Взвешивание затрат и пользы

Для объяснения полученных данных Латане и Дарли привлекли модель «затрат и пользы» (Thibaut, Kelley, 1959) (а не модель «ожидаемой ценности»). Они предложили элементарную схему использования этой модели, сводящуюся к вычислению соотношения затрат и пользы действий только помогающего субъекта в случае оказания и неоказания им помощи и сопоставлению между собой полученных показателей. Исходя из соображений, навеянных теорией справедливости (Adams, 1963; Walster, Piliavin, 1972), и эмпирических данных (см.: von Schopler, 1967), можно предположить, что на деле оказывающий помощь человек также принимает в расчет соотношение затрат и пользы для обратившегося за помощью, в первую очередь, вероятно, в тех случаях, когда последствия неоказания помощи были бы слишком существенны. Согласно одному из очевидных следствий модели «затрат и пользы», человек тем меньше готов оказать помощь, чем дороже она ему обходится (Berkowitz, Daniels, 1964), т. е. чем выше ставки в данной ситуации.

Для проверки положения о снижении готовности к оказанию помощи с ростом затрат Аллен (цит. по: Latane, Darley, 1970) провел следующий эксперимент в нью-йоркском метро. Два помощника экспериментатора (Ш и П2) входили в вагон; П1 садился рядом с одним из пассажиров, Ш подходил к ним и, обращаясь сразу к обоим, спрашивал, направляется ли поезд в центр или в пригород. На это Ш всегда давал неверный ответ, после чего фиксировалось, поправлял его сидящий рядом пассажир или нет. В двух других экспериментальных ситуациях этой сцене предшествовал небольшой эпизод: П2 спотыкался о ногу Ш. В одном случае Ш (дававший затем неверный ответ) реагировал на это сильным раздражением, вплоть до угрозы физического воздействия, в другом — ограничивался сдержанным замечанием. Полученные результаты вполне согласуются с предположением о влиянии затрат. Без предварительного эпизода ложный ответ исправляли 50% пассажиров, при слабом варианте стычки П1 со споткнувшимся П2 их доля уменьшилась до 28%, а в ситуации, когда стычка приобретала угрожающий характер, она составила всего лишь 16%. Очевидно, что в двух последних случаях потенциально готовые оказать помощь пассажиры боялись, что в результате их вмешательства сидящий рядом с ними человек снова начнет скандалить, причем теперь уже направит свой гнев на них. Одновременно в этом исследовании был зафиксирован другой ситуационный фактор поведения по оказанию помощи — снятие с себя ответственности. Частота исправлений ложного ответа была меньше, если задававший вопрос человек обращался не к обоим пассажирам одновременно (50%), а лишь к неверно информировавшему его П2 (16%).

Чем менее понятно действие по оказанию помощи с точки зрения анализа затрат, чем более парадоксальным оно кажется, тем скорее оно объясняется особенностями личности оказавшего помощь человека, его бескорыстием. Такого рода каузальная атрибуция играет также решающую роль в том, насколько сильным окажется влияние данного акта альтруистического поведения в качестве образца для подражания. Например, если прохожий находит бумажник с вложенным в него письмом от человека, ранее нашедшего этот бумажник и сообщающего, что он отсылает его владельцу вопреки совету друга (или несмотря на отрицательный опыт, который он приобрел, потеряв некогда собственный бумажник), то доля людей, нашедших бумажник вторыми и возвращающих свою находку владельцу, оказывается в три раза больше, чем в случае, когда первый нашедший бумажник человек пишет, что возвращает его по совету своего друга и сообразуясь с собственным опытом (Hornstein, Fisch, Holmes, 1968).

Если применить анализ затрат к притче о добром самаритянине, мы вынуждены будем обратиться к явной личностной атрибуции. Действие самаритянина потому кажется нам столь бескорыстным, что оно противоречит типу поведения, навязываемому обстоятельствами, и должно быть приписано ярко выраженным личностным особенностям оказавшего помощь. Затраты, которых стоит оказание помощи, в данном случае велики; затраты же, связанные с отказом от помощи, напротив, практически равны нулю, ибо на уединенной дороге не было никого, кто мог бы привлечь самаритянина к ответственности за неоказание помощи; чрезвычайно высокими, вплоть до потери жизни, были бы лишь затраты жертвы разбойников. К этому следует добавить, что в силу своей социальной принадлежности самаритянин имел право чувствовать меньшую ответственность за судьбу жертвы нападения, чем священник и левит. Рассматривая эту ситуацию, мы переходим к анализу актов помощи в действительно бедственных положениях.

Диффузия ответственности

В отличие от ситуаций обычной помощи для чрезвычайных ситуаций характерно одно обстоятельство, затрудняющее адекватное и немедленное оказание помощи. Такие случаи возникают непредвиденно, у человека нет наготове какого-либо подходящего для них плана действий, ибо ситуации несчастья довольно редки, что не позволяет субъекту накопить опыт подобающего и уместного поведения. Кроме того, подобная ситуация может угрожать состоянию, здоровью и самой жизни оказывающего помощь, т. е. затраты могут оказаться несоразмерно высокими по отношению к пользе (в том числе и к пользе для другого человека). Наконец, бедственная ситуация требует быстрого реагирования и практически не допускает длительного обдумывания возможных действий (многие случаи героической помощи имели место только потому, что помогавший не тратил времени на размышления об опасности, связанной с вмешательством в происходящее). Таким образом, внезапно возникшая ситуация беды прежде всего должна быть воспринята в качестве таковой; далее необходимо точно оценить ее причины и наличные возможности оказания помощи, и только после этого человек может взять на себя ответственность и выбрать из разнообразных возможностей оказания помощи ту, которая представляется наиболее подходящей, чтобы, в конце концов, принять

решительные меры. Этот сложный процесс, начинающийся первичным восприятием ситуации и заканчивающийся действием по оказанию помощи, может на отдельных стадиях различным образом нарушаться или замедляться.

Не приходится поэтому удивляться, когда дело вовсе не сразу доходит до оказания помощи. Нередко возможность оказания помощи реализуется в тем меньшей степени, чем больше имеется свидетелей ситуации несчастья. Латане и Дарли (Latane, Darley, 1968) объясняют подобный зффект «множественной неосведомленностью» и «диффузией ответственности». Множественная неосведомленность характеризует стадию оценивания ситуации. Будучи не один, человек при оценивании ситуации опирается на реакции окружающих. В то же время каждый из присутствующих сдерживает свою реакцию, чтобы ее чрезмерная сила или поспешность не поставили его в неловкое положение, не привлекли к нему внимание. Но поскольку в такое замешательство, ведущее к задержке реакции, первоначально впадают все присутствующие, то требующая-неотложной помощи ситуация несчастья ошибочно интерпретируется ими как менее критическая (см.: Bickmann, 1972).

Когда же на следующей стадии человек начинает чувствовать себя ответственным за оказание помощи, он ожидает того же от всех присутствующих, в силу чего происходит диффузия, а тем самым и уменьшение ответственности. Диффузия ответственности позволяет объяснить, почему в том случае, когда в помещение, где проходит эксперимент, из щели в стене неожиданно начинает поступать дым, испытуемый, работающий в одиночестве, быстрее проявляет беспокойство и сообщает о происходящем находящемуся вне комнаты экспериментатору, чем испытуемый, работающий в паре (соответственно 75 и 10%), тем более если второй испытуемый, являясь в действительности помощником экспериментатора, не обращает на происходящее никакого внимания (Latane, Darley, 1970).

Впрочем, как показывают более поздние исследования, эффект постороннего имеет свои пределы. В ситуациях, когда несчастный случай совершенно не допускал ошибочного истолкования, например при внезапном падении пассажира в движущемся вагоне метро, оказание помощи не зависело от количества пассажиров, а его латентное время с ростом числа свидетелей даже!1есколько уменьшалось О- М. Piliavin, J. A. Piliavin, Rodin, 1975; J. M. Piliavin, Rodin, J. A. Piliavin, 1969; см.: Clark, Ward, 1972). Наконец, если свидетели несчастья не были незнакомыми людьми, а составляли организованную группу, члены которой взаимодействовали между собой, то диффузии ответственности также не наблюдалось (Misavage, Richardson, 1974). Вместе с тем явные признаки диффузии ответственности (низкая частота и большое латентное время действий по оказанию помощи) в ходе проведенных в метро исследованиях наблюдались в тех случаях, когда какие-либо особенности нуждавшегося в помощи человека наводили потенциальных субъектов помощи на мысль о том, что связанные с оказанием помощи затраты могут быть высокими. Такими характеристиками нуждавшегося в помощи, предполагающими высокие затраты, были: явное опьянение (J- М- Piliavin et ah, 1969), текущая изо рта кровь Q. A. Piliavin, J. M. Piliavin, 1972).

К настоящему времени имеется множество данных, свидетельствующих о стимулирующем помощь или препятствующем ей влиянии целого ряда особенностей ситуации. Однако эти результаты ненамного приблизили нас к пониманию мотивации помощи, ибо индивидуальные различия остаются пока вне поля зрения иссле-

дователей. Недооценка возможной роли личностных факторов особенно характерна для позиции Латане и Дарли, и это несмотря на то, что все полученные ими результаты нуждаются в объяснении: почему при любых препятствующих оказанию помощи условиях всегда находится меньшинство, которое помогает, а при любых благоприятствующих условиях — меньшинство, которое не помогает. Исследователи, ориентированные на социальную психологию, оказались в высшей степени изобретательными в организации ситуаций и их варьировании. К сожалению, этого нельзя сказать о разработке ими теоретических конструктов, относящихся к сфере психологии личности, и о создании соответствующих диагностических методик.

Нормы

Каким бы сильным не было влияние спровоцированных ситуацией соображений о связанных с действием помощи затратах на совершение этого действия, их объяснительные возможности неуклонно уменьшаются по мере того, как помощь становится все более ориентированной на благо другого человека и дает отрицательный баланс затрат помогающего субъекта. Очевидно, что независимо от связанных с затратами соображений оказание помощи ориентировано также на соблюдение норм или некоторых универсальных правил поведения. Нормы, требующие оказания помощи, многообразно кодифицированы и имеют давнюю традицию (например: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» — от Матфея, 19:19). В серьезных случаях неоказание помощи может преследоваться по закону. Вопрос заключается в том, насколько каждый человек усвоил эти общеизвестные нормы, ибо именно от этого зависит их действенность. Чем менее они переживаются личностью как внутренне обязательные стандарты, тем более их влияние на действие ограничивается предвосхищением позитивных и негативных событий, которые последуют извне в виде наказания или награды. В этом случае соответствие действия нормам в большой степени зависит от того, насколько оно доступно последующей оценке и подкреплению другими людьми. Напротив, чем более нормы интериоризованы в качестве стандартов поведения личности, тем сильнее деятельность определяется предвосхищением ее последствий для самооценки и тем меньше она зависит от внешних обстоятельств. Прежде чем приступить к анализу такого рода личностных различий, рассмотрим две универсальные нормы, релевантные оказанию помощи: ответственность и взаимность (реципрокность).