Некоторые особенности катехизации данного периода в Римской, Иерусалимской, Армянской, Сирийской и Карфагенской Церквях

К середине V в. христиане разных толков стали составлять большинство среди населения крупных городов Римской империи. Деревня оказалась более инертной по отношению к религиозным нововведениям и продолжала оказывать пассивное сопротивление церковным властям.

Постепенно обычай крестить младенцев и маленьких детей стал все более и более распространенным. Церковь всячески поощряла его. В Западной церкви учение о первородном грехе было дополнительным стимулом к скорейшему крещению детей. Согласно этому учению, младенцы, умершие некрещеными, принадлежат к части отверженного Богом человечества (massa damnata) и осуждены на вечные муки, так как на них лежит не смытая вина Адамова греха.

Для сравнения, восточные отцы высказывались по вопросу о загробной судьбе катехуменов не так однозначно. Кирилл Иерусалимский, подобно западным отцам, утверждал: «Кто не принимает Крещения, тот спасения не имеет, кроме только мучеников, которые и без воды получают Царство Небеное»[120], основываясь на словах Христа: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3:5), а не на учении о первородном грехе. В отличие от Кирилла Феодор Мопсуэстийский учил, что некрещеных младенцев ожидает рай, так как их состояние не зависело от их собственного выбора, но было попущением родителей[121]. Что же касается судьбы взрослых катехуменов, то и в этом вопросе Феодор воздерживался от категоричных суждений и полагался более на милосердие и справедливость Божию.

В Армянской церкви до Xв. просуществовала влиятельная партия, которая протестовала против Крещения в раннем возрасте. Как нам известно, в Армении вплоть до XIVв. Крещение детей было далеко не повсеместным[122].

В отличие от Армянской церкви, в большинстве Восточных церквей Крещение детей приобрело всеобщий характер приблизительно к началу VI века, без прямой связи с учением о первородном грехе в строгой августиновской форме. Очевидно, что при крещении младенцев или маленьких детей об их обучении не могло быть и речи. Церковь возлагала надежду на ответственность и добропорядочность восприемников в деле просвещения.

Второй причиной, повлиявшей на исчезновение предкрещальной катехизации, является общее падение образованности и грамотности. В западной части Римской империи это было связано в первую очередь с набегами варваров. Некоторые варварские племена не имели даже своей письменности и потому были просто не в состоянии использовать богатое литературное наследие предшествующих веков христианства. Живая связь со святоотеческой эпохой была подорвана, грамотность духовенства значительно упала.

Третьей причиной упадка катехизации были массовые обращения, которые делали тщательную катехизацию практически невыполнимой задачей. Характерно, что в конце IV в. массовые обращения приводили, как правило, лишь к посвящению в катехумены. Чтобы креститься, необходимо было все-таки пройти катехизацию. На тот факт ясно указывает нам Житие св. Мартина Турского: «Когда св. Мартин еще был оглашаемым, он одел бедняка половиной своего плаща во время зимних холодов. Следующей ночью блаженный муж, просвещенный свыше по воле Божией, узрел Господа Иисуса, одетого половиной его плаща»[123].

В Vв. ситуация коренным образом стала меняться. Массовые обращения стали означать массовые крещения без полного оглашения. В большинстве случаев крещаемые имели лишь самое отдаленное представление о той религии, которую они принимали. Неофиты вступали в совершенно незнакомую им церковную жизнь. Одни были привлечены чудесами, другие – социальными привилегиями, третьи – императорскими угрозами и подачками. Сами императоры, принимая христианство, ожидали от нового Бога, в первую очередь, помощи в военных кампаниях. Многие варварские предводители обращались к Богу христиан с обещанием креститься взамен на победу в битве (обращение предводителя племени готов Фритигерна, Хлодвига – короля франков).

В результате массовых политических крещений в V в. большинство варварских племен приняли арианство. Нередко правителя наскоро оглашает присутствующий по случаю его Крещения епископ. При этом безликая масса его вассалов остается совершенно в тени.

Во многих случаях новокрещеные варвары имели весьма отдаленное представление о своей новой вере и о той реформе всей жизни, которой эта вера требовала. Войдя в церковь по воле обстоятельств, под впечатлением чуда или даже по принуждению, они не желали расставаться со своим языческим прошлым и принесли с собой весь багаж старых суеверий и обычаев. Постепенно, одной своей огромной массой они изменили характер средневекового христианства.

Массовые крещения вели к тому, что в следующем поколении большинство детей рождалось в номинально христианских семьях. Предкрещальный катехизис для взрослых естественным образом должен был отойти в прошлое в тех епархиях, где большинство крещаемых были маленькие дети. Так как маленькие дети не могли отречься от сатаны сами, а также произнести символ веры, за них это выполняли крестные или родители.

Любопытно, что обряд посвящения в катехумены, равно как и ритуалы, связанные в прошлом с предкрещальным катехизисом, церковь продолжала совершать с удивительным упорством. Несмотря на сохранение этих обрядовых формальностей, сама катехизация лишилась своего внутреннего нерва – огласительных занятий – и постепенно превратилась в последовательность непонятных ее непосредственным участникам ритуальных действий.

Уже в конце V в. в Сирии исчезло разделение катехизации на два этапа. Источники также ничего не упоминают ни о «передаче и возвращении символа», ни о тайноводственном катехизисе после Крещения. Роль катехизаторов стала принадлежать не духовенству, а преимущественно крестным. Для ребенка учителями, естественно, становились его родители.

Отчасти введение в чин литургии чтение Никео-Цареградского Символа в Константинополе в начале VIв. при патриархе Тимофее (517) и несколько позднее по повелению короля вестготов Рекареда на Западе, было попыткой заменить ранее существовавшую практику «передачи» и «возвращения» символа в катехизисе. Таким же образом практику катехизации брали на себя богослужебные догматические гимны. Так в 536 году в чин восточной Литургии был вставлен гимн «Единородный Сыне», написанный императором Юстинианом (483–565). А на Западе с IXв. в литургической практике стал употребляться «Quicumque vult» (Афанасиевский Символ веры)[124]. Этот гимн, который по мнению современных исследователей не принадлежит Афанасию Александрийскому и является произведением Западного происхождения, служил кратким догматическим катехизисом для крещеных. Главными темами гимна являются догматы о Троице и двух природах во Христе. Миряне произносили его нараспев после проповеди на воскресной литургии. Вольным изложением этого гимна являются огласительные проповеди Псевдо-Августина[125].

Теоретически везде, где оставались язычники, у церкви возникала насущная потребность основательного и полного оглашения взрослых. Однако на практике в VIв. мы встречаемся скорее с единичными случаями сохранения древней традиции, нежели с заведенным правилом.

О том, что в Карфагене в VI веке еще продолжали оглашение взрослых катехуменов согласно сложившейся к середине IV века традиции, свидетельствует история о намерении креститься юноши эфиопа из «далекой варварской провинции», описанная в письмах Фульгенция Руспийского[126].