Таковы логические свойства фактуальных утверждений внутри теории.

Но это только часть картины. Важно также понимать, что свои логические свойства факт приобретает именно внутри теории (иными словами, теоретический каркас в логическом смысле первичен относительно фактов). Вне какого-либо теоретического контекста бессмысленно говорить о том, что факт инвариантен и элементарен. Попытки абсолютизировать внутритеоретические свойства факта как его “свойства вообще” приводили к различным сложностям.

Кажется привлекательным придать фактам некое абсолютное, внетеоретическое значение, как бы статус реальности самой по себе.

С этой точки зрения факты порождены некоторым непосредственным столкновением субъекта с реальностью. Такое представление бытовало в неопозитивистском периоде философии науки. Фактуальные утверждения, напомним, понимались там как “протокольные высказывания” (см. § 1.4). Установленные факты с позиций неопозитивизма абсолютно инвариантны, элементарны и теоретически нейтральны. Они представляют собой независимый внетеоретический базис теорий. Однако, как уже обсуждалось, эта точка зрения несостоятельна. В чисто эмпирических утверждениях содержатся неустранимые теоретические компоненты.

Другой вариант непонимания взаимосвязи фактов и теоретического контекста связан с монотеоретической абсолютизацией факта. С этой точки зрения предполагалось, что факт может быть интерпретирован и исчерпывающе объяснен только в одной, единственно истинной теории. Поэтому, грубо говоря, если мы видим, что теория противоречит каким-то фактам, необходимо сразу же отбрасывать данную теорию и искать другую, адекватную им. Однако это методологическое предписание (характерное для концепции К. Поппера) расходится с действительным ходом научного познания. Монотеоретический подход ошибочно представляет научное познание как некую единственную теорию, непрерывно растущую на фактуальном базисе. Но на самом деле все гораздо сложнее. Теоретический контекст той или иной предметной области может включать в себя некоторую совокупность теорий различного уровня и назначения. Фактуальные утверждения могут фигурировать одновременно сразу в нескольких подобного рода теориях. Есть теория интерпретативная, которая дает фактам некую исходную интерпретацию, придавая им собственно фактуальный статус, и есть теория объясняющая, которая дает им собственно теоретическое объяснение.

Заслуга в опровержении монотеоретического подхода во многом принадлежит Имре Лакатосу (1922-1974). И. Лакатос показывает, что когда мы видим “столкновение теории и факта”, на самом деле речь идет о взаимоотношении двух теорий — исходной и объясняющей; но их отношение не является неизменным. Например, теория более высокого уровня сама может интерпретировать факты, т.е. судить их и в случае расхождения с собственными положениями отбрасывать (скажем, придавая им статус несущественных аномалий, артефактов и т.п.)1. Это, конечно, существенно осложняет процесс прямой проверки теории фактами. Если одна теория расценивает опытные данные как неоспоримый факт и придает им соответствующие логические функции, то за рамками данной теории оказывается возможным увидеть, что научный факт — это лишь определенный конструкт; поэтому другая теория вполне может разобрать его на части, оспорить и т.п.

Таким образом, ход научного познания представляет собой достаточно замысловатую игру различных теоретических уровней, концепций и контекстов. В ходе теоретического продвижения сам фактуальный базис приобретает вид некоторой многослойной структуры. Так, из первичных фактов нижних эмпирических уровней в ходе осмысления получаются факты более высокого порядка и вновь подвергаются дальнейшей интерпретации. В результате этого образуются целые иерархии фактов (и объемлющих их теоретических систем), своеобразные концептуальные “лестницы”. Это характерно и для естественных, и для гуманитарных наук. Важно понимать, что в этом процессе ничто не может быть априорно расценено как абсолютно неоспоримое. Одна теория, исходная, может подавать базисные факты для дальнейшего объяснения более высоким уровням, но другая может оценивать их и обесценивать, например игнорировать как несущественные или отбрасывать как ошибочные, лишая их самого фактуального статуса. Вообще говоря, ничего нельзя знать заранее относительно обнаруженных фактов. Мы в общем случае не знаем, в какой ситуации та или иная эмпирическая находка получит статус научного факта (и, следовательно, войдет в теоретический контекст как инвариантный логический элемент), а когда будет отклонена, все решают конкретные обстоятельства и содержательные соображения. Поэтому, кстати, ученый должен проявлять (и проявляет) определенную бдительность по отношению к результатам эмпирических исследований.

Итак, научный факт не имеет своей абсолютной сущности вне теоретической системы; он получает собственно фактуальный статус (и присущие ему логические свойства) всегда только в каком-либо теоретическом контексте и в результате сложных внутритеоретических и межтеоретиче- ских проверок.

Логическая форма факта

Научный факт репрезентируется в фактуальном высказывании. В различных ситуациях те или иные утверждения могут выступать в роли фактуальных. “Вода замерзает при температуре О °С”; “После введения мезатона артериальное давление стабилизировалось на уровне 90/50”; “Полное солнечное затмение зафиксировано в 12 ч 16 мин” — в определенных обстоятельствах эти предложения выступают как фактуальные. Но научный факт может иметь и более абстрактную природу, например математический факт “Если множество формул имеет модель, то оно имеет и счетную модель”; ведь доказанное математическое утверждение — теорему — тоже следует считать фактом.