Понятие уголовного дела и обстоятельства, ему препятствующие. 13 страница

--------------------------------

<1> В этом вряд ли следует видеть непосредственное влияние уголовного процесса Германии, однако очень активное сотрудничество китайских специалистов с германскими экспертами в сфере уголовной юстиции, особенно при проведении любых реформ, является фактом непреложным.

 

Закон от 14 марта 2012 г., существенно реформировавший уголовный процесс, вызвал очень большой интерес не только в самом Китае, но и на Западе. Считается, что речь идет об осторожной и умеренной либерализации китайского уголовного судопроизводства. Так, новый Закон устранил возможность пересмотра уголовных дел по второй инстанции тем же судом, который выносил приговор; предусмотрел специальные процедуры исключения доказательств, полученных с нарушением закона (в том числе путем оказания на подозреваемого или обвиняемого давления в ходе предварительного следствия); допустил защитника с момента первого допроса (для подозреваемого) <1>; ввел институт домашнего ареста в качестве альтернативы заключению под стражу и заметно усложнил процедуру выдачи прокурором санкции на заключение под стражу, добавив к ней элементы состязательности; дополнил УПК положениями о примирительных процедурах по некоторым категориям уголовных дел (ст. ст. 277 - 279) и др. В целом данный Закон отражает многолетнюю китайскую политику в сфере уголовного судопроизводства, направленную на медленное, но планомерное развитие и исключающую какие-либо чрезмерно резкие "скачки" с непредсказуемыми результатами, в том числе когда речь идет о гуманизации и либерализации.

--------------------------------

<1> Первоначально УПК 1979 г. допускал защитника только в судебных стадиях процесса. Реформа 1996 г. привела к тому, что защитник получил доступ к обвиняемому с момента предъявления прокурором обвинения по окончании следствия. Однако подозреваемый не мог пользоваться помощью защитника.

 

Япония избрала путь на имплементацию западных уголовно-процессуальных ценностей еще в середине XIX в. в рамках государственной политики модернизации и "вестернизации". Так, первый УПК Японии 1880 г. был принят на основе проекта, разработанного французским компаративистом Г. Буассонадом, и испытал явное влияние французской модели с классическим предварительным следствием французского типа. Единственное предложение Г. Буассонада, от которого японский законодатель отказался, - это суд присяжных, действовавший в то время во Франции в более или менее классических формах. В 1922 г. введен в действие второй УПК Японии, испытавший очень большое влияние уже немецкой модели уголовного процесса. Сохранилось и предварительное следствие, характерное для уголовного процесса Германии того времени. В развитие реформ в 1928 г. был также принят отдельный Закон о введении оригинальной японской модели суда присяжных с рекомендательными вердиктами присяжных, не обязательными для профессионального судьи, и с возложением на осужденного всех судебных издержек в случае проигрыша им дела, поскольку суд присяжных собирался только по ходатайству подсудимого. Стоит ли удивляться, что суд присяжных рассматривал в Японии очень мало уголовных дел, будучи окончательно упразднен в 1943 г. со ссылкой на военное время. По окончании Второй мировой войны Япония принимает сначала Конституцию 1946 г., а затем третий УПК 1948 г., разработанный по лекалам американского уголовного процесса в условиях действия в стране оккупационного режима, установленного союзными державами, прежде всего США. УПК Японии 1948 г. действует до сих пор.

С учетом американских корней уголовный процесс Японии по своей структуре достаточно близок к англосаксонской модели. Он не знает предварительного следствия континентального типа, действовавшего в этой стране до 1948 г. Расследование проводит полиция, которая вправе задержать подозреваемого не более чем на 48 часов, после чего должна либо освободить задержанного, либо передать материалы прокурору. Прокурор располагает еще 24 часами, в течение которых решает, освободить ли задержанного или обратиться в суд за санкцией на заключение под стражу. Если судья арестовывает обвиняемого (чаще всего), то его решение действует в течение 10 дней, после чего может быть продлено еще на 10 дней. В течение этих 20 дней <1> прокурор должен решить, выдвигать ли перед судом обвинение или нет, причем прокурор принимает решение на основании прокурорской дискреции (принципа целесообразности). В то же время особое значение придается признанию обвиняемым своей вины: это, как правило, обязательное условие освобождения из-под стражи и применения альтернативных мер пресечения. К тому же в ходе полицейско-прокурорского расследования защитник к подозреваемому не допускается, что также стимулирует признание вины. Судебное разбирательство проходит на жестких состязательных началах и исключает какую-либо импровизацию сторон, которые (как обвинение, так и защита) не вправе представлять никаких новых доказательств, кроме тех, что были обозначены в ходе предварительных слушаний. Количество оправдательных приговоров в Японии невелико и составляет примерно 0,1%, что, как правило, объясняется принципом прокурорской дискреции: прокурор оценивает целесообразность уголовного преследования и просто-напросто не выдвигает перед судом обвинения в тех случаях, когда испытывает сомнения в возможности постановления оправдательного приговора.

--------------------------------

<1> С учетом трех дней (72 часа) задержания все расследование длится, как правило, 23 дня.

 

Самой крупной реформой японского уголовного процесса стала вторая попытка введения в этой стране некоего подобия суда присяжных. После нескольких лет обсуждения соответствующий Закон был принят в 2004 г., но его введение в действие отложили на пять лет. Только в 2009 г. начали действовать новые японские суды с участием судебных заседателей в составе трех профессиональных судей и шести судебных заседателей непрофессионалов. В то же время, как отмечается в литературе, "суд с участием судебных заседателей - это по существу система шеффенского типа, как в странах континентального права, в том смысле, что судебные заседатели вместе с профессиональными судьями решают вопрос не только о виновности или невиновности подсудимого, но и о мере наказания. Одновременно японская система воспринимает и элемент суда присяжных, как в англосаксонских странах, в той части, в которой судебные заседатели отбираются из избирателей каждый раз только для одного дела" <1>, причем с активным участием сторон. Новые суды рассматривают дела о самых опасных преступлениях (примерно 3% от общего количества уголовных дел). В них несколько выше число оправдательных приговоров (0,4% за первые 2,5 года действия института). Следует также отметить, что японский уголовный процесс не знает институтов "сделок о признании", сохраняя верность континентальным традициям (дело слушается по существу независимо от признания обвиняемым своей вины). В этом смысле если и можно говорить о японских "сделках", то исключительно в ракурсе освобождения из-под стражи и применения альтернативных мер пресечения, о чем говорилось выше. Кроме того, в 2008 г. состоялась еще одна реформа, положившая конец действию в Японии другого типичного англосаксонского положения, когда потерпевший рассматривался лишь в качестве свидетеля обвинения, не играя в процессе никакой активной роли. Теперь потерпевший получил в Японии процессуальные права. Он располагается в зале заседаний рядом с прокурором, может задавать вопросы подсудимому, высказываться о мере наказания и т.п. Данные нововведения связаны с обеспокоенностью японского законодателя правами потерпевших, которые до этого были защищены недостаточно.

--------------------------------

<1> Коморида А. Суд с участием судебных заседателей: новая форма организации состязательного судопроизводства в Японии // Теория уголовного процесса: состязательность / Под ред. Н.А. Колоколова. Ч. II. М., 2013. С. 186.

 

В целом японский уголовный процесс достаточно эклектичен. Наряду с национальными особенностями в нем прослеживается явное влияние западных уголовно-процессуальных систем, причем вектор такого влияния менялся неоднократно. Сегодня сложно однозначно причислить Японию к представителям континентальной или англосаксонской моделей. Скорее можно говорить о континентальных и англосаксонских элементах в сложной структуре уголовного процесса Японии.

2. Развитие уголовного процесса в Латинской Америке. Этот регион мира, некогда подвергшийся колонизации со стороны прежде всего Испании и Португалии, в уголовно-процессуальном плане долгое время являлся одним из оплотов континентального уголовного судопроизводства, привнесенного туда вместе с испанским и португальским языками, соответствующим правовым менталитетом, общей и правовой культурой и прочими атрибутами романо-германского наследия. Понятно, что с обретением политической независимости государства Латинской Америки не утратили и не могли в одночасье утратить своей принадлежности к романо-германской правовой семье в целом и континентальной модели уголовного процесса в частности.

Однако не так давно в достаточно стабильном и находившемся долгое время на периферии континентального уголовно-процессуального развития латиноамериканском регионе произошли события, названные в сравнительно-правовой литературе уголовно-процессуальной революцией <1>. Так, на протяжении полутора десятилетий в 1990 - 2000-е годы в 14 государствах Латинской Америки были приняты новые УПК, не считая еще нескольких новых УПК, появившихся в отдельных провинциях федеративных государств, таких как Аргентина или Мексика. При этом речь идет не только и не столько о планомерном совершенствовании заведомо устаревшего уголовно-процессуального законодательства, сколько о попытке почти синхронной замены модели уголовного процесса, поскольку новые кодификации состоялись как в тех странах, где действовали "старые" УПК со столетней историей, так и в тех из них, где действовали современные УПК образца 1980-х годов.

--------------------------------

<1> Langer M. Revolution in Latin American Criminal Procedure: Diffusion of Legal Ideas from the Periphery // The American Journal of Comparative Law. Vol. LV. 2007. N 4. P. 617.

 

Латиноамериканская "уголовно-процессуальная революция" началась по любопытному стечению обстоятельств в знаковом для постсоветского пространства 1991 г. с принятия нового общефедерального УПК Аргентины. Чуть позже в этой стране новые УПК появились и в отдельных провинциях: УПК Кордобы 1992 г., УПК Буэнос-Айреса 1997 г. и др. За Аргентиной в 1992 г. последовал новый УПК Гватемалы, в 1996 г. - новый УПК Коста-Рики, в 1997 г. - новый УПК Сальвадора, в 1998 г. - новые УПК Парагвая и Венесуэлы, а в 1999 г. - новые УПК Боливии и Гондураса, причем в последнем случае речь шла о замене отнюдь еще не "старого" УПК Гондураса 1984 г. <1>. Чуть позже то же самое произошло в Чили, где, правда, уже успевший "поработать" УПК 1906 г. уступил место УПК 2000 г. В том же году принимается новый УПК Эквадора 2000 г., вступивший в силу 13 июля 2001 г. Почти одновременно Никарагуа заменяет УПК 1879 г., содержавший немало едва ли не "средневековых" по своему смыслу и духу положений <2>, на новый и достаточно современный УПК 2001 г. В 2002 г. году новый УПК принимается в Доминиканской республике. Наконец, в 2004 г. их примеру последовали Перу, а также Колумбия, заменившая, казалось бы, совсем "свежий" колумбийский УПК 1987 г. В 2006 г. новые УПК принимаются в мексиканских провинциях Оахака и Чихуахуа. Намного проще назвать страны Латинской Америки, где все еще действуют УПК, принятые ранее начала 1990-х годов: это Бразилия и Мексика (на федеральном уровне), а также Куба, Панама и Уругвай. Впрочем, проект нового УПК Панамы, выдержанный в духе новейших латиноамериканских тенденций, давно подготовлен и должен был вступить в силу вместе с новым УК еще в 2008 г. Он не был пока принят исключительно по финансовым соображениям - в силу отсутствия денег на реформу в бюджете страны. В Уругвае проект нового УПК также подготовлен, и его принятие является одним из абсолютных приоритетов правительства, о чем представители этой страны официально заявляли в соответствующих структурах ООН по правам человека.

--------------------------------

<1> Более того, текст "старого" УПК Гондураса был официально опубликован только 27 февраля 1985 г.

<2> Так, в соответствии со ст. ст. 193 и 194 УПК Никарагуа 1879 г. заключенное под стражу лицо предупреждалось перед допросом о том, что если оно станет хранить молчание и не отвечать на вопросы, то его вина будет автоматически презюмироваться. Эта норма действовала вплоть до принятия УПК 2001 г.

 

В литературе "латиноамериканская уголовно-процессуальная революция" рассматривается в качестве общей тенденции вытеснения исторически присущей латиноамериканским странам смешанной модели уголовного процесса, сближавшей их со странами континентальной Европы, моделью состязательной, испытавшей явное влияние процесса англо-американского <1>. Так, все новые латиноамериканские УПК отказались от предварительного следствия французского типа, упразднив институты следственных судей и передав соответствующие полномочия в полицию и прокуратуру. Защита получила больше прав, в частности по собиранию доказательств, в ходе полицейского досудебного расследования. Введены институты прокурорской дискреции, т.е. полномочие прокурора самостоятельно решать по своему усмотрению о целесообразности уголовного преследования с правом безусловного отказа от него, различного рода упрощенные и ускоренные судебные процедуры в духе "сделок с правосудием" и т.п. Не стоит и говорить о том, что все эти институты, конструкции и подходы выдержаны в духе уголовного процесса США.

--------------------------------

<1> См.: Langer M. Op. cit. P. 617.

 

В некоторых латиноамериканских странах начал действовать суд присяжных, предусмотренный, допустим, УПК Венесуэлы 1998 г. Однако через два года венесуэльский законодатель счел данный эксперимент неудачным и от него отказался, сохранив только единоличное рассмотрение уголовных дел и суд шеффенов (единую коллегию профессионалов и непрофессионалов). Это показывает, что реальные итоги "латиноамериканской уголовно-процессуальной революции" подводить еще рано. Политические и геополитические намерения по радикальной смене в этом регионе мира уголовно-процессуальной модели очевидны, но для их подлинной реализации недостаточно синхронно принять в течение нескольких лет новые УПК. Требуется, чтобы соответствующая модель уголовного процесса "прижилась". В этом плане латиноамериканская "революция" не выглядит столь однозначной и во многих странах региона подвергается резкой критике <1> за неэффективность.

--------------------------------

<1> Тейман С. Реформа инквизиционного правосудия в Венесуэле // Российская юстиция. 2002. N 4. С. 69 (здесь же детальный анализ причин отмены суда присяжных в Венесуэле).

 

3. Развитие уголовного процесса в мусульманских странах. Прежде всего следует различать уголовный процесс в мусульманских странах, т.е. странах, где основная часть населения исповедует ислам, и мусульманский уголовный процесс, т.е. особую уголовно-процессуальную систему религиозного происхождения, основанную на нормах шариата. В этом смысле далеко не во всех мусульманских странах при рассмотрении всех или хотя бы части уголовных дел применяется мусульманский уголовный процесс. По данному признаку можно схематично разделить мусульманские страны на три группы <1>.

--------------------------------

<1> Здесь не рассматриваются мусульманские страны постсоветского пространства в силу специфики их развития в советский и постсоветский периоды. О них см. § 2 данной главы.

 

Во-первых, существуют мусульманские страны, где уголовный процесс является полностью светским, т.е. нормы мусульманского права принципиально не применяются при рассмотрении уголовных дел. В этих странах религия отделена от государства, следовательно, она отделена и от уголовно-процессуальной деятельности, неизбежно связанной с выполнением государственных функций. В качестве примеров таких стран можно назвать Албанию и Турцию. Их уголовно-процессуальные системы следует анализировать в том же ключе, что и уголовно-процессуальные системы немусульманских стран. Скажем, УПК Албании 1999 г. является достаточно типичным постсоциалистическим европейским кодексом, который сделан по западным лекалам при активном участии международных экспертов и в котором нельзя найти даже намека на какие-либо положения мусульманского права.

Во-вторых, значительная часть мусульманских стран (быть может, даже большинство), с одной стороны, официально провозглашает мусульманский характер своих правовых систем, не отделяя религию от государства <1>, но, с другой стороны, принимает в сфере уголовного судопроизводства кодифицированные акты (УПК), основанные на универсальной уголовно-процессуальной идеологии и технике, не имеющей мусульманской специфики. Возникает своего рода дуализм, или двухвекторность, правового развития, когда право одновременно развивается под влиянием как мусульманских положений шариата, так и вполне европейских по своему происхождению конструкций. При этом такой дуализм не является формальным, один элемент здесь сложно отделить от другого, поскольку, как отмечают, например, марокканские правоведы применительно к своей стране, "в отличие от европейских законодательств в Марокко право, мораль и религия обычно составляют единое целое, когда нормы позитивного (установленного государством) права глубоко проникнуты религиозными понятиями, а иногда даже просто ограничиваются тем, что воспроизводят положения шариата" <2>. Как правило, речь идет о мусульманских государствах, в свое время находившихся в колониальной зависимости от ведущих европейских стран, что и объясняет их приверженность не только мусульманским, но и европейским правовым институтам, сохраненным и развиваемым после обретения независимости.

--------------------------------

<1> Скажем, в преамбуле к Конституции Марокко 1996 г. провозглашено, что Марокко является мусульманским государством, а в ст. 6 указано, что ислам является государственной религией этой страны. Аналогичные или похожие положения можно обнаружить в Конституциях Египта, Йемена, Мавритании, Алжира, Иордании и др.

<2> Essaid M.J. Introduction du droit. 4 Casablanca, 2010. P. 66.

 

При этом в рассматриваемой категории стран уголовное судопроизводство не является той правовой сферой, где влияние мусульманского права наиболее заметно. Как отмечается в литературе, "традиционное мусульманское право по-прежнему составляет фундаментальный источник нашего позитивного права, главным образом в сфере учения о статусе лиц, семейного и наследственного права, а также некоторых положений о недвижимом имуществе" <1>. Как видно, в этом перечне нет ни уголовного, ни уголовно-процессуального права. Поэтому о дуализме и двухвекторности следует говорить все-таки прежде всего на общем уровне или применительно в большей мере к гражданскому праву. В уголовном процессе они, строго говоря, не наблюдаются или наблюдаются в незначительной степени. Здесь по-прежнему доминируют европейские традиции, что характерно не только для тех стран, где действуют относительно "старые" УПК, принятые сразу после обретения независимости, но и для тех, кто не так давно заменил их на новые кодификации.

--------------------------------

<1> Ibid. P. 108.

 

Так, действующий до сих пор УПК Алжира 1966 г. воспроизводит французскую модель уголовного процесса без каких-либо серьезных модификаций. Алжирский уголовный процесс знает и следственного судью (орган предварительного следствия первой инстанции), и обвинительную камеру <1> (орган предварительного следствия второй инстанции, рассматривающий жалобы на решения следственного судьи), и принцип установления материальной истины (ст. 68), и классические апелляцию с кассацией, и многие другие французские по происхождению институты. Единственное более или менее серьезное отличие - состав суда по наиболее опасным преступлениям. В отличие от Франции, где подавляющее большинство членов такого суда представлено непрофессионалами, в Алжире он состоит из трех профессиональных судей и двух присяжных заседателей (непрофессионалов), решающих все вопросы совместно путем тайного голосования. Это, конечно, не суд присяжных, хотя отбор двух заседателей происходит при участии сторон, имеющих право на немотивированные отводы. Однако в остальном Алжир остается верен французским уголовно-процессуальным традициям. Даже его новейшее развитие корреспондирует с соответствующим развитием Франции. Скажем, после введения во Франции уголовной ответственности юридических лиц в УПК Алжира также появился раздел об особенностях уголовного судопроизводства в отношении юридических лиц, введенный Законом от 10 ноября 2004 г.

--------------------------------

<1> В самой Франции данный орган после Закона от 15 июня 2000 г. именуется следственной камерой, однако Алжир сохранил классическое французское наименование.

 

Марокко начало работы по замене своего УПК 1959 г. еще несколько десятилетий назад, когда был принят Закон от 28 сентября 1974 г. о введении "временных мер" вплоть до принятия нового УПК. Разработка Кодекса заняла много времени, причем решающую роль в окончании реформы сыграл Консультативный комитет по правам человека - независимый национальный орган, созданный еще в 1990 г. королем Хасаном II и призванный обеспечивать в стране имплементацию современных ценностей. Новый УПК Марокко был принят 3 октября 2002 г. Однако это не привело к смене модели уголовного процесса. Она по-прежнему остается французской с легко узнаваемыми институтами гражданского иска в уголовном деле, предварительного следствия, следственного судьи, активного суда, апелляции, кассации и др. Иными словами, новый марокканский уголовный процесс придерживается континентальной модели в ее французском варианте. То же самое можно сказать и о Ливане, где первый УПК 1948 г. был заменен не так давно новым УПК, принятым 2 августа 2001 г. Но и здесь реформа не привела к отказу от континентальных ценностей. Ливан по-прежнему остается привержен всем тем классическим французским институтам, которые были упомянуты выше применительно к Алжиру или Марокко.

Несколько более сложную эволюцию проделал уголовный процесс Египта - страны, которая также входит в рассматриваемую здесь группу мусульманских государств. В этой стране, испытавшей в свое время сложное колониальное влияние как Франции, так и Великобритании, до сих действует УПК 1950 г., также разработанный по французской модели. Достаточно сказать, что высший судебный орган Египта именуется, как и во Франции, Кассационным судом. Однако в результате многолетней эволюции уголовный процесс Египта, исторически всегда испытывавший заметное влияние англосаксонской системы, несколько отошел от французских традиций на практике, хотя формально остается верен букве УПК 1950 г. Так, Кодекс до сих пор предусматривает институт следственных судей. Но реально предварительное расследование проводится исключительно прокуратурой, под надзором которой действует судебная полиция (французский термин). Прокурор вправе передать по своему усмотрению материалы следственному судье для производства полноценного предварительного следствия, однако на практике не делает этого никогда, т.е. институт следственных судей, по отзывам египетских процессуалистов, сохраняется лишь номинально <1>. Более активно, чем во многих других мусульманских странах, развиваются в Египте и разнообразные согласительные процедуры между обвиняемым и потерпевшим, а также "сделки" между государственным обвинением и защитой (Закон 1998 г. о дополнении УПК), хотя данные процедуры допускаются только по делам о наименее опасных преступлениях. В то же время по всем уголовным делам, в том числе о наиболее опасных преступлениях, сегодня в Египте применяются сокращенные варианты судебного следствия без допроса свидетелей в случае признания обвиняемым своей вины. Нельзя сказать, что египетский уголовный процесс полностью отошел от французской модели, - его инфраструктура остается в основном континентальной, но нельзя не обратить внимание на очевидное американское влияние, которое он испытывает. Кроме того, очень важной особенностью египетского уголовного процесса последних десятилетий было параллельное существование чрезвычайных уголовно-процессуальных норм, применяемых на основании Закона о чрезвычайном положении. Данное положение фактически не отменялось со времени убийства президента Садата в 1981 г. и вплоть до событий "арабской весны" 2011 г. (свержение президента Мубарака). Оно лишь то усиливалось, то ослаблялось. В условиях перманентного чрезвычайного положения президент получил право принимать акты, допускающие ограничения прав личности в обход гарантий, установленных УПК, создать двухуровневые суды государственной безопасности, определить их исключительную подсудность и т.п. Иначе говоря, анализ одних только положений УПК 1950 г. недостаточен для понимания общей картины развития современного уголовного процесса Египта. На этом примере мы сталкиваемся с не столь уж редкой для мусульманских стран рассматриваемой группы ситуацией, когда отход от положений, предусмотренных официальными УПК, разработанными по западным образцам, происходит отнюдь не в силу применения мусульманского права (норм шариата), а по причине использования по сугубо политическим мотивам разного рода чрезвычайных уголовно-процессуальных норм и практик, не имеющих никакого отношения ни к шариату, ни к европейским кодексам.

--------------------------------

<1> Reza S. Egypt // Criminal Procedure. A Worldwide Study. 2^nd ed. / Ed. by C.M. Bradley. Durham (North Carolina), 2007. P. 112.

 

В-третьих, существуют страны, постаравшиеся создать подлинно мусульманский уголовный процесс, полностью основанный на нормах шариата. К ним прежде всего относятся Саудовская Аравия и Иран.

Так, ст. 1 Закона об уголовном процессе Саудовской Аравии от 3 ноября 2001 г., являющегося аналогом УПК, гласит: "Судья обязаны применять принципы шариата в том виде, в котором они вытекают из Корана и Сунны, для разрешения дел, переданных им на рассмотрение. Они должны также применять законы, установленные государством, в той мере, в которой они не противоречат Корану и Сунне, и должны следовать процедуре, предусмотренной данным Законом". В ст. 3 Закона 2001 г. провозглашается, что "никакое наказание не может быть возложено на лицо, кроме как за совершение деяния, запрещенного и наказуемого либо принципами шариата, либо государственным законом, и только после того, как данное лицо будет признано виновным на основании вступившего в законную силу решения, вынесенного после проведения судебного разбирательства в соответствии с правилами шариата". Впрочем, сами по себе данные положения скорее свидетельствует о стремлении саудовского законодателя свести воедино положения мусульманского права с современными международными стандартами в сфере уголовного судопроизводства, в данном случае с презумпцией невиновности. Другие закрепленные в Законе Саудовской Аравии об уголовном процессе принципы выглядят еще более универсально, даже не упоминая о мусульманской специфике. Так, в соответствии со ст. 2 Закона "никто не может быть арестован, обыскан, задержан или заключен под стражу в качестве наказания, кроме как в случаях, предусмотренных законом". Если обратиться к более конкретным положениям данного Закона, то ни нормы об обвинительном акте, который направляется в суд представителями бюро расследования и прокуратуры, действующими в публичных интересах, ни нормы о flagrante delicto, применяемые в случае совершения преступления в условиях очевидности, ни нормы о доказательствах и мерах пресечения и др. ничем не выделяются с точки зрения универсальной юридической техники, применяемой в других странах. Более того, в некоторых положениях Закон об уголовном процессе Саудовской Аравии представляет собой блестяще выполненный сравнительно-правовой "слепок" с западных уголовно-процессуальных систем при явном преобладающем влиянии американской модели. С точки зрения уголовно-процессуальной техники мусульманская специфика здесь прослеживается с трудом, если не считать процитированных положений ст. ст. 1 и 3 Закона об уголовном процессе. Другое дело, что новый саудовский уголовный процесс не знает, например, судебного контроля в ходе досудебного производства, предпочитая ему прокурорское санкционирование соответствующих действий. Однако отсутствие надлежащих судебных гарантий никак не свидетельствует об особой мусульманской модели уголовного судопроизводства (их не было, например, и в СССР).