Психоаналитическое манипулирование. 2 страница

По Фрейду, психика представлена тремя составляющими структурного единства: сознанием (Я), бессознательным (Оно), и неким барьером, возникающим на пути между сознанием и подсознанием (бессознательным), которое может заключать в себя в т.ч. и любое критическое осмысления индивида какой-либо информации (Сверх-Я). С помощью цензуры, психика оценивает ту или иную информацию получаемую из внешнего мира (посредством визуальной, кинестетической, аудиальной репрезентативных или двух сигнальных систем). В результате этого часть информации проходит в сознание, а часть откладывается в подсознание. Фрейд ввел также понятие «предсознание», обозначая им ту особенность, что не сразу информация, которую пропустила цензура психики проходит в сознание, а сначала задерживается в предсознании (своего рода «прихожей»), чтобы уже позже – или перейти в сознание («гостиная»), или оказаться вытесненной в бессознательное («спальня»). Важной особенностью в противостоянии сознательного и бессознательного психики является то обстоятельство, что бессознательное характеризуется отсутствием противоречий. Логика сознания не терпит противоречий, и если они обнаруживаются в мыслях или действиях человека, то в лучшем случае это может расцениваться как недоразумение, а в худшем – как болезнь. Противоречия существуют лишь в сознании и для сознания.

Затрагивая вопрос психоаналитического подхода в исследовании общества, следует остановиться на пути сдерживания низменных (архаичных) инстинктов в психике индивида, выделив роль цензуры психики. Цензура психики или Сверх-Я – формируется в завершении Эдипового комплекса, и представляет собой ничто иное как совесть, формируемую в результате строгостей родителей или опекунов, воспитателей. То есть другими словами, все те нормы, запреты, системы ссознательном психики. внешнего мира, уже так или иначе откладывается в и в сознание, а во-вторых, все равно, вся инса иваетсценностей, которые озвучивали или демонстрировали родители в воспитательных целях – и формируют таким образом Сверх-Я, служа своеобразным воспитательным барьером на пути постижения индивидом внешнего мира через информацию, проходящую посредством коммуникативных связей от какого-либо источника (предмета окружающей среды) до его модуляции в психике. Причем здесь необходимо напомнить, что любая информация, получаемая из внешнего мира, в итоге оказывает воздействие на человека в плане программирования его на совершение тех или иных действий, являющихся, в свою очередь, следствием возникновения у него тех или иных мыслей. При этом мысли в данном случае будут являться трансформацией полученной из внешнего мира информации. В данном случае мы говорим именно о трансформации, потому как информация, поступаемая в подсознание, переводится в итоге в сознание (т.е. закладывает алгоритм последующих действий в поведении такого индивида, т.н. паттерны поведения) не в чистом виде. Такая информация смешивается с уже имеющейся в подсознании информацией, т.е. с информацией, полученной как в процессе жизненного опыта самого индивида, так и в результате филогенетического наполнения.

В процессе жизнедеятельности большинству индивидов удается сдерживать первобытные инстинкты (сохранившиеся в психике в латентной форме) с помощью Сверх-Я, которая, как располагается на пути информации, поступаемой как из внешнего мира, так и на пути того содержания бессознательного, которое делает периодические попытки пробиться в сознание, и таким образом обрести «легальность» собственного существования. При этом одной из возможностей подобного «перехода» является снижение барьера критичности психики, что становится возможным, например, при нахождении индивида в т.н. измененных состояниях сознания (ИСС).

Когда психика переходит в ИСС? Например в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, в минуту усталости, в стрессовых состояниях, во время внутреннего расстройства, вызванного, например, переключением внимания на какой-либо посторонний объект, и т.п. трансовых и полутрансовых состояниях. В этом случае заметно ослабевает контроль Сверх-Я, т.е. пропускная способность цензуры психики.

Действительно, Сверх-Я (Альтер-Эго) все время находится словно бы между двух огней. С одной стороны, это сознание, Я (Эго), стремящееся акцентуировать собственное влияние на контакты индивида с социумом. С другой, это бессознательное, Оно (Ид), которое хорошо зная свою силу, играет с сознанием, периодически предпринимая массированные атаки на Сверх-Я, с целью ослабления контроля психики, и увеличения пропускной способности информации, базирующейся доселе в бессознательном. Притом что по численному превосходству (по объему и количеству информации) бессознательное на много опережает сознание, и потому имеет возможности предпринимать неисчислимое количество атак, в надежде что когда-либо контроль ослабнет, и цензура пропустит информацию из бессознательного. (Вернее, как мы заметили, пропустит коррелят информации хранившейся в бессознательном, потому что любая информация там смешивается порой невообразимым образом, так что требуется исключительно серьезная аналитическая работа, чтобы разгадать механизмы соединения в одно целое различной информации, хранящейся в подсознании. Отчасти методом, позволяющим разгадать скрывающиеся в подсознании тайны, является метод «свободных ассоциаций» К.Г.Юнга, или весь метод психоанализа Фрейда.)

Рассматривая психоаналитический подход в анализе культуры, заметим, что по мнению Фрейда культура несет в себе тревожность и нервоз для индивида, так как вынуждено загоняет его в рамки цивилизации. Фрейд отмечал, что цель жизни задана удовольствием. Мы уже говорили о том, что психика современного человека мало чем отличается от психики человека первобытного, и наиболее яркое различие как раз заключается в том, что все то, что у первобытного индивида было представлено в сознании, современный, цивилизованный и культурный человек, вынужден скрывать в бессознательном (подсознании). Все же ужасы и низменные желания, которыми активно жил первобытный человек, современный индивид способен проявлять лишь в измененных состояниях сознания. И это наиболее явно прослеживается, например, в войнах (с их кровавыми драмами в разыгрываемых жестокостях по отношению к мирному населению захваченных стран: убийства, пытки, изнасилования), в рядах футбольных фанатов, в толпах, штурмующих дворцы правительства во время стихийных шествий и демонстраций, и т.п. Или проявляется в результате погружения в ИСС после употребления алкоголя и наркотиков. Фрейд (2003) обращал внимание, что то, что называется счастьем, проистекает из внезапного удовлетворения достигшей высокого уровня напряжения потребности. Любое постоянство и длительность ситуации, страстно желательной с точки зрения принципа удовольствия, вызывает лишь чувство равнодушного довольства. Психика устроена таким образом, что способна наслаждаться лишь при наличии контраста. Иное с испытанием несчастья. С трех сторон психике угрожают страдания: со стороны тела, приговоренного к упадку и разложению, предупредительными сигналами которых являются боль и страх. Со стороны внешнего мира. И со стороны наших отношений с другими людьми.

Поэтому мы должны говорить о том, что принцип удовольствия под влиянием жизненных обстоятельств преобразуется в принцип реальности. Задача избавления от страдания и недопущения страдания, вытесняет принцип удовольствия, т.е. – удовлетворение низменных желаний. При этом можно или сознательно контролировать проявление подобных желаний или же также сознательно уходить от мира, например, в монастырь. И в том и в другом случае это сознательный уход от реальности проявления тайных желаний, которые современный человек вытесняет в бессознательное, и сдерживает там с помощью барьера психики, воздвигаемого между сознанием и бессознательным. Но существует еще и бессознательный уход от проблем окружающего мира (психические заболевания). А среди полусознательных, можно назвать наркотики и алкоголь. Это тоже своего рода бегство от реальности с целью «общения» с собственным бессознательным. Но это опасный путь, фактически путь в никуда. (Любопытная деталь: премьер-министр Англии и нобелевский лауреат по литературе У.Черчилль до конца жизни выпивал по бутылке «виски» каждый день, а З.Фрейд 20 лет подряд употреблял кокаин и до конца жизни выкуривал каждый день больше 20 сигар; и тот и другой прожили больше 80 лет).

В вопросе невротического влияния культуры на психику, мы должны заметить, что необходимость сдерживать низменные позывы бессознательного в иных случаях приводят к развитию симптоматики невротических заболеваний. Причем иной раз человек может и не погружаться полностью в болезнь, а находится, например, в пограничном состоянии. И таких людей на самом деле очень-очень много. Наиболее частым проявлением симптоматики пограничных заболеваний вследствие отказа от удовлетворения бессознательных желаний является чувство вины. Фрейд (1992) писал, что существуют два источника чувства вины: страх перед авторитетом отца (Эдипов комплекс) и страх перед «Сверх-Я». Причем даже при самом мягком воспитании у ребенка может развиваться суровая совесть. Совесть – это одна из структур Сверх-Я, и действует как цензор, отсеивая поступающую в сознание информацию. Чувство вины, «Сверх-Я», это контроль за взаимоотношениями стремлений «Я» и требований «Сверх-Я». Лежащий в основе этого отношения страх перед критической инстанцией, потребность в наказании – это проявление инстинкта «Я», сделавшегося мазохистским под влиянием садистического «Сверх-Я». Иначе говоря, «Я» употребляет часть имеющегося у него внутреннего деструктивного влечения для установления связи со «Сверх-Я». При этом в обычном состоянии сознания чувство вины оказывается ощутимо (осознано) сознанием. Тогда как при неврозе (например, невроз навязчивых состояний) чувство вины навязывается сознанию. Тогда как в проявлении иных неврозов можно говорить и о бессознательном чувстве вины. «…культура есть нечто навязанное противящемуся большинству меньшинством, которое ухитрилось завладеть средствами власти и насилия»,--писал проф. З.Фрейд[3].--…всякая культура вынуждена строиться на принуждении и запрете влечений; …у всех людей имеют место деструктивные, то есть антиобщественные и антикультурные, тенденции…». Всякая культура, замечал Фрейд (2003), покоиться на принуждении к труду и на отказе от влечений. А это в итоге вызывает сопротивление со стороны психики индивида. Фрейд отмечает, что значительное число людей повинуется культурным запретам лишь под давлением внешнего принуждения (когда нарушение запрета грозит наказанием). «Бесконечно многие культурные люди,--пишет Фрейд (2003),-- …не отказывают себе в удовлетворении своей алчности, своей агрессивности, своих сексуальных страстей, не упускают случая навредить другим ложью, обманом, клеветой, если могут при этом остаться безнаказанными, и это продолжается без изменения на протяжении многих культурных эпох».

Фрейд обращает внимание, что деструктивные желания возможно реализовывать в творчестве. При этом на пути удовлетворения влечений в обычной жизни становится, по мнению Фрейда, религия. «В чем заключена особая ценность религиозных представлений?—задается вопросом Фрейд[4].—Мы говорили о враждебности к культуре, следствии гнета этой последней, требуемого ею отказа от влечений. Если вообразить, что ее запреты сняты и что отныне всякий вправе избирать своим сексуальным объектом любую женщину, какая ему нравится, вправе убить любого, кто соперничает с ним за женщину или вообще встает на его пути, может взять у другого что угодно из его имущества, не спрашивая разрешения,— какая красота, какой вереницей удовлетворении стала бы тогда жизнь! Правда, мы сразу натыкаемся на следующее затруднение. Каждый другой имеет в точности те же желания… По существу, только один-единственный человек может поэтому стать безгранично счастливым за счет снятия всех культурных ограничений — тиран, диктатор, захвативший в свои руки все средства власти; и даже он имеет все основания желать, чтобы другие соблюдали по крайней мере одну культурную заповедь: не убивай».

При этом, в случае избавления от культурных запретов, единственной участью человека окажется природное состояние. В этом случае природа не требовала бы ограничения влечений и дала бы свободу действий, однако в таком случае природа губит человечество. Как раз по случаю удовлетворения человеком любых влечений. Как раз из-за этих опасностей, которыми грозит природа, люди объединились и создали культуру. И тогда уже главная задача культуры, отмечает Фрейд, защита от природы. При этом, по мнению Фрейда, любая религия это иллюзия, потому что нет доказательств религии, есть только вера в них. При этом религия способна сдерживать асоциальные влечения индивида. «Когда культура выставила требование не убивать соседа, которого ты ненавидишь, который стоит на твоем пути и имуществу которого ты завидуешь, то это было сделано явно в интересах человеческого общежития, на иных условиях невозможного,--замечает Фрейд[5].—В самом деле, убийца навлек бы на себя месть близких убитого и глухую зависть остальных, ощущающих не менее сильную внутреннюю наклонность к подобному насильственному деянию. Он поэтому недолго бы наслаждался своей местью или награбленным добром, имея все шансы самому быть убитым. Даже если бы незаурядная сила и осторожность оградили его от одиночных противников, он неизбежно потерпел бы поражение от союза слабейших. Если бы такой союз не сформировался, убийство продолжалось бы без конца, и в конце концов люди взаимно истребили бы друг друга… Одинаковая для всех небезопасность жизни сплачивает людей в общество, которое запрещает убийство отдельному индивиду и удерживает за собой право совместного убийства всякого, кто переступит через запрет. Так со временем возникают юстиция и система наказаний».

Достаточно важная позиция в вопросе психоаналитического понимания общества принадлежит Карен Хорни. К.Хорни (1997) находила схожие причины в развитии невроза у разных индивидов (несмотря на то, что у каждого по своему сформировано личное бессознательное); и при этом оказывалось, что схожими с невротическими конфликтами подвержен и человек в результате влияния на него культуры. До исследований Карен Хорни была распространена точка зрения Зигмунда Фрейда, рассматривавшего культуру как продукт биологических влечений, которые вытесняются или сублимируются, и в результате против них выстраиваются реактивные образования. Чем полнее вытеснение этих влечений, тем выше культурное развитие. Так как способность к сублимации ограниченна и так как интенсивное вытеснение влечений может привести к неврозу, развитие цивилизации неизбежно должно вызывать усиление неврозов. То есть неврозы являются той ценой, которую приходится платить человечеству за культурное развитие. Хорни же прослеживала связь не между долей вытеснения и объемом культуры (как у Фрейда), а между характером индивидуальных конфликтов и характером трудностей, порождаемых культурой. Говоря о культуре и неврозе, Хорни (1997) отмечала, что культура основывается на принципе индивидуального соперничества. Отдельному человеку приходится бороться с другими представителями той же группы, приходится брать верх над ними и нередко «отталкивать» в сторону. Превосходство одного означает неудачу для другого. Психологическим результатом такой ситуации является враждебная напряженность между людьми. Каждый представляет собой реального или потенциального соперника для другого. Эта ситуация вполне очевидна для членов одной профессиональной группы, независимо от стремлений быть справедливым или от попыток замаскировать соперничество вежливым обращением. Соперничеством и сопутствовавшей ей враждебностью проникнуты все человеческие отношения. Соревновательность является одним из господствующих факторов в социальных отношениях. Соперничество присутствует в отношениях как мужчин с мужчинами, так и женщин с женщинами. Соперничество между отцом и сыном, матерью и дочерью, одним и другим ребенком не является общим человеческим феноменом, но является реакцией на культурно обусловленные воздействия. Фрейд открыл роль соперничества в семье, что нашло свое выражение в понятии Эдипова комплекса и в других гипотезах. Однако соперничество само по себе не является биологически обусловленным, а является результатом данных культурных условий и, более того, не только семейная ситуация порождает соперничество, но оно стимулируется начиная с колыбели и вплоть до могилы. При этом враждебное напряжение между людьми приводит к постоянному порождению страха – страха потенциальной враждебности со стороны других, усиленного страхом мести за собственную враждебность. Другим важным источником страха у человека является перспектива неудачи. Страх неудачи вполне реален и потому, что шансы потерпеть неудачу намного больше шансов достичь успеха, и потому, что неудачи в обществе, основанном на соперничестве, влекут за собой реальную фрустрацию потребностей. Они означают потерю престижа и все виды эмоциональных переживаний неудачи. Рассматривая успех, Хорни (1997) отмечает, что успех оказывает воздействие на чувство самоуважения индивида. При этом успех зависит от многих факторов, не поддающихся управлению: случайных обстоятельств, чьей-то недобросовестности и т.п. «Тем не менее под давлением существующей идеологии даже абсолютно нормальный человек считает, что его значимость напрямую связана с успехом, сопутствующим ему. Нет надобности говорить о том, что это создает шаткую основу для самоуважения»,--замечает К.Хорни[6]. К тому же и соперничество и сопутствующие ему враждебные отношения между людьми, страхи, сниженное самоуважение – в психологическом плане приводят к тому, что человек чувствует себя изолированным. Даже когда у него много друзей, эмоционально он все же изолирован. Эмоциональную изоляцию выносить трудно любому человеку, однако она становится бедствием, если совпадает с мрачными предчувствиями и опасениями на свой счет. Именно такая ситуация вызывает у современного человека потребность в любви и привязанности как своего рода лекарстве. Получение любви и расположения способствует тому, что у него ослабевает чувство изолированности, угрозы враждебного отношения и растет уверенность в себе. Так как это соответствует жизненно важной потребности, роль любви переоценивается в нашей культуре. Она становится призрачной мечтой – подобно успеху, – несущей с собой иллюзию того, что является решением всех проблем. Любовь сама по себе не иллюзия, несмотря на то, что в нашей культуре она чаще всего служит ширмой для удовлетворения желаний, не имеющих с ней ничего общего; но она превращается в иллюзию, так как мы ждем от нее намного больше того, что она в состоянии дать. И идеологический упор, который мы делаем на любовь, служит сокрытию тех факторов, которые порождают нашу чрезмерную в ней потребность. Отсюда человек стоит перед дилеммой, суть которой в огромной потребности в любви и привязанности, с одной стороны, и трудности ее достижения – с другой. Такая ситуация служит развитию неврозов. Те же самые культурные факторы, которые влияют на нормального человека и которые приводят к колеблющемуся самоуважению, потенциальной враждебной напряженности, тяжелым предчувствиям, соперничеству, порождающему страх и враждебность, усиливают потребность в приносящих удовлетворение личных отношениях, – те же факторы воздействуют на невротика в большей степени. Те же самые результаты оказываются гораздо более глубокими, приводя к краху чувства собственного достоинства, разрушительным стремлениям, тревожности, усилению соперничества, порождающему тревожность и деструктивные импульсы, и к обостренной потребности в любви и привязанности.

Хорни (1997) обращает внимание, что культуре и в основе типичных невротических конфликтов возможны следующие противоречия:

1) Противоречие между соперничеством и успехом, с одной стороны, и человечностью – с другой.

В этом случае наблюдается явный парадокс, так как для того чтобы чего-то достигнуть в жизни необходимо быть уверенным и напористым (а значит сметать других со своего пути, т.е. быть агрессивным), а с другой стороны, следование христианским позициям предполагает смирения и уступчивость. Для разрешения такого противоречия есть лишь два варианта: всерьез следовать одному из этих стремлений и отказаться от другого или серьезно воспринимать оба этих стремления и в результате испытывать серьезные внутренние запреты в отношении того и другого.

2) Противоречие между стимуляцией потребностей индивида и фактическими препятствиями на пути их удовлетворения.

Потребности постоянно стимулируются такими средствами, как реклама. Однако для огромного большинства реальное осуществление этих потребностей жестко ограничено. Психологическое следствие для человека состоит в постоянном разрыве между желаниями и их осуществлением.

3) Противоречие между утверждаемой свободой человека и всеми его фактическими ограничениями.

Общество говорит индивиду, что он свободен, независим, может строить свою жизнь в соответствии со своей свободной волей. В действительности для большинства все эти возможности ограничены. В итоге человек колеблется между ощущением безграничной власти в определении собственной судьбы и ощущением полнейшей беспомощности.

Эти противоречия, заложенные в культуре, замечает К.Хорни (1997), представляют собой те же конфликты, которые невротик отчаянно пытается примирить: склонность к агрессивности и тенденцию уступать; чрезмерные притязания и страх никогда ничего не получить; стремление к самовозвеличиванию и ощущение личной беспомощности. Отличие от нормы имеет чисто количественный характер. В то время как нормальный человек способен преодолевать трудности без ущерба для своей личности, у невротика все конфликты усиливаются до такой степени, что делают какое-либо удовлетворительное решение невозможным. При этом невротиком может стать такой человек, который пережил обусловленные культурой трудности в обостренной форме, преломив их главным образом через сферу детских переживаний, и вследствие этого оказался неспособен их разрешить или разрешил их ценой большого ущерба для своей личности.

-- массовая культура и социальная среда.

Рассмотрим вопрос массовой культуры на примере песенного творчества.

Анализ каждого направления музыки потребовал бы отдельного исследования, поэтому мы остановимся на самых популярных жанрах: поп-музыке и шансону.

Говоря о шансоне, заметим, что в нашей стране он последовательно прошел стадии блатной песни и городского романса, в наше время остановившись на наименовании шансон, или как его еще называют, русский шансон. Причем более правильней все-таки говорить о блатной песне, но новое название (шансон) на удивление прижилось в постперестроечные времена (особенно среди молодежи, падкой на навязываемые ей штампы).

Жанр блатной песни во все времена в России (где сидел, охранял, или был связан с пеницитарной системой через родственников или знакомых чуть ли не каждый второй, а то и каждый житель страны) была достаточно популярна. В последнее время этот жанр также уверенно держит лидерство, имея своих постоянных слушателей, и можно говорить что лагерная лирика по-прежнему остается привлекательной почти половине слушателей страны. Секретов несколько. Здесь следует говорить и о т.н. блатной романтике, которая была весьма популярна в советские времена, а в постперестроечные времена сменилась романтикой бандитизма. В новое тысячелетие Россия также перешла с лидирующим количеством сериалов и фильмов «про бандитов», традиционной любовью представителя массовой культуры к детективам, как и вообще к легкому жанру, в избытке представленному на книжных полках магазинов России. Еще одним аспектом подобной привлекательности является желание слушателей внутренне приобщиться к сильному духом герою. Заметим, правда, что в последнее время т.н. блатную песню наводнили авторы, безуспешно пытающиеся затмить славу таких классических блатных сочинений, как песни «Ванинский порт», «По тундре, по железной дороге», «Шел «Столыпин» по центральной ветке…», «Поседевшая любовь моя…», «Голуби летят над нашей зоной», «Таганка», и многие другие, а также хоть как-то приблизиться к необычайно популярным в свое время блатным песням раннего В.С.Высоцкого («В тот вечер я не пил, не пел...», «Татуировка», «Банька по-белому», «Песня про Уголовный кодекс», «Красное, зеленое…», «Весна еще в начале…» и мн.других) и А.Я.Розенбаума («От звонка до звонка», «Гоп-стоп», «Заходите к нам на огонек», «Извозчик» и др.) Однако мы должны заметить, что по настоящему серьезное исследование жанра блатной песни должно быть в рамках отдельного исследования, посвященного именно этому жанру; тогда как мы лишь набрасываем контуры, рассматривая блатную песню именно в вопросе манипулятивного влияния (хотя и здесь тема слишком серьезна, и даже схематические наброски могут вылиться в отдельные тома). При этом вопрос народной любви к блатной песни действительно интересен еще и потому, что любовь и манипуляция находятся на одной параллели, простираясь в единой плоскости восприятия индивидом действительности, и проекции его бессознательного на эту действительность. Песенный жанр оказывает мощное манипулятивное воздействие, закладывая установки в подсознание и моделируя поведение, а значит и оказывая влияние на жизненный путь индивида в целом, и на выбор какого-то отдельного отрезка этого пути в частности. Если человек не только слушает, но и запоминает слова, а после произносит их как бы про себя (например, напевая понравившийся куплет), это значит что таким образом происходит психокодирование наподобие аутотренинга или гипноза. Кроме того подобное кодирование усиливается с помощью эмоций (понравившиеся песни вызывают эмоции), и установки прочно закладывают в подсознании механизмы последующих действий такого человека.

Как мы заметили, любовь и манипулирование схожи. И схожи они в том плане, что сначала и в одном и в другом случае наблюдается достижение результата со стороны манипулятора путем провоцирования невроза у манипулируемого, а потом предлагается некий универсальный рецепт-действие (принятие соответствующих условий-установок), после включения в жизнь которого наступает стойкое улучшение внутреннего состояния индивида, а значит вызванные ранние зависимости проходят. Но весь вопрос в том, что проходят они в результате подчинения индивида, в отношении которого были проведены акты манипулятивного воздействия с использованием соответствующих приемов и методов, в результате которых такой индивид и пошел на уступки манипуляторам. И пусть он в ряде случаев не понимает что это так. На самом деле манипуляция осуществилась.

Рассматривая популярную музыку как способ (или результат) манипуляции, мы должны говорить о том, что в большинстве случаев от индивида мало что зависит, и его психика оказывается бессильной перед сочетанием слов, наложенных на музыкальную основу. Этот симбиоз действует наверняка, безошибочно подчиняя психику. Причем, при объединение в массы (например на концертах), эффект подобного воздействия многократно усиливается. Происходит подобное по ряду причин, начиная от того что при нахождении в массах, как замечал Лебон (1996), в психике исчезает какая-либо сознательность, а значит «…каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности». В.М.Бехтерев (1994), исследуя вопрос манипуляций в массах, обращал внимание на взаимовнушение, которое производится отдельными индивидами друг на друга и которое поднимает чувство восторга и упоения в них до необычайного напряжения, не достигаемого при иных условиях по одиночке. В действиях человека в толпе Лебон (1996) отмечал ряд свойств, которыми люди оказывались подвержены, выявляя что индивид в толпе приобретает сознание непреодолимой силы, и это сознание дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе заразительно всякое чувство, всякое действие, и притом в такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу коллективному. Третья причина -- это исключительная восприимчивость к внушению при нахождении в толпе, и через время находящийся в толпе индивид впадает в состояние, схожее с гипнотическим. Сознательная личность исчезает, так же как воля и рассудок, и все чувства и мысли направляются волей гипнотизера. Подобным «гипнотизером», заметим, на концерте выступает исполнитель песен, который подчиняет себе слушателей. Причем в данном случае не важно где происходит концерт, на площади или в концертном зале. И в том и в другом случае толпа реагирует одинаково, подчиняясь единому порыву. Подобный эффект наблюдался на митингах во времена Октябрьской Революции, когда толпы рабочих и крестьян, слушая вождей партии большевиков, готовы были отдать жизнь за услышанные идеи.

Следует заметить, что современная массовая культура направлена на формирование соответствующих установок в массах. В этом направлении активно работают идеологи, с каждым разом все охотней выбрасывая на рынок художественную макулатуру, которую жадно разбирают массы, удовлетворяющие посредством изучения жизни звезд (желтая пресса) и просмотра судеб других семей (сериалы) подсознательный голод по самосовершенствованию; а вместе с тем и временно избавляясь от невротических зависимостей путем приобщения посредством просмотра кинофильмов и телепередач соответствующей направленности к иной жизни, в которую большая часть из них никогда не попадет, но подсознательно мечта о другой жизни действует позитивно на психику масс, и у таких индивидов объединенных в массу – наступает временное улучшение состояния. А к тому времени когда потребуется «новая доза» -- они вновь купят желтую прессу, пиратский диск с кинофильмами, или книгу сомнительного литературного содержания, но простую и удобную в употреблении. Да и не массы в большей мере виноваты, а власть, которая целенаправленно отучало население России думать, а заодно подготавливало платформу для заброски продукции иностранных производителей.