Путь и предел Богопознания 5 страница

8. Время некогда окончится, - когда исполнится внутренняя мера вселенной, и дальнейшее возникновение будет уже невозможно, и потому течение времени окажется не нужным. «Когда естество наше в некотором порядке и связи совершит полный оборот времени, - говорит св. Григорий, - непременно остановится и сие текучее движение, совершаемое преемством рождаемых..». Смысл поступания времени именно в человеческих рождениях, в которых осуществляется предопределенная Богом «полнота человечества». «В увеличении числа душ, - говорит Григорий, - разум необходимо предвидит остановку, чтобы не получилось бесконечного течения в природе, всегда текущей в рождениях и не останавливающейся», - мера и предел принадлежать к совершенству природы... «А когда прекратится это рождение людей, тогда с ним окончится и время, и таким образом совершится обновление вселенной». Это не только исчерпание, - что началось, то и кончится, - но именно исполнение, выполнение, собирание, - осуществление полноты, собирание и воссоединение полноты. Окончится седьмица текучего времени, и наступит день осьмый, «великий день будущего века», - наступит новая жизнь, - «постоянная и ненарушимая, неизменяемая ни рождением, ни тлением..». Придет Христос снова и совершится всеобщее воскресение. Господь и придет ради воскрешения, - «чтобы восстановить мертвых в нетление». Он придет во славе, дориносимый тьмами ангелов, поклоняющихся Ему, как Царю, - Ему «поклонится вся премирная тварь», «полнота всех ангелов, радующихся призванию людей снова в первоначальную благодать». Это призвание и есть воскресение, восстановление и осуществление полноты, собирание твари, - «и соединится в единое ликостояние вся тварь из дольних и горних стран..». Это собирание начнется воскресением мертвых. Воскреснут именно тела, - ибо душа не умирает, но тела разлагаются. Душа не воскреснет, но возвратится, - «души снова возвратятся из невидимого и рассеянного состояния в видимое и самособранное». Это есть восстановление целого человека, «возвращение разлученного в нерасторжимое соединение». При этом тела восстанавливаются в первобытной красоте у всех людей, и не будет никакого телесного различия между добродетельными и порочными. Однако, это не значит, что не будет различия между очистившимися и неочистившимися, - но это различие их внутренней участи и состояния. Загробная участь людей есть очищение. Воскресением для всех заканчивается очищение, обновление и восстановление тела. Но очищение душ для иных еще продолжится. Здесь в мысли св. Григория вскрывается некая двойственность, - по-видимому потому, что он сохраняет Оригеновские схемы, отказавшись от основных идей Оригена. По его мысли воскресение есть именно восстановление, «восстановление Божественного образа в первобытное состояние», новое введение в рай... Однако, главное еще не восстанавливается, - нечистота еще остается, пресекается только мертвенность, порожденная грехом. Душа не во всех уже исцелена, а в ней именно образ Божий... Подлинный апокатастазис отделяется от воскресения и отодвигается куда то вперед; и это оказывается противоречивым и неожиданным - ведь время окончилось и течение времени остановилось. Человечество еще не введено в рай, введены только праведные люди, а неочищенные души не могут туда войти, потому что рай и есть чистота. Если ожидать во исполнении времен всеобщего восстановления, нельзя разделять его на части, ибо этим разделением нарушается цельность и полнота. У Оригена не было противоречия, так как для него «воскресение мертвых» не было последним восстановлением, не было исполнением вселенской судьбы, но только переходным и поворотным моментом в длящемся течении веков. И телесная судьба для Оригена еще не решается воскресением, за которым последует эмпирическая жизнь в будущих веках. Телесная и душевная судьба у Оригена не разрывается. Григорий повторяет Оригена, хотя смысл основных эсхатологических моментов в его понимании иной. Время кончилось, последнее совершилось; и вот оказывается, - не совершилось... Неделимая судьба человека рассекается; и при этом остается непонятным, как может оказаться нетленным и сияющим тело, если оно одушевляется и оживотворяется еще не очищенной (если и обратившейся), а потому еще мертвенной и как бы тлеющей душой: через такую душу не может действовать сила Божественной жизни, а тело само по себе, без души, мертво и есть труп. Кстати заметить, Ориген последовательно различал тела праведных и грешных, - правда, это связано с его мыслью о прогрессивном преодолении всякой телесности... Одно из двух. Либо воскресение есть восстановление полноты, есть «кафолическое воскресение», - как говорит св. Григорий; и тогда процесс прекращается, - все равно, все ли очищены или не все, и грешники подпадают вечному (т. е. вневременному) мучению, - так думал впоследствии преп. Максим Исповедник. Либо воскресение еще не есть восстановление, - так думал Ориген. Св. Григорий повторяет Оригена и в том, что уже логически не совместимо с изменившимися предпосылками. Оригеновская схема дает трещины и распадается противоречиями. Григорий Нисский напрасно старался соединить в едином синтезе эсхатологию Оригена и эсхатологию Мефодия Олимпийского, у которого он заимствует учение о воскресении...- Воскресение есть некое произрастание тел из праха... Св. Григорий сравнивает воскресение с прорастанием семян, с расцветанием деревьев, с происхождением человеческого организма от семени, - это аналогия, давно уже вошедшая в христианский оборот. «Так по слову Апостола, - напоминает он, - тайна воскресения уже разъясняется через то, что происходит удивительного в семенах..». «Колос» и «семя», это любимые образы св. Григория. Григорий подчеркивает при этом два мотива. Во-первых, всякое развитие начинается с бесформенного состояния, - «семя будучи вначале бесформенным, устрояемое неизреченным искусством Божьим, образуется в очертание и возрастает в плотное тело». Подобно этому нет ничего исключительного в прорастании семян умершего тела и в восстановлении прежней формы, «из всецелого человеческого вещества..». Во-вторых, всякое прорастание совершается чрез разложение и смерть, и есть некое воскресение, - победа над смертью. Связь души и тела в индивидуальном органическом единстве делает возможным воскресение, но воскрешает сила Божия, - как сила Божия и всей природе сообщает способность рождения, обновления и жизни. Воскресение есть чудо Божественного всемогущества, но чудо, согласное с основными законами естества, - новое проявление всеобщего таинства жизни. Поэтому воскресение есть некое исполнение, осуществление естества. И, с одной стороны, воскреснут те же тела, - иначе было бы не воскресение, но новотворение. Воскресшие тела составляются из прежних элементов, отовсюду собранных оживотворяющей силой души. «Так по причине влечения единою силою души различных стихий... соплетется тогда душою цепь нашего тела..». С другой стороны, воскресение не есть возвращение к прежней жизни и к прежнему образу существования, - это было бы величайшим несчастьем и тогда лучше было бы не иметь надежды воскресения. Воскресение есть восстановление всецелого человека, и потому обновление, переход к лучшему и полному, - однако, переходит то же тело. Сохраняется не только единство субъекта, но и тождество субстрата, - не только индивидуальное тождество личности, но и непрерывность вещества. Этого не нарушает его обновление и его преображение. «Телесное покрывало, разрушенное смертью - говорит Григорий, - снова будет соткано из того же вещества... Но не в этом грубом и тяжелом составе, а так, что его нить будет состоять из чего-то легкого и воздушного, почему оно восстановится в лучшей и самой желанной красоте». Возвращается в жизнь тот же, лежащий во гробе, а не кто иной, - тот же сам с собою... Но возвращается иным... Ведь и жизнь земная есть постоянное изменение и обновление, - «человеческая природа подобна какому то потоку», - замечает Григорий. И это не превращает человека в «толпу людей». Человек воскреснет не в каком одном возрасте, но и не во всех сразу. Ибо самое понятие возраста снимается воскресением и не принадлежит к первозданному естеству. «Во время первой жизни не было вероятно ни старости, ни детства, ни страдания от разнообразных болезней, ни какого-либо другого бедственного телесного положения, потому что Богу не свойственно создавать что-либо подобное... Все это вторгнулось в нас вместе со входом порока..». И потому все это не подлежит, но и не препятствует целостному воскресению. Воскресает только естество, но не приражение порока и страсти. В этом и состоят обновление, освобождение от наследия и следов злой жизни, жизни во зле. Воскресение есть преображение в нетление и в бессмертие, - потому оно и есть победа над смертью. Вырастает колос рослый, ветвистый, прямой и простирающийся в небесную высоту... Не воскресает ничто, связанное с болезнью, дряхлостью, уродством. Не воскресают ни старческие морщины, ни увечья, ни младенческая незрелость. И притом в воскрешенных телах не будет органов и частей, связанных с потребностями здешней грешной жизни, - «смерть очистит тело от излишнего и ненужного для наслаждения будущею жизнью..». Это относится к органам питания и вообще к функциям растительной жизни, связанной с круговращением вещества и ростом. Прежде всего, - к различию полов. Вообще преодолевается вся грубая материальность и исчезает тяжесть плоти. Тело становится легким, стремящимся вверх... И вообще все свойства тела, - цвет, вид, очертание и т. д., - «претворяются в нечто Божественное..». Исчезает непроницаемость, снимаются акцидентальные различия, «какие теперь по необходимости имеет наше естество от последовательной смены его состояний». В этом смысле Григорий говорит о том, что в воскресении все примут один вид, - «все мы станем одним Христовым телом, принявши один образ и вид, потому что во всех одинаково будет сиять свет Божественного образа..». Это значит, что облик будет определяться изнутри, - «отличительный облик будут сообщать каждому не стихии, но особенности порока и добродетели». Но это не значит, что все будут на одно лицо. - Таким образом, воскресение есть, с одной стороны, восстановление в первозданное состояние, с другой, - не только возвращение, но еще и собирание всего совершившегося в прошлой жизни. Не только ἀποκατάστασις но и recapitulatio... Нужно подчеркнуть, для Григория Нисского понятие апокатастасиса не имело того смысла, что для Оригена, - именно потому, что он не признавал предсуществования душ. Восстановление не есть возврат к бывшему, но осуществление неосуществившегося, или_,точнее, - завершение недовершенного,- исполнение, а не забвение. Это относится прежде всего к телу: оно не отменяется, но преображается, - и тем достигает своего назначения; быть зеркалом души.

9. За воскресением следует суд. И суд всеобщий, суд над вселенной. Для суда снова придет Сын Божий. Ибо суд дан Сыну. Но чрез Сына судит и Отец. И к нему собственно «относится все совершаемое Единородным во время Страшного суда». Однако, судит Сын человеческий, и как бы на основании своего личного опыта измеряет обстоятельства и трудности человеческой жизни, - «и долгое ли время испытывал каждый много благ или зол, или же совсем не коснулся и начала тех и других, так как окончил жизнь еще в несовершенном разуме..». Это суд Божественной любви скорее, чем Божией Правды. Однако, суд справедливый, т. е. точно соразмерный достоинствам каждого; и Христос есть «Правда Божия, открываемая благовествованием..». В известном смысле каждый будет сам себе судьей. Пробудившись в воскресении, каждый припомнит всю свою жизнь и сам даст ей справедливую оценку, - каждый явится на суд с полным сознанием и заслуг, и вины. На суде, как в точном зеркале, все отобразится... - В суде откроется равночестная слава Сына. Суд будет всеобщим, пред царским престолом Сына соберется и предстанет «весь род человеческий, от первой твари до всей полноты приведенных в бытие..». И с ним приведен будет на суд и диавол со ангелами своими, - «тогда, - говорить Григорий, - виновник мятежа, возмечтавший о достоинстве Владыки, явится пред очами всех рабом непрестанно бичуемым, влекомым ангелами на казнь, и все служители и пособники его злобы подвергнутся приличным для них наказаниям и казням». Откроется последний обман и явится единый действительный Царь, которого признают и воспоют и побежденные и победители. - О страшном Суде Св. Григорий говорит сравнительно мало, хотя и рисует яркие образы страшного дня, - но это скорее гомилетическая поэзия, а не богословие в собственном смысле. В эсхатологических перспективах св. Григория суд не занимает средоточного места. И это понятно. Суд не есть окончательное решение судьбы. Это только предварительный итог истории, зеркало прошлого, - и только начало восьмого дня, в котором все-таки продолжается процесс. Окончательно только воскресение, с одной стороны, - явление Христа во славе, с другой. Суд Сына не столько решение, сколько откровение всех дел и дум человеческих. Нового на самом суде мало. Блаженство праведников определяется уже воскресением. Мучения грешников начинаются уже до воскресения и продолжатся и после суда. Весь смысл идеи суда в его ожидании. Мысль о суде есть фактор нашего нынешнего религиозно-нравственного преуспеяния, -«будущий суд для слабых людей есть угроза и увеличение печали, дабы страхом болезненного воздаяния умудрить нас к избежанию зла». «Это строгое судилище живо изображено словом не для чего-либо другого, как для того чтобы научить нас пользе благотворительности», замечает Григорий. В учении о страшном суде Григорий повторяет Оригена.

10. Св. Григорий учил о «всеобщем восстановлении». «Всех ожидает участие в благах», говорил он. Одни достигают этого уже подвигом земной жизни. Другие должны пройти чрез огнь очищения. Однако, в конце концов «после долгих вековых периодов порок исчезнет и ничего не останется вне добра. И это будет совершенным возвращением всех разумных существ к тому первозданному состоянию, в котором они были сотворены, когда еще не было зла..». Некогда случится, что «зло исчезнет из области существующего и снова станет несущим..». Не останется и следа зла; и тогда, полагает Григорий, - «воссияет снова во всех богоподобная красота, которою мы были образованы от начала..». «Было некогда, - говорит Григорий, - разумная природа представляла собою единое собрание и через исполнение заповедей приводила себя в согласие с той стройностью, какую Начальник его устанавливал Своим движением. Но после того, как вторгшийся грех расстроил Божественное согласие собрания, и как он подлил под ноги первых людей, составлявших единое ликостояние с ангельскими силами, нечто, сделавшее их склонными к обольщению, этим привел их к падению, и человек лишился общения с ангелами, так что через падение прекратилось их единомыслие, - после этого падшему понадобилось много трудов и пота, чтобы, поборов и освободившись от простершего на него власть во время падения, снова восстать - и получить в качестве награды за победу над противником право на участие в Божественном ликостоянии..». В этом ликостоянии соединятся вместе человеческая и ангельская природы и составят некий «Божественный полк..». Откроется великий и общий праздник, на котором ничто не будет разделять разумную тварь; и общим веселием возрадуются низшие и высшие, и единодушно поклонятся все и восхвалят Отца чрез Сына. Все завесы подымутся, единая радость и слава во всех воссияет. Это последнее восстановление обнимет всех: всех людей или весь род, все естество человеческое. Но, более того, - и злых духов; и к торжествующему собору присоединится напоследок и сам «изобретатель зла..». И он будет уврачеван, ибо в тридневие смерти своей, Господь исцелил все три сосуда зла: диавольскую природу, женский пол и пол мужеский. Изгоняет зло, наконец, и «из рода змий, в которых в первых нашла себе рождение природа зла..». В учении о всеобщем восстановлении, о восстановлении всего в первичное состояние, св. Григорий повторяет Оригена. И мотивы у него те же. Основной довод - от всемогущества Блага, как единственно Сущего, как единственного устоя и цели всякого существования. «Совет Божий всегда и во всем непреложен», - говорит св. Григорий... «Напрасно вы, люди, негодуете и с неудовольствием смотрите на эту цепь необходимой последовательности вещей, не зная, к какой цели направлено все отдельное в домостроительстве вселенной, - ибо всему необходимо в известном порядке и последовательности, согласно с истинной Премудростью Управляющего, придти в согласие с Божественною природою..». Противоположность добра и зла в понимании св. Григория есть противоположность бытия и воли, - иначе: необходимого и случайного. Зла нет; оно не есть, но только случается, бывает. Бывающее неизбежно имеет конец, - «то, что не всегда было, то не всегда и будет..». Возникшее может вечно сохраниться только чрез вечное о нем изволение, только в вечном и сущем, чрез участие в Сущем, чрез причастие Блага. Так и сохранится тварь; но так не может сохраниться зло, - ибо оно не от Бога, и есть именно - «лишение блага», неблаго, т. е. небытие. «Ведь, если зло не обладает свойством быть вне произволения, - рассуждает Григорий, - то, когда все произволение будет в Боге, зло достигнет своего полного уничтожения, ибо для него не окажется где быть..». Вслед за Оригеном св. Григорий напоминает апостольские слова: Бог будет всем во всем... «Этим Писание учит о совершенном уничтожении зла, - объясняет Григорий, - ибо если во всех существах будет Бог, очевидно что не будет в существах зла, или порока..». Изъятие кого-либо из общего числа сделало бы недостаточным объем всех... Бог во всем, - значит и все в Боге, в причастии Добра. - Св. Григорий обходит одну из трудностей Оригена. Время для него не есть выпадение из вечности, не есть среда только для греха и для падших. Он не допускает предсуществования вечной твари, - тварь впервые осуществляется в едином историческом процессе. Это радикально меняет смысл апокатастазиса, - и спасает положительный смысл истории. Но у св. Григория это ослабляется другим мотивом: Бог есть единственный достойный предмет созерцания и искания, и потому ничто тварное в сущности не имеет цены. Потому он учит о последнем забвении... «Воспоминание о том, что было после первоначального благоденствия и от чего человечество погрузилось во зло, изгладится тем, что наконец по истечении времени свершится. Ведь прекратится воспоминание об этом, когда то наконец совершится. Это значит, что последним восстановлением во Христе Иисусе совершенно изгладится память о злом..». Вряд ли - только о злом, ибо не может быть без воспоминания о злом и памяти о подвиге, о победах над злом... Св. Григорий явно или скрыто предполагает, что в Боге грядущая тварь найдет все, всю полноту, - до некоего самозабвения, - во всяком случае, до самозабвения обо всем, что не входит в состав подобия Божия, так что друг в друге люди будут видеть только Бога, и во всех будет единый образ Божий. В этих верных соображениях есть, однако, некий оттенок исторического докетизма. Он связан с недооценкой человеческой воли. В этом - причина, почему св. Григорий не допускает устойчивости зла. Человеческая воля не может упорствовать пред откровением Блага. Она немощна и в противлении. К этому присоединяется интеллектуалистический мотив, - воля однозначно определяется разумом. Разум может ошибиться только в обмане, и не может упорствовать в заблуждении разоблаченном: ясное видение истины, по мысли Григория, необходимо определит волю к истине. Так он соединяет пафос свободы и мотив необходимости, - в понятии необходимого обращения свободной воли. Для него это - основной вопрос эсхатологического богословия. При этом воля подчинена закону благого естества. Содержание эсхатологического процесса определяется изживанием последствий порождения зла, - в этом смысл очистительного огня. В этом отношении св. Григорий следует Александрийской традиции и расходится с Василием Великим. Следует заметить, что неясные черты оригенизма можно заметить у Григория Богослова, - мысль об огненном крещении, но не апокатастасис. - Современники не высказывались об эсхатологии Григория Нисского. Первое упоминание мы встречаем у преп. Варсонофия (сконч. около 550 г.),- он полагал, что Григорий некритично следовал Оригену. Позднее преп. Максим Исповедник объяснял учение Григория об апокатастасисе в том смысле, что «восстановление» относится только к «совокупности душевных сил», так что всякая душа обратится к созерцанию Бога, - «ибо надлежит, чтобы, как вся природа в ожидаемое время через воскресение плоти получает нетление, так и поврежденные силы души в течении веков удалили находящиеся в ней порочные образы, и чтобы душа, достигши предела веков, и не нашедши покоя, пришла к Богу беспредельному, - и таким образом в признании, но не в причастии благ, возвратила себе силы, восстановилась в первобытное состояние и стало бы ясно, что Творец не есть виновник греха». Преп. Максим различал: ἐπίγνωσις и μέθεξις - для последнего необходимо обращение воли. Таков был его взгляд, но иначе думал св. Григорий. Он не отличал очевидности сознания и склонения воли... Во всяком случае объяснение преп. Максима не удовлетворило современников. Спустя несколько десятилетий патриарх Герман говорил об оригенистических вставках у Григория. Его мнение приводит и принимает патриарх Фотий.Предположение неприемлемое, - слишком органически связана в себе система св. Григория. Но от обратного оно показывает, как понимали Григория в VIII и IX веках. Умолчание Юстиниана в известном послании к патр. Мине о Григории (как и умолчание отцов V-го собора) вполне объясняется из исторической обстановки: речь шла о заблуждениях оригенистов, исходивших из той оригеновской предпосылки, - о предсуществовании душ и об изначальной чистой духовности всех тварей, - которую св. Григорий отвергал. Может быть, не случайно отцы собора выразились в своих анафематизмах: «кто утверждает предсуществование душ и находящийся с ним в связи апокатастазис..». Можно думать, что общепризнанный авторитет и святость Григория Нисского предрасполагала противников оригенизма в VI-м веке умалчивать о его взглядах, не совпадавших, но напоминавших о «нечестивом, непотребном и преступном учении Оригена». Во всяком случае оригенизм св. Григория отразился на его авторитете, - его читали и на него ссылались реже, чем на других, «избранных отцов..».