Критика нигилизма и переоценка всех ценностей

Учитывая определение ключевых понятий у Ницше, обратимся к смыслу ницшевской критике нигилизма. Как уже было сказано, ницшевская позиция в отношении нигилизма – это сверхнигилизм. Задача сверхнигилизма – показать победное шествие нигилизма в европейской культуре, показать и выявить скрытые тенденции, которые в этой культуре присутствуют. Показать то, что до поры до времени самой европейской культурой не осознавалось. Показать те опасности, иногда нелицеприятные, которые скрыты в этой культуре. Все это в определенной степени связывает Ницше с тем, что характеризуется как «победное шествие нигилизма». Говоря о европейском нигилизме, Ницше в этом подходе, в этом горизонте осуществляет критику христианства, как и метафизики, о чем мы уже говорили. А в связи с христианством и традиционную европейскую мораль, поскольку они, как считает Ницше, ограничивают жизнь, поскольку они связаны с победой реактивных сил. Это, как считает Ницше, торжество слабых, которое отнимает силу у сильных.

Какие же этапы нигилизма выделяет Ницше? Или, если сказать по другому, какие знаки нигилизма, европейского нигилизма рассматривает Ницше? Во-первых, это злопамятство. Злопамятство как выражение позиции виновности другого: «ты виноват». Ты виноват в моих бедствиях, ты виноват в моей слабости, ты виноват в моих неспособностях и т.д. Второй знак – это нечистая совесть. Что означает знак нечистой совести? Это интраверсия вины – всегда «я виновен». Это то, что делает человека слабым, то, что делает человека постоянно виновным, постоянно заставляет его оправдываться. Постоянно заставляет его сдерживать продуктивные порывы, порывы творческих сил жизни. Третий знак – это аскетический идеал. В аскетическом идеале, идущем от христианства, утверждается, если так можно сказать, отрицание жизни. Аскетический идеал ведет к рождению так называемых высших ценностей. И, как считает Ницше, христианство само себя отрицает, поскольку первичная энергия христианства, выраженная в поступках, в деятельности Христа сводится к регулированию жизни, к заботе о тех, кто представляет христианское вероучение, кто стремится тут на земле от имени высших ценностей к руководству другими. Таким образом, все сводится к интерпретации учения, к оценке через призму этого учения того, что происходит в жизни. Все это, в конечном счете, приводит к тому, что не Бог как таковой, а высшие ценности становятся главными в европейской культуре. По Ницше, это и есть «смерть Бога». Бог превращается в ничто, его заменяют высшие ценности. В свою очередь это ведет к отрицанию энергии жизни через противопоставление ей высших ценностей. Таким образом, мораль занимает место религии, а идея прогресса замещает Бога. Тут нечто гораздо большее, чем взращенный самой христианской культурой атеизм. Если “Бог мертв”, то вместе с ним мертвы его хулители, то есть не только ценности христианства, но и ценности секулярного гуманизма: идеи демократии, свободы, социальной справедливости и т.д., которые появились в европейской культуре в XVIII-XIX-х веках. Они суть выражение исчерпанности, бессилия, безжизненности европейской культуры. В них умаляется жизнь. В этой связи Ницше выступает против так называемых «высших людей». Эти высшие люди, как и служители церкви, взяли на себя функцию провозглашения и заботы о высших ценностях, о высших идеях. Но они, как считает Ницше, есть ослы. Ослы, которые могут говорить только «и-а», что по-немецки означает «да». Они, эти люди, перегружены ценностями, от которых не могут отказаться, которым говорят только «да» и не в силах сказать «нет».

В этой связи еще раз хочется напомнить, что если в работе «Антихристианин» Ницше дает сокрушительную критику христианского вероучения, то она не распространяется на Христа, ему симпатичен Христос в плане образца поведения. Этому облику поступающего Христа он противопоставляет то, что, в конечном счете, из этого образца сделали, сведя все дело к учению, к провозглашению существующих на базе христианского Символа правил поведения, норм жизни и т.д. Сказанное еще раз разъясняет смысл вызывающе эпатажного вывода немецкого мыслителя о «смерти Бога».

И, наконец, последний знак, который вводит Ницше в плане своей критики европейского нигилизма, его победного шествия, - это появление «последнего человека». Последний человек желает гибели. Это человек, который признает, что лучше бездействовать, чем пытаться что-то делать. Этот человек предпочитает «ничто воли», вместо «воли к ничто». По сути, так оно и получается, потому что Бога в подлинном смысле слова, как считает Ницше, не стало. Есть система ценностей, но любая ценность, по Ницше, – ничто, любая ценность может быть преодолена, любая ценность не значит ничего по отношению к вечно становящейся, вечно утверждающей себя жизни. Таким образом, вот этот последний знак, связанный с последним человеком, или человеком, желающим собственной гибели, показывает на то, что европейская культура готова для глубинных тектонических трансформаций.

И последнее, что мы должны сказать, это – что же Ницше пытается утвердить в рамках своей радикальной критики европейских ценностей. Ницше считает, что основой переоценки всех ценностей и перехода к новым ценностям должно быть то, что говорит «да» жизни, а это есть как раз проявление воли к власти. «Да» жизни, «да» человеческому телу, которое гораздо важнее, по Ницше, чем душа. «Да» риску поступка, вечному преодолению. Ценности земли, ценности жизни, ценности многообразия, ценности становления. А, в конечном счете, вечное возвращение избирательной мысли, избирательного бытия – вот то, что провозглашает Ницше. Радость жизни, дионисийская радость жизни – вот то, к чему подводит нас философия Ницше. Однако, мы не должны забывать о том, что нельзя, чтобы нас увлекла философия Ницше, нельзя потерять критичность, нельзя потерять дистанцию к тому, что провозглашает Ницше. Как говорил немецкий философ Карл Ясперс, ницшевская философия – берет две вещи, но берет эти две вещи из самой европейской культуры, направляя их против этой культуры. Она берет эти две вещи из христианства как основы европейской культуры. Речь идет, во-первых, о неком стремлении к целостности, которое не исчезает у Ницше, оно в той или иной мере выражено в идее вечного возвращения. А, во-вторых, это стремление к правде, противопоставление правды – истине, в данном случае, правды жизни.

Ницшевская философия симпатична тем, что она, как кислота на стершуюся монету, действует на любую ложь, на любое лицемерие, выявляет это лицемерие, которое присутствует, находит себе место в европейской культуре. И получается так, что именно это, некий порыв к целостности, с одной стороны, и некое стремление к правде, к жизненной правде, с другой стороны, – это то утерянное, то забытое, что было в первоначальном христианстве. Вот эти два момента Ницше направляет против сложившегося, традиционного, утвержденного, земного, провозглашенного христианства. Но, однако, ницшевское «да» жизни - это ведь «да» свободному проявлению жизни и здесь не остается никаких рамок, никаких пределов. У Ницше размывается грань между поступком и проступком, поступлением и преступлением. Это создает возможность определенным образом интерпретировать философию Ницше. И так оно и было в XX веке. Поэтому читать Ницше нужно внимательно и осторожно, нужно не позволить Ницше увлечь себя, нужно всегда видеть возможность других трактовок. Но, тем не менее, суммируя все сказанное, очень важно отметить: и критика метафизики, которая присутствует у Ницше, и знаковость или семиотичность философского языка, языка вообще, и возможность разнообразных перспектив, разнообразных точек зрения, и ницшевское понимание человека как пути, как вечно возвращающегося способа преодоления своей ограниченности – все это, так или иначе, вошло в последующую европейскую философию, философию XX века, философию неклассическую и постклассическую.

Своевременность Ницше в XX веке, на наш взгляд, состоит в том, что он открыл, а также примерил к себе неоднородность и незавершенность европейской культурно-исторической целостности. Он обозначил для нее открытое пространство возможностей, среди которых были и такие, которые казались чудовищными. И ведь они воплотились в действительность в XX веке. В своей философии Ницше не просто реализует себя, а осуществляет опыт творческого пересамосозидания через критическое самопереописание, причем вписывает этот опыт в культурно-исторический горизонт Европы, оставляет ей в пользование новый словарь для дальнейшего самоосмысления.