Очерк VII сказки хх-го века 2 страница

Нависает опасность и над Хоббитанией. Гэндальф говорит Фродо, племяннику Бильбо: "Это будет большая потеря для мира, если мрак поглотит Хоббитанию, если все... Булкинсы, Толстобрюхлы и прочие... станут жалкими трусами и подлецами". Фродо на это возражает: "А кому нужны такие подданные?" В ответ на подобную наивность неофита Гэндальф даже не находится, что сказать и отделывается общей фразой о том, что Врагу нужна Хоббитания, он озлоблен на нее, и месть его будет ужасна. Однако постепенно мы узнаем, в чем суть завязывающейся в сказке-эпопее коллизии. Она имеет всемирный, а не только сказочный характер. Это тот, все возрастающий духовный антагонизм Востока и Запада, который, как об этом уже давно говорят различные пророчества, приведет в конце концов к мировой войне. Из русских писателей наиболее впечатляющим образом о ней поведал Вл. Соловьев в "Трех разговорах", которые он ничуть не был склонен рассматривать только как игру художественного воображения.

Издревле Восток был хранителем эзотерической мудрости, которая определяла его духовный приоритет. С развитием европейской цивилизации духовный "центр тяжести" постепенно переместился на Запад. И тогда возник глубокий антагонизм в духовной борьбе за водительство миром, из которого проистекают идеи всякого господства и само господство. Развитие мира, несомненно, может двигаться вперед путем взаимного обогащения различных его частей. Не все народы в равной мере поспевают за этим развитием. Более того, чтобы одни могли уйти вперед, другие временно должны отстать. Таковы законы эволюции. Но тогда тем больше имеется оснований для взаимопомощи, чем для антагонизма. Но в мире, и на Востоке, и на Западе, есть силы, выступающие за удержание прошлого в неизменном виде, так что оно превращается в невозможный анахронизм; кто-то при этом жаждет "остановить мгновенье", увековечить его. Эти силы борются не только со всем новым, что по-доброму и на благо человечеству приходит в мир, но и между собой. Мировые трагедии нашей цивилизации вырастают не только из борьбы добра со злом, но и из борьбы между собой различных форм зла, где не бывает победителей, а только смерть и разрушение. Не вникая в подробности этого большого вопроса, мы только хотим отметить, что тотальный конфликт между Востоком и Западом не является неизбежным; однако, если миновать его не удастся, Запад должен будет всеми силами защищать свои духовные ценности, дабы человеческая цивилизация не ушла на совершенно ложные пути.

Но последуем за Толкиеном, за его интерпретацией данной мировой проблемы. Вводя в повествование Кольцо Всевластья, он совершенно правильно подчеркивает доминирующую роль оккультного в противостоянии Востока и Запада. Со стороны Запада в этой борьбе на первый план выходит Хоббитания. И это понятно, если вспомнить все, что нами уже говорилось об эпохе души сознательной. Но довольно непоследовательно интерпретирует это Толкиен. Кольцо Всевластья, говорит он, случайно (и кроме того преступным образом) попало к Голлуму, ибо "бабушка" его была хоть и "хозяйственная", недалека от идеи всевластья. Далее Кольцо опять случайно (хотя и не без воли Провидения) оказывается у Бильбо. Но ему удается преодолеть искушение. Он передает его племяннику Фродо и тем избегает судьбы Голлума. Всеведущий духовный попечитель Хоббитании, маг и волшебник Гэндальф, долгое время даже не подозревает о том, что Кольцо в Хоббитании. А между тем в этом Кольце - вся судьба мира! Ибо Саурон вожделеет лишь одного: захватить Кольцо, без которого всякая власть над миром иллюзорна, поскольку лишена поддержки того патрона, что сам пребывает на сверхчувственном плане, но стремится завладеть человечеством на плане физическом, куда непосредственного доступа ему нет, а только через тех людей, которые соглашаются ему служить. Так возникает некая "разномасштабность" в сюжете сказки. Она вполне правомерна для сказки, как мы ее назвали, органической, где "случай" всегда означает вмешательство высших сил. Другое дело у Толкиена, где все до мельчайших подробностей обдумано. В цепи указанных несоответствий, вне всякого сомнения, просматриваются идейные установки самого автора.

В то же время, взгляд Толкиена на саму идею всевластья вызывает лишь самое горячее сочувствие. Он считает, что в мире должно существовать много колец: во-первых, у семи главных европейских народов, которых он называет "гномами", поскольку они пришли в наиболее тесное соприкосновение с земным планом жизни. Обладание кольцом для каждого из них означает способность вносить свой неповторимый вклад в освоение этого плана, в приспосабливание его для общечеловеческого развития. Во-вторых, кольцами должны обладать девять восточноевропейских народов. Они потому названы "людьми", что еще не вполне сошли на физический план, слабо владеют его отношениями. Своим обликом и физической силой они напоминают древнегреческих героев, подобно им прямолинейны, простодушны и непосредственны. Они не вполне способны понимать задачи нового времени. Для этого необходимы другие качества, которыми, как считает Толкиен, обладают гномы и хоббиты, а особенно - их посвященные При этом хоббиты превосходят гномов гибкостью и подвижностью ума, поскольку не страдают чрезмерно односторонней привязанностью гномов к материальному миру. В этой расстановке сил задача "людей" состоит, как опять же об этом говорит Толкиен, в служении гномам в их "горном" труде, а в общем, как следует из дальнейшего повествования, и всему Средиземью в его борьбе с Мордором: прежде всего "люди" вступают с ним в физическую войну, а также несколько ранее побеждают изменника Сарумана. Три кольца эльфов - это три ступени западного посвящения, которое приходит на смену восточному.

Такое распределение колец между народами несет миру гармонию и уравновешенное развитие. Кольцо же Всевластья необходимо Саурону для того, "чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли и объединить навек в их земной юдоли под владычеством всесильного властелина Мордора". В подобном намерении обнаруживается по преимуществу природа ариманических сил, действующих, главным образом, на Западе, а не на Востоке, где люциферические посвященные хотят лишь пресечь развитие человечества на физическом плане, ибо благодаря реинкарнациям люди уходят из-под их власти. Но в образах сказки содержится и нечто от той реальности, в которой Ариман и Люцифер протягивают один другому руки. В целом же характер Мордора (его название произведено от английского слова murder - "убийство") таков, что он абсолютно враждебен всякому индивидуальному началу в человеке.

В борьбе со Средиземьем, где люди идут к развитию индивидуального я-сознания, Саурон привлек на свою сторону немало народов Востока, сделал из них своих покорных служителей. Устрашающий образ орка - врага культуры, разрушителя не только настоящих, но и прошлых духовных ценностей, - большая удача Толкиена как писателя. Властителям орков Саурон раздал те девять колец, которыми должны были владеть "люди" Средиземья (соцстраны?). Но и у гномов он отнял три кольца, т.е. проник в их земно-духовную деятельность (вспомним, что было сказано о союзе некоторых гномов с гоблинами); с другой стороны, четыре кольца отняли у гномов "драконы" абстрактного мышления. Таким образом, в мировой расстановке сил с возникновением идеи всевластья народы теряют свой самобытный характер и унифицируются абстрактными установками, проистекающими из сфер чуждых человеческой эволюции сил.

Только три кольца эльфов (идеалы посвящения), как полагает Толкиен, еще не осквернила рука Саурона, но в случае, если ему удастся захватить Кольцо Всевластья, то не уберечь и их. Следует вообще сказать, что во всей истории борьбы за Кольца, в описании их качеств, выражены различные аспекты борьбы люциферических и ариманических сил за человеческое сознание, за его деиндивидуализацию не только в земном, но и в космическом аспекте. Однако, мы не можем подробно входить в рассмотрение этого обширного вопроса. Заинтересованный читатель пусть исследует его сам, обратясь к соответствующим духовнаучным сообщениям Р.Штайнера. Что же касается сказки Толкиена, то в ней этот вопрос получает необычайно яркое, образное выражение.

Итак, конечная цель, к которой стремится Саурон, - это полностью оторвать человечество от всякой связи с духом, навеки приковать его к "земной юдоли", к физическому миру, а поскольку материя не вечна, то ввести его в некое призрачное бытие и там увековечить свое царство. В Антропософии говорится о так называемой "восьмой сфере", где физическое может пребывать вне материального.¹⁰³ Выступающие в трилогии назгулы - это уже фактически жители той самой сферы.* Связь с материальным миром у них происходит только через мышление (материальные кони), но они не владеют им индивидуально, и в конце концов Властелин Мордора дает этому мышлению своего носителя, который имеет вид ископаемого птеродактиля, или ужасающей пародии на орла.

* Служение Кольцу Всевластья ведет человека в восьмую сферу, потому призрачна его способность делать человека невидимым. Оно как бы растворяет индивидуальное во всеобщем, делает человека "невидимым" как индивидуальное существо, и вместе с тем ясновидящим

Таков Саурон. И если в нем самом мы видим лишь ариманические черты, то природа Кольца вмещает в себя нечто большее. В нем обнаруживаются черты, вызывающие в памяти Великого Инквизитора. Гэндальф говорит о Кольце: оно "знает путь к моему сердцу, знает, что меня мучит жалость ко всем слабым и беззащитным, а с его помощью - о, как бы надежно я их защитил: чтобы превратить потом в своих рабов". Так искушается Запад, христианский Запад. Но Толкиен сводит все лишь к одной полярности, где Восток превращается в носителя абсолютного зла, а Запад - добра. "Тьма с Востока", - говорит Бродяжник. Это, фактически, данная с обратным смыслом древняя формула: "Ex orient lux" - свет с Востока. На борьбу с этой тьмой и поднимается все Средиземье.

Прежде всего, в некоей средиземной стране, названной Раздел, собирается Совет Посвященных. Чтобы попасть на него, Фродо и его друзьям приходится пройти через ряд испытаний. В отличие от "Хоббита", движение хранителей Кольца в трилогии происходит одновременно и посвятительно, и по вполне определенному географическому маршруту. Так, например, Вековечный Лес и его житель Бомбадил* означают, одновременно, и мир эфирных сил (повышенная жизненность деревьев, а с другой стороны - "умертвия"), и Скандинавию, где в какой-то мере еще сохраняется связь с элементарными духами природы.

* Его имя, возможно, образовано от имени римского божества земли, леса, растительности вообще - Bona Dea.

Оккультные испытания хранители проходят и на социальном плане. Они попадают на Постоялый двор в Пригорье. Там уже вовсю рыщут всадникипризраки Саурона. Есть у них свои люди и из местных - Бит Осинник. Кто-то заслан из других стран. Некий южанин, косоглазый и уродливый, предсказывает в ближайшем будущем нашествие с юго-востока. "И место им, - говорит он, - пусть будет приготовлено заранее, а то они его сами найдут. Жить-то надо, и не только иным прочим!" Высказывание, заметим, далеко не сказочное. Через Пригорье движутся переселенцы с Востока. Земля "горела" у них под ногами, и они искали новых мест. Пригоряне же надеются, что беда их обойдет; такое же настроение и у хоббитов. И напрасно! Черные всадники, вынужденные однажды бежать из Пригорья на виду у всех, так рассуждают между собой: "Пусть себе злится мелкий народец! В свое время Саурон с ним разберется". - Это опять не сказка.

Попав в Трактир, Фродо и его друзья не выдерживают стоящего перед ними испытания. Они впадают в болтливость (свойство, не допустимое для оккультиста) и тем осложняют весь свой дальнейший путь до Раздола. Им, возможно, вообще не удалось бы туда добраться, если бы на помощь не пришел Бродяжник (Арагорн). Это норманнский Посвященный. Может показаться странным, откуда взялся такой персонаж, если речь идет о новейших временах. Ведь норманнов, скажет кто-то, уже не существует как народа. Дело, однако, в том, что сказочные образы Толкиена - это представители различных духовных сил не только настоящего, но и прошлого развития человечества. И, действительно, мы часто наблюдаем, как вполне реально живет в нашем времени духовное наследие прошлого. Сказочный характер сюжета позволяет Толкиену строить на этой основе целое народоведение, правда, не лишенное односторонностей в силу национальной суженности британского оккультизма. У Духов народов имеются двойники, и оккультист, устоявший перед искушением обратить свои достижения себе на пользу, может подчас отдаться склонности рассматривать мировые интересы через призму своего народа. Насколько тонкой может быть эта подмена, хорошо показывает цикл рыцарских романов Томаса Мэлори "Смерть Артура", где повествуется о рыцарях Круглого Стола и Святом Граале. Создав высокоспиритуальное произведение, Мэлори не устоял в главном: заменил действительного, немецкого хранителя Св. Грааля Парсифаля английским - Гаваином.

Предвидя недоумение читателя, Толкиен сам устами Фродо ставит вопрос: "Значит, их род (Арагорна) до сих пор не угас?" А Сэм уточняет: "Он из Глухоманья?" И вот перед нами разворачивается в иносказательной форме учение об арийской расе, о переселении народов. За образом Глухоманья можно распознать ту область, где ныне находится пустыня Гоби, и куда в далеком прошлом ушли переселенцы из Атлантиды, ведомые Ману. Часть из них позже вернулась назад, в Европу, и заселила ее север. Это был, в терминологии Толкиена, Большой Народ. Его король - Элендил Высокий. Два его сына, Исилдур и Анарион, основали два могущественных княжества: одно на севере - Арнор, другое на юге - Гондор. Здесь в повествовании Толкиена встают реминисценции русской Начальной летописи. В детях Элендила мы узнаем Рюрика и его сподвижников, в основанном ими северном великом княжестве Арноре - Новгородскую Русь, в южном, Гондоре, - Киевскую Русь. Гондор своими восточными границами прилегает к великой реке Андуин. Области на другом берегу Андуина названы Итилендом. Итиль же - древнее название Волги. Поэтому Итиленд (land- по-английски означает "земля", "страна") означает не что иное, как Поволжье. Для гондорцев Исилдур и Анарион - пришельцы "из-за моря", которых они сами позвали на помощь. Арагорн назван "рыцарем из Заморья", он отдаленный, но "единственный и прямой" наследник Исилдура, т.е., получается, самого Рюрика. Когда хранители плывут по Андуину, Арагорн в одном месте, где им встречаются каменные изваяния древних воинов, вдруг преображается. Фродо смотрит на него с восхищением, и ему представляется, что он видит перед собой короля, "возвращающегося в свое королевство". О древних правителях южного княжества сказано, что последний из них, Мелендил (Святослав?), сын Анариона (Игоря?), внук Элендила, умер без наследников (Владимир был "сын рабыни") и род князейнуменорцев (новгородских) там угас.

При чтении трилогии Толкиена не следует искать в ней совсем буквальных аналогий. Автор довольно свободно сдвигает и раздвигает исторические эпохи, географические области, культурные потоки, этнические взаимосвязи, хотя и остается при этом в рамках принятых им оккультных учений об эволюции человечества. Поэтому Гондор, с одной стороны, выступает как единое государство, в центре которого возвышается "Звездная Цитадель" (Кремль), а с другой - как сила, издавна противостоящая натиску Мордора, и в этой связи Гондор - лишь часть некоего комплекса сил, слагавшихся исторически к западу от Андуина. В повествовании Толкиена разновременно действовавшие силы выступают одновременно и при этом вне зависимости от того, какой они природы - чисто духовной, социальной или просто физической.

Арагорн - один из виднейших членов Совета Светлых Сил. Но Гэндальф стоит еще выше. Его имя Толкиен также берет из германской мифологии - Gandalfr, где оно относится, одновременно, и к гному и к эльфу; от древнегерманского "alfr" произошло слово "эльф". Толкиен не случайно дает такое имя англосаксонскому Посвященному. Он изображает его родственным как гномам, так и эльфам, возводя его магическое достоинство к персонифицированным в образе эльфов истокам спиритуальных традиций всеарийской культуры.

Эльфы, надо сказать, - наиболее загадочные существа в сказке. Причина этого кроется в многозначности их образа. В одном отношении они, в прямом смысле слова, духи воздуха. Древние греки ясновидчески созерцали их проносящимися в порывах ветра, шелестящего вершинами деревьев. Что-то от духа античности, от духа ее Мистерий, перешедшего в пятую, современную культуру, содержат в себе эльфы и у Толкиена. В другом отношении их образ - обобщенное, обширное оккультное наследие всей арийской расы, уходящее своими корнями в седую древность Индии, и в то же время еще довольно актуально отражающееся в идеалах посвящения новой эпохи. Арийские народы расселились в самых разных частях Европы, поэтому мы встречаемся у Толкиена с разными типами эльфов. В целом же их бытие носит скорее сверхчувственный, чем непосредственно физический характер. - Когда Бильбо вернулся из своего похода "на Восток", то потом он часто "ходил в гости" к эльфам (занимался пранайамой), за что "здравомыслящие" соотечественники считали его тронутым. Царица страны эльфов Лориэна Галадриэль говорит Сэму: ты видел нашу страну зимой, "ибо наше лето давно миновало"; а сама она выглядит "неизменно юной и вечно прекрасной жительницей давно ушедшего прошлого". Три Кольца эльфов (ступени посвящения) бессильны на поле физического сражения. Они помогают, пишет Толкиен, познавать мир, творить добро, сдерживать зло, зародившееся в жителях Средиземья, когда начались войны за власть.

Выше Гэндальфа в Совете Светлых Сил стоит Саруман - Державный Властитель Колец и Соцветий. Это Посвященный немецкоязычных народов. В его образе выражена совокупность их духовных сил. Толкиен сначала отдает им предпочтение, признает их приоритет перед англосаксонскими посвятительными устремлениями: Саруман с давних времен - глава Совета. Но этот немецкий посвященный, несмотря на всю свою высоту, падает жертвой влияния, идущего из Мордора. Он говорит Гэндальфу: "наступает время Большого Народа (6-я культура?), и мы призваны им управлять. Но нам необходима полнота всевластья, ибо лишь нам, Мудрейшим из Мудрых, дано знать, как устроить жизнь, чтобы люди жили мирно и счастливо... На Земле появилась Новая Сила... мы должны поддержать Новую Силу". Под этой Силой он имеет в виду то, что идет из Мордора. Таким образом, в словах Сарумана слышны отголоски нацистской идеологии с ее громким пустословием и извращенным толкованием расовых проблем. Саруман пользуется понятиями, принятыми в среде цивилизованных народов: мир, счастье, благоденствие, но вкладывает в них иной, "мордорский" смысл. Он так прямо и говорит, что некий Новый Порядок есть конечная цель Новой Силы. Так Саруман оказывается предателем Светлых Сил и пособником Саурона. Но до поры до времени он скрывает свои намерения. Ему удается заманить к себе Гэндальфа и на короткое время устранить его из борьбы с Сауроном. Но вскоре с помощью орлов Гэндальф бежит из саруманова плена. Саруману объявляется война. Сокрушительный удар в ней ему наносят некие энты - жители лесов. В их образе можно видеть персонификацию издревле сохраненной духовной силы славянства, языческой по своей природе, все еще пребывающей в родстве с элементарными силами природы. В преданиях говорится о племени антов, в которых предположительно видят предков славян.

Побежденного Сарумана (а война с ним выглядит лишь небольшим эпизодом на фоне войны с Мордором) решено стеречь в семь раз дольше, чем он мучил окружающие народы.* Гэндальф говорит ему в заключение: "Смотри, я больше не Гэндальф Серый... Я - Гэндальф Белый, вернувшийся из мрака (борьбы с орками и еще более ужасными подземными силами зла). А ты - ты стал бесцветный, и я исключаю тебя из Совета и из Ордена!"

* 1939 - 1945 = 6; 6 х 7 = 42; 1948(9) + 42 = 1990 (Прим. 1990 г.).

У Сарумана был в Средиземье союзник, некий Грима Черный. Прежде он духовно порабощал правителя Рохана (Польши?), внушая ему ненависть к эльфам, иначе говоря, к оккультизму. Будучи разоблаченным, он бежал к Саруману и во время войны оставался на его стороне. Вероятно в этом образе дано указание на теневого двойника католицизма.

На Совете Светлых Сил, который созывается ввиду возрастающей опасности со стороны Мордора, приглашается один из сыновей правителя Гондора, или, скажем, русский Посвященный - Боромир. Под Посвященным того или иного народа не следует непременно подразумевать конкретную личность. Он является неким праобразом, выражающим собой саму суть посвятительных устремлений, какими они могут представать в мире, проистекая из духовных особенностей народа или группы родственных народов. В отдельные моменты появляются и конкретные люди, воплощающие в себе этот праобраз; через них он приходит в связь с физическим планом, инспирирует его, напечатлевает ему образцы для подражания.

Боромир ведет себя на Совете как типичный "славянофил" в расхожем понимании этого слова. И заслуживает особого внимания такая трактовка этого образа Толкиеном, который в данном случае выражает отнюдь не частное мнение. "Мы одни, - говорит Боромир, - заслоняем Запад от Моргу ла (главная крепость Мордора)... подумайте, что ждет западные земли, если враги прорвутся за Андуин!" На это Арагорн возражает ему: Вы защищаете свои границы, а не Запад, "мы же - странники пограничного Глухоманья (т.е. оккультные борцы) - боремся со всеми темными силами"; темных союзников Мордора всегда и неизменно встречали арнорцы. Так трактует Толкиен роль норманнского импульса на Востоке Европы. Несколько позже еще решительнее, чем Арагорн, Гэндальф урезонивает самого правителя Гондора, говоря ему: Вы думаете лишь о своей стране; будь Кольцо у вас, оно бы овладело вами, и тогда нас ждало бы нечто более страшное, чем то, что идет теперь.

Не станем углубляться в этот большой и спорный вопрос, тем более, что слова Гэндальфа обращены не столько к гондорцам, сколько к их правителю. В сказке же Толкиен подкрепляет мнение Гэндальфа поведением Боромира. Тот соблазняется желанием завладеть Кольцом Всевластья и едва не отнимает его у Фродо. Вслед затем он, правда, раскаивается в своем поступке и ценой жизни смывает пятно позора: гибнет от стрел орков, защищая хоббитов.

Но все это происходит позже, в процессе выполнения миссии, которую Совет Светлых Сил возложил на Фродо. На Совете же принимается решение отнести Кольцо в Мордор и бросить его в кратер вулкана - единственное место, где оно может расплавиться, - дабы навсегда уничтожить его страшную силу. Иными словами этот замысел можно выразить так: идея всевластья, а равно и сама его возможность были внесены в социальную жизнь людей недобрыми сверхчувственными, пребывающими во внутреннем Земли адскими силами. Идею всевластья можно искоренить лишь вернув ее назад. Сделать это, естественно, можно только оккультно, на пути, по которому все человечество движется к посвящению. Об этом можно еще сказать так: исходя из самосознания человечества, необходимо отвергнуть ложную идею темных сил, донеся до их сферы нежелание человечества идти их путем, т.е. сказанное на Земле "нет" должно стать фактом в сверхчувственном мире, а не только тенью в головах людей. Вот почему хранители несут Кольцо в Мордор, и делает это в первую очередь, как и в "Хоббите", "средний" житель Средиземья, хоббит Фродо, племянник Бильбо. Он - "средний" представитель человечества. Председательствующий на Совете Эльронд говорит: "от слабых невысокликов из мирной Хоббитании зависит судьба Средиземного мира".

Заканчивается рассказ о Совете Светлых Сил (Ордена - как его называет Гэндальф) такой фразой: "Не все, что обсуждалось на Совете Эльронда, надобно пересказывать в нашей истории. Сначала речь шла об окраинных землях...". Высказывание это, надо опять заметить, не сказочное. И косвенно все-таки можно составить себе представление о том, что еще там обсуждалось!*

* Восклицательный знак 1992 г. - Авт.

Но мы пойдем вслед за сказкой. Присутствующие на Совете хоббиты уже прошли через ряд испытаний и после заседания Совета встают на посвятительный путь, сопряженный с трудным и опасным служением человечеству. Им надлежит перейти на сверхчувственный план - попасть в Лориэн, но дорогу туда, как и в "Хоббите", преграждает мир неочищенных страстей. Лориэн - страна скрытая, говорится в сказке, смертному входить туда опасно; немногие возвращались обратно, оставаясь прежними. Время там не движется (становится пространством? - тогда это астральный мир).

Интересно отметить как подобия, так и отличия в маршрутах, которыми движутся герои "Хоббита" и "Властелина Колец". Лориэн частично соответствует Замку Эльфов, но представляет собой уже целую страну. Черный Лес отходит на задний план. Он хотя и оставлен на карте, но в тексте трилогии не играет никакой роли. Иной характер носит и движение по пещерам сквозь Мглистые горы. Таящиеся в них опасности вырастают до масштабов целого мира ариманических сил, связанных с внутренними сферами Земли, где действительно таится магия зла. Эта часть маршрута напоминает сцену нисхождения Фауста к Матерям, после которого он обретает Елену Прекрасную. Так и наши путешественники, пройдя сквозь горы под охраной Посвященных (Фауст ходил один), выходят в мир античности: после пережитых ими снежных бурь на одной стороне гор, на другой их встречает теплая страна; они видят колонну с разрушенной капителью; остатки статуй по краям дороги.

Хотя на карте маршрут пролегает с запада на восток, из текста мы получаем впечатление, что хранители движутся с севера на юг; более того, - что они проходят под Альпами, а потом, после Лориэна, плывут по Дунаю к Черному морю. Здесь имеется одна любопытная деталь. О Черноречье в сказке говорится, что оно получило свое название, видимо, случайно: первые, кто посетили его и дали ему название, увидели его в плохую погоду. Точно такая же версия рассказывается о происхождении названия Черного моря. И еще один, так сказать, спиритуально-географический образ возникает в данном месте повествования. На указанный маршрут словно бы накладывается еще один, по которому хранители проходят уже не под Альпами, а сквозь арабский мир, вернее, сквозь его заземленную магию, и попадают в мир древней Индии - колыбель арийской цивилизации.

Далее характер движения меняется: оно начинает возвращаться из прошлого в настоящее. В географии маршрута возникает некий скачок, хранители оказываются где-то на севере России и плывут по Андуину (по Волге) на юг. От истоков русской истории (где сходятся спиритуальность древней Индии и древней Греции; см. 2-й и 4-й очерки), откуда берет свое начало поляризация Востока и Запада, они движутся непосредственно в наше время (путем "из варяг в греки").

По мере приближения к Мордору ситуация складывается так, что Фродо остается вдвоем с Сэмом (в Сэме представлена сущность американского народа, не особенно углубленного в эзотерику, зато полного энергии и оптимизма в овладении физическим планом, что ныне также входит в задачу идущего посвятительным путем). Их путь к мордорскому вулкану полон страшных испытаний, из которых они выходят с честью благодаря бескорыстной верности и братской любви друг к другу.

Пока Фродо и Сэм тайком пробираются в Мордор, Гэндальф и остальные хранители прибывают в Гондор и помогают его войскам вести внешнюю войну с орками и призрачными служителями Саурона. Война идет с переменным успехом и принимает все более широкие масштабы. На помощь Гондору приходит Рохан - страна, символизирующая мир западных славян. Особо в нем выделена роль Польши, а в ней - женский элемент (Эовин, дочь короля), восходящий к "воительницам Северной страны".* Но армии Мордора оказываются многочисленнее и сильнее. "Это были, - говорится в сказке, - люди с Востока, стекавшиеся под знамена своего Владыки". "С далекого юга" к ним примкнули "чернолицые". Выиграть эту войну вообще нельзя, если миссия Фродо не будет исполнена. Поэтому вся внешняя борьба с Сауроном служит лишь тому, чтобы отвлечь внимание его всевидящего Ока от Фродо и Сэма.

* Здесь опять подчеркивается единое происхождение арийских народов. В этой связи Сэм говорит Форомиру: Вы чем-то напоминаете Гэндалыра. А тот отвечает: В нас (гондорцах) есть нечто от Нуменора (т.е. как и в Гэндальфе). Небезинтерссна еще такая деталь: герб Сарумана - белая рука на черном фоне; такой герб был у Ярослава Мудрого!

Денетора, правителя Гондора, охватывает паника (чем он как бы еще раз подтверждает правоту гэндальфова нарекания). Он погружается в черную меланхолию и вознамеривается вместе с раненым сыном покончить с жизнью, совершив самосожжение. Этот второй его сын, Форомир, находится без сознания. Он мужественно боролся с орками на восточных границах и был там тяжело ранен. В отличие от Боромира, Форомира можно назвать "западником". Он душой и телом предан Гэндальфу и тот спасает его от обезумевшего от страха отца.

Последняя часть трилогии называется "Возвращение Короля" (под "королем" имеется в виду Арагорн). В ней рассказывается о том, как Фродо и Сэм все же добрались до кратера вулкана. Но уже на самом его краю Фродо оказывается не в состоянии лишиться Кольца Всевластья и бросить его вниз. Он надевает его себе на палец. Весьма своеобразно делу помогает Голлум. Он следовал за хранителями на всем их пути то тайно, то попадаясь им на глаза, то вредя, то помогая, как это и свойственно миссии зла в мире. Его вела неутолимая жажда вновь завладеть Кольцом. В последнее, решающее мгновенье он бросается на уже сделавшегося невидимым Фродо и откусывает у него палец с Кольцом, но при этом теряет равновесие над краем кратера и свергается в огненную пучину. И вмиг все изменяется: тьма, до того покрывавшая небо, рассеивается, оплот Саурона рушится, его армии в страхе бегут.