Июль 2011 г. И опять про Шерлока Холмса

Всё, всё. Больше не буду на детективную тему. Ещё по маленькой – и завязываю.

Это Моэм меня раздразнил, на самом-то деле. Моэм, на эссе которого мне любезно кинули ссылку, (http://demosfera.by.ru/library/33.html) был решительно несправедлив, хотя и абсолютно прав, упрекая Конан Дойла в том, что его рассказы «на удивление убоги и малоубедительны».. Спора нет, какая-нибудь история о похищении чудовищно важного письма, обнародование которого немедленно повлечёт за собой всемирный потоп, пожар и конец света, но которое при этом хранят в пыльной шкатулке, отпирающейся ногтем, выглядит, мягко говоря, не слишком похожей на правду. Зато более чем убедительна растерянная, запутавшаяся женщина, которая сперва отдаёт это письмо шантажисту, потом начинает нервничать и этим почти себя выдаёт, потом выкрадывает письмо с риском для собственной репутации, а потом впадает в ещё большую растерянность, не зная, что же с ним делать дальше… Любая женщина на её месте вела бы себя примерно так же. За это автору можно простить все сюжетные нестыковки, нелепости и натянутости. Его герои действуют так, как действуют люди, а не как пластмассовые фишки из игры «поймай убийцу». Я верю, что в жизни иногда встречаются племянники, способные за наследство в пятьсот фунтов отравить тётю, дядю и всю домашнюю прислугу с помощью мячика для гольфа, диктофона и незаряженного пистолета, привязанного к дверной ручке. Но я верю и в то, что гораздо чаще в ней встречаются студенты, тайком переписывающие ответы на экзаменационные задания, невесты, сбегающие из-под венца, пьяные бездельники, преследующие беззащитных гувернанток, и набриолиненные любители китайского фарфора, соблазняющие девиц из хороших семей…. И пусть совершенно непонятно, какого чёрта этот придурок Райдер из гостиницы скормил карбункул несчастному гусю, - зато сам этот Райдер так противен и так понятен в своём липком истерическом ужасе и готовности вылизать языком весь пол в квартире на Бейкер-стрит, что мы понимаем и Холмса, выгнавшего его вон в порыве брезгливого сострадания… Вот эта-то правда характеров в этой не всегда убедительной комедии положений, видимо, и обеспечила успех задуманной Дойлом мистификации – в реальность Холмса поверило столько народу, что автор сам потом был не рад… Да и количество «продолжений» и экранизаций этих историй тоже, мягко говоря, поражает воображение.

Кстати – об экранизациях, раз уж оно опять на это вырулило. Признаюсь, по отношению к «гранадовскому» сериалу была несправедлива. Он действительно хорош, без дураков. Костюмы, интерьеры, Лондон, массовка, актёры вторых-третьих-пятых-десятых ролей – всё так добротно, живо и основательно, что ничуть не хочется придираться. А от Джереми Бретта просто невозможно глаз отвести. Нет, правда. На него ИНТЕРЕСНО СМОТРЕТЬ – причём всё время, а не только когда он колотит палкой по трубе или ползает по газону с лупой в руках. Я знаю, что его игру часто упрекали в излишней вычурности и театральности. Но вся штука в том, что это не он, а его герой манерен и театрален – причём только в те моменты, когда по ходу дела ему надо выразить (вернее, изобразить) какие-то нормальные человеческие эмоции. А поскольку он НЕ ЗНАЕТ, как это делается, и категорически НЕ УМЕЕТ их выражать, то и выглядит в этих сценах, как плохой подражатель Лоренсу Оливье на сцене «Олд Вик»… Одна эта его идиотская, утрированно-принуждённая улыбочка чего стоит, не говоря уже о каркающем смехе, режущем слух, как тёрка….

Но когда с лирикой бывает покончено и приходит время заняться делом – о, вот тут он оказывается в своей стихии! И куда тогда деваются все ужимки, гримасы и натужная декламация! Стремительная, живая мимика, резкие, точные, едва поспевающие за мыслью жесты, сияющие глаза счастливого маньяка и непрерывно меняющееся, ЖИВОЕ, безумно выразительное лицо, одновременно отталкивающее и привлекательное… Следить за сменой выражений этого лица – истинное наслаждение, по сравнению с которым слежка за убийцей – просто вежливая дань традиции. Клянусь всеми высотами низкого жанра, давно я не получала такого удовольствия от актёрской игры.

Считается, между прочим, что это очередной «фильм о дружбе». Что ж. Очень даже может быть. Такая вот, с позволения сказать, дружба. Один из друзей, возвращаясь домой, молит всех богов, чтобы второй не оказался в дурном настроении, ходит на цыпочках, жмётся по стеночкам и только вздыхает, глядя на «друга» то с восторгом, то с немой укоризной. А «друг» смотрит сквозь него прозрачными глазами с подозрительно расширенными зрачками и в девяти случаях из десяти честно не замечает его присутствия в комнате… Наконец-то я увидела настоящего, «дойловского» Холмса, который в силу своей замкнутости и самодостаточности, в общем-то, ни в какой дружбе не нуждается, но иногда всё-таки оказывает соседу знаки дружеского расположения, поднимая его с постели среди ночи и таща куда-нибудь к чёрту на рога, чтобы порадовать зрелищем очередного изуродованного трупа… И поистине грустно смотреть, как это самовлюблённое чудовище без зазрения совести помыкает добрейшим в мире человеком! По моему, за весь сериал он ни единого раза не дал Ватсону нормально поесть и выспаться. Даже кружку пива, и ту только до губ донести позволил! Право, бедный Ватсон здесь истинный ангел долготерпения, и знаменитый «дар молчания» у него развился лишь оттого, что он не смеет этому психу лишнего слова сказать...

Вообще, очень занятно наблюдать, как они общаются без слов. Вот Холмс в увлечении начинает слишком напирать на страдающего нервной горячкой Перси Фелпса. Ватсон делает предостерегающий жест – Холмс тут же сворачивается, залезает обратно в кокон, отступает от кровати и вынужденно смягчает интонацию. Вот Холмс допрашивает прислугу – Ватсон наклоняется к нему, что-то шелестит на ухо – Холмс дёргается, одаривает его взглядом, от которого любой другой, кроме Ватсона, тут же рассыпался бы на атомы, - но всё-таки выдавливает из себя успокоительную улыбку и предлагает пожилой заплаканной женщине присесть. Вот несчастный клерк, несправедливо обвинённый в убийстве, подчиняясь полицейским, выходит из квартиры на Бейкер-стрит – останавливается на пороге – бросает последний отчаянный взгляд на Холмса, но тот уже не смотрит, погружённый в изучение бумаг… Юношу уводят - Ватсон затворяет за ним дверь и в свою очередь одаривает Холмса таким взглядом, что тот нехотя, но стремительно вскакивает с места - подходит к окну – и всё-таки встречается глазами со своим клиентом. Мгновение – и у молодого человека просветляется лицо. Он поверил, что всё будет хорошо.

А ещё фильм прекрасен своим бережным отношением к первоисточнику, трепетно- серьёзной атмосферой и мимолётным, не бьющим в нос юмором. - «Он образованный человек, учился в Итоне, в Оксфорде, так что, Ватсон, – не забудьте револьвер!»… «Холмс, вы помните, что нам дали время только до пятницы?» - «Ну, разумеется, до пятницы! В пятницу Чайковский дирижирует своей Четвёртой симфонией!» Есть там и привет нашей «овсянке». Это когда Холмс сидит в Гримпенских болотах, варит себе там на какой-то керосинке что-то вроде обойного клея с вкраплениями цементной крошки и с гордостью потчует этим варевом Ватсона; а когда тот, содрогаясь, бросает ложку, кротко замечает: «Вы правы, Ватсон. Я тоже думаю, что это лучше подавать горячим»

И в довершение всех радостей – рондо из скрипичного концерта Бетховена в одной из серий. ЛЮБИМЕЙШЕЕ. В считанные минуты выбивающее счастливую слезу из моего слабого сентиментального сердца. Ну, как тут не полюбить такой чудесный сериал?

Жаль только, серии уже на исходе. Всё хорошее недолговечно. Эх!.