последствий содеянного, добровольном возмещении причиненного вреда (в том числе потерпевшему), ином надлежащем поведении, поскольку тем самым он своими действиями способствует назначению судом более мягкого наказания. В-четвертых, на этапе между признанием лица виновным и назначением ему наказания создаются условия для проведения разнообразных примирительных процедур между осужденным и потерпевшим, чей правовой спор уже завершен; данные процедуры вписываются в концепцию так называемой "судебной медиации" <3>.

--------------------------------

<1> Эта логика, разумеется, не имеет отношения к континентальному уголовному судопроизводству (Франция, Германия и др.), где суд активен на протяжении всего судебного разбирательства и где появление института цезуры объясняется только приводимыми далее причинами.

<2> Этот подход фактически не применяется при нахождении обвиняемого под стражей в случае совершения опасных преступлений, так как, с одной стороны, продление этой меры пресечения на длительный дополнительный срок, как правило, не представляется возможным, а с другой - наблюдение за поведением лица, находящегося под стражей, не имеет большого смысла с точки зрения оценки перспектив рецидива и т.п.

<3> О понятии медиации см. § 5 гл. 2 настоящего курса.

 

Институт цезуры имеет и свои недостатки, которые нередко обсуждаются в западной литературе. Так, он создает для осужденного ситуацию психологической неопределенности, когда признанное виновным лицо в течение длительного времени ожидает назначения наказания, не представляя себе ни его вид, ни размер. Кроме того, при таком подходе заметно увеличивается продолжительность судебного разбирательства и уголовного судопроизводства в целом, что противоречит господствующей сегодня идее ускорения уголовного процесса. Наконец, быть может, самая сложная проблема института цезуры заключается в его слабой совместимости с теорией обжалования судебных решений. Не стоит забывать, что осужденный часто не согласен с обвинительным приговором. В какой момент он должен тогда его обжаловать, если не считает себя виновным? В момент объявления судом о виновности лица? Но приговор в целом в этот момент еще не провозглашен: при несогласии с наказанием придется тогда организовывать новое обжалование. В момент назначения наказания и постановления окончательного текста приговора? Но тогда осужденный в течение многих месяцев будет лишен права оспаривать свою виновность, не говоря уже о том, что смысл его деятельности в этот период будет направлен не на преодоление вредных последствий преступления, а на поиск аргументов для апелляции.

Невзирая на широкую распространенность института цезуры в современных западных правопорядках, причем как англосаксонских, так и континентальных, в России он не известен. Российский уголовный процесс по-прежнему строго следует первому подходу, основанному на принципе единства приговора. Поэтому суд обязан одновременно ответить на все вопросы, подлежащие разрешению при постановлении приговора, и отразить свои ответы в едином неделимом акте правосудия (приговоре), который в резолютивной части всегда провозглашается непрерывно (ст. 310 УПК РФ).

 

§ 2. Юридическая сила и

процессуальные последствия приговора

 

Полноценное правовое значение приговор приобретает не после его постановления, а после вступления в так называемую законную силу. Это происходит либо после истечения установленного законом срока на обжалование (10 суток - ст. 389.4 УПК РФ), либо после рассмотрения дела судом апелляционной инстанции.

Понятие законная сила приговора является отечественным эквивалентом классического универсального латинского термина res judicata, известного еще из римского права (Дигесты Юстиниана). В буквальном переводе он означает "разрешенная вещь" или "разрешенное дело". Многие современные правопорядки воспроизводят его дословно - путем литерального перевода на свои языки (например, французское chose , т.е. опять-таки "разрешенная вещь"). Но это, скорее, дань традиции, тем более что в эпоху римского права внятного отделения друг от друга гражданского и уголовного процесса не было и не могло быть <1>, в силу чего термин res обозначал не только "вещь" в собственном смысле слова, но и "спор о вещи", "вещный иск" и т.п., в том числе когда речь шла о краже этой вещи и необходимости поиска виновного. Сегодня понятие res judicata следует связывать скорее с фактом, который в уголовно-правовом смысле содержит признаки преступления. Соответственно, как уже отмечалось ранее <2>, производство по уголовному делу всегда начинается (возбуждается) in rem, т.е. в связи с установлением некоего факта, гипотетически содержащего признаки преступления. Приговор суда означает, что данный факт получил официальное разрешение со стороны суда, т.е. из просто res превратился в res judicata. В этом смысле весь уголовный процесс можно представить в виде формулы: возбуждение уголовного дела in rem - res judicata, поскольку вся процессуальная деятельность представляет собой стремление дать официальный судебный ответ на вопрос, поставленный при возбуждении уголовного дела. Иначе говоря, именно понятие res является тем элементом, который связывает начальную и конечную точки в уголовно-процессуальной системе координат.

--------------------------------

<1> См. об этом § 4 гл. 1 настоящего курса.

<2> См. § 2 гл. 2 настоящего курса.

 

Вступление приговора в законную силу или, что одно и то же, приобретение им силы res judicata, приводит к возникновению нескольких очень важных для уголовного процесса последствий.

Во-первых, вступивший в законную силу приговор суда является общеобязательным, т.е. содержащиеся в нем выводы по конкретным фактам "обязательны для всех органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации" (ст. 392 УПК РФ). Именно с этим связано понятие "законная сила приговора", подчеркивающее, что по конкретному делу приговор приобретает силу закона (становится столь же обязательным, что и закон).

Следует иметь в виду, что общеобязательность приговора по уголовному делу отличается от общеобязательности вступивших в законную силу решений по гражданским делам. Последние обязательны только inter partes (лат. между сторонами), т.е. в отношении участвовавших в конкретном гражданском процессе сторон, в связи с чем и возникает необходимость института третьих лиц, привлекаемых к участию в деле, и т.п. Иначе говоря, если решением гражданского суда установлено, что А. должен выплатить Б. определенную сумму денег, то из этого нельзя делать никаких выводов в отношении В., Г., Д. и др., если они не участвовали в рассмотрении гражданского дела. Наличие или отсутствие обязательств А. в отношении В., Г. и Д. может быть установлено только путем рассмотрения соответствующих гражданских дел, для чего В., Г. и Д. должны предъявить к А. свои собственные автономные гражданские иски. Приговор по уголовному делу обязателен erga omnes (лат. в отношении всех), т.е. в отношении даже тех лиц, которые в уголовном деле не участвовали. Иначе говоря, если приговором установлено, что А. виновен в совершении преступления, то из этого следует, что Б., В., Г., а также какое-либо иное лицо данного преступления не совершали. Для признания каждого из них невиновным вовсе не требуется проведение специального автономного уголовного судопроизводства в отношении соответствующего лица. Такой подход связан с тем, что по факту, в связи с которым возбуждено уголовное дело, должно быть ex officio проведено полноценное расследование с целью установления всех лиц, причастных к совершению деяния, гипотетически содержащего признаки преступления. Поэтому на результаты этого расследования (как досудебного, так и судебного) вправе ссылаться любые лица, независимо от того, участвовали они или не участвовали в производстве по уголовному делу, например, для обоснования своей непричастности к совершению какого-либо преступления.

С общеобязательностью приговора связана также очень важная уголовно-процессуальная презумпция истинности приговора, вступившего в законную силу (res judicata pro veritate habetur). Другими словами, никто не вправе официально ставить под сомнение содержание вступившего в законную силу приговора, отказываться от его исполнения под предлогом якобы содержащихся в нем ошибок и т.п. Это, конечно, не означает запрет критики судебных решений, в том числе приговоров судов. Но такая критика либо имеет сугубо процессуальный характер, отражаясь в направляемых в вышестоящие инстанции жалобах сторон, либо является неофициальной, выражаясь в публикациях ученых, журналистов, иногда в общественном мнении и т.п. Никаких правовых последствий в последнем случае она, разумеется, не влечет.

В то же время презумпция истинности вступившего в законную силу приговора является опровержимой, поскольку такой приговор может быть отменен в кассационном, надзорном порядках или по новым и вновь открывшимся обстоятельствам <1>. Однако ни одна правовая система не может допустить слишком частой отмены приговоров, вступивших в законную силу. В теории это связано с так называемым принципом правовой определенности <2>, активно развиваемым, в частности, Европейским судом по правам человека. Нестабильность приговоров, вступивших в законную силу, противоречит данному принципу и приводит к неустойчивости правовой системы в целом. Поэтому отмена вступивших в законную силу приговоров рассматривается, скорее, как исключение, нежели правило <3>.