Кубанские казачьи хоры в зарубежье

Еще в конце 1920 года на контролировавшемся французами греческом острове Лемнос в Кубанской пластунской казачьей дивизии был сформирован дивизионный хор.

Несколько позднее, после передислокации дивизии в Королевство С.Х.С. 1, этот коллектив возглавил казак станицы Вознесенской, Кубанского казачьего войска, Степан Фомич Шелухин (1897–1926, г. Бронкс, США), ранее получивший образование в Тифлисской консерватории и в музыкальной школе артиста Ряднова, певший до революции в хоре Наместника на Кавказе.

С разрешения Войскового атамана, Генерального штаба генерал-майора В.Г. Науменко и командира корпуса, хор был назван Войсковым (регент С.Ф. Шелухин), и летом 1921-го состоялись его первые гастрольные выступления в городах Югославии и Румынии.

Практически одновременно и там же, на острове Лемнос, зародился другой Кубанский казачий хор. Как писал журнал «Казачьи Думы» (г. София, № 2 от 30 мая 1923 г.), «хор родился на острове Лемнос в Эгейском море в 1920 году усилиями капитана Кузенко, который ранее входил в состав хора В. Кн. Николая... Он, Кузенко, нашел... капитана Сергея Соколова, молодого композитора, которому война, давшая три славных ранения, быстро закрыла дальнейшую карьеру – сделала его заведующим хором...».

Переехав в 1921 году в Королевство С.Х.С., хор под управлением Сергея Георгиевича Соколова с неизменным успехом выступал в различных городах страны.

В начале 1923 года оба коллектива объединились в Кубанский войсковой хор под управлением С.Г. Соколова. 11 апреля 1923 года хор выехал в концертное турне по Европе: в Италии, Франции, Испании и Португалии.

Только в Италии хор с успехом выступал в таких крупных городах, как Милан, Венеция (дважды), Парма, Триест, Удино, Тревези, Падуя и др.

«...Публика была совсем покорена, – писал, цитируя газету «Венецианский народ» (г. Венеция), журнал «Казачьи Думы» (г. София, № 2 от 30 мая 1923 г.), – хорошо варьированной программой, сразу поняв, что она находится лицом к лицу с артистическим целым выдающейся ценности: прекрасные голоса, льющиеся, колоритные, очень звучные; захватывающие песни, богатые чувством, дышащие туманной меланхолией славянской души, способные заставить вибрировать душу публики».

От директора Миланской консерватории хором был получен почетный диплом как свидетельство музыкальных достоинств коллектива.

Однако во время гастролей не все было ладно в самом коллективе.

«...С переездом во Францию, – сообщал в № 10 от 1 декабря 1924 года выходивший в г. Париже «Информационный листок» Объединенного Совета Дона, Кубани и Терека (Парижская делегация), – в составе хора начались нелады: хор распался – часть его уехала в Испанию, другая – в Бельгию, обессилив друг друга.

В сентябре 1925 года, во время пребывания во Франции Кубанского атамана, обе части соединились снова, и хор выехал в Мексику».

Однако после четырехмесячных успешных гастролей хор, в основном из-за внутренних неурядиц, вновь разделился на два самостоятельных коллектива, руководимых С.Г. Соколовым и С.Ф. Шелухиным.

Сохранивший название – Кубанский войсковой – хор под управлением С.Г. Соколова 25 октября 1925 года прибыл в США, где с февраля 1926 года обосновался в Чикаго, систематически выезжая с концертами в разные города США, а также в Канаду. Причем по США хор гастролировал, передвигаясь на собственных, специально приобретенных автомобилях.

В США прибыли и хористы коллектива, руководимого С.Ф. Шелухиным, осевшие на жительство в основном в Нью-Йорке и в большинстве вступившие в существующую там Терско-Кубанскую станицу.

В связи со смертью в 1926 году в госпитале Сент-Джонс в г. Бронксе от туберкулеза легких регента С.Ф. Шелухина хор распался, и большинство хористов устроились на различные работы.

А Кубанский войсковой хор под управлением С.Г. Соколова «...в середине июня (1926 года. – К.Х.), – сообщал в № 5–6 (август 1926 г.) «Вестник Казачьего Союза» (Париж), – пел литургию Чайковского во время церковного католического конгресса в присутствии до 5000 человек публики и 200 участников конгресса, нескольких кардиналов и епископов. Хор имел громадный успех...».

К сожалению, отметив в сентябре 1933-го свое 10-летие, Кубанский войсковой хор под управлением С.Г. Соколова, в основном из-за внутренних проблем и трений, распался и прекратил свое существование.

Но как в довоенные, так и в послевоенные десятилетия это были далеко не единственные зарубежные хоровые и иные творческие (музыкальные) коллективы кубанских казаков.

В начале 1920-х годов в Югославии пользовался известностью Кубанский казачий хор с группой казаков-танцоров, созданный по инициативе Кубанского Войскового атамана В.Г. Науменко и руководимый казаком станицы Пашковской, Кубанского казачьего войска, Александром Ананьевичем Таранцом. Хор с одинаковым успехом выступал как перед российской, эмигрантской, так и перед сербской аудиторией.

В 1930-е годы в Югославии успешно выступал и хор Белградской Общеказачьей имени Кошевого атамана Сидора Белого станицы, созданный в 1931 году и руководимый вплоть до выдворения из Югославии местными властями регентом, казаком станицы Новопашковской, Кубанского КВ, Антоном Павловичем Черным (1890–24.05.1973, г. Кильмес, Аргентина).

Как до, так и после Второй мировой войны в Аргентине, где проживал А.П. Черный, традиционным успехом у слушателей пользовались исполняемые им казачьи песни под собственный аккомпанемент на бандуре.

В 20–40-е годы в Югославии существовал и на различных торжествах и богослужениях регулярно выступал хор с оркестром балалаечников, в основном из казаков Запорожского полка Кубанской казачьей дивизии, созданный еще в 1919-м и все годы руководимый полковником Кубанского казачьего войска В.И. Рудько, погибшим при первой бомбардировке г. Белграда немецкой авиацией.

В 1920-е годы как во многих городах Югославии, так и в Италии, Венгрии и Чехословакии с успехом выступал хор трубачей Новосадской кубанской казачьей станицы в Югославии.

1 мая 1931 года на празднике Кубанской казачьей станицы в г. Белграде выступал небольшой симфонический оркестр студентов-казаков под руководством Г.Л. Зверева.

В Украинской академии в г. Подебрады (Чехословакия) в 20–30-е годы большую часть как церковного хора (регент – кубанский казак Ф. Ерш), так и академического хора составляли студенты из числа кубанских казаков, среди которых особенно выделялся бас-октава Николай Богатырев.

В 1926 году в Париже был создан спортивный казачий клуб «Кубанский Сокол», учредивший смешанный (мужской и женский) хор.

В довоенные годы во Франции с успехом выступал Кубанский казачий хор под управлением М. Подгурного.

С середины 1920-х и в начале 30-х годов по городам ряда стран Европы, в частности в 1930 году в Бельгии, успешно гастролировал 2-й Кубанский казачий хор под руководством регента полковника Хмелевского.

В 20-е годы в городах ряда европейских государств успешно прошли гастроли 3-го Кубанского войскового хора под управлением кубанского казака сотника Георгия Яковлевича Винникова, умершего 31 августа 1927 года в г. Брюсселе (Бельгия), после чего хор распался.

В 1926 году на базе бывшего Дроздовского полка был создан кубанский войсковой хор с регентом Степаном Дмитриевичем Игнатьевым. Первые выступления хора прошли в австрийской столице. В репертуаре коллектива, записавшего в 30-е годы ряд граммофонных пластинок, были казачьи, русские военные и народные песни, в том числе в аранжировке С.Д. Игнатьева.

Базировался хор в Берлине, где С.Д. Игнатьев в это же время был также регентом хора при Св.-Владимировском храме.

В конце 30-х годов хор успешно гастролировал по городам ряда стран Европы.

В годы Второй мировой войны С.Д. Игнатьев создал балалаечный ансамбль, выступавший во фронтовых частях вермахта, в том числе и на Восточном фронте.

После войны С.Д. Игнатьев жил в штате Калифорния (США) и некоторое время был регентом церковного хора.

В конце 1929 года известная в зарубежье поэтесса, сибирская казачка М.В. Волкова посвятила свое стихотворение «Песня» донским хорам С.А. Жарова и Н.Ф. Кострюкова, а также «...хору Кубанскому Дригайло». К сожалению, информацией об этом хоре и его регенте я пока не располагаю.

В Русском корпусе на Балканах в годы Второй мировой войны, а по ее окончании почти 6 лет в лагере «Келлерберг» (Австрия) на различных торжествах и на всех богослужениях пел хор запорожцев под руководством многолетнего помощника В.И. Рудько – казака станицы Староминской, Кубанского KB, Петра Петровича Кошеля, получившего ранее в г. Ниш (Югославия) специальное музыкальное образование.

В 1940–1950-е годы в США с успехом выступала солистка Вера Северная с ансамблем музыкантов – кубанских казаков.

В 1938 году уроженец Дона, известный к тому времени в Европе регент Б.М. Ледковский основал в Германии мужской хор «Черноморские казаки», с которым с большим успехом концертировал по городам не только Германии, но и ряда европейских государств вплоть до 22 июня 1941 года, когда хор Черноморских казаков был запрещен в Германии, как и все «русские национальные организации».

В 1948 году в Западной Германии по договору с концертной дирекцией Курта Коллина Б.М. Ледковский воссоздал, но, естественно, в другом составе хор «Черноморские казаки», с которым в 1948–1951 годах выступал во многих городах Западной Германии, а также скандинавских государств.

После отъезда в 1951 году Б.М. Ледковского с семьей на жительство в США регентом хора «Черноморские казаки», успешно выступавшего в ряде стран Европы и в США, определенное время был Сергей Горбенко, до войны якобы работавший в Киеве в консерватории и в оперном театре.

Все эти годы в репертуаре хора были как православные песнопения, так и казачьи и русские народные песни. В 1963 году фирма «Вокс» (США) выпустила пластинку с записями хора, солистами которого были К. Трофимов, Т. Хлибский и Л. Питаевский.

После С. Горбенко в хоре был еще ряд регентов, но установленный Б.М. Ледковским высокий уровень исполнительского мастерства хора «Черноморские казаки» им удержать, к сожалению, не удалось.

В 1958 году в г. Патерсоне (США) умер регент существовавшего там Кубанского казачьего хора, казак станицы Староминской, Кубанского KB, Михаил Иванович Хайло (1895 года рождения).

В 50-е годы в среде определенной части молодежи Нью-Йорка (США) и его окрестностей был достаточно популярен джаз-оркестр под управлением Степана Кубанского, неоднократно выступавший и на вечерах, ранее организовывавшихся в Нью-Йорке казачьей общественностью.

Естественно, что этим, как я полагаю, перечень зарубежных кубанских творческих коллективов не исчерпывается. Естественно также, что вышеназванные коллективы далеко не равноценны по уровню исполнительского мастерства и заслуженной популярности. Но все они и другие, пока неизвестные мне, – это пусть, может быть, и небольшая, но неотъемлемая часть культурно-исторического, духовного достояния и казачества, и России.

И очень хочется надеяться на то, что с помощью наших соотечественников за рубежом будет получена более полная и, возможно, более достоверная информация о них, об их создателях, руководителях и солистах, будут получены записи репертуара некоторых из них, а также фотографии и другие документальные материалы.

 

Сноска

1 Сербия, Хорватия, Словения. – Прим. ред.

 

Виктор ЗАХАРЧЕНКО

Слово о судьбе войскового Певческого -Государственного Кубанского казачьего хора и нашем духовном возрождении

(Послесловие)

Жить стоит только тем,

за что стоит бороться и умереть.

И.А. Ильинё

Итак, дорогие друзья, вы прочитали книгу «Из истории Кубанского казачьего хора». Составлена она по хрестоматийному принципу. Ее напи­сали многие авторы, в разное время. В итоге получился уникальный кол­лективный труд. А иначе, наверное, поступить было и нельзя. Согласитесь: рассказать о судьбе даже одного человека очень нелегко. Ведь жизнь каж­дого —это целый мир. С одной стороны, неповторимый и единственный в своем роде, а с другой — непременно чем-то похожий на других.

Еще более трудно рассказать о жизни и деятельности выдающейся личности, таланта, гения. Тогда объект для подобного описания становит­ся столь высоким и многогранным, что далеко-далеко не каждому автору, дерзнувшему написать о нем, дано будет осознать и вместить в себя весь масштаб этого таланта или этой гениальности. И, наконец, сколь сложно и нелегко написать историю большого художественного коллектива, например, театра, хора, оркестра. Особенно если этому творческому коллективу, как Кубанскому казачьему хору, исполнилось уже 195 лет.

За эти долгие годы столько людей, человеческих судеб, характеров, талантов прошло через хор! Столько было сделано, пережито, пройде­но — через исторические эпохи, войны и потрясения! И все это описать, никого и ничего не упустив, не впадая в субъективизм, дать адекватную оценку всем и всему — задача для одного человека явно непосильная. По крайней мере, для меня. В 1994 году по предложению главного редактора газеты «Кубанские новости» П.Е. Придиуса я написал большой очерк

«Слово о Кубанском казачьем хоре и не только о нем»1. Однако дать в нем полную историю хора я, конечно, не смог. Слишком неохватна была задача.

Отсутствие полноценной истории Кубанского хора постоянно мучило и мучает меня по сей день. Многочисленные друзья и поклонники хора непременно должны знать его сложное, драматическое и славное прошлое. Но как о нем узнать? Из какого источника?

И вот наконец моя мечта, пусть пока и не до конца, сбылась. Она воп­лощена в прочитанной вами книге «Из истории Кубанского казачьего хора».

Мне хочется, прежде всего, высказать слова сердечной благодарности всем авторам этой книги. И тем, которых давно уже нет, и тем, с которыми мне не удалось в жизни встретиться, и тем, вместе с которыми довелось поработать над подготовкой книги к изданию.

Благодаря совместному соборному труду страницы истории Кубанского казачьего хора приобрели конкретную печатную форму и... история ожи­ла, ибо за ней — незаурядные люди, талантливые личности, исторические фигуры.

Мне думается, после выхода этой книги дальнейшая творческая де­ятельность Кубанского казачьего хора станет более осмысленной и целе­направленной.

Теперь мы знаем исторический путь хора, его мучительные художе­ственные искания, творческие спады и достижения. Знание своей истории не позволит коллективу в будущем сбиться с курса, отойти от духовно-нравственных и музыкантских профессиональных целей, поставленных не одним поколением наших талантливых предков, преданно служивших свое­му богоугодному делу.

Книга не ставит окончательную точку в истории Кубанского казачьего хора (что в принципе и невозможно, так как его история творится даже не ежегодно, а ежедневно) — по той причине, что почти все материалы этой книги касаются истории хора с 1811-го по 1970-е годы. Этот период содер­жит немало страниц, совершенно не известных широкому кругу почитателей хора. Такой целенаправленный подбор материалов был сделан сознательно. Именно этот огромнейший отрезок истории хора необходимо было осветить в первую очередь.

С 14 октября 1974 года, т. е. со дня моего назначения художественным руководителем Кубанского казачьего хора, в жизнедеятельности коллектива начался, по существу, новый творческий этап. Данная книга касается его лишь в небольшой степени. Вот об этом периоде, если Богу будет угодно, будет написана следующая книга, уже по «новейшей истории» Кубанского казачьего хора. Надеюсь, она станет достойным продолжением этой.

 

1Слово о Кубанском казачьем хоре и не только о нем // Кубанские новости. 1994. 19, 22, 23, 25 февр.; 1, 2,4, 11, 15, 18, 23, 24, 25, 29 марта.

 

 

Мне также хочется, дорогие читатели, поделиться с вами некоторыми размышлениями о прочитанной книге, о судьбе Кубанского хора и судьбе нашей традиционной культуры, о духовно-нравственном состоянии нашего общества — с надеждой найти у вас понимание и поддержку.

 

***

В книге «Из истории Кубанского казачьего хора» через 95 лет обрел свое второе рождение фундаментальный материал «Войсковые Певческий и Музыкантский хоры Кубанского казачьего войска. 1811—1911 годы. Истори­ческий очерк столетия их существования». Составил есаул Ив. Ив. Кияш-ко. Екатеринодар. 1911».

Автору, по его выражению, «на скудном материале» удалось достаточ­но полно осветить жизнь и деятельность войсковых хоров на протяжении столетия. И.И. Кияшко не был музыкантом по профессии, он был талант­ливым архивариусом. И, тем не менее, все, кому дорога история професси­ональной музыкальной культуры Кубани, ее прошлое, настоящее и будущее, прочтут его книгу с особым благодатным чувством и пристрастием.

Книга Ивана Ивановича является своеобразным историческим памят­ником и учебником по музыкальной культуре Кубани. Ее переиздание, как и восстановление разрушенных православных храмов, памятника Екатерине II выдающегося русского скульптора М.О. Микешина, стало требованием времени, возвращением на круги своя. Ведь именно с войсковых хоров — Певческого и Музыкантского —начинается история музыкальной культуры Кубани. Эти музыкальные коллективы оказали решающее воздействие на развитие профессионального музыкального искусства Кубани с 1811 года по нынешний день.

Надо сказать, что отдельные сведения и имена музыкальных деятелей прошлого, благодаря любознательным краеведам, историкам, музыковедам и другим деятелям науки и искусства, ссылавшимся на исторический очерк И.И. Кияшко в своих научных работах, давно дошли до заинтересованного читателя[1]. Настоящее переиздание этой редкой книги, несомненно, значи-

тельно расширит круг ее читателей, и она теперь, по существу, выведена из разряда «редких». Вы прочитали ее, и мне нет необходимости пересказы­вать содержание. Но некоторые мысли по прочтении исторического очерка «Войсковые Певческий и Музыкантский хоры...» мне все-таки хотелось бы высказать.

Из книги И.И. Кияшко мы узнали, что войсковой Певческий хор на­чал свою первую церковную службу 1 октября 1810 года, на Покрова Пре­святой Богородицы. В этот же день его первым регентом стал дворянин Константин Гречинский. А Музыкантский хор начал свою деятельность почти на полтора года позже: 1 февраля 1812-го. Первым его капельмейс­тером стал отставной майор Франц Антонович Цых.

Но официальной датой основания двух войсковых хоров почему-то ста­ло 1 октября 1811 года. О причине такого решения войскового начальства судить трудно. Однако мне думается, что оно вызвано именно тем, что два хора были, как сказано выше, созданы не одновременно, а с указанным временным разрывом. Столетний же юбилей двух хоров решено было про­вести вместе, чтобы не праздновать два отдельных. И, вероятно, поэтому сократили временной разрыв. 1-е же октября, Покрова Пресвятой Богоро­дицы, как день рождения певческого хора избрано, по-видимому, еще и по­тому, что Покрова Богородицы был и остается одним из самых почитаемых двунадесятых православных праздников христолюбивого Черноморского и Кубанского казачества.

Из исторического очерка И.И. Кияшко мы узнали, кто стоял у самых истоков нашей профессиональной музыкальной культуры. Иван Иванович первым из исследователей дал высокую оценку многогранной деятельно­сти К.В. Российского, связанной с созданием Певческого хора: «Благода­ря огромной энергии К.В. Российского дела хора постепенно улучшились и вскоре он стал на прочную ногу».

Через два года И.И. Кияшко издал еще одну небольшую книгу (всего на 12 страницах) «Войсковой протоиерей К.В. Российский. Екатеринодар. 1913». В ней он снова вернулся к оценке личности К.В. Российского. Она оказалась даже более редкой, чем «Войсковые Певческий и Музыкантский хоры...». Лишь в единственном экземпляре она хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. Мне рассказала об этом кандидат исторических наук М.Ю. Горожанина, написавшая глубокое ис­следование о К.В. Российском[2]. «Он стоял у истоков не только образова­ния, но и всей культуры черноморского казачества. Войсковой священник, медик, педагог, краевед, поэт и библиофил — все это соединилось в нем

 

1М.Ю. Горожанина. Просветитель Черномории Кирилл Россинский // Периодика Кубани-2005. Краснодар, 2005. В глубоком всестороннем исследовании жизни и творчества К.В. Россинского ав­тор приводит список работ Кирилла Васильевича и список литературы о нем разных авторов.

 

одном. Именно К.В. Российский долгое время был связующим звеном между отдаленным казачьим краем и центром России»

И.И. Кияшко не случайно уделил много внимания талантливой лич­ности К.В. Российского, высказав во второй книге высоконравственные мысли в назидание своим современникам и потомкам, а значит, и нам, до­рогие читатели: «К.В. Российский — крупная фигура в истории Черномор­ского войска, человек, до фанатизма преданный делу народного просве­ щения (здесь и далее подчеркнуто мною. — В.З.), положивший все свои, труды и деньги на это... Непростительно нам, кубанцам, забывать этого достойного человека, так много сделавшего для Черномории». Это глубо­кая боль Ивана Ивановича за нашу беспамятность. Никак нельзя нам забывать славные имена и дела наших предков, самоотверженно отдавших служению богоугодному делу не только свои таланты и труд, но и самые свои жизни.

Запомним же эти имена, открытые нам есаулом Иваном Иванови­чем Кияшко: протоиерей Кирилл Васильевич Российский, первый регент Певческого хора дворянин Константин Гречинский; имена регентов: есаул Гавриил Григорьевич Пентюхов и сотник Матвей Гаврилович Пентюхов, священник о. Гавриил Донецкий, священник о. Иоанн Эрастов, урядник Моисей Варфоломеевич Терпилец, учитель пения Михаил Лебедев, хор­мейстеры Федор Михайлович Дунин, Михаил Городецкий, Григорий Мит-рофанович Концевич, Яков Михеевич Тараненко; имена первых певчих: бас — казак Переяславского куреня Михаил Бударщиков, дисканты-мало­летки: Щербиновского куреня —Онисим Лопата, Уманского —Филипп Манжелевский и Калниболотского — Семен Дмитренко, альты-малолетки: Канеловского куреня —Павел Сахно и Шкуринского — Андрей Кучер... Не забудем и имена императоров российских: Екатерины II, подарившей Черноморскому казачьему войску «Жалованную грамоту» на вечное владе­ние кубанскими землями за их ратные подвиги и верную службу, а также серебряные литавры и серебряные трубы; Александра I Благословенного, в царствование которого созданы войсковые Певческий и Музыкантский хоры; Александра II Освободителя, который в сентябре 1861 года, про­езжая через Екатеринодар, с большим вниманием прослушал хор и отме­тил «стройность пения Певческого хора и выдающиеся голоса»; Алексан­дра III, который во время своего пребывания в Екатеринодаре в сентябре 1888 года выразил «благодарность войсковому певческому хору за отличное исполнение им музыкальных программ» и обратил внимание на штатное его устройство и «всемилостивейше изволил повелеть озаботиться расширением и улучшением этого хора»; Николая II, в царствование которого войсковые хоры торжественно отметили свой 100-летний юбилей.

Вспомним войсковых наказных атаманов: генерал-майора Федора Яков­левича Бурсака, поддержавшего предложение протоиерея К.В. Российского о создании Певческого хора, а через год и о создании Музыкантского хора; генерал-лейтенанта Михаила Павловича Бабыча; брата Ивана Ивановича Кияшко — генерал-майора Андрея Ивановича Кияшко, начальника штаба Кубанского казачьего войска (замученного большевиками в 1917 г.) и мно­гих других.

Запомним, дорогие кубанцы, имена всех тех, кто в меру своих сил всячески содействовал творческому развитию войсковых хоров. И склоним наши головы перед светлой памятью наших предков в благодарственной молитве. Вечная им память и вечная им слава!

На нашу долю выпал высокий долг: сохранить на века национальную духовную и культурную святыню —войсковой Певческий — Государствен­ный академический Кубанский казачий хор.

И беречь его от всех бед, гонений, посягательств, подмен и расфор­мирований, которые не раз были в истории хора и которые вполне могут подстерегать впереди, ибо темные, бесовские силы не дремлют. И какие еще испытания выпадут на долю Кубанского хора, знает один лишь Бог.

Темные силы — это не образное выражение, а жесткая реальность не только прошлого, но и нашего времени. Мир, по Евангельскому слову, лежит во зле. Борьба Добра и зла, Света и тьмы усиливается и нараста­ет с каждым днем. Истинные граждане нашего Отечества, окормляемого Богородицею и сонмом Русских святых, в земле Российской просиявших, силам зла и лжи должны противопоставить добрые и благие дела. Сло­во Правды, как и слово Любви, есть Слово Божие. Иеромонах Роман, используя известное выражение святого благоверного князя Александра Невского в своем стихотворении, ставшем песней Кубанского казачьего хора, «Вся Россия стала Полем Куликовым» написал: «Бог не в силе, а в Правде. Правда в верных сердцах».

Дорогие читатели, процитирую Ивана Ивановича Кияшко, ибо эти слова относятся не только к его современникам —их уже давно нет, но прежде всего к нам, ныне живущим, и к тем, кто будет жить после нас. Относятся они, безусловно, и лично ко мне, и ко всем труждающимся ныне в Кубанском казачьем хоре, и к различным властным структурам: город­ским, краевым и федеральным.

«Необходимо, —пишет И.И. Кияшко в последней, заключительной главе, —чтобы войсковые музыкально-художественные и вместе с тем учебно-музыкальные учреждения —войсковые Певческий и Музыкантский хоры — встретили столетие своего существования при новой внутренней организации, которая не допустила бы их унизиться до музыкально-реме-

 

* * *

сленных учреждений, а напротив, подняла бы их в соответствии требований искусства и века.

Необходимость существования всякого учреждения обуславливается, именно его способностью удовлетворять нуждам окружающего его обще­ства, и если учреждение будет отставать от века и потому не в силах будет удовлетворять требованиям общества, то тогда и самое его существование является бесполезным и никому не нужным. В последнее время Наказный атаман генерал-лейтенант Бабыч, генерал-майор Кияшко много сделали на пути поднятия хоров и дай Бог, чтобы в будущем как они сами, так и их преемники не останавливались на этом и продолжали дело развития хоров в надлежащем направлении».

Перечитывая внимательно книгу И.И. Кияшко «Войсковые Певче­ский и Музыкантский хоры...», начинаешь глубже осознавать, какую важ­ную роль в жизни и деятельности войскового Певческого хора играли те,, кто стоял у верховной власти Кубанского казачьего войска, и какую роль, играла личность того или иного регента хора. Именно с именами наказных атаманов, начальников штаба Кубанского войска и, конечно же, с именами регентов и капельмейстеров связаны творческие подъемы и спады войско­вых хоров.

Вот какая оценка дана И.И. Кияшко регенту певческого хора урядни­ку Гавриилу Григорьевичу Пентюхову в 4-й главе:

«Долголетняя служба его была крайне плодотворна для хора; послед­ний был им прекрасно организован: имелись чудные, выдающиеся голоса, и пение было поставлено на высокую степень совершенства, так что даже Наказный атаман, генерал Заводовский, человек крайне требовательный и суровый, но вместе с тем большой знаток и ценитель пения, всегда отзы­вался о Певческом хоре с большой похвалой, а регента Пентюхова за его великолепное знание дела и доведение хора до совершенства быстро выдви­гал по служебной лестнице».

Мастерство Певческого хора и его регента было известно далеко за пределами войска, и когда «командир отдельного Кавказского корпуса ге­нерал-лейтенант Голован пожелал усовершенствовать Певческий хор при корпусной церкви в Тифлисе, то было предписано войсковому начальству немедленно командировать с этой целью войскового регента Пентюхова и четырех лучших певчих из хора в г. Тифлис».

А вот отзывы И.И. Кияшко об учителе пения регенте Певческого хора Михаиле Лебедеве, который был большим «знатоком пения и неуто­мимым тружеником, любящим свое дело и отдающим ему все свои силы... По целым дням он бился с хором, чтобы достигнуть совершенного испол­нения. При посещении 16 мая города Екатеринодара Главнокомандующим Кавказской армией Великим Князем Михаилом Николаевичем, войсковой хор и регент Лебедев за отличное исполнение были удостоены милостивого

внимания и похвалы от Его Высочества». Однако Лебедев был регентом всего лишь пять лет и умер от болезни, «но деятельность его для певче­ского хора была очень и очень заметна. Хор был поставлен великолепно, и о Лебедеве можно было отзываться только хорошо» (глава VI).

Высокого исполнительского мастерства добился Певческий хор и при регенте Федоре Михайловиче Дунине, который стоял во главе хора поч­ти шестнадцать лет. Хор отвечал требованиям того времени: «Пение при Дунине отличалось стройностью, мощностью, торжественностью и даже легкой крикливостью, так как в то время тихое пение не признавалось и не было любимо публикой».

Во время управления Дуниным войсковым хором последний находился на высокой ступени совершенства, что «всегда привлекало массу молящихся, желавших послушать прекрасное исполнение хором молитвенных песнопе­ний; в особенности же хор славился исполнением концертов Бортнянского и других. Существовало даже в то время в Екатеринодаре выражение: «идти на концерт», так как немалая часть интеллигенции шла в церковь слушать только концерт, хотя и пение обедни всегда исполнялось безукоризненно и хорошо» (начало VIII главы).

Духовная и музыкально-эстетическая жизнь кубанцев на протяжении ста десяти (!) лет формировалась под влиянием духовного, народного и классического искусства Певческого хора.

Талантливый историк Ф.А. Щербина писал: «Я никогда не слышал такого стройного многоголосия и прилежного пения... Особенно сильно меня поразили три песнопения: херувимская песнь, тройное «Господи, помилуй» и концерт. Он вышиб меня из обычных привычек и поразил своею мощ­ностью и чем-то великим, недосягаемым для меня... Аккорды в течение по крайней мере получаса наполняли, казалось, весь собор —то гремя и сверкая, как гром, то падая очищающим душу ливнем, то понижаясь до пьянящего пения малиновки... Звуки, звуки и звуки воздействовали на чувства!..» 1

Вот такой хор при поддержке городских и краевых властей необходи­мо создать в возрожденном войсковом соборе святого благоверного князя Александра Невского, в котором закончил свою деятельность войсковой Певческий хор после прихода к власти большевиков.

Создание хора будет восстановлением исторической справедливости и исполнением долга перед памятью наших предков.

Еще один пример того, в какой большой мере зависит мастерство и успех хора от таланта того, кто его возглавляет.

 

1Щербина Ф.А. Воспоминания: переписка, передуманное, осуществленное. Рукопись. Т. 2. ГАКК. Ф. 764. Оп. 1. Д. 94.

 

После ухода 1 октября 1906 года талантливейшего хормейстера, фоль­клориста и музыканта Г.М. Концевича с должности регента на смену ему пришел «профессор пения и заслуженный артист Императорских театров Иван Васильевич Матчинский; он прослужил в хоре всего девять месяцев, но при нем знаменитый хор окончательно пал... Об эстетическом наслаж­дении не могло быть и речи».

Всего девяти месяцев оказалось достаточно, чтобы из творческого апо­гея, достигнутого при Концевиче, хор рухнул... Вот чего стоит всего лишь одна кадровая ошибка... Привести к творческому упадку хор очень легко,, значительно труднее вновь поднять его на былой художественный уровень. Иногда на восстановление прежней славы Кубанскому хору требовались не годы, а десятилетия. Как же внимательно должны относиться кубанские власти к подбору творческих кадров.

Матчинского, к счастью, сменил талантливый ученик Концевича Яков Михеевич Тараненко, который пел в хоре еще малолетком, затем окончил трехгодичные курсы при Императорской капелле (как и сам Г.М. Кон-цевич). Яков Тараненко усвоил стиль и методы работы образцового хора Свято-Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге, и скоро Певческий хор Кубанского войска снова засверкал исполнительским мастерством.

История Певческого хора показала: не всегда в оценке творческого де­ятеля следует руководствоваться его почетными и учеными званиями. Надо еще выяснить: за какие действительные заслуги они получены.

Всяческие звания, которые, кстати, сегодня сильно обесценились, яв­ляются весьма ненадежным показателем того, чего достоин тот или иной артист, музыкант, художник или творческий руководитель. Судить о людях вообще должно не по словам, речам, званиям, должностям и обещаниям, а исключительно по делам. Как сказано в Евангелии: «По плодам их уз­наете их». Только результаты труда показывают, кто есть кто.

А вот за истинные свершения и благие дела людям непременно следует воздавать должное. Думается, пришла пора к 200-летнему юбилею войско­вого Певческого — Государственного Кубанского казачьего хора воздвиг­нуть памятники достославным нашим предкам, не жалевшим живота своего в деле духовного и культурного возрождения кубанцев:

а) основателю войскового Певческого хора Кубанского казачьего вой­ска, духовному просветителю Кубани протоиерею Кириллу Васильевичу Российскому;

б) регенту войскового Певческого хора, выдающемуся фольклористу и музыканту, первому художественному руководителю Государственного Кубанского казачьего хора, расстрелянному большевиками 26 декабря 1937 года, Григорию Митрофановичу Концевичу;

в) создателю гимна Кубанского казачьего войска и гимна Краснодар­ского края, расстрелянному в 1918 году в Тифлисе, священнику 1-го Кав­казского полка Константину Образцову.

* * *

Говоря о книге И.И. Кияшко, не могу не заострить внимание на одной его очень важной мысли, касающейся привлечения в музыкантский хор иностранных подданных. Многие из них сделали, несомненно, очень много для развития войсковой оркестровой музыки, духовой и симфонической, и они достойны доброй памяти и слов благодарности. Выше я упоминал их имена. Но, тем не менее, нельзя пропустить мысль Ивана Ивановича о том, что в этом вопросе должно быть чувство меры.

Он пишет: «С наплывом же в Екатеринодар иногородних жителей и с развитием жизни вообще, явилось требование и на пьесы другого времени; тогда вальсы, кадрили, марши и попурри приобрели полное господство и поч­ти вытеснили малороссийскую музыку; хотя певческий хор и до наших дней неизменно придерживается большей частью малороссийского репертуара.

Появление же с шестидесятых годов во главе музыкальных хоров ка­пельмейстеров из немцев, чехов и итальянцев окончательно отклонили му­зыку от родного малороссийского направления, что очень жаль, так как не мешало бы, пользуясь лучшим иноземным, не забывать и своего».

Имеющий уши да услышит.

Удивительно, что не музыкант, а архивариус увидел и почувствовал ту истину, которую в свое время высказал гениальный русский композитор М.И. Глинка. Он часто и подолгу бывал за границей. В 1830—1834 годах Глинка посетил Италию, Австрию и Германию, позже бывал во Франции и Испании, брал уроки у немецкого музыковеда 3. Дена. Но в его «Запи­сках» читаем: «...я искренне не мог быть итальянцем. Тоска по отчизне навела меня постепенно на мысль писать по-русски». А князь В.Ф. Одо­евский о первой опере Глинки «Жизнь за царя»» писал: «С оперой Глин­ки является то, чего давно ищут и не находят в Европе —новая стихия в искусстве, и начинается в его истории новый период: период русской музыки»

Так стоит ли нам, дорогие читатели, уважая культуру и искусство дру­гих народов, забывать о своих духовных и культурных корнях?

* * *

Самое трагическое время для войсковых хоров Кубанского казачьего войска и самого казачества наступило весной 1920 года, когда в Екатери-нодаре окончательно утвердилась большевистская власть и начался «крас­ный террор». Правда, он всячески камуфлировался лживыми лозунгами и миролюбивыми обещаниями, к примеру:

«Казаки! Советская власть чужда мести... Не верьте, будто Советская власть преследует церковь и религию. Никакого насилия над совестью, ни­

какого оскорбления церквей и религиозных обычаев Советская власть не потерпит!..»[3]

Но что происходило на самом деле, сегодня уже известно. Чего греха таить, ныне кое-кто хотел бы спрятаться от этой правды. Не поможет — все тайное становится явным.

Новая власть клялась в одном, а творила противоположное. Началось гнусное богоборческое дело: преследование верующих, гонения на Русскую Православную Церковь и духовенство, массовые казни, «расказачивание» и «поголовное уничтожение казачества»...

Вот как закончилась деятельность войсковых Певческого и Музыкант­ского хоров:

«21 апреля (по старому стилю. - В.З.) Кубано-Черноморский ревком постановил: «Все бывшие войсковые оркестры и хоры, ныне переимено­ванные в государственные, со всем личным составом, библиотеками, музы­кальными инструментами, имуществом и инвентарем переходят в ведение подотдела искусств оботнароба (областной отдел народного образования. -В.З.). Всем дирижерам, музыкантам, певчим и проч., имеющим у себя ка­зенные инструменты и ноты, сдать таковые немедленно для регистрации заведывающему оркестрами и хорами. Лица, укрывающие вышеуказанное имущество, будут преданы революционному трибуналу».

Это постановление определило судьбу знаменитого войскового хора, на протяжении столетия бывшего гордостью Екатеринодара. Он стал назы­ваться Кубано-Черноморским государственным певческим хором и только благодаря отчаянным усилиям частично сохранившегося состава (27 чело­век Певческого хора вынужденно эмигрировали в Белград) продолжал свое существование. Его хормейстер (прежде регент) Я.М. Тараненко даже раз­работал программу развития коллектива в новых условиях (хор стал сме­шанным, приняли хористок), предусматривавшую еженедельные концерты в центре города в одном из театральных помещений, по одному концерту в неделю «в окраинных частях города — Дубинка, Покровка и кожевенные заводы», по одному концерту в месяц для каждого городского профсою­за и т. п. Первым пунктом репертуара он поставил «русские, украинские и казачьи народные песни в простой обработке», затем то же — в обработке «художественной», далее — «хоры» (свободное сочинение) композиторов, оперные хоры и — пятым пунктом —революционные песни.

Осуществить задуманное не удалось: ввиду «катастрофического» мате­риального положения, неуплаты жалованья хористы в июле 1921 года по­лучили «отпуск» и разъехались по домам; та же участь постигла и симфо­нический оркестр. В последнем протоколе собрания коллектива от 7 июля 1921 г. записано:

1Екатеринодар - Краснодар. 1793-1993: Два века города в датах, событиях, воспоминаниях... Материалы к Летописи. Краснодар: кн. изд-во, 1993. С. 445.

«Принимая во внимание, что... многие из оркестрантов совершенно раз­деты, разуты и влачат полуголодное существование, сплошь и рядом повторя­ются случаи заболеваний на почве недоедания; многие из оркестрантов, бу­дучи вынуждены продавать последние вещи и живя исключительно по займу, подошли к абсолютному тупику... а в перспективе нет твердых гарантий... что многие из оркестрантов, будучи хлеборобами, имеют в станицах хозяйства, но непрестанные ходатайства об отпусках на уборку хлеба систематически отклонялись, ПОСТАНОВИЛИ: требовать роспуска симфонического оркестра с 10 июля с/г.»1.

Приведенные выше цитаты взяты из замечательной книги «Екатери­нодар — Краснодар. 1793—1993: Два века города...», написанной группой авторов (редактор-составитель Ирина Юрьевна Бондарь) после изучения множества архивных документов, дореволюционных газетных материа­лов, воспоминаний очевидцев исторических событий. Книга была издана в 1993 году, на новом сломе эпох. Сколько открыла она не известных нам архивных документов и достоверных фактов о трагическом периоде истории нашего города! Кем и как он был вдруг переименован из Екатеринодара в Краснодар... Много раз я перечитывал эту книгу с содроганием сердца перед открывшеюся исторической правдой, которую, одержимые поиском истины, обнажили историки и краеведы.

Я читал ее с горьким торжеством и, наивно, как выяснилось позд­нее, мечтал тогда: вот, прочтут ее граждане нашего города, проникнутся мыслями о нашем прошлом, прочувствуют его душою и поймут, что же на самом деле произошло с нами и нашими помраченными умами в страшные, кровавые годы безумной, братоубийственной Гражданской войны. Злые силы разделили тогда русский — государствообразующий! — народ и все коренные народы России и казачество на «красных» и «белых» и ввергли нацию в самоистребление.

Мне думалось тогда, что, узнав достоверную правду после прочтения названной книги, «краснодарцы» вдруг резко помудреют и начнут воз­рождать попранные святыни: православные храмы, соборы, музеи; восста­навливать исторические памятники, возвращать отнятые имена площадям, улицам и скверам нашего города, названным нашими предками в честь верных сынов Отечества. Но не произошло этого тогда!

И не могло произойти.

Бог правду видит, да не скоро скажет, как гласит народная поговорка. Все-таки скажет! И сказал.

Пусть медленно, потихоньку, но народ наш, кажется, стал наконец ду­ховно пробуждаться. И я уверен — украденное имя будет рано или поздно городу возвращено. Правда восторжествует.

1Екатеринодар - Краснодар. 1793-1993: Два века города в датах, событиях, воспоминаниях... Материалы к Летописи. Краснодар: кн. изд-во, 1993. С. 445.

Вот только «краснодарцам» следовало бы знать, почему черноморцы дали имя городу Екатеринодар и как его потом осквернили большевистские изверги.

Наши предки, черноморские казаки, были не только храбрыми вои­нами, но и тонкими политиками. Настоящее, немецкое, имя Екатерины II и в то время знали немногие, а в наше даже специалисты-историки не сразу назовут его. Прежде чем стать российской императрицей, она приняла кре­щение, и Православная Русская Церковь согласно святцам дала ей новое имя: святой великомученицы Екатерины (в переводе с греческого «всегда чистая»).

Именно этим, а не немецким именем нарекли черноморцы созданный их упорным трудом казачий град. Казаки с гордостью называли себя «лыцаря-ми», воинством Христовым и поэтому без подсказок сверху, сами выбрали имя святой великомученицы Екатерины. С одной стороны, они выразили дейс­твительную благодарность Екатерине II за «Жалованную грамоту», хотя при этом хорошо помнили, а их потомки помнят и до сих пор, о той негативной роли, которую сыграла императрица в жестоком разрушении Запорожской Сечи. Но, с другой стороны, казаки веровали в то, что их крепость на века будет духовно окормлять имя святой великомученицы Екатерины, которая была Ангелом Хранителем и самой Екатерины II.

Но... могли ли основатели нашего града хоть на миг представить себе или увидеть в страшном сне, что найдутся христопродавцы, которые по­сягнут на святое имя города? И нам ли, уважаемые «краснодарцы», как бы ничего не знающим, не ведающим об этом кощунстве «переименова­ния», судить о том, возвращать или не возвращать подлинное имя, отнятое у нашего города 7 декабря 1920 года?

***

Многие из вас, уважаемые сограждане, видели, как 8 августа 2006 года городу вернули попранный в двадцатые годы памятник скуль­птора М.О. Микешина императрице Екатерине II, которую, как и Пет­ра I, в России называли Великой за укрепление Российской державы. Но все ли свидетели этого торжества исторической справедливости знают, кем сооружался памятник? Кто, как и зачем спешно разбирал его, прячась от народного осуждения?

Открытие памятника Екатерине II на Атаманской (Крепостной) пло­щади состоялось 6 мая (по старому стилю) 1907 года и было приурочено к войсковому кругу и дню рождения императора Николая П. Идея па­мятника, по замыслу скульптора М.О. Микешина, должна была наглядно представлять историю Кубанского войска. Однако скульптор скоропостиж­но умер в 1896 году, а сооружение памятника по проекту Микешина было поручено его ученику, скульптору Академии художеств Б.В. Эдуардсу под

 

наблюдением особой войсковой строительной комиссии, которую возглав­лял коренной кубанский казак — участник русско-турецкой войны 1877— 1878 гг. атаман Екатеринодарского отдела Кубанской области и помощник наказного атамана Михаил Павлович Бабыч. В августе 1918 года 74-лет­ний атаман был зверски убит в Пятигорске по приказу ЦИК Северо-Кав­казской республики. И вот разбирать памятник Екатерине II пришли те же люди из шайки убийц славного сына Кубани М.П. Бабыча!

Приведу большие цитаты из названной книги «Екатеринодар — Крас­нодар...», которая — увы! — не стала настольной книгой каждого «красно­дарца», для того чтобы вы, дорогие читатели, любящие наш город, знали хотя бы некоторые факты, касающиеся трагических событий 1920 года.

Напомню.

В главе «За нами шло безумие...» приводится хроника свержения па­мятника. Вот лишь некоторые выдержки:

«Подотдел искусств обратился в наркомпрос с просьбой «прислать в срочном порядке представителя-специалиста на экстренное собрание к 12 часам 15 сентября для принятия мер согласно требованию Кубчеррев-кома срочно убрать памятник Екатерине II к 17 сентября» Хотели пря­мо-таки за один (!) день снести его. И что же? Ничего не вышло. Тогда 20 сентября состоялось первое заседание «Комиссии для технического ру­ководства разборки памятника Екатерине II в городе Екатеринодаре», ор­ганизованной согласно «боевого приказа областного ревкома от 19 сентября 1920 года». Ведь к 17 сентября не разобрали, а надо было срочно выпол­нять боевой приказ, иначе полетят многие головы. Ревком и ревтрибунал шутить не будут. И... опять ничего не получилось.

24 сентября срочно собрали второе заседание комиссии, которая и констатировала, что:

«Несмотря на все принятые меры и старания раздобыть достаточное количество рабочих рук, таковых не удалось достать, так как рабочие кате­горически отказываются принимать участие в разрушении памятника Ека­терине, несмотря на предложенную хорошую оплату труда, и после долгих переговоров удалось найти только пять плотников...

К месту работ собралась большая толпа зевак, которая стала изде­ваться над рабочими, заявляя: «Сегодня вы повесите Екатерину, а завтра вас повесят» и т. п.».

Производитель работ вынужден был «самолично» отправиться к на­чальнику милиции. После переговоров «удалось получить стражу из трех милиционеров на время работ и одного ночного милиционера для охраны имущества».

С 23 сентября сквер для посторонней публики был закрыт...

27 сентября. Старший инспектор технической инспекции докладывал:

«Ввиду невероятных затруднений и препятствий, которые комиссия

встречает на своем пути по исполнению указанного выше боевого приказа, прошу ходатайствовать перед президиумом совнархоза об отдалении срока исполнения весьма трудной и ответственной работы».

4 октября. Третье заседание комиссии. В протоколе записано, что «поставлены леса для съемки нижних фигур, установлены тали, расчекане­ны подножия трех фигур, кои подготовлены к съемке».

Комиссия полагала, что «работа не может быть окончена ранее трех недель, считая с 1 октября».

8 октября. Старший технический директор докладывал:

«...Успешно распаяно уже две фигуры памятника... Есть полная надежда снять памятник к дню празднования годовщины Октябрьской революции»[4].

Хотели революционеры разобрать памятник императрице за один день к 17 сентября, а закончили лишь 4 ноября.

И теперь, прочитав архивные документы и зная, кто, как и зачем уби­рал памятник Екатерине II, мы, дорогие читатели, можем только искренне порадоваться тому, что нашлись люди, которые взяли на себя благородную миссию: смыть исторический позор и восстановить правду. И за это нужно, сказать наше гражданское спасибо скульптору Александру Аполлонову, губернатору Кубани Александру Ткачеву, депутатам зек и его предсе­дателю Владимиру Бекетову, Кубанскому казачьему войску и его атаману, казачьему генералу Владимиру Громову, Екатеринодарской епархии и Пре-освященнейшему митрополиту Исидору и всем, кто участвовал и содейство­вал возвращению городу уникального памятника Екатерине II, подарившей, казакам-черноморцам на вечные времена кубанские земли.

Говоря о торжестве исторической правды, опять нельзя не коснуться темы возвращения имени нашему городу. А для тех, кто не знает, как его отняли, процитирую архивный документ.

Телеграмма Кубчерревкома во ВЦИК:

«Москва. ВЦИК. Копия Наркомвнудел.

Горсовдеп совместно с облревкомом, Реввоенсовет IX армии, облпарт-ком РКП... Политотдел армии на торжественном заседании в ознаменование Октябрьской революции, считая название города Екатеринодар напомина­ющим рабские времена, совершенно бессмысленным в республике труда, навсегда освободившемся от потомков Екатерины и их приспешников, пос­тановил просить ВЦИК именовать город Краснодаром. От имени помянутых организаций Кубчерревком просит об утверждении этого постановления. 10 ноября. Предкубчерревкома Ян Полуян»[5].

Но просьба была не от екатеринодарцев. Их об этом никто не соби­рался спрашивать. Кому нужно было мнение «быдла»? Это теперь, ува­жаемые читатели, мы с вами можем судить-рядить: а надо ли возвращать первоначальное историческое имя городу или нет? А может быть, провести

1Указ соч. С. 457, 458.

народный референдум? Может. Но какое мнение будет у людей, не знаю­щих исторических фактов? Привычка — вторая натура, которая, как сказал поэт, «свыше нам дана». Вот и мы тоже привыкли к слову «Краснодар», и слово-то хорошее, «светленькое». Но что для нас ценнее: привычка или Истина?

Мнением народа дорожить надо. Ведь глас народа —глас Божий.

Только обманутому народу сначала надо показать всю правду о том, что и как было. Православный люд Кубани должен осознать, что грех на­ших предков, безропотно согласившихся с переименованием города именно 7 декабря, в день святой великомученицы Екатерины, лежит и на нас, и на наших внуках. Ибо молчанием предается Бог.

Народ правдой просвещать надо.

Имя человека, города, нации, страны, веры, любого материального объекта отражает наиглавнейшую его сущность. Не случайно многие мет­кие и точные казачьи клички и прозвища стали фамилиями их носителей: Бульба, Козорез, Разин, Булавин, Мелехов, Дырка, Середа, Перебейнос, Лопата, Безсчастный и т. д. Имя менять нельзя. Перемена имени искажает сущность, а сущность, как писал русский мыслитель А.Ф. Лосев, «вмеща­ет в себя все возможные смыслы в одной точке... Имя есть необходимый результат мысли и только в нем мысль достигает своего высшего напряже­ния и значения»

Дорогие мои кубанцы, зададимся философским вопросом: что в имени твоем, родная наша столица кубанского казачества? Отражение дьяволь­ского духа братоубийственной Гражданской войны или отблеск Божьей благодати?

* * *

Кубанский хор в дореволюционное, советское и постсоветское время много делал и делает для собирания, изучения, сохранения, популяриза­ции и творческого развития традиционного песенного искусства кубанских казаков. Сохранение традиционной культуры русского народа и казачества волнует, конечно же, не только Кубанский хор и специалистов, занимаю­щихся этими проблемами, но и всех истинных родинолюбцев, для которых дым Отечества «сладок и приятен».

Проблемы сохранения и развития традиционных культур до боли сер­дечной тревожат все народы России, ибо они глубоко чувствуют и понима­ют, насколько важна роль традиционной культуры для самоидентификации, а порой и выживания того или иного народа, этноса.

Вот что пишет о роли и значении национальных культур в жизни народов русский мыслитель И.А. Ильин, чьи философские, политические и этические взгляды составляют единую, целостную концепцию интел­

1А.Ф. Лосев. Из ранних произведений. Философия имени. М.: изд-во «Правда», 1990. С. 24.

лектуального и духовного обновления человеческой личности: «Культура творится не одним человеком. Она есть результат творчества и достояния многих людей, духовно объединенных между собой. Люди не случайно объединяются друг с другом: их влечет друг к другу сходство материаль­ных и духовных интересов. Возникает взаимное влечение, крепнет духов­ная связь. Эта связь закрепляется традицией, передающейся из поколения в поколение. Так возникает единая и общая всем культура. У каждого народа особая, национально зарожденная, выращенная и национально вы­страданная культура.

Мысль — погасить это многообразие, свести все к мертвому едино­образию — такая мысль могла зародиться только в больной душе или же в слепом рассудке.

Национальное самосознание открывает глаза и на национальное свое­образие других народов; учит не презирать другие народы, а чтить их духовные достижения и национальные чувства... создать нечто прекрасное для всех народов может только тот, кто утвердился в творческом акте свое­го народа»

Приведу еще цитату другого известного русского философа Н.А. Бер­дяева: «Национальность есть одна из иерархических ступеней бытия... как соборной личности. Установление совершенного братства между людьми не будет исчезновением человеческих индивидуальностей, но будет их полным утверждением. Всякая национальность есть богатство единого и братски объединенного человечества.

...Чувствовать себя гражданином вселенной совсем не означает потери национального чувства и национального гражданства. Кто не любит своего народа и кому не мил конкретный образ его, тот не может любить и чело­вечество... Можно желать братства и единения русских, французов, англи­чан, немцев и всех народов земли, но нельзя желать, чтобы с лица земли исчезли выражения национальных ликов, национальных типов и культур.

Всякий гений... возводит национальное до общечеловеческого значе­ния. Все великие национальные культуры — всечеловеческие по своему значению... Каждый народ борется за свою культуру и за высшую жизнь в атмосфере национальной круговой поруки. И великий самообман — же­лать творить помимо национальности. Творческий национальный путь и есть путь к всечеловеческому» [6].

***

Уважаемые читатели, разговор о состоянии и судьбе национальных культур нашей страны должен, несомненно, начаться с русской культуры, так как русский народ является государствообразующим и самым много-

1И.А. Ильин. Родина. Русская философия. Православная культура. М. 1992. С. 83-84.

численным коренным народом России (по статистическим данным, более 80% населения страны). Многие ученые и специалисты, этнографы, писа­тели и поэты считают его полиэтническим, соборным.

Сегодня русская традиционная культура во всех ее формах и жанрах находится в тяжелом положении. Причем это относится как к аутентичной народной культуре, то есть бытовой, живой культуре наших российских сел, деревень, станиц и хуторов, так и к профессиональной народной сцениче­ской культуре, то есть творческому состоянияю государственных русских на­родных хоров, вокальных ансамблей и оркестров народных инструментов.

Точно в таком же незавидном положении находятся и традиционные культуры (бытовые и сценические) многих других коренных народов Рос­сии. Например, с серьезнейшими трудностями столкнулось подавляющее большинство государственных национальных ансамблей песни и танца и ансамблей танца, многие из которых, как и государственные русские народ­ные хоры, имеют почетный статус «академический», к сожалению, ничем не помогающий этим концертным коллективам.

О различных творческих, гастрольных, финансовых и социальных проблемах с горечью рассказывали многие художественные руководители, хормейстеры, балетмейстеры и директора в Санкт-Петербурге на организа­ционном заседании Ассоциации государственных русских народных хоров и национальных ансамблей.

Руководители удручены тем, что все государственные национальные концертные коллективы страны с 1991 года лишены возможности гаст­рольной деятельности по городам и регионам России, так как не имеют на это финансовой поддержки. В связи с этим государственные коллективы российских регионов стали в худшем смысле слова «местечковыми». Все го­сударственные русские народные хоры и национальные ансамбли обречены прозябать в замкнутом порочном круге.

Горько, что в стране прекратилось проведение всероссийских смот­ров-конкурсов государственных русских народных хоров и национальных ансамблей песни и танца. Такие систематические смотры-конкурсы очень нужны. Они показывают художественный уровень государственных на­циональных коллективов, способствуют творческому обмену, определяют лучших, обнажают огромное количество нерешенных проблем. Таких все­российских смотров-конкурсов было всего два: в 1975 году и в 1984-м. А почему до сих пор нет третьего?

* * *

Сегодня острейшей проблемой, настоящей национальной бедой стал полный, демонстративный отказ всех каналов российского ТВ показывать самобытные традиционные культуры всех народов РФ, государственные русские народные хоры и национальные концертные коллективы.

Народные хоры, оркестры, ансамбли песни и танца, художественные национальные коллективы и отдельных талантливых исполнителей коренных народов России зрители нашей страны не могут увидеть и услышать ниг­де: ни на концертных площадках городов страны, ни на ТВ, ни по радио. СМИ игнорируют и сам фольклор, и интерес к нему своей аудитории.

Каким же образом многочисленные народы, живущие в своей соб­ственной стране, могут узнать о культуре, истории и жизни друг друга? Как смогут возрадоваться своему же собственному богатству?

Кто и что же тогда может их соединить в единую сплоченную семью народов России?

Я не намерен открывать «охоту на ведьм», но напрашивается вопрос: а что если это кому-то надо, чтобы по каналам ТВ и радио не звучали русские, украинские, белорусские, удмуртские, мордовские, нанайские, баш­кирские, адыгские, карачаево-черкесские, казачьи песни и весь фольклор нашей бескрайней многонациональной России?

Приведу пример. В Республике Адыгея есть замечательный националь­ный Государственный ансамбль песни и танца «Исламей», художественным руководителем которого является талантливый композитор народный ар­тист России, Республики Адыгея и Карачаево-Черкесии Аслан Нехай. Коллектив уникальный не только на Северном Кавказе, в России, но и в мире. Аналога ему нет. Репертуар ансамбля «Исламей» основывается на мастерских обработках адыгского песенного и танцевального фольклора и авторских, глубоко национальных вокально-инструментальных произведе­ниях художественного руководителя ансамбля. Талант композитора Аслана Нехая удивительно самобытен, неповторим, как и музыка древних адыгов. Но как современно она звучит в ансамбле «Исламей»! Хотя композитор не ищет опоры ни в «роке», ни в «рэпе», ни в «поп-музыке». Он достиг современного, захватывающего исполнения, оставаясь самим собой, талант­ливым сыном своего народа, и поднял своим мастерством адыгскую музыку на вершины мирового Искусства! Но кто из вас видел выступления этого коллектива по какому-либо российскому каналу ТВ или слушал по радио? Никто! На телеэкраны попасть художественным национальным коллекти­вам, отдельным исполнителям или композиторам невозможно. Не помогают ни самый большой талант, ни высочайшее исполнительское мастерство, а только... деньги. И притом очень большие. Но их никогда не было и не будет у национальных коллективов.

В 2005 году в Краснодаре как большой многонациональный праздник прошел уже VII фестиваль искусств народов Северного Кавказа «Мир Кавказу». В нем приняли участие уникальные национальные коллективы юга России из 14 краев, областей и всех национальных республик Северно­го Кавказа. Это было ярчайшее событие — и культурное, и политическое! Фестиваль продемонстрировал не только прекрасные художественные кол­лективы, их высокое исполнительское мастерство, но и межнациональную сплоченность народов Северного Кавказа, которым сегодня так нужны мир

и взаимопонимание для укрепления целостности Российского государства!

Но... снова «дружное» умолчание ТВ и большинства СМИ. Впрочем, и все предыдущие шесть фестивалей «Мир Кавказу», которые прошли в разных городах юга России, также были обойдены молчанием. Выри­совывается неблаговидная, с позволения сказать, «культурная политика», глубоко задевающая и оскорбляющая национальные чувства всех коренных народов России.

Но кто эту политику проводит? И в чьих интересах она лоббируется?

Почему центральные каналы телевидения стали столь подчеркнуто безнациональными, когда в РФ имеется более 150 народов и народностей со своей неповторимой культурой? Где могут увидеть это богатство граж­дане России? Нет внятного ответа.

Или отвечают: телевидение стало коммерческим. Неискренний это от­вет. Но даже в этом случае величайшей загадкой нашего времени остает­ся деятельность некоммерческого канала «Культура», который исхитряется вовсе обойтись без традиционной культуры своего народа, навязывая ауди­тории свою перманентную «культурную революцию»...

Одиноко еще пока держится только любимая народом передача «Иг­рай, гармонь!», созданная более 20 лет назад выдающимся композитором-песенником, фольклористом, гармонистом, сценаристом, великим Сыном и Гражданином нашего Отечества, человеком шукшинского масштаба, народ­ным артистом России Геннадием Дмитриевичем Заволокиным. Это дей­ствительно чудо: один раз в неделю «Играй, гармонь!» излучает духовный свет Неопалимой Купины, показывает многонациональное традиционное искусство народов РФ, доказывая, что, говоря словами иеромонаха Ро­мана, «Русь еще жива, Русь еще поет!». Богоугодное дело безвременно ушедшего Геннадия Заволокина подхватила его талантливая дочь — заслу­женная артистка Кубани Анастасия Заволокина.

Телевидение могло бы сделать очень много для духовно-нравственно­го, культурного и гражданского становления общества. Это подтверждает редкий спорадический показ по ТВ замечательных отечественных доку­ментальных и художественных фильмов, многих просветительских передач, выдающихся произведений западного киноискусства. Однако все это тонет в бесконечном карнавале шоу-бизнеса, «мыльных опер» и массовой продук­ции Голливуда...

И этот карнавал пляшет на фоне вымирания всех коренных народов России!

Нам надо помнить, что никто, кроме нас, Россию не спасет.

А посему нам, дорогие читатели, надо не безумно хохотать, как перед собственной погибелью, от «смехопанорамы», а скорее — слезно плакать и Бога молить. Духовно просыпаться, мужаться и вставать с колен. Пока еще не поздно. Иначе осуществится давняя мечта наших недругов: создать Россию без русских.

Радоваться бы, да и только...

Но Россия не только географическое понятие, а прежде всего — духов­ное. Россия без русских — это уже не Россия! Как Германия без немцев, Франция без французов, Япония без японцев, Израиль без евреев, а Па­лестина без палестинцев.

Думается, совсем не случайно, а по промыслу Божьему, в конце 2006 го­да родился очень нужный, поистине исторический документ, подписанный В.В. Путиным: «Перечень поручений Президента РФ по итогам заседания Государственного совета РФ 26 октября 2006 года».

Поручения президента касаются культурного наследия народов РФ, создания условий для сохранения и развития традиционной народной культуры России, а также разработки мер, способствующих углубленному интересу к чтению, национальному и мировому литературному наследию. Важнейшим пунктом этого документа является принятие мер по освеще­нию, пропаганде и популяризации в СМИ мероприятий, направленных на сохранение и развитие традиционной народной культуры в стране.

Президент зрит в корень.

Его поручения адресуются Председателю Правительства РФ, высшим должностным лицам исполнительной власти субъектов РФ и уполномочен­ным Президента РФ.

Дело теперь осталось только за их исполнением.

Но здесь-то, предвижу, и возникнут извечные проблемы. Сколько уже было принято хороших законов, указов, постановлений, распоряжений, по­ручений! Но, увы, до исполнения их часто так и не довели, они остались на бумаге.

Нет сомнения, что практическое исполнение и этого документа, крайне важного для судеб народных традиционных культур РФ, будет тормо­зиться. Но исполнение или неисполнение «Перечня поручений Президента РФ...» как лакмусовая бумажка покажет: кто есть кто. Кому Россия — матушка родная,