В) отвод иных участников уголовного судопроизводства 2 страница

Приведенные конституционные установления предопределяют ряд принципиальных положений, относящихся к сфере борьбы с преступностью в целом и непосредственно к обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства. Во-первых, неотчуждаемость прав и свобод личности обусловливает то, что они в качестве элемента конституционного статуса, представляющего собой совокупность основных, главенствующих отношений гражданина с государством, входят в отраслевой статус личности и составляют его основу. Иначе говоря, вышеперечисленные фундаментальные (конституционные) права и свободы представляют собой обязательный элемент отраслевого статуса индивидуума в ходе уголовного судопроизводства - обвиняемого, потерпевшего, эксперта, переводчика и др.

Во-вторых, установленные Конституцией РФ прямое действие ее норм, непосредственно действующий характер фундаментальных прав и свобод личности, их определяющая сущность по отношению как к законотворческой деятельности, так и к правоприменению обусловливают содержание правоотношений индивидуума и государства. Данные конституционные установления предопределяют направленность развития отраслевого - уголовно-процессуального - законодательства, делают необходимой разработку правового механизма, обеспечивающего не только те или иные отраслевые, но и конституционные права индивидуума, вовлекаемого государством в борьбу с преступностью.

В-третьих, требование гарантированности конституционных прав и свобод личности распространяется на сферу государственной деятельности, которая связана с совершением наиболее тяжких запрещенных уголовным законом посягательств на права и свободы граждан и сопряжена с опасностью посткриминального воздействия. Соотношение конституционного и отраслевого статусов определяет соотношение и их элементов, т.е. наличие конституционной гарантии фундаментальных прав и свобод личности и вхождение фундаментальных прав и свобод в отраслевой статус обусловливают необходимость создания соответствующих юридических отраслевых гарантий этих прав и свобод, в том числе системы мер, защищающих участников уголовного судопроизводства от посткриминального воздействия.

Вышеизложенное приводит к выводу: участие индивидуума в уголовном судопроизводстве не должно влечь снижение его безопасности. Следовательно, если государством на индивидуума возлагаются, в частности, уголовно-процессуальные обязанности, выполнение которых сопряжено с угрозой посткриминального воздействия, государство же обязано гарантировать безопасность индивидуума. Иное делает отказ человека от участия в уголовном судопроизводстве правомерным, соответствующим приведенным выше конституционным установлениям и основанным на них. Требование же государства к индивидууму выполнять уголовно-процессуальные обязанности при отсутствии гарантий безопасности и тем более применение санкций за невыполнение обязанностей, когда причиной их невыполнения явился страх расправы со стороны преступников, являются неправомерными (неконституционными).

Соответственно, в законодательстве, регулирующем борьбу с преступностью, должны найти ясное нормативное выражение: 1) право индивидуума, содействующего правосудию, на обеспечение безопасности; 2) корреспондирующая с этим правом обязанность правоохранительных органов обеспечить безопасность; 3) система мер, достаточных для защиты от посткриминального воздействия.

Реальное положение дел далеко от желаемого: в УПК РФ указанное право индивидуума в прямой, ясной для правоприменителя форме не закреплено. Данный отраслевой закон предусматривает лишь право ходатайствовать об обеспечении безопасности, причем право на заявление такого ходатайства указано в перечне прав лишь потерпевшего (п. 21 ч. 2 ст. 42) и свидетеля (п. 7 ч. 4 ст. 56), хотя правом на обеспечение безопасности обладают все вовлекаемые в уголовное судопроизводство граждане вне зависимости от их уголовно-процессуального статуса. Указанный недостаток УПК РФ в правоприменительной деятельности должен компенсироваться за счет ч. 3 ст. 11 УПК РФ (она предусматривает применение мер безопасности не только в отношении потерпевшего и свидетеля, но и в отношении иных участников судопроизводства) и ч. 1 ст. 119 УПК РФ, которая гласит, что правом на заявление ходатайств о принятии процессуальных решений для "обеспечения прав и законных интересов" обладают также подозреваемый, обвиняемый, его защитник, эксперт, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители и иные лица.

Эти разрозненные нормы УПК РФ не дают четкого представления лицам, осуществляющим производство по делу, что они обязаны обеспечить безопасность участников судопроизводства вне зависимости от процессуального статуса последних и наличия их ходатайств о защите, поскольку такое ходатайство является лишь одним из поводов, но не обязательным условием для применения мер безопасности. В отличие от УПК РФ в ст. 2 Федерального закона "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства" перечислены все участники уголовного процесса, которые могут подвергаться посткриминальному воздействию и потому подлежащие защите, но последний Закон предусматривает применение лишь одной группы мер безопасности: охраны защищаемого лица, временного помещения его в безопасное место и ряда других мер безопасности.

Возвращаясь к анализу российских конституционных норм, надо обратить внимание на ст. 46 Конституции РФ. В ней провозглашена гарантированность судебной защиты прав и свобод. Близка по содержанию к ст. 46 и ст. 52 Конституции РФ, где сказано, что государство обеспечивает, т.е. гарантирует потерпевшим доступ к правосудию. Гарантированность судебной защиты прав и свобод заключается в том числе в создании государством условий, обеспечивающих потерпевшим и иным гражданам свободу выбора - свободу в обращении с заявлением о совершенном преступлении в правоохранительные и судебные органы. Такое понимание гарантированности рассматриваемого права соответствует теоретико-правовому положению о том, что возможность избирать вариант поведения является главным элементом всякого юридического права <1>. Но свободный выбор индивидуумом может быть сделан только в условиях, когда он не подвергается угрозам и иным посягательствам, связанным с его намерением воспользоваться правом на судебную защиту. Следовательно, государство обязано создать такие условия, поскольку оно же (государство) в соответствии с ч. 1 ст. 45 Конституции РФ выступает гарантом юридических прав человека, а инструментом создания условий для реализации прав является соответствующее отраслевое законодательство.

--------------------------------

<1> См.: Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России. М., 1997. С. 131.

 

Недостаточная защищенность потерпевшего влечет и невозможность реализации конституционного установления об осуществлении судопроизводства на основе состязательности сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ), поскольку нельзя ожидать от потерпевшего активности в использовании уголовно-процессуальных прав (естественное условие состязательности), если такая активность влечет посткриминальное воздействие, в том числе наиболее его жесткие формы - избиения и убийства.

Выше был сделан вывод, что в соответствии с конституционными установлениями отказ человека участвовать в судопроизводстве, например, отказ очевидца преступления выполнять обязанности свидетеля, будет правомерным, если государство не гарантирует его безопасность. В связи с этим надо обратить внимание, что безопасность индивидуума в сфере борьбы с преступностью выступает не только в качестве условия, необходимого для реализации жертвой преступления права на обращение за судебной защитой и последующего активного использования предоставляемых уголовно-процессуальных прав, но и, что не менее важно, является одним из необходимых условий выполнения гражданами (прежде всего свидетелями) возлагаемых на них уголовно-процессуальных обязанностей. Безопасность индивидуума, таким образом, в равной степени важна как для беспрепятственной реализации им своих конституционных и отраслевых прав, так и для надлежащего выполнения уголовно-процессуальных обязанностей.

Безопасность должностных лиц, осуществляющих производство по уголовным делам, и присяжных заседателей обеспечивается Федеральным законом от 20 апреля 1995 г. N 45-ФЗ "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов", содержащим в основном те же меры безопасности, что и Федеральный закон "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства".

С принятием УПК РФ 2001 г. и вышеназванных федеральных законов, а также ряда подзаконных нормативных актов Правительством РФ, МВД России и иными федеральными ведомствами, которые (акты) необходимы для применения двух последних законов <1>, в России в основном сформировано законодательство, призванное обезопасить тех, кто обращается за защитой своих прав и законных интересов в правоохранительные органы, кто, порой рискуя жизнью, исполняет свой профессиональный, гражданский долг и уголовно-процессуальные обязанности. Собственно же обеспечение безопасности граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве, стало одной из гарантий самого правосудия, гарантией не менее важной, чем право обвиняемого на защиту и иные (традиционные) постулаты уголовного процесса, о чем свидетельствует отнесение указанного обеспечения к принципам уголовного судопроизводства в ч. 3 ст. 11 УПК РФ.

--------------------------------

<1> Это, в частности, Правила применения отдельных мер безопасности в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства, Правила применения меры безопасности в виде переселения защищаемого лица на другое место жительства в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства (утверждены Постановлениями Правительства РФ соответственно от 27 октября 2006 г. N 630 и от 21 сентября 2012 г. N 953).

 

Глава 9. ГРАЖДАНСКИЙ ИСК В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

 

Литература

 

Берлин Л.М. Гражданский иск потерпевшего от наказуемого правонарушения. К вопросу о подсудности этого иска. СПб., 1888; Тальберг Д.Г. Гражданский иск в уголовном суде или соединенный процесс. Киев, 1888; Гуреев П.П. Гражданский иск в советском уголовном процессе. М., 1961; Куцова Э.Ф. Гражданский иск в уголовном процессе. М., 1963; Даев В.Г. Современные проблемы гражданского иска в уголовном процессе. Л., 1972; Мазалов А.Г. Гражданский иск в уголовном процессе. 2-е изд. М., 1977; Махов В.Н., Разумовский Д.Б. Гражданский иск в уголовном деле. М., 2009.

 

§ 1. Понятие и юридическая природа гражданского иска

в уголовном процессе: теория соединенного процесса

 

Производство по уголовному делу возникает в связи с наличием достаточных данных, указывающих на признаки преступления, т.е. деяния, запрещенного уголовным законом и им наказуемого по причине общественной опасности. Такова элементарная конструкция, связывающая материальное уголовное право с уголовно-процессуальной формой <1>: выявление признаков преступления приводит к появлению уголовного дела, которое в конечном итоге рассматривается по существу, в результате чего разрешается его основной вопрос - о виновности лица в совершении преступления и о его наказании. Но сложность заключается в том, что деяние, квалифицируемое уголовным законом как преступление, может одновременно посягать на субъективные гражданские права определенных лиц. В таком случае преступление не остается только преступлением по смыслу уголовного права, но и становится гражданско-правовым деликтом по смыслу права гражданского. В результате совершения преступления возникает то, что гражданским законом квалифицируется в качестве "обязательства вследствие причинения вреда" (гл. 59 ГК РФ), так как согласно п. 6 ч. 1 ст. 8 ГК РФ "причинение вреда другому лицу" служит основанием возникновения гражданских прав и обязанностей. Причинитель вреда становится должником по гражданско-правовому обязательству, обязанным возместить причиненный вред, тогда как лицо, которому вред причинен, - кредитором по этому обязательству, имеющим право требовать возмещения вреда.

--------------------------------

<1> См. также об этом § 2 гл. 1 настоящего курса.

 

В нормальной ситуации возникновение материального гражданско-правового обязательства приводит к появлению процессуального права требования со стороны кредитора, которое облекается в форму иска, предъявляемого в порядке гражданского судопроизводства. Но как быть, если гражданско-правовое обязательство возникает вследствие совершения преступления, являющегося одновременно гражданско-правовым деликтом?

В самом общем виде возможны два варианта решения поставленного вопроса.

Вариант первый. В той мере, в какой деяние является преступлением, оно рассматривается в порядке уголовного судопроизводства. В той же мере, в какой оно является деликтом, порождающим гражданское право требования, оно может стать предметом гражданского судопроизводства в случае предъявления кредитором-потерпевшим соответствующего иска. В итоге одно деяние дает ход при определенных обстоятельствах двум "параллельным" и не зависящим друг от друга процессам: уголовному и гражданскому. Именно такое положение дел по традиции имеет место, например, в англосаксонских странах (Англия, США и др.), где неизвестен институт гражданского иска в уголовном процессе.

Вариант второй. Поскольку основанием уголовного обвинения и гражданского иска является одно и то же деяние одного и того же лица (одних и тех же лиц), то гражданско-правовые вопросы "присоединяются" к уголовному делу и рассматриваются в одном и том же процессе одним и тем же составом суда. Возникает конструкция так называемого "соединенного процесса", впервые теоретически обоснованная и законодательно закрепленная несколько столетий назад во Франции (ордонансы 1539 и 1670 гг.), где с тех пор уголовное судопроизводство строится на соединении двух исков - публичного (уголовного) и гражданского <1>.

--------------------------------

<1> О французской концепции публичного и гражданского исков и их "соединении" см. подробнее: Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. М., 2001. С. 315 - 316.

 

Отечественное уголовно-процессуальное право уже полтора столетия придерживается французской конструкции "соединенного процесса", известной у нас в виде института гражданского иска в уголовном процессе <1>. В этом смысле совершенно несостоятельны иногда встречающиеся в литературе утверждения о том, что институт гражданского иска якобы является "рудиментом" советской уголовно-процессуальной системы, от которого следует отказаться. Такого рода оценки неверны. Поэтому отрадно, что "соединенный процесс" в виде института гражданского иска в уголовном деле сохранился и в действующем УПК РФ, хотя последний в отличие от предыдущих российских кодификаций и не содержит отдельной специальной нормы или группы норм, регулирующей данный институт. Положения о гражданском иске рассредоточены по разным статьям и разделам Кодекса.

--------------------------------

<1> См. ст. ст. 6 и 7 Устава уголовного судопроизводства 1864 г., ст. ст. 14 - 18 УПК РСФСР 1923 г., ст. 29 УПК РСФСР 1960 г.

 

Соединение в одном судопроизводстве вопросов уголовного и гражданского права требует решения проблемы суда, компетентного их рассматривать. Таким судом во всех случаях является суд уголовный, т.е. гражданский иск всегда имеет акцессорный характер по отношению к уголовному делу. Данное положение наглядно иллюстрируется ч. 10 ст. 31 УПК РФ, где сказано: "Подсудность гражданского иска, вытекающего из уголовного дела, определяется подсудностью уголовного дела, в котором он предъявлен".

В теории гражданского процессуального права принято различать две стороны любого иска: иск в материально-правовом смысле, т.е. основанное на нормах гражданского права материально-правовое притязание истца к ответчику (право требования), и иск в процессуальном смысле - обращенное к гражданскому суду в соответствующей форме требование о защите гипотетически нарушенного субъективного гражданского права. В этом смысле очень важно понять, что в материально-правовом смысле гражданский иск в уголовном процессе также основан на нормах гражданского права (здесь нет ничего экстраординарного), но в смысле процессуальном он представляет собой обращение к тому суду, который рассматривает уголовное дело, причем обращение это формулируется зачастую еще до принятия судом дела к производству (во время досудебных стадий уголовного процесса). Иными словами, перед нами тот единственный случай, когда материальное гражданское право применяется в уголовно-процессуальной форме. Получается нечто вроде "перекрещивания" процессуального и материального права, соотношение которых обычно имеет прямой характер и выглядит следующим образом: уголовное <-> уголовно-процессуальное право; гражданское <-> гражданское процессуальное право. В результате такого "перекрещивания" возникает несколько менее типичная, но теоретически вполне допустимая схема, характерная в практическом плане для стран, признавших концепцию "соединенного процесса" (Россия, Франция, Бельгия и др.): гражданское <-> уголовно-процессуальное право.

Институт гражданского иска в уголовном процессе подчиняется правилам диспозитивности, т.е. движение "гражданского дела внутри дела уголовного" полностью зависит от воли лица, обладающего правом на предъявление гражданского иска в рамках уголовного дела. Это выражается в том, что органы, ведущие производство по уголовному делу, не могут никого признать гражданским истцом ex officio (необходимо соответствующее требование обладателя гражданских прав). Кроме того, гражданский истец вправе в любой момент производства по делу (до удаления суда в совещательную комнату) отказаться от иска. Отказ от гражданского иска обычно влечет за собой прекращение производства по нему (ч. 5 ст. 44 УПК РФ), что не влияет на судьбу дела уголовного.

Наконец, принцип диспозитивности проявляется также в том, что право на предъявление иска в уголовном процессе не является единственно допустимой формой защиты гражданских прав лица, которому преступлением причинен вред. За ним всегда остается возможность выбора: использовать институт гражданского иска в уголовном процессе или в пределах сроков исковой давности обратиться с исковым заявлением в суд в порядке гражданского судопроизводства, действуя вне рамок уголовного дела. Действующий УПК РФ в отличие от предыдущего (ч. 6 ст. 29 УПК РСФСР 1960 г.) не содержит прямого указания на этот счет. Но "альтернативный характер" процессуальной формы защиты гражданских прав, нарушенных преступлением, вытекает, во-первых, из систематического толкования ГК РФ, ГПК РФ и УПК РФ, где по данному поводу нет никаких изъятий из общих правил реализации права на судебную защиту, а, во-вторых, косвенно соответствующее положение подтверждается и в действующем УПК РФ (ч. 4 ст. 42 и ч. 3 ст. 250) <1>.

--------------------------------

<1> Положение о свободном праве выбора между предъявлением гражданского иска в уголовном процессе и его предъявлением в порядке гражданского судопроизводства является классическим для тех стран, где существует "соединенный процесс" (см., например, ст. ст. 3 и 4 УПК Франции).

 

Но формальное наличие двух альтернативных возможностей защиты гражданских прав не означает их реальной равноценности. Право на предъявление гражданского иска в рамках уголовного дела, предоставленное лицу, чьи гражданские права нарушены преступлением, следует рассматривать как безусловную льготу или своего рода локальную компенсацию, обеспечиваемую ему со стороны государства, не сумевшего защитить его от преступления. В этом смысле уголовно-процессуальная форма защиты гражданских прав для потерпевшего, несомненно, предпочтительнее гражданской процессуальной формы. Во-первых, при предъявлении гражданского иска в уголовном процессе истец освобождается от уплаты государственной пошлины (ч. 2 ст. 44 УПК РФ) <1>. Во-вторых, обязанность доказывания обстоятельств дела, в том числе характера и размера вреда, причиненного преступлением, лежит на органах, ведущих производство по уголовному делу, т.е. на гражданском истце в уголовном процессе не лежит бремя доказывания. В-третьих, в уголовном процессе действует упрощенный порядок предъявления гражданского иска, о чем подробнее будет сказано далее. В-четвертых, в интересах гражданского истца в целях обеспечения гражданского иска здесь применяется специальная мера процессуального принуждения в виде наложения ареста на имущество (ст. 115 и ст. 116 УПК РФ). В-пятых, гражданский истец в подавляющем большинстве случаев участвует в уголовном процессе и в качестве потерпевшего, поэтому рассмотрение его притязаний совместно с уголовным делом облегчает и без того малоприятное положение пострадавшего от преступления лица, не вынуждая его "вести" сразу два процесса, оплачивать дополнительную юридическую помощь и т.д. В то же время "соединенный процесс" соответствует и государственным интересам (процессуальная и финансовая экономия, снижение загруженности судов и т.п.), а также интересам других участников судопроизводства, скажем свидетелей, которым в противном случае часто пришлось бы дважды давать показания по одному и тому же вопросу.

--------------------------------

<1> Справедливости ради надо отметить, что в настоящий момент в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 333.36 Налогового кодекса РФ истцы освобождаются от уплаты государственной пошлины по всем искам о возмещении имущественного и (или) морального вреда, причиненного преступлением, которые предъявляются в суды общей юрисдикции или мировым судьям, в том числе в порядке гражданского судопроизводства. Однако основанием такого освобождения здесь является не процессуальное, а налоговое законодательство, которое значительно менее стабильно и более подвержено конъюнктурным колебаниям. Кроме того, даже при нынешнем налоговом регулировании в практике возникают проблемы, связанные с освобождением от уплаты государственной пошлины в рамках гражданского судопроизводства, в частности, при подаче апелляционных, кассационных, надзорных жалоб и т.п., что подтверждается Определением Конституционного Суда РФ от 22 марта 2012 г. N 546-О-О.

 

§ 2. Основания и предмет гражданского иска

в уголовном процессе

 

Гражданский иск в уголовном процессе может быть предъявлен лишь при наличии определенных оснований, причем специальный характер данного института выражается в том, что здесь действуют специальные уголовно-процессуальные основания для предъявления иска, несколько сужающие тот круг общих оснований иска, который в аналогичных случаях установлен гражданским процессуальным законодательством. В то же время следует иметь в виду, что такого рода сужение оснований предъявления гражданского иска никак не ущемляет прав заинтересованного лица, поскольку те требования, которые не подлежат защите в специальном (льготном) порядке уголовного судопроизводства, могут быть параллельно или впоследствии предъявлены в общем порядке гражданского судопроизводства. Иначе говоря, законодатель, не посягая на общий режим защиты гражданских прав, создает в некоторых случаях для их эффективной защиты дополнительные возможности, которые возникают только при наличии специальных оснований, установленных уголовно-процессуальным законом, и в самом общем виде отражают процессуальный режим наибольшего благоприятствования в отношении жертв преступлений.

Прежде всего основанием гражданского иска в уголовном процессе служит наличие вреда, порождающего возникновение гражданско-правового обязательства из причинения вреда. Вред может быть либо имущественным, либо моральным (физические или нравственные страдания) <1>. Поскольку "физические или нравственные страдания" способен испытывать только человек, гражданское законодательство исключает возможность причинения морального вреда юридическим лицам (ст. 151 ГК РФ). Исходя из этого, причинение морального вреда является основанием гражданского иска исключительно в отношении физических лиц. Если речь идет о лице юридическом, таким основанием может быть лишь вред имущественный. Что касается физического вреда, то сам по себе он никогда не служит основанием гражданского иска, так как его нельзя устранить гражданско-правовыми средствами. Другое дело, что физический вред косвенно может причинить либо вред имущественный (расходы на лечение и т.д.), либо вред моральный (страдания). Но тогда основанием иска все равно будет один из этих двух видов вреда (или оба вместе).

--------------------------------

<1> Возникновение права на имущественную компенсацию в уголовном процессе морального вреда связано с тем, что сначала Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г., а затем действующий ГК РФ (ст. 151) впервые в истории отечественного гражданского права предусмотрели материально-правовой институт "компенсации морального вреда". Поскольку в уголовном процессе в данном случае применяется именно материальное гражданское право, допустимость предъявления в уголовном деле гражданского иска, основанного на причинении морального вреда, незамедлительно получила признание в судебной практике (см.: п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", действующего ныне в редакции Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. N 6). Действующий УПК РФ отражает данное положение непосредственно в тексте закона (ч. 1 ст. 44). В развитии вопроса о компенсации морального вреда очень ярко проявляется взаимосвязь материального гражданского права с правом уголовно-процессуальным.

 

Основанием гражданского иска в уголовном процессе имущественный или моральный вред признается только "при наличии оснований полагать", что он причинен непосредственно преступлением (ч. 1 ст. 44 УПК РФ). Иными словами, деяние, порождающее возникновение гражданско-правового обязательства и влекущее деликтную ответственность, должно быть запрещено уголовным законом, т.е. квалифицироваться в качестве преступления. В противном случае предъявление гражданского иска в уголовном процессе исключено. Если первоначально речь шла о преступлении, но затем было признано отсутствие такового, в связи с чем уголовное дело прекращается или выносится оправдательный приговор, гражданский иск не может быть удовлетворен даже тогда, когда наличие в деянии признаков состава гражданского правонарушения сомнений не вызывает. Здесь проявляется акцессорная природа гражданского иска по отношению к уголовному делу: нет преступления - нет гражданского иска в уголовном процессе.

Основанием гражданского иска в уголовном процессе может быть не любой имущественный или моральный вред, причиненный преступлением (находящийся с ним в причинной связи), но только тот, который непосредственно причинен преступлением. Между преступлением и вредом должна быть прямая, но не опосредованная связь. По этой причине не может, например, предъявить гражданский иск в уголовном процессе коммерческая организация, имеющая убытки в результате длительной болезни сотрудника, наступившей вследствие умышленного причинения тяжкого вреда здоровью. Точно так же кредиторы лица, потерпевшего от умышленного уничтожения или повреждения имущества, что лишило их возможности получить удовлетворение своих претензий, не имеют права на гражданский иск в уголовном процессе, хотя их убытки связаны (опосредованно) с преступлением. В обоих примерах нет признака непосредственности причинения вреда. Таково общее правило. Но в некоторых случаях законодатель и судебная практика от него отходят, создавая исключения, не подлежащие расширительному толкованию. Скажем, согласно до сих пор действующему в соответствующей части <1> Постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 23 марта 1979 г. N 1 "О практике применения судами законодательства о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением" гражданский иск в уголовном процессе могут предъявлять лица, имеющие право на возмещение вреда "в связи с потерей кормильца, а также лица, понесшие расходы на погребение" (п. 2). Здесь Верховный Суд применил специальное правило, в виде локального исключения допускающее предъявление гражданского иска в ситуациях, когда причинная связь между совершением преступления и возникновением имущественного вреда имеет опосредованный характер <2>.

--------------------------------

<1> Как указал Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 20 января 2003 г. N 2 (п. 2), данное Постановление (как и все остальные разъяснения Верховного Суда СССР) не подлежит применению на территории Российской Федерации только в части разъяснений гражданского процессуального законодательства. В отношении разъяснений уголовно-процессуального законодательства оно по-прежнему действует.