Общая характеристика неклассической философии. 2 страница

Ф. Энгельс (1820-1895) – представитель диалектического и исторического материализма. Основные принципы этой филосо­фии разработаны им вместе с К. Марксом. В работах «Анти-Дю­ринг» и «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» он изложил содержание марксистской философии. Энгельс — сторонник материалистической диалектики, кото­рая свои законы выводит из самой действительности. Среди законов диалектики Энгельс выделяет закон единства и борьбы противоположностей и на ряде проблем раскрывает его методологическое значение. К этим проблемам он относит беско­нечность и конечность материального мира, абсолютность и отно­сительность движения, устойчивость и изменчивость живых орга­низмов, абсолютное и относительное в познании, равенство и не­равенство в общественной жизни, свободу и необходимость.

Вот образцы диалектического мышления Энгельса. Жизнь со­стоит в том, что «живое существо в каждый данный момент явля­ется тем же самым и все-таки иным. Следовательно, жизнь тоже есть существующее в самих вещах и процессах, беспрерывно само себя порождающее и разрешающее противоречие, и как только это противоречие прекращается, прекращается и жизнь, наступа­ет смерть».

И в сфере мышления нельзя избежать противоречий. «Например, противоречие между внутренне неограниченной человеческой способностью познания и ее действительным существованием только в отдельных, внешне ограниченных и ограниченно познающих людях». «Это противоречие разрешается в таком ряде пос­ледовательных поколений, который, для нас, по крайней мере, на практике бесконечен, разрешается в бесконечном поступательном движении».

Два других закона диалектики, сформулированных Гегелем, и материалистически истолкованных Энгельсом и Марксом, – пере­ход количественных изменений в качественные и отрицание отри­цания. Энгельс горячий их защитник, но он предупреждает, что законы диалектики — не шаблон, а методологический принцип, способствующий организации умственной работы исследователя.

Знание того, что в материальном мире все находится во взаи­мосвязи и взаимодействии, в процессе изменения и развития, не ведет само по себе ни к научным открытиям, ни к техническим изобретениям. Это всего лишь общекультурные предпосылки на­учной деятельности, которые должны быть дополнены содержа­тельной работой исследователя и инженера.

Энгельс заключает, что диалектика — «не более как наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления», и не видит противоречия между этим определением и своим же требованием понимать философию как учение о законах «самого процесса мышления».

Придерживаясь в теории познания принципа отражения, Эн­гельс полагает, что содержательно диалектика мышления ничем не отличается от диалектики материального мира.

Материализм К. Маркса и Ф. Энгельса был несомненным до­стижением философской мысли второй половины XIX в. Марк­сизм стал первой попыткой последовательно материалистического объяснения социальных процессов и сложных явлений мира: мыш­ления, жизни, саморазвития и т.д. Однако он страдал, как и мате­риализм Гольбаха и Фейербаха, существенным недостатком — недооценкой роли субъективной активности человека, будь то в мышлении или же в социальной жизни. Неудачными и спекуля­тивными были и попытки материалистического осмысления геге­левских «диалектических» принципов, как и в целом попытки в рамках классического (динамического) детерминизма объяснить процессы с иными видами детерминации. Последнее стало оче­видным после революции в физике и создания квантовой механи­ки. Развитие синергетики окончательно разоблачило попытки на­вязать сложным саморазвивающимся системам парадигму дина­мического линеарного детерминизма, на которой строилась тео­рия и практика «научного социализма».

 

Тема 9 Неклассическая философия ХХ века

9.1. Феноменология Э. Гуссерля

Основоположником феноменологии как ведущего направления современной западной философии является Э. Гуссерль (1859— 1938), поставивший проблему философии как строгой и точной на­уки. С точки зрения Э. Гуссерля, все существовавшие в его время философские учения не соответствовали требованиям строгой науч­ности, так как за образец научности берут существующие науки о природе и обществе. Все науки можно подразделить на два основных вида -эйдетические науки, к которым относятся логика, математика и философия, и фактуальные науки, которые обосно­вывают свои суждения ссылкой на факты, а последние носят слу­чайный характер. Философские суждения не обладают ни точно­стью математических истин, ни чувственной наблюдаемостью истин физических и не должны обладать ими, так как философия являет­ся совершенно новым измерением знания, связанным со стремле­нием к чистому и абсолютному знанию. Подлинная философия или трансцендентальная феноменология, в отличие от фактуальных наук, есть наука не о фактах, но о сущностях. А в отличие от дру­гих эйдетических наук, например математики, она не может абстра­гироваться от того факта, что все данное нам дано через сознание. Философия в качестве своего предмета имеет дело с мыслью, на­правленной на предмет, как таковой, и в этом смысле она не дискурсивна, а интерпретативна. Абсолютная самоочевидность, абсо­лютная истина, непосредственная созерцаемость сущности — таковы черты философского знания, по Э. Гуссерлю. Строгая наука в этом смысле есть название абсолютных и вневременных ценностей, со­ставляющих простой, безусловно ясный порядок.

Выявить эти сущности, т. е., конституировать предмет фи­лософии в феноменологическом смысле этого слова, возможно только при помощи специального метода - метода феномено­логической редукции. Феномен и есть та сущность, которая про­являет себя в сознании благодаря феноменологической редук­ции. Феноменологическая редукция осуществляется в два эта­па: на этапе эйдетической редукции мы «заключаем в скобки внешний мир», т. е. ставим под сомнение ценность исходного для многих наук протоверования в реальность внешнего мира. Трансцендентальная редукция «заключает в скобки эмпирическое самосознание», т. е. ставит под сомнение протоверование в реальность Я как части реальности внешнего мира. Мир, та­ким образом, редуцируется к чистому феномену или эйдосу (в логически и словесно фиксированной форме), конфигурации всего данного, выступающей как «мерка реальности, фактич­ности». Феноменологическое знание есть абсолютное знание о сущности, которое оправдывает всякое знание о факте.

Единственной дисциплиной, способной сделать филосо­фию строгой и точной наукой, является феноменология. Фе­номенология есть наука о феноменах. Феномен есть то, что проявляется, поскольку оно проявляется в сознании. Человече­ское «Я» и все вещи, окружающие его, суть феномены. Благо­даря принципу феноменологической редукции, т. е. воздержа­нию (эпохе) от веры в реальность окружающего мира, мы со­зерцаем эйдос мира, его идеальную ценность. С этой точки зрения редукция является эйдетической. Поскольку феномен проявляется только в сознании и только посредством акта со­знания, т. е. сознание субъекта определяет положение вещей в реальности, редукция является также и трансцендентальной. Вместе с тем в отличие от кантовской трактовки сознания как создающего объект, Э. Гуссерль считает, что сознание лишь проявляет объект во мне, и больше ничего. В двойном - эйде­тическом и трансцендентальном - измерении феномен, равно как и его явленность сознанию, представляет собой нечто аб­солютное - сущность вещи, ее бытие. Сознание, осуществляю щее редукцию, самодостаточно, и благодаря его деятельности нам открывается единственное абсолютное бытие. Интенцию на объект, непосредственно и в оригинале данный сознанию, Гуссерль называет интуицией. Задача философии и есть дости­жение очевидности, основанное на объективной апелляции к интуиции, а не на чьих-либо точках зрения.

Для завершения своей теории Э. Гуссерль вводит понятие «конституирование». Сознание есть конституирующий поток пе­реживаний. Формой конституирования является феноменологи­ческая темпоральность - единство прошлого, будущего и насто­ящего в одном интенциональном акте сознания. Посредством конституирования в форме темпоральное™ сознание «Я» обла­дает окружающим миром и самим собой. Философия и есть, по Гуссерлю, высшая попытка Разума конституировать с подлин­ной очевидностью «Я» и то, чем является мир этого «Я».

Феноменология Э. Гуссерля оказала большое влияние на всю последующую философию. Ведущие мыслители XX в..ис­пользовали основные понятия и метод гуссерлианского учения. М. Хайдеггер, а позже Ж. П. Сартр применяют феноменологи­ческий метод для исследования фундаментальных понятий бы­тия, времени, человеческого существования и свободы, М. Шелер - для развития идей философской антропологии и аксио­логии; М. Мерло-Понти - для анализа сознания и восприятия в концепции «феноменального тела». Н. Гартман и испанский философ X. Субири (1898—1983) используют феноменологиче­ский метод для построения нового варианта реализма. Особое применение идеи Э. Гуссерля нашли в формирующейся в XX в. социологии знания. В отечественной философской традиции наиболее видными представителями феноменологии являлись Г. Г. Шпет и М. К. Мамардашвили.

В первую очередь, такое значительное влияние гуссерлианства объясняется новым представлением о предмете философии и ее целях. Философия, по Гуссерлю, - это не некоторая рациональ­ная, логическая система высказываний и доказательств, а усилие, заставляющее объект «проявиться», интуитивное «делание оче­видным». Для Э. Гуссерля высший принцип философии — не картезианско-кантовский принцип «я мыслю», а принцип «я могу», т. е. очевидная и делающая очевидным интуиция. Объек­тивным коррелятом «я могу» выступает то, что Гуссерль называет горизонтом. Горизонт - это спектр возможностей проявления объекта, внутри которого определен круг последних актуальных интенций одного и того же объекта. Философия, таким образом, предстает, по Гуссерлю, как другой способ прожить естетственную жизнь, исходя не из веры в ее реальность, а из прояснения ее сущности. При этом феноменология оставляет сами вещи таки­ми, какие они есть, если они иррациональны, то иррациональ­ными, если рациональны - то рациональными. Единственным идеалистическим положением в феноменологии является призна­ние априорности бытия сущности относительно реальности факта. Любое объективное бытие, по Гуссерлю, основывается интенционально на бытии чистого сознания.

Во-вторых, заслугой Э. Гуссерля явилась новая философская трактовка сознания. Э. Гуссерль анализирует сознание не с точ­ки зрения его содержания (это удел психологии как фактуальной науки), а с точки зрения его интенционалъной цели или ноэмы (в терминологии Гуссерля). Ноэма - это нечто, что проявля­ется в сознании и только благодаря сознанию, но не является ни им самим, ни его частью. Любой способ сознания, по Гус­серлю, имеет свою ноэму, например, акт оценивания в качестве своего ноэматического коррелята имеет существующую объек­тивно и независимо от него ценность. При этом смысл ноэмы зависит не от сознания, а от самой ноэмы, но тем, что объект обладает ноэматическим смыслом, он обязан сознанию.

Э. Гуссерль делает сознание главным предметом своего ис­следования, используя понятие «чистое сознание» как принци­пиально непредметное и свободное от всего, что не является сознанием. С точки зрения Гуссерля, любой предмет должен быть схвачен только как коррелят сознания. Предмет при этом не превращается в сознание, в котором нет ничего, кроме зна­чений. Интенциональным коррелятом очевидности является Истина. Логическая очевидность выступает лишь как частный случай интенциональной очевидности.

В-третьих, в посмертно опубликованной работе «Кризис ев­ропейских наук и трансцендентальная феноменология» (1954) Э. Гуссерль вводит понятие «жизненного мира» как докатегориальной области исконно человеческих «смысловых формаций», предшествующих развитию науки и не исчезающих с ее развити­ем. Только философия в ее феноменологическом варианте может сказать нечто по поводу человека как субъекта свободного выбо­ра и оставить человеку свободу выхода к новым горизонтам. То­лько феноменология устанавливает связь с «жизненным миром», миром коммуникативной и смысловой интенциональности.

 

9.2. Американский прагматизм.

Прагматизм — философия дела, действия, учение, возникшее в 70-е гг. в США. Основателями прагматизма были известные уче­ные и философы — Чарльз Пирс (1839—1914); Уильям Джемс (1842—1910); Джон Дьюи (1859—1957).

Истоки прагматизма разнообразны. К числу мыслителей, так или иначе повлиявших на возникновение П., относятся Дж.Локк, Д. Юм, И. Кант, А. Шопенгауэр, Г. Спенсер, Фр. Ницше, А. Бергсон.

Одним из краеугольных камней прагматизма является эм­пиризм. Но его сторонники прагматисты считали не рабским следованием непокорным фактам, а орудием борьбы с косностью рассудочных схем. Прагматизм избегает, по сло­вам У.Джемса, признанного лидера этого направления, «абстракций, вербальных решений, ап­риорных оснований, фальшивых прин­ципов, замкнутых систем, ложных абсо­лютов». Опыт — одна из центральных категорий прагматизма. Опыт в понимании прагматизма не есть только совокупность ощущений; это не только опыт познающего субъекта, но жизненный опыт действующего, волево­го субъекта. В связи с этим понятным становится интерес прагматизма к философии Шо­пенгауэра. Воля — это готовность дей­ствовать. Мысль, представление стано­вятся инструместом действия, направ­ляемого волей.

Критика традиционной метафизики И. Кантом с ее постоянным стремлением выйти за границы человеческого опыта также стала важной предпосылкой док­трины прагматизма. Вместе с тем прагматизм воспринял и идею необходимости «полезных фик­ций», высказанную в послекантовской философии. Философия не растворяется в научном методе, она — выразитель жизненных потребностей. Тем самым прагматизм воспроизводит значительную часть идей «философии жизни». Понятие «жизнь» фактически трансформируется в прагматизме в по­нятие «опыт», лишается надындивиду­ального значения. Центральным элементом опыта является человеческое действие, которое носит целесообразный ха­рактер и в той или иной форме осознано нами. Вся человеческая познавательная деятельность нацелена на то, чтобы сде­лать это действие успешным. Мышле­ние — это достижение «готовности и привычки действовать», перейдя от не­решительности и сомнения к убежде­нию, к «вере» в правильность избранно­го пути.

Пирс, Джемс, Дьюи обра­тили внимание на то обстоятельство, что эффективность научной теории не сопрягается с ее истинностью. Более того, действия человека могут быть успешными и на основе ошибочных теорий, особенно политических, культурологических, философских.

Другой факт, привлекший их внимание, состоял в том, что потребности и интересы человека определяют во многом его по­знание. Иначе говоря, теоретическое знание никогда не развива­ется независимо от потребностей и интересов человека и челове­чества. Исходя из этих положений, Пирс в работе «Что такое прагма­тизм» и других писал о двух основных состояниях сознания и познания, а именно: состоянии сомнения (нерешительность, не­определенность, беспокойство, раздражительность, невозмож­ность действовать) и состоянии веры (ясность, определенность, удовольствие, спокойствие, готовность к действию во имя того, во что веришь).

Человек, по Пирсу, всегда стремится к вере как к более поло­жительному состоянию духа, к состоянию, выводящему к дейст­вию. Переход от сомнения к вере и есть «исследование». Вывод Пирса простой — мы заинтересованы в приятном состоянии веры, следовательно, и наше познание заинтересовано в вере, а, следовательно, и в истинности, ибо истина — то, во что я верю. Таким образом, эмоции, желания, страсти человека не устранены из науки. Наука не содержит объективных истин, поскольку ис­тина всегда связана с верой. Наука — это коллективная вера в истины своей эпохи. В чем же тогда ценность науки для человече­ства? Наука полезна человеку, она обеспечивает достижение практических целей. Истины науки проверяются и подтвержда­ются практикой: если они способны обеспечить, расширить инте­ресы человека, то они полезны. Отсюда знаменитое утвержде­ние: «Истина — то, что полезно», давшее основания к смешению прагматизма с практицизмом (стремлением к успеху, оправдыва­ющим «делячество»).

Развивая положения Пирса, Джемс и Дьюи пришли к выводу, что истина — это оценочная категория. Если некая научная идея способна вести сквозь жизненный хаос, помогает человеку жить, это — истинная идея. Если идея способна завести в тупик, созда­ет трудности, мешает жить — это ложная идея. Авторитеты здесь ни при чем, любая идея проверяется практикой. Разум че­ловека — это инструмент, отбирающий идеи для использования последних в жизни на благо человеку и человечеству. Стремление прагматической философии поставить в центр по­знания, в центр науки не природу, а человека, его личность, эмоциональную сферу, определило гуманистическую направлен­ность прагматизма.

Прагматистской «максимой» явля­ется так называемый «принцип Пирса», согласно которому какое-либо пред­ставление о вещи есть представление обо всех возможных действиях с этой вещью либо совокупность чувственных впечатлений, связанных с вещью. Вы­бор того или иного действия с вещью не предопределен. В любое время со­храняется возможность появления не­предвиденного, случайности. Так фор­мулируется еще один принцип прагматизма — так называемый «тихизм» (от греч. tyche — случай). Возможность действовать при отсутствии жесткой детерминации, пре­допределенности человеческих дейст­вий хотя и расширяет возможности че­ловеческой свободы, но не ведет к про­изволу.

Следующее фундаментальное по­ложение прагматизма, сформулированное Пирсом и развитое Джемсом, — «синехизм» (от греч. syneches — непрерывный), или принцип непрерывности опыта. Любое научное высказывание описывает не­прерывность, поскольку рассчитывает на «постоянство привычек» Вселенной, на склонность всего существующего к повторению, на отсутствие прерывов постепенности. Так называемые законы природы - это статистические регуляр­ности, полностью рассчитывать на по­стоянство природы нельзя. Непрерыв­ность опыта, помимо склонности к со­хранению законов-привычек», заключает в себе постоянную возможность продвижения вперед в научном иссле­довании; наука не может прерваться, споткнувшись о «конечные» элементы Вселенной, будь то атом или идеи.

«Синехизм» решает еще одну зада­чу — избавляет философию от бремени дуализма, от противопоставления мате­риального и идеального. Главная ошибка эмпиризма прошлых веков — утвержде­ние, согласно которому опыт состоит из изолированных ощущений. Джемс счита­ет, что «сознание не явлено себе самому разрубленным на мелкие куски, оно не есть нечто составное, оно течет». В опыте нет абсолютного различия между мысля­ми и вещами. Вместе с тем «умственный огонь не зажжет реальные щепки». Физический мир — это наиболее стабильная часть хаотического мира. Опыт и преры­вен («тихизм»), и непрерывен («сине­хизм»). Прерывность не абсолютна, она принимает форму «сцепления», сгущения внутри самого опыта.

Еще один основополагающий прин­цип прагматизма –фаллибилизм (англ. fallibi­lity - подверженность ошибкам) - уче­ние о принципиальной незавершенности, относительности нашего знания, связан­ной с непрерывностью опыта. Прагматистский метод проверки степени научно­сти гипотез основан на прослеживании соответствующих данной гипотезе след­ствий. Прагматизм выступает против теории кор­респонденции, то есть понимания исти­ны как копирования реальности. Единст­венная реальность — это человеческий опыт, в который входят ощущения, веро­вания, взаимодействия понятий.

Истина, с этой точки зрения, есть степень сог­ласованности элементов опыта. Джемс рассматривает истину в ка­честве разновидности блага — полезно­сти. Полезность истины определяется ее последствиями — рациональным поведе­нием человека в соответствии с тео­ретическими утверждениями. Полезность можно рассматривать как способность истины стать основой человеческих убе­ждений, веры, побуждающей действовать.

Дьюи рассматривает истину как знание, произведенное в согласии с на­учным методом и находящееся в согласии с «идеальным пределом». Посколь­ку опыт постоянно видоизменяется, то истина не статична, это процесс. Доста­точно широкое понятие истинности по­зволяет прагматизму, в отличие от позитивизма, придать метафизическим теориям опре­деленную степень истинности. Метафи­зические теории отличаются от науч­ных крайним разнообразием следствий. В отличие от ученых, метафизики го­ворят, что нет ничего, что не могло бы случиться. Трудно предпочесть одну метафизическую теорию, утверждаю­щую, что мир создан Богом, другой, по­лагающей, что она существует от века: обе эти теории могут продуцировать любые следствия. Вместе с тем всё же возможно отдать предпочтение теизму, поскольку он утверждает, что возможно изменение мира к лучшему, материа­лизм же не оставляет надежды, считает Джемс.

 

9.3. Экзистенциализм

Экзистенциализм (от лат. exsistentia —существование), или философия существования, — философское направление XX века, идеи которого получили широкое распространение во многих европейских странах, а также в США. Предшественниками экзистенциализма считают датского философа С. Кьеркегора, немецкого философа Ф. Ницше, а также Ф. М. Достоевского. В России идеи экзистенциализма содержатся в произведениях Л. И. Шестова (1866—1938) и Н. А. Бердяева (1874—1948). Его основоположниками на Западе считаются немецкие философы Карл Ясперс (1883—1969) и Мартин Хайдеггер (1889—1976), французские философы Жан Поль Сартр (1905—1980), Габриель Марсель (1889—1973), а также Морис Мерло-Понти (1908—1961) и Альбер Камю (1913—1960). К экзистенциализму близко такое религиозно-философское течение, как персонализм. Некоторые философы этого направления с успехом выступали в качестве романистов и драматургов. Среди писателей XX века близкие экзистенциализму умонастроения выражают Э. Хемингуэй. А. де Сент-Экзюпери. С. Беккет и др.

Экзистенциализм не является академической доктриной, его основные темы — человеческое существование, судьба личности, вера и неверие, утрата и обретение смысла жизни, — близкие любому художнику, писателю, поэту, с одной стороны, сделали это направление популярным среди художественной интеллигенции, а с другой — побудили самих экзистенциалистов обращаться к языку искусства (Ж. П. Сартр. А. Камю, Г. Марсель). Различают экзистенциализм религиозный (К. Ясперс, Г. Марсель, М. Бубер) и атеистический (М. Хайдеггер, Ж. П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-Понти. С. де Бовуар). Однако определение «атеистический» по отношению к экзистенциализму несколько условно, так как признание того, что Бог умер, сопровождается у его сторонников утверждением невозможности и абсурдности жизни без Бога.

В отличие от методологизма и гносеологизма, распространенных в философии конца XIX — начала XX века, экзистенциализм пытается возродить онтологию (учение о бытии). Бытие, согласно экзистенциализму, не есть ни эмпирическая реальность, данная нам во внешнем восприятии, ни рациональная конструкция, предлагаемая научным мышлением, ни мир «умопостигаемых сущностей», познание которого составляло задачу классического рационализма; во всех этих случаях проводилось различение и даже противопоставление субъекта объекту. Бытие должно быть постигнуто только интуитивно, как некая изначальная непосредственная, нерасчлененная целостность субъекта и объекта. Но в отличие от философии жизни, выделившей в качестве изначального и подлинного бытия само переживание, экзистенциализм стремится преодолеть психологизм и найти ядро непосредственного переживания, которое не может быть названо просто переживанием, то есть чем-то субъективным. В качестве такого ядра экзистенциализм выдвигает переживание субъектом своего «бытия-в-мире». Бытие здесь дано непосредственно, в виде собственного бытия — существования или экзистенции. Для описания ее структуры многие представители экзистенциализма прибегают к феноменологическому методу Гуссерля, выделяя в качестве структуры сознания его «направленность на другое» (интенциональность). В отличие от того, что в философии жизни называлось «жизнью», переживанием, которое как бы замкнуто в себе, экзистенция открыта, она направлена на другое, становящееся ее центром притяжения. Согласно атеистическому варианту экзистенциализма, экзистенция есть бытие, направленное к ничто и сознающее свою конечность. Поэтому описание структуры экзистенции, предпринятое Хайдеггером, есть описание ряда модусов (свойств) человеческого существования. Такие модусы экзистенции, как забота, страх, решимость, совесть и другие, определяются через смерть, они суть различные способы соприкосновения с ничто, движения к нему, убегания от него и т. д. Как считает Ясперс, именно в пограничных ситуациях (в моменты глубочайших потрясений, перед лицом смерти) человек прозревает экзистенцию как глубочайший корень своего существа.

Итак, существенное определение нашего бытия, именуемого экзистенцией, есть его незамкнутость, открытость, предпосылкой чего является конечность экзистенции, ее смертность. В силу своей конечности экзистенция является временной, и ее временность существенно отличается от объективного времени как чистою количества, безразличного по отношению к заполняющему его содержанию. Экзистенциалисты отличают подлинную, то есть экзистенциальную, временность (она же историчность) от физического времени, которое производно от нее. Они подчеркивают в феномене времени определяющее значение будущего и рассматривают ею в связи с такими экзистенциалами (модусами экзистенции), как решимость, проект, надежда, отмечая тем самым личностно-исторический (а не безлично-космический) характер времени и утверждая его связь с человеческой деятельностью, исканием, напряжением, ожиданием. Историчность человеческого существования выражается, согласно экзистенциализму, в том, что оно всегда находит себя в определенной ситуации, в которую оно «заброшено» и с которой вынуждено считаться. Принадлежность к определенному народу, сословию, наличие у индивида тех или иных биологических, психологических и других качеств, все это — эмпирическое выражение изначально-ситуационного характера экзистенции, того, что она есть «бытие-в-мире». Временность, историчность и «ситуационность» экзистенции — модусы ее конечности.

Другим важнейшим определением экзистенции является трансцендирование, то есть выход за свои пределы. Трансцендентное и сам акт трансцендирования понимаются различными представителями экзистенциализма неодинаково. С точки зрения религиозного экзистенциализма трансцендентное — это Бог. Согласно Сартру и Камю, трансценденция есть ничто, выступающее как глубочайшая тайна экзистенции. Если у Ясперса, Марселя, позднего Хайдеггера, признающих реальность трансцендентного, преобладает момент символический и даже мифопоэтический (у Хайдеггера), поскольку трансцендентное невозможно рационально познать, а можно лишь «намекнуть» на него, то учение Сартра и Камю, ставящих своей задачей показать иллюзорность трансценденции, носит в этом отношении критический и даже нигилистическим характер.

Социальный смысл учения об экзистенции и трансценденции раскрывается в экзистенциалистских концепциях личности и свободы. Личность, согласно экзистенциализму, есть самоцель, коллектив — средство, обеспечивающее возможность материального существования составляющих его индивидов. Общество, далее, призвано обеспечивать возможность свободного духовного развития каждой личности, гарантируя ей правовой порядок, ограждающий личность от посягательств на ее свободу. Но роль общества остается при этом, в сущности, отрицательной: свобода, которую оно может предоставить индивиду, это «свобода от» — свобода экономическая, политическая и т. п. Подлинная же свобода, «свобода для», начинается по ту сторону социальной сферы, в мире духовной жизни личности, где индивиды сталкиваются не как производители материальных благ и не как субъекты правовых отношений, а как экзистенции. Общество при этом лишь ограничивает личность. Отсюда центр тяжести перемещается с родового, общественного на единичного человека. Последний, однако, важен не сам по себе, а лишь как «явленность трансцендентного». В этой связи вводится различение индивидуальности и личности. Экзистенциализм вычленяет в человеке как бы несколько слоев: природный (биологически-физиологический и психологический), изучаемый естественными науками и составляющий его природную, эмпирическую индивидуальность; социальный, изучаемый социологией; духовный, являющийся предметом изучения истории, философии, искусствознания и т. д., и, наконец, экзистенциальный, который не поддается научному познанию и может быть лишь освещен или «прояснен» философией (Ясперс).

Экзистенциализм отвергает как рационалистическую просветительскую традицию, сводящую свободу к познанию необходимости, так и гуманистически-натуралистическую, для которой свобода состоит в раскрытии природных задатков человека, раскрепощении его «сущностных» сил. Свобода, согласно экзистенциализму, должна быть понята исходя из экзистенции. Поскольку же структура экзистенции выражается в «направленности-на», в трансцендировании, то понимание свободы различными представителями экзистенциализма определяется их трактовкой трансценденции. Согласно Марселю и Ясперсу, свободу можно обрести лишь в Боге. Согласно Сартру, у которого трансценденция — это ничто, свобода есть отрицательность по отношению к бытию, которое он трактует как эмпирически сущее. Человек свободен в том смысле, что он сам «проектирует», создает себя, выбирает себя, не определяясь ничем, кроме собственной субъективности, сущность которой — в полной независимости от чего бы то ни было. Человек одинок и лишен всякого онтологического «основания». Учение Сартра о свободе служит выражением позиции крайнего индивидуализма. Свобода предстает в экзистенциализме как тяжелое бремя, которое должен нести человек, поскольку он личность. Он может отказаться от своей свободы, перестать быть самим собой, стать «как все», но только ценой отказа от себя как личности. Мир, в который при этом погружается человек, носит у Хайдеггера название «man» (немецкое безличное местоимение): это безличный мир, в котором все анонимно, в котором нет субъектов действия, в котором все — «другие», и человек даже по отношению к самому себе является «другим»; это мир, в котором никто ничего не решает, а потому и не несет ни за что ответственности.