Различия между волей, стремлением и желанием

Воля – это развитие стремления. Когда мы говорим, что нечто произошло в соответствии с божественной волей, это означает, что это был приказ; это было стремление, развернувшееся в действие. Когда стремление развивается в действие, оно становится волей, оно становится приказом, повелением. Стремление остается стремлением до тех пор, пока оно бездейственно; оно уже есть, но еще не проросло, оно пассивно, как семечко, посаженное в землю. Однако в тот момент, когда семечко выходит из земли как сеянец и вступает в активный процесс развития, превращения его в растение, тогда это воля. Поэтому стремление и воля – это два разных названия одной и той же вещи, первое – это неразвитое состояние, а второе процесс его развития.

Желанием называют более слабую или более примитивную стадию стремления. Когда мысль о том, что такая-то вещь является желанной, еще не оформилась конкретно и ясно, когда разум еще не принял определенного решения, это остается желанием, фантазией. Немного развившись, оно превращается в стремление; тогда оно присутствует в сознании постоянно и не развеивается как облака. Стремление весомо, ощутимо, реально и все-таки еще не осуществлено, потому что для того, чтобы исполниться, оно должно развернуться.

На свете есть немало людей, утверждающих, что всю жизнь их преследуют неудачи, а стремления никогда не исполняются. Они легко воображают себе, что какой-то зловредный дух мешает им, что Бог против них; а может быть, это звезды или еще что-нибудь не позволяет их желаниям исполниться. Но в основном это не так. Во-первых, Бог хочет того же, чего желаем мы; если бы Бог желал чего-то отличающегося от нашего желания, мы бы не стали поклоняться такому Богу, который всегда против нас. К тому же, нет никакой выгоды в том, чтобы противодействовать стремлению человека, как нет пользы и в том, чтобы идти против желания Бога. Положение планет и звезд действительно может противоречить нашему желанию, ведь говорят же: "Человек предполагает, а Бог располагает". В этой пословице Бог ставится на место космических сил, хотя в действительности Бог по своему милосердию и состраданию никогда не стремится противоречить чьему-нибудь желанию; не говоря уже о Боге, даже добросердечный человек не будет противостоять чьему-либо желанию; он будет делать все возможное, чтобы помочь этому желанию осуществиться.

Обычно случается так, что сам человек оказывается злейшим врагом собственного желания. Тому есть много причин, и одна из них – человек никогда не уверен в том, что он желает. Среди сотен людей едва ли найдется один, твердо знающий, чего хочет, тогда как остальные девяносто девять не уверены в этом. Сегодня им кажется, что они хотят одного, завтра – уже другого, и желание разрушается и исчезает в сомнениях ума.

Есть другой вид людей, – те кто приняли пассивное отношение. Они говорят, что желать что-либо грешно, хотя все-таки не могут вовсе обходиться без некоторых желаний. В этом пассивном отношении они решают не желать, они сопротивляются каждому желанию. Есть четвертый вид людей: это те, кто желают что либо, но отсутствие концентрации не позволяет превратить их желание в стремление, поэтому их желание всегда остается на примитивной ступени. Наконец, существует пятый тип людей, способных превратить желание в стремление; однако, совершив это, такие люди не делают следующего шага. Поэтому желание никогда не выполняется, так сказать, оно никогда не достигает кульминации, а это случается только тогда, когда стремление развивается в волю.

Этот вопрос имеет величайшее значение в жизни каждого из нас. Никто не может жить в этом мире, ничего не желая. А если и найдется кто-то, не имеющий ни одного желания, то он не останется в миру, потому что захочет избегать толпы; он уйдет в горы, прочь от мира, но даже и там он должен будет превратиться в дерево или скалу, для того чтобы существовать, потому что оставаться живым и не иметь желаний невозможно.

В "Гайян" есть фраза, которую не все могут понять: "Подавлять желание означает пресекать божественный импульс". Те, кто разделяет понятия божественный и не-божественный, совершают большую ошибку, потому что божественно или все, или ничего. Единственная разница подобна разнице между машиной и инженером. Разум Бога работает и в то же самое время инструмент, машина Бога работает; вот почему то, что возникает как желание, имеет Бога своим источником и потому является божественным импульсом. Набожный человек, в своем неведении, имеет ложное понимание этого и превращает Бога в пленника небес.

Другая строка "Гайян" гласит: "Все, что порождает в сердце страстное желание, лишает его свободы". Истина в том, что человек, охваченный страстным желанием, окован цепью более крепкой, чем самые прочные кандалы. Желания надо ограничивать; это не мораль, а философское положение. С другой стороны, жить, вовсе не желая, невозможно, если, конечно, мы не хотим превратиться в скалу. Несомненно, тот, кто освободился бы от желаний, обладал бы свободой скалы; но даже скала ждет того дня, когда сможет почувствовать желание. Желание осуществления придет вместе с развитием человеческой формы.

Различия между людьми согласуются с их стремлениями. Один мечтает о земле, другой – о небесах. Один желает земли, другой – небес. Человек велик или ничтожен, мудр или глуп, на верном или на ложном пути в соответствии со своим желанием.

Суфии различают понятия Казы – универсальной воли, вселенской силы, и Кадра – индивидуальной силы. Разумеется, индивидуальная сила в сравнении с универсальной подобна капле, сравниваемой с океаном. Она не может устоять против размаха морских волн, которые уничтожают ее. Однако капля, происходя из того же источника, что и море, обладает некоторой собственной силой, а также индивидуальной волей противостоять враждебным силам.

Если мы захотим прояснить вопрос об индивидуальной и универсальной воле, мы сможем сделать это даже в малых вещах. Человек, идущий по улице и говорящий: "Я голоден. Я, пожалуй, зайду в ресторан и поем", – проявляет индивидуальную волю. Другой человек, встретив на улице нищего, говорит: "Этот человек выглядит голодным и несчастным. Как я могу не помочь ему? Я хочу увидеть его хоть немного более счастливым", – и в тот миг, когда он желает добра другому, его воля становится волей универсальной. Причина этому в том, что на индивидуальную волю налагает ограничения мысль о себе самом, но, как только человек забывает о себе, как только начинает думать о другом, эти ограничения рушатся и его воля становится сильнее. Откуда черпали волю учителя человечества, способные на великие свершения? Это была их собственная воля, расширенная разрушением границ, которые были воздвигнуты мыслями о своем "Я". Это не значит, что кто-то должен всецело отказаться от мыслей о себе, что он не должен думать об обеде и ужине. "Я" присутствует, и человек должен думать о нем. Но в то же самое время, для того, чтобы развиваться, чтобы позволить воле расти, – чем больше человек забывает о себе, тем больше ему помогают[3].

Есть такие, кто избирает путь отречения, не делая добра ни себе ни другим. Они принимают позицию, что добро придет откуда-нибудь само, что кто-то другой сделает его и что, когда они будут испытывать голод или другую нужду, кто-то придет, накормит и поможет им. Их желание не активно, они не позволяют ему стать волей, оставаясь на одном месте, они пассивны. Конечно, разумная пассивность и смирение тоже могут принести чудесные плоды. Но многие практикуют это чисто интеллектуально. Качества святых людей в том, что они смиряются перед всем, что приходит, но при этом у них не формируются желания. Они принимают все: цветы и шипы; все, что приходит, они принимают. Они видят шипы, но смотрят на них как на цветы. Они довольны и с хвалой и с хулой, принимают как взлет, так и падение; они встречают жизнь такой, как она есть. Таков разумный путь; неразумный способ – это видеть во всем лишь трудности для себя и ждать, когда кто-нибудь другой придет и все сделает. Это ничто иное, как разновидность лени, а не пассивность.

В Индии есть притча о человеке, лежащем под вишневым деревом, с которого сыпались спелые вишни и падали на землю рядом с ним, но он не шевелился. Завидев невдалеке прохожего, этот человек позвал его: "Будь добр, подойди ко мне и положи мне в рот вишню!". Как много на свете людей, готовых сразу сдаться, лишенных энтузиазма, смелости. И таким образом их сила воли разрушается и в конце концов они становятся беспомощными. Нельзя даже сравнивать дух святого и дух беспомощности, хотя оба они становятся смиренными. На самом же деле последний не смиренен, как тот, что желает съесть вишни, но только если другой положит их ему прямо в рот. Святой не заботится, ест он или нет; для него это все едино.

Некоторые люди слишком волнуются, осуществится ли их желание. Эта тревога разрушает желание, потому что эти люди оказывают слишком большое давление на желание. Это подобно тому, как защищать растение от солнца и дождя. Если же человек защищает его от тех вещей, которые должны помочь растению расти, растение не может процветать, то же самое и с желанием. Если человек слишком нетерпелив в своем желании и в то же время всегда боится, что оно не исполнится, он тонет в сомнениях, страхах и подозрениях и таким образом губит собственное желание.

Другие, напротив, готовы жертвовать чем угодно даже ради мелкого желания, ради цели, которая в действительности не так уж важна для них. Такой человек все свои мысли отдает желанию и делает все, что в его силах, чтобы оно осуществилось. Такой человек вступает на тот путь, что мы называем путем мастера. Он добьется успеха, и этот успех принесет дальнейший успех. Если человек один раз был успешен, этот успех привлекает больший успех; но если он однажды потерпит неудачу, его неудача привлечет еще большую неудачу. Это относится и к тем, кто идет по пути достижений: каждое достижение дает ему больше сил идти вперед, а когда он на пути вниз, то каждый шаг ведет его вниз.

Возникает вопрос, какими стремлениями и желаниями можно пренебречь, а какие из них следует вскармливать. Мы должны иметь различение; если бы не было различения, то легко можно было бы выбрать ошибочный путь. Такой путь хоть и способен привести к успеху, но это будет ложный вид успеха. Если же человек настаивает на исполнении каждого своего стремления и желания и верит, что все они осуществятся, то иногда это может быть верно, а иногда нет. В первую очередь следует развить чувство различения, чтобы понимать, какой путь ведет к длительному счастью, к величайшему миру, к высочайшему достижению. Но как только человек имел различение и выбрал желание определенно, он не должен слишком анализировать его. Многие развили привычку в течение целого дня все анализировать. Если человек удерживает желание десять лет и каждый день анализирует его в своем уме, он действует против него; он то и дело принимается смотреть на него с новой точки зрения, пытается найти в собственном желании какие-нибудь огрехи и в конечном итоге разрушает его тем или иным способом. За долгие десять лет его желание, которое могло бы осуществиться, будет разбито на кусочки. Есть много интеллектуальных людей, людей, которые сомневаются, людей с аналитическим умом – они величайшие враги своих желаний.

Некоторые считают, что не следует излагать свое желание в молитве, поскольку Бог и так знает все. Зачем же тогда говорить Богу, считают они, что и как должно случиться? Бог знает тайну всякого сердца. Да и разве не эгоистично приносить Богу свое желание? Если желание это хорошее, оно должно сбыться само! Ответ таков: в действительности молитва есть напоминание Богу, она как песня для Бога, который радуется ей, слышит ее, вспоминает о чем-то. Но как наша молитва, наш незначительный голос достигают Бога? Они достигают Бога через наши уши. Бог внутри нас. Если наша душа способна услышать голос, Бог тоже слышит его. Молитва – лучший способ, потому что в этом случае желание принимает прекрасную форму, находящуюся в гармонии с Богом и помогающую достичь большей близости между Богом и человеком.

Более того, не надо слишком часто или слишком долго думать о своем желании. Можно мечтать о нем, представлять его себе, думать о нем, постоянно удерживать его в уме и делать все возможное для его осуществления, но делать это с самообладанием, спокойствием, терпением, доверием, легкостью и не предаваясь мучительным размышлениям. Размышляющий о своем желании с излишним упорством разрушает его, это подобно перегреву чего-либо или чрезмерному поливу растения. Оно разрушается именно той вещью, которая должна ему помогать. Если человек слишком переживает по поводу своего желания, ему определенно либо не хватает терпения, либо у него слишком много сомнений и страхов, – все это убивает желание. Желание надо лелеять непринужденно, с удобствами, надеждой, доверием и терпением. Сомнения подобны ржавчине: они разъедают желание; а страх еще хуже – он разрушает его. Если человек не имеет различения, не уверен, хорошо ли его желание или плохо, сбудется оно или нет, то однажды он скажет: "Как я хочу, чтобы это сбылось!", – но назавтра скажет: "Мне все равно, сбудется это или нет", – а через неделю решит: "Хочу, чтоб это случилось прямо сейчас", – и через месяц: "Больше меня это не заботит". Это то же самое, что разжигать огонь и тотчас тушить его; огонь исчезает, и всякий раз тот, кто гасит огонь, должен будет вновь его разжигать.

Вопрос в том, правильны ли наши желания или они не зависят от нашего уровня эволюции. Человек, чья эволюция такова, что он думает только об удовлетворении каждодневных нужд, не должен думать, что он обязан желать чего-то более высокого. Если его сердце склоняется к желаниям такого рода, это не должно его беспокоить. Но если он чувствует в своем сердце: "Нет, я не обязан иметь такие желания, я могу думать о чем-то более возвышенном", – тогда он должен быть готов принять последствия. И последствия будут таковы, что ему придется пройти через искусы и испытания, и если это его не беспокоит – тем лучше.

На свете много такого, чего мы хотим и в чем нуждаемся, но мы не обязательно думаем об этом. Если оно приходит – хорошо, а если нет – что ж, мы какое-то время будем чувствовать неудобство, но это чувство проходит. Мы не можем отдать этому весь свой ум и мысли, если мы развиты и думаем о чем-то более высоком и великом, чем обыденные потребности, и эта возвышенная мечта ускользает от нас. Вот почему великие поэты, мыслители, святые очень часто не имеют вещей, необходимых в повседневной жизни. Сила, которой они обладают, помогла бы им управлять всем на свете, она заставила бы золото приходить к ним домой и смогла бы повелевать армиями – только прикажи. Но они не способны отдать этому свой ум. Они желают лишь того, что согласуется с их особой эволюцией.

Каждый человек может желать только того, что равно его эволюции; он не может правильно желать того, что ниже его эволюции, даже если человека принуждать к этому. Очень часто, стремясь помочь человеку в той или иной ситуации, я говорил ему: "Сосредоточься на таком-то объекте". Но если человек оказывался более развитым, он задействовал только ум, тогда как сердце было где-то еще, и таким образом это не исполнялось. Человек способен отдать свое сердце, разум и все свое существо лишь тому, что равно его эволюции, а тому, что не равно ему, он не сумеет отдаться всем своим существом, разве только одними мыслями. А что такое мысль? Мысль без чувства не имеет силы; если за ней не стоят душа и дух, она бессильна.

Следует понять, что наше высшее желание будет отличаться от того, в чем мы нуждаемся в повседневной жизни. Нельзя смешивать одно с другим. Надо воспринимать наши повседневные нужды как нечто практическое – в них нет ничего плохого, и если это действительно наше собственное желание, все в порядке. Но высшее желание мы должны лелеять и поддерживать как нечто священное, данное нам Богом, чтобы его заботливо выращивать, доводить до осуществления. Ведь именно в исполнении высочайшего, лучшего и глубочайшего желания состоит цель жизни каждого из нас!

___________________

Часть II

ЗАКОН ПРИТЯЖЕНИЯ

В природе действуют два величайших принципа: притяжение подобного к подобному и притяжение противоположностей.

Что мы наблюдаем в природе? Если на стене появляется одно пятнышко пыли, то скоро пыли там соберется больше. Иногда бывает трудно заметить в комнате муху, но, найдя хоть одну, мы обнаружим рядом с ней и других. Где есть один муравей или воробей, там есть и другие муравьи или воробьи. В джунглях, если есть один попугай, значит, в той части леса будет великое множество попугаев. Как бы ни любили собаки подраться и полаять друг на друга, они все же предпочитают быть вместе. Кролик не стремится быть среди воробьев, а осел не хочет общаться со змеями. Где есть одно зерно пшеницы, там прорастет множество зерен, где найдется один розовый бутон, расцветет множество роз.

Это показывает нам, что подобное притягивается к подобному, имея к этому влечение. Именно по этой причине расы и нации имеют определенные характеристики и атрибуты; потому что веками люди, обладавшие сходными характерами и качествами, собирались вместе, образуя группы. Французы не похожи на англичан, а те – на шведов; шведы же, в свою очередь, отличаются от немцев. Для человека, чей разум натренирован в этом направлении, нетрудно с одного взгляда отличить бельгийца от француза, немца от итальянца даже в толпе.

Семьи также имеют свою похожесть, которая исходит из этого же принципа. В Индии, где наследственности уделяется величайшее внимание, это доходит до глубочайшей детализации: там каждая провинция, каждый район обладает собственным характером. Гуджаратец всегда предпочтет общество еще одного гуджаратца; два-три маратха будут счастливы в обществе друг друга и не захотят принять в свою компанию пенджабца. То же можно сказать о бенгальцах или мадрасцах. Почему? Потому что каждый радуется своему собственному элементу.

Первой причиной в пользу закона притяжения подобного к подобному является кровное родство. В наше время о родственных связях думают гораздо меньше; мы уже почти не знаем своих родственников. Однако родство связывает очень сильно. Если кровь одна, форма складывается из сходных элементов.

Я расскажу историю о юноше, ставшем борцом при дворе персидского царя. Никто ничего не знал о его происхождении кроме царя, который сам и вырастил его с большой заботой. Этот боец, его звали Куштам, стал чемпионом своей страны и пытался стать чемпионом мира. Но царь запрещал ему сражаться с иностранцами и даже разговаривать с ними. Он боролся со многими борцами и всегда побеждал, а обычаи того времени требовали, чтобы побежденный признал свое поражение или был убит.

Однажды приехал из другой страны прославленный борец и было решено, что юноша сразится с ним. Поединок произошел и в самом его конце тот борец повалил Куштама, но молодой человек был слишком горд, чтобы признать себя побежденным, и его соперник был вынужден убить его. Чувствуя холод стали, Куштам нашел силы прошептать: "Вы убили меня, но наступит день, когда вы встретите моего отца и он убьет вас". Победитель спросил, как его имя. И когда услышал в ответ: "Куштам", – то схватился за голову и заплакал: он сошел с ума, поняв, что убил своего собственного сына.

Притяжение тихо приходит в ум, но не всегда ясно осознается, потому что действует через материю. Разница между духом и материей состоит в том, что, когда божественный разум вливается в нас непосредственно, – это дух, а когда он излучается через плотного посредника, – это материя. Так что и в духе и в материи присутствует божественный разум.

Между близнецами есть великое притяжение. В самом слове "близнецы" заложено представление о единении[4], хотя близнецы не всегда представляют столь полное единство, как принято считать. Если они являются близнецами в подлинном смысле этого слова, – а именно двумя душами, которые одновременно отправились в путь и одновременно прибыли на Землю, – они наиболее объединены. Есть близнецы, которые настолько объединены, что, когда один из них заболевает, другой тоже чувствует себя больным, а когда один счастлив, другой тоже испытывает счастье, даже если они разделены. Но некоторые близнецы подобны двум людям, нашедшим убежище от дождя под одной кровлей, – это совсем другой случай.

Бывает и так, что две души, рожденные в разных странах и воспитанные разными родителями, тянутся друг к другу и поддерживают один другого всю жизнь. Они могут быть хорошими друзьями, партнерами или в положении господина и слуги. Их можно было бы назвать душами-близнецами. Они напоминают детей одних родителей, и все-таки их сходство не такое, как сходство братьев и сестер. Они бескорыстны в отношениях друг с другом, их привлекают мысли и идеи друг друга, и часто они проявляют сходство даже в работе.

Вторым основанием в пользу закона влечения подобного к подобному является сходство рода занятий. Крестьянин, весь день пахавший землю, предпочтет провести вечер с другими крестьянами, поговорить с ними об урожае. Ему не захочется сидеть в компании литераторов. Солдат выберет общество других солдат, а спортсмен желает быть со спортсменами, тогда как среди ученых он будет чувствовать себя не на своем месте. Человек с литературным вкусом ищет общества других любителей литературы. Музыканту нравится общество музыкантов. Я сам это замечал: среди моих слушателей бывали индусы, иногда даже родом из одной со мной провинции, которые оказывались менее восприимчивыми, чем западные музыканты, присутствовавшие там. Последние, хотя и не понимали слов, которые я пел, зато были музыкантами, и их интерес к музыке роднил их с сутью песен.

Третье основание – сходство качеств. Храбрец предпочтет общество таких же храбрых людей; ему не понравится общаться с трусами. Добрый человек ищет общества столь же добрых. Темперамент тянется к темпераменту, а не к хладнокровию. Драчун ищет другого драчуна, чтобы сразиться с ним. Подобное всегда распознается подобным. Если в компании окажутся два вора, они непременно узнают друг друга. Вор, приехавший из Парижа в Нью-Йорк, без труда найдет там собрата; другому может потребоваться на это много времени, а вор сразу поймет: "Вот вор, вот мой брат!". Жестокий человек притягивает к себе жестокость других. Если мы хоть немного обманем кого-нибудь, в один прекрасный день обманут и нас, даже если лживость в действительности не свойственна нашей природе.

Это объяснение того, что мы называем возмездием за грехи. Не Бог дает нам наказание, это нашей злобностью, нашими недобрыми мыслями ми привлекаем к себе такую же злобность, такие же злобные мысли других. Зло, которое мы совершаем, приносит нам такое же зло от других. Немного доброты в нас привлекает к нам доброту. Добрый человек встречает добро везде, куда бы ни пришел, даже среди жестокости. Самое малое проявление благородства с нашей стороны привлекает к нам благородство благородных. Повторяя имя Бога, внушая своей душе доброту, милосердие и бесконечную доброту Бога, мы создаем эти качества в своей душе и притягиваем к себе это милосердие, эту доброту, это великодушие, в какой бы форме и под каким бы именем они к нам ни пришли.

Кроме закона притяжения подобного к подобному существует и закон притяжения противоположностей. В природе есть две великие силы: созидательная и та, что отвечает ей, – воспринимающая. Их можно также назвать активной и пассивной силами, – джелал и джемал.

Это можно понять посредством закона ритма. В любом ритме есть сильная и слабая доли. В размере две четверти, например, мы считаем: раз-два, раз-два – сильная доля и доля, которой хватает лишь на то, чтобы уравновесить первую. В очертаниях форм мы видим то же самое: выпуклости и вогнутости уравновешивают друг друга.

В живой природе эти две силы представлены мужским и женским началами. Хотя в каждом мужчине есть мужские и женские качества и в каждой женщине некоторые качества – женские, а некоторые – мужские, однако везде есть сила, созидательная энергия, которая правит, – и откликающаяся энергия, которой управляют. Мужчина обладает созидательной энергией, а когда мы рассматриваем женщину, мы видим, что во всех аспектах жизни она отзывчива. Иногда бывает, что в женщине оказывается так много созидательной энергии, что мужчина становится отзывчивым, и это делает его ее рабом, но обычно именно мужчина обладает этой энергией, из-за чего доминирует над женщиной.

Кто-то может посчитать это несправедливым, но, как бы то ни было, именно мужчина, имеющий гораздо больше магнетических качеств, призван управлять, тогда как женщина, которая имеет качество отзывчивости, должна быть управляема. Это философский аспект вопроса; что касается морального аспекта, то нетрудно понять, что тот, кто откликается и подчиняется, требует намного больше заботы и созидающая сила должна относиться к подчиняющемуся началу гораздо более внимательно. Пока жизни женщины не будет уделено больше внимания, мы не можем сказать, что мы действительно цивилизованы. Что касается социального аспекта, то на Западе я отовсюду слышал множество жалоб; но и Восток должен очень многому научиться в обращении с женщиной.

Мы знаем, что уши воспринимают звук; они не созидают. Глаза созидательны. Нос улавливает запах; он не способен создавать. Губы и рот творят. Они притягиваются друг к другу. Когда уши слышат звук, глаза тотчас стремятся выяснить, что это и откуда звук доносится. Нос может рассказать нам о запахе чего-либо гораздо скорее и точнее, чем органы вкуса. Нос стремится сразу же вмешаться в то, чем занят рот. Он говорит: "Не жуй этого больше; я не хочу". Или же: "Отдай этому должное. Это мне нравится". Мы также замечаем, что, когда правая рука берет что-либо, левая стремится помочь ей; когда правая нога делает шаг, левая спешит догнать ее; когда мы сгибаем одну руку и прижимаем к груди, вторая хочет сплестись с нею. Одна нога стремится скреститься с другой. В Индии существует поверье, что скрещивать ноги во сне – дурная примета, и, хотя все знают об этом, трудно отказаться от этой привычки, потому что она естественна.

Часто человек предпочитает общаться со своей противоположностью, а не с тем, кто ближе ему по уровню. Когда встречаются двое, близкие по силе, они редко гармонируют. Изучавшие дыхание легко поймут это. Они знают, что есть более активное дыхание и менее активное, а если оба станут активными в равной степени, они вступят в конфликт. Великий певец и человек, делающий первые шаги в пении, легко найдут общий язык, так как между ними не может быть состязания. Один хочет, чтобы его слушали, а второй – нет. Но если встретятся два великих оперных певца, едва ли они смогут договориться; между ними возникнет соревнование.

Мудрый человек предпочтет иметь скорее глупого слугу, чем умного наполовину, обсуждающего его приказы. Вспомним историю о слуге, которого хозяин послал за доктором, а тот сперва пошел к гробовщику. Если мудрый человек не может быть среди мудрых, он скорее предпочтет общаться с глупцами, чем с мудрыми наполовину.

Я часто видел, как люди, обладающие лишь простой верой, вдохновлялись и просветлялись, тогда как интеллектуалы без конца рассуждали и не делали ни одного шага. Из-за этого ученые и мистики не могут достичь между собой гармонии. Ученые всегда говорят: "Ты знаешь что-то, но и я знаю что-то. Ты представляешь из себя что-то, но и я тоже".

Иногда случается, что с первого взгляда люди испытывают взаимную антипатию, но со временем их отношения превращаются в крепкую дружбу; это случается не так уж часто. Те, кому суждено сдружиться, обычно становятся друзьями с первого взгляда. Что касается предшествующего случая, то могло произойти так, что нечто сначала произвело отталкивающее впечатление, но через какое-то время, когда восприятие стало привычным, люди смогли воспринимать это с большей легкостью; затем они могут найти друг в друге нечто интересное и даже подружиться. Это подобно привыканию к яду.

Всегда будут существовать такие сообщества, такие группы, которые нам нравятся, и всегда будут те, что нам не нравятся; так же и мы будем желанными гостями в одних группах и нежелательными в других; ведь мы всегда предпочитаем наш собственный элемент. Здесь нечему удивляться и нечего хулить, ибо это просто действие закона притяжения. Но суфий приводит себя в гармонию со всем; он делает себя элементом всего. Он творит элемент, который активен внутри, и этот элемент – любовь. Мы читаем об этом в Библии, где сказано, что Бог есть любовь. Это единственный путь, ведущий к объединению человечества, ко всеобщему братству. Различия и разграничения внешни, однако человек от начала времен настолько привык замечать их, что не видит единства, находящегося за всем.

Многие полагают, что мир можно объединить с помощью строгого правления. Какая ошибка! Что происходит, когда мы пытаемся твердой рукой управлять жизнью нашей семьи? В ней никогда не будет единства. Лишь любовь может объединить мир.

Люди говорят: "Мы принадлежим к такой-то расе, мы выше, а вы – ниже; наша религия выше, а ваша – ниже; наша нация величественна, а ваша – нет". Причина первой мировой войны состоит в том, что все нации Европы достигли сходного уровня. Если одна из них производила хороший самолет или замечательную подводную лодку, другая делала еще более совершенную. Одна была сильна, но другая стремилась стать еще сильнее.

ПАРЫ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ

В религиозной терминологии часто используются пары противоположностей: Бог и дьявол, рай и ад, грех и добродетель. Человек приобретает первые знания, знакомясь с парами противоположностей, и не так-то просто в одно мгновенье подняться над уровнем, где он сможет понимать жизнь без них. С одной стороны, эта идея неверна, так как неправильно считать, что всемогущему Богу противостоит другая личность, противоположная сила, называемая дьяволом. Но, с другой стороны, Бог для верующего означает лишь добро и красоту; мысль, что Бог включает в себя все, в том числе плохое и злое, приведет его в смущение. Поклоняющийся человек, стремящийся как можно выше поднять идеал Бога поклонением и молитвой, будет сбит с толку, если показать ему, что все то, что он привык считать дурным и безобразным, тоже часть Бога.

Как бы то ни было, это представление принижает Бога, ограничивая Его и производя силу, если не равную Его силе, то, по крайней мере, противоположную Богу. Но какими бы средствами ни приходилось мудрецам руководить человечеством, – с помощью ли этого ограниченного представления о Боге, с противопоставляемой Ему другой силой – Сатаной, или учения о Боге всемогущем, – их мудрость всегда помогала им более совершенно понимать жизнь. Определенно, когда мы представляем силу для неправды или зла, мы изображаем ее как личность и, называя ее дьявольской, мы ограничиваем силу Единого, которого мы всегда называем Всемогущим. Однако это дает легче постигаемую и осязаемую картину, чтобы делать различие между Богом добра и князем зла. Не мы первые сравнили и противопоставили одно другому; нам не пришлось ничего изобретать, потому что сама жизнь сделала это для нас. И если мы не станем выбирать между двумя, если сразу пройдем туда, где царствует идея единства, мы потеряем что-то очень существенное в жизни. Только выбрав одно из двух, мы можем прийти к идее единства, которая возвысит нас над всем этим. Например, человек, который заявляет, что не желает смотреть на чужие проступки, и на все закрывает глаза, многого лишается. Но человек, который все видел и сумел над этим подняться, – такой человек заслужил право отвратить свой взгляд от того, что является злом.

Смысл нашей жизни на земле заключается в том, чтобы видеть все различия и особенности, но не давать им подавить себя, потому что такой путь привел бы нас вниз. Мы должны идти вверх, поднимаясь над различиями и в то же время познавая их. Представим человека, который мог бы сказать: "Я никогда ни секунды не думал о тех, кто делал мне добро, и ни секунды не тревожился по поводу зла, которое мне кто-либо причинил. Я имел эту единственную справедливую идею и всегда следовал ей". Такой человек может быть продвинут, может быть духовным и набожным, но многое в жизни прошло мимо него. А тот, кто принимал все добро, приходящее к нему, с глубокой благодарностью и чувствовал ее и в то же самое время причиненное ему зло чувствовал, но прощал, он тот, кто видел мир и кто пойдет за его пределы.

Небеса и ад, эти два места были изобретены для нашего понимания; первое – там, где человек возвышен, где он счастлив и вознагражден; второе – там, где он наказан. Это мы в силах понять. И все же где мы испытываем все несчастия, горечь и неудобства и где мы испытываем все удовольствие, счастье и радость? Где же еще, как не на этой вот земле, под этим самым солнцем! Нам рассказали об этих двух различных местах, потому что мы способны видеть их как два различных места; мудрецы на всех этапах развития человеческой цивилизации ничего другого не могли сделать, кроме как придать тонким и сложным идеям максимально приближенную к человеческому восприятию форму. Например, если бы кто-нибудь сказал, что мир мысли и мир действия различны, это было бы правдой; в то же время оба они принадлежат тому миру, где мы живем. Дело не в том, как мы об этом говорим, но и также, как мы на это смотрим.

В "Гайян" есть выражение: "Я бы согласился на рай или на ад, но только не на чистилище". Это метафизическое выражение, но в то же самое время в нем можно найти и философскую истину: жизнь означает боль или удовольствие, а то, что является отсутствием боли или удовольствия, – смерть. Эта идея выражена во всех писаниях. Рай и ад означают либо удовольствие, либо боль; то, что лишено боли и удовольствия, не может в обычном смысле этого слова называться жизнью.

Именно понимание всех вещей с разных точек зрения, даже если человек отказывается верить в них или верит в них слепо, озаряет человека.

Можно ли повернуть свой ум и свои жизненные обстоятельства от ада к раю и наоборот? Для этого надо видеть различие между ними и одновременно их тождество.

Так мы подходим к проблеме греха и добродетели. Можно утверждать, что добродетель и грех есть стандарты добра и зла, выработанные религиозными учителями и призванные сохранять порядок в мире, тогда как разрушение этого порядка ведет к упадку религии, сопровождающемуся войнами, голодом и бедствиями. Время от времени в мир являются посланники, поддерживающие этот порядок, и для каждой части земли назначаются духовные блюстители. Во все века люди считали, что какая-то особая вещь является грехом, а другая – добродетелью И всякий раз, когда мудрецы определяли, что есть что, они были правы, но судили они по-разному. Происходило это потому, что чем больше света проливается на эту тему, хотя и сохраняется способность смотреть на грех в свете греха, а на добродетель в свете добродетели, и тем чаще мы видим, что под покровом добродетели был грех, а под покровом греха – добродетель.

Поскольку разные расы, нации и религии имеют собственные стандарты добра и зла и представления о грехе и добродетели, оказывается трудно различить общий закон, управляющий этими противоположностями. Однако вопрос можно прояснить, если мы поймем закон вибраций. Предметы и живые существа кажутся разделенными на поверхности существования, но под поверхностью на каждом плане они все более сближаются, пока наконец на самом последнем и потаенном плане не сливаются в одно. Каждое нарушение покоя на поверхности малейшей части существования внутренне поражает целое. Поэтому каждая мысль, слово или действие, нарушающие мир, являются неправдой, злом и грехом, а те, что восстанавливают мир, – правдой, добром или добродетелью. Жизнь подобна куполу, ее природа также куполообразна. Беспокойство малейшей части жизни беспокоит все и возвращается как проклятие на того, кто это беспокойство причинил, а любой покой, производимый на поверхности, утешает целое и возвращается к своему источнику в виде покоя. Эта философия подчеркивает идею воздаяния за добрые дела и наказания за плохие, которое совершают высшие силы.

Когда люди привели к Христу грешницу, Учитель не мог сделать ничего другого, кроме как простить ее. Он не видел в согрешившем человеке того, что видели в нем другие. Различение между добром и злом – непосильная для обычного ума задача, однако парадокс состоит в том, что, чем невежественнее человек, тем охотнее он судит. Очень часто тот угол зрения, с которого мы смотрим на вещь, делает последнюю плохой или хорошей, так что, если бы мы могли взглянуть на нее с различных углов зрения, то вещь, которую мы называли неправильной, мы должны были бы назвать правильной. Ни один из людей, говорящих, будто судят по результатам, не может быть уверен в том, что в наказании не было награды, а в награде – наказания.

Это показывает нам, что жизнь является головоломкой двойственности. Идея противоположностей держит нас в иллюзии. Видя, что это является природой и характером жизни, суфий говорит, что не так-то важно различать противоположности, а вот то, что наиболее важно – это признавать, что за всем спрятан Единый. Естественно, когда он приходит к пониманию этого, суфий восходит по той лестнице, которая поднимает его к единству, к идее единства, приходящей из синтеза жизни и лицезрения Единого во всех вещах и всех существах. Можно считать, что мир и человечество всегда совершенствовались, или что они достигают пика развития и потом все начинается снова, или что мир движется по кругу, или иметь еще какие-нибудь воззрения; но все мудрецы, когда бы они ни рождались, всегда верили в одну и ту же вещь: что за всей жизнью есть единство, и их мудрость лежит в понимании этого единства. Когда человек прозревает дух единства и видит за всеми вещами единство, то меняются его точка зрения и его отношение к вещам. Больше он не говорит другу: "Я люблю тебя, потому что ты мой друг", – он говорит: "Я люблю тебя, потому что ты и есть я". Он говорит так, как сказал бы мистик: "Неважно, ты ли совершил ошибку или я совершил ошибку. Важно исправлять неправильное".

Кажется, что некоторые люди совершенно счастливы, совершая грех, но грех не может никого сделать по-настоящему счастливым. Если даже в нем и было короткое удовольствие, то потом оно аукнется, а эхо фальшивой ноты никогда не доставит удовольствия хорошему слуху. Если человек действительно счастлив в грехе, можно быть уверенным, что это была его подлинная добродетель, а значит, только для нас, и с нашей точки зрения, его действия кажутся грешными. Поэтому суфий следует своей дорогой и не судит остальных. Если между добром и злом, добродетелью и грехом существует лишь относительная разница, почему тогда должно быть наказание за грехи и награда за добродетели? Последствия добра сами по себе уже есть награда, а последствия зла – наказание, но из-за нашей ограниченной точки зрения мы приписываем эти последствия сторонней силе, божественному идеалу.

Несчастья и страдания человечества исходят не от добра, но добро исходит от жестокости и страдания. Если бы не было жестокости и страдания, не было бы зла, то мы бы никогда не узнали, что значит правда и добро. Именно представление о существовании двух полюсов наделяет нас способностью различать эти два качества. Познав лишь одно, мы бы назвали его добром или злом и оно осталось бы одним. Называя одно двумя разными именами, мы помогаем себе видеть различия между ними.

Возможно, кто-то заинтересуется, действительно ли души могут убить свою духовность дурными поступками и дурной жизнью и погибнуть? Нет, это не так. Злые дела лишь укрывают души облаками невежества, которые причиняют неудобства. Душа не предназначена для гибели.

Многие проклинают Бога за то, что он послал им несчастья, но несчастье – обязательная часть жизненного опыта. Кто-то озлится и скажет: "Это несправедливо", – или: "Это неправильно, разве мог справедливый и добрый Господь позволить произойти несправедливости?" Но наша точка зрения очень ограниченна, наше понимание хорошего и дурного, добра и зла – всего лишь наше собственное представление, не согласованное с замыслом Бога. Конечно, пока мы воспринимаем это так, это остается правдой для нас и тех, кто стоит на наших позициях; но, когда мы приходим к Богу, все измерения меняются, меняется и точка зрения.

Вот почему мудрецы всех эпох вместо того, чтобы судить действия Бога, так сказать, до поры до времени откладывали в сторону свое чувство справедливости; они старались научиться лишь одному – смирению перед волей Бога. Таким образом они достигали уровня, на котором могли воспринимать вещи с точки зрения Бога. Но когда они пытались изложить эту точку зрения миру, мир объявлял их безумными. Поэтому они называли себя муни, что значит "хранящие молчание".

Люди часто спрашивают, почему те, кто поступают неправедно и творят злые дела, добиваются успеха, тогда как другие, поступающие правильно, не добиваются успеха. Но это не правило. Правило состоит в том, что преуспевший на пути зла сможет добиваться успеха лишь на пути зла; поступив правильно, он потерпит поражение. А тот, кто преуспел на пути добра, будет всегда успешен, делая добро; он потерпит поражение, если попытается поступить плохо. Более того, для идущего вверх и добро и зло станут ступенями восхождения, а для идущего вниз и добро и зло станут ступенями нисхождения. Нет в мире человека, который мог бы сказать: "Я безошибочен", но это не значит, что он не предназначен достичь этой цели.

Большая жалость, если человек совершает праведные и добрые поступки только потому, что хочет развиваться или стать духовным. Что такое, в конце концов, добро? Это слишком малая цена за духовность. Человек, зависящий от своей доброты в достижении духовности, может прождать тысячу лет. Это то же самое, что собирать песчинки по одной, надеясь сложить из них гору, чтобы взойти на небеса. Если человек совершает добро не из любви к добру, если он поступает праведно не из любви к справедливости, не для собственного удовлетворения, то нет добродетели в делании добра. Быть духовным означает стать ничем; стать добрым означает стать чем-то. А быть чем-то подобно тому, как быть ничем, тогда как быть ничем все равно что быть всем. Притязания на духовность препятствуют естественному совершенству; самоотречение – возвращение в райский сад.

Не следует опасаться, что стремящийся к самоотверженности человек станет жертвой всех жизненных обстоятельств, – вовсе нет, ведь сила и мудрость коренятся в совершенстве. Отсутствие совершенства – это трагедия жизни. Человек, замкнутый на себе, – тяжкая ноша даже для земли. Земля легко несет горы на своей спине, но эгоистический человек намного тяжелее. А что в итоге? Даже собственная душа не в силах выносить его больше, вот почему так часто случаются самоубийства. Покончить с собой означает разорвать две вещи, которые соединены друг с другом. Это насильственное разделение того, что должно быть соединено. Это проект природы, который должен быть выполнен, а разделение целого на две части лишает его возможности выполнить план, задуманный природой. Но притязания нашего "я" стали настолько тяжелы для души, что та захотела избавиться от него. Это имел в виду Иисус Христос, говоря: "Блаженны нищие духом". Что обозначает выражение "нищие духом"? Оно подразумевает эго, от которого отреклись.

НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ

Фраза из Библии: "Не противься злу" часто вызывает удивление и не всегда правильно истолковывается. Чтобы понять ее, сначала надо определить, что такое зло. Есть ли такие конкретные поступки или вещи, на которые можно указать как на зло? Без сомнения, люди неоднократно пытались сделать это, но ничто не может быть злом в соответствии с фиксированным принципом. Тогда что же это такое? Это нечто лишенное гармонии, чему не хватает любви и красоты, и, кроме того, это то, что не вмещается в нашу жизнь. То, что приходит в согласие с условиями, которые предоставляет жизнь, не может быть злом.

Зло можно уподобить огню. Природа огня заключается в разрушении всего, что лежит на пути, но хотя сила зла так же огромна, как и сила огня, зло все-таки слабо – так же, как слаб огонь. Как огонь не может долго продержаться, так и зло не долговечно. Как огонь уничтожает сам себя, так и зло становится своим собственным разрушителем. Почему сказано: "Не противься злу"? Потому что сопротивление дает жизнь злу; непротивление позволяет ему выгореть дотла. Зло видят в формах гнева, страсти, жадности, а также упрямства, гнева или предательства, но корень зла всегда один – эгоизм. В одном человеке зло возможно и проявлено на поверхности, а в другом – запрятано в глубинах сердца.

На Востоке есть поговорка: "Не произноси имя сатаны, а не то он выскочит из своей могилы". Неосмотрительные или бездумные люди очень часто впадают в ошибку, пробуждая спящего дьявола, потому что не знают музыки жизни. Чтобы научиться жить в мире, надо стать музыкантом жизни. Каждый человек в мире – это нота; человек, воспринимающий мир таким образом, получает в руки музыкальный инструмент. Весь мир становится оркестром, призванным сыграть симфонию.

Даже в мелочах можно заметить влияние того же закона. Часто самые тяжелые проблемы в жизни возникают не из-за трудностей, созданных другими, а из-за неспособности самого человека понимать человеческую натуру. Для того, кто понял человеческую натуру, становится ясно, что первый и последний урок, который надо усвоить в жизни, – это не сопротивляться злу. Ведь сопротивление становится топливом для огня. Говоря другому: "Не делай этого", или спрашивая его: "Почему ты делаешь это?", коря его: "Ты должен делать так-то и так-то", мы делаем зло только сильнее, лишь крепче привязываем человека к ошибке.

Каждый в этом мире может быть кем-то вроде учителя, но не учителем в подлинном смысле, потому что настоящий учитель это тот, кто всегда учит сам себя; и чем больше он учит себя, тем яснее осознает, что в мире надо еще стольким вещам выучиться, что всей жизни не хватит на это. Чем больше человек учится, тем меньше зла он видит в других. Это не значит, что в других зла больше или меньше, – это значит, что такой человек осознает: враг, которого он привык видеть в других, в действительности находится в нем самом. Худший враг, с которым доводилось сталкиваться в жизни, обнаруживается в собственном сердце. Это вызывает чувство унижения, но это и правдивый урок: ищи в себе тот элемент, которому ты сопротивляешься в другом человеке.

Жизнь – это место, где необходимо двигаться нежно. В мыслях, речи или действиях надо держать под контролем ритм; во всем, что делаешь, необходимо соблюдать закон гармонии. Даже если идешь босиком по колючкам, не избежишь обвинений: колючки обвинят тебя в том, что ты топчешься по ним. Если жизнь в мире – такая тонкая вещь, может ли кто-нибудь сказать, что обрел достаточную мудрость? И может ли кто-нибудь надеяться прожить в мире, не задумываясь над этой проблемой?

Меня однажды спросили, каким образом глава корпорации или учреждения может следовать правилу непротивления злу. Я ответил, что видел возглавляющих заводы людей, которые завоевали сердце каждого работающего там, тогда как там были и другие руководители, которых все ненавидели. Возможно, последние приносили больше прибыли, чем первые, хотя в конечном итоге все равно обнаружилось бы, что доходы первых были более надежны и постоянны. Пути мудрости и нежности нельзя описать в форме четких правил, которым люди должны следовать. Кисть не сможет занять место ножа, и поэтому каждый из нас должен использовать любой метод в соответствии с обстоятельствами. Однако за всем должна стоять мысль о непротивлении злу.

Проблема зла велика. Многие не желают даже слышать о ней, хотя сталкиваются с ней каждую минуту жизни, а оставив проблему нерешенной, горю не помочь. Любой готов судить, замечать или наблюдать зло в другом, не задумываясь о том, что подчас поверхность вещи отличается от ее глубины. Хотя, возможно, то, что кажется злом, таит добро в глубине, а то, что кажется добром, содержит искры зла. И по какому стандарту мы можем узнать зло и добро, и кто может судить о добре и зле в другом человеке? Если о чем и можно судить, так только о собственном добре и зле. Никто кроме Бога не имеет власти судить другого. Чувство справедливости дано человеку только для того, чтобы он мог судить свои собственные поступки; именно для этой цели ему и было дано это чувство.

Если мы посмотрим на жизнь, то увидим, что она есть не что иное, как борьба – индивидуальная и коллективная. Похоже, что если в жизни и есть что-нибудь другое кроме борьбы, то это лишь способность дарить и получать доброту и любовь и совершать бескорыстные поступки. Как бы ни был человек опытен в разных вопросах жизни, его опыт достигает только определенной точки и он не может пойти дальше. А что ему действительно требуется, так это понимание жизни, понимание закона, который работает за всем этим. Только это знание способно уменьшить непрерывную борьбу человека, потому что заставит его меньше сопротивляться. Оно сделает его более терпимым к естественному состоянию людей. Как только человек понимает, что не должен требовать от другого невозможного, он становится терпимым.

Трудность заключается в том, что любой из нас требует от другого больше понимания, разумности, доброты и любви, чем от себя самого. Человек хочет от другого большей справедливости и чистоты, чем сам готов дать; и его стандарты могут быть такими высокими, что другой человек оказывается не в состоянии дотянуться до них, отчего чувствует себя разочарованным. Вот что обычно случается: человек, столкнувшийся с несправедливостью, хранит молчание, он сопротивляется, и таким образом жизненная борьба продолжается. Человек не должен ожидать, что сливовое дерево принесет розы или розовый куст произведет жасмин. Все люди – как растения, но не одинаковые. Мы можем любить розы, но не каждое растение приносит розы; если нам нужны розы, давайте искать их лишь на том растении, на котором они растут; если же то, что мы нашли, не окажется розовым кустом, мы не должны разочаровываться. Таким образом мы исправим наш самообман.

Когда люди говорят, что кто-то плох, в действительности это означает, что поверхность стала плохой. Глубина не может быть плохой, каким бы скверным ни казался человек. Ведь жизнь как таковая есть добро, и человек, состоящий из одного только зла, просто не мог бы жить. Сам факт того, что он жив, доказывает, что в нем есть проблески доброты. Кроме того, многообразие типов людей так же бесконечно, как и многообразие вещей: некоторые кажутся внешне жесткими, являясь нежными в душе; некоторые по видимости мягки, а внутри жестки; одни очень добры в глубине, но злы на поверхности; другие злы на поверхности, но добры в глубине. Чем больше разнообразия в мире, тем более разнообразны души.

Какое воспитание, какая точка зрения, какое отношение к жизни являются наилучшими и дают наибольшее счастье? Это такая позиция, при которой не замечаешь зло, вместо того чтобы оказывать ему сопротивление. Есть три способа прожить жизнь, и каждый можно сравнить с борьбой пловца в море, чьи волны все время падают и поднимаются. Один будет бороться, покуда позволит его жизнь; но подъем и падение волн в море будет продолжаться и продолжаться, и в конце концов он утонет. Так же и с человеком. Он борется, опьяненный борьбой, продолжая до тех пор, пока не иссякнет энергия. В этой борьбе он может казаться сильным, может представляться побеждающим других, может казаться имеющим больше вещей, чем другие, но каков будет итог? В конце он утонет. Но есть другой человек, знающий, как плавно двигаться в воде, он понимает ритм движения рук и ног; он плывет в согласии со взлетом и падением волны. Он не борется. Такой человек может надеяться доплыть до порта, если тот близко. Если его идеал не слишком отдален, тогда он выполнит это. Третий же человек – это тот, кто ходит по волнам. Именно в этом смысл хождения Христа по воде.

Жизнь подобна непрерывному движению волн. Тот, кто позволяет ей тревожить себя, будет раздражаться и беспокоиться все больше с каждым днем; тот, кто не обращает на нее внимания, всегда будет спокоен и безмятежен. Тот, кто видит все и все-таки возвышается над этим, идет по волнам. Никто не в состоянии в одно мгновение достичь высшей мудрости, высшего понимания жизни; весь век человеческий может оказаться слишком коротким для этого. И все же нужна надежда, потому что тот, кто надеется и видит возможности, восходит на вершину, тогда как утративший надежду не имеет ног, чтобы взойти на гору мудрости, вершина которой и есть желанная цель.

ОСУЖДЕНИЕ

Человек, как правило, всегда готов без всякой сдержанности судить других и мгновенно высказывать свое мнение. Он никогда не остановится и не подумает, достиг ли он сам того же уровня, что и тот, кого он судит, имеет ли он какое-либо право судить его. Иисус Христос сказал об осуждении, что только тот, кто сам без греха, пусть бросит первый камень; этим он преподал великий урок.

Для суфия, который видит в каждой форме божественную форму и в каждом сердце – божественную святыню, невозможно судить кого бы то ни было, независимо от его положения, поступков и обстоятельств, потому что все это вместе против его веры; в этом направлении суфий развивает философию, к которой пришел сначала путем размышлений.

Воздержание от осуждения других это, в принципе, вопрос самоконтроля, вежливости, доброты, симпатии и снисходительности; вопрос почтительного отношения к Богу, Творцу всех живых существ, и осознания того, что все они – плохие и хорошие – являются Его детьми. Если чей-нибудь ребенок окажется неказист на вид, разве вежливо будет сказать при родителях: "Этот ребенок некрасив"?

Бог – Отец и Мать всех существ – всегда здесь, знающий и понимающий, что происходит в сердце каждого человека. Он видит все наши ошибки и заслуги еще до того, как мы их совершаем, и когда мы с такой готовностью судим кого-то, то делаем это на глазах Художника, создавшего все, а не за Его спиной; это происходит в Его присутствии. Если мы осознали это, нетрудно будет почувствовать личность Бога везде.

Приходит время, когда после постоянной практики не-осуждения мы начинаем видеть причины, что стоят за каждым проступком любого из тех, кого встречаем. Тогда мы становимся более терпимыми и более прощающими. Когда больной пристает к нам со вздохами и жалобами, то это сперва раздражает нас. Мы говорим, что это плохо, докучно, что такое поведение свидетельствует о его плохом характере. Но понимание причин, стоящих за этим, что это не его плохая природа, а его болезнь, делает нас более терпимыми; если же мы не видим причин, то мы не только жестоки с этим человеком, но и слепы к свету Бога, слепы к прощению – к этой драгоценной сущности Бога, которую можно найти в сердце человека.

Различие, что существует между справедливостью Бога и человеческим понятием справедливости, можно пояснить на следующем примере. Когда дети дерутся из-за игрушки, у каждого есть на то своя причина. Один находит эту игрушку самой желанной, так почему бы ему не завладеть ею? Другой говорит, что игрушку подарили ему, так почему бы ему не взять ее? Оба приводят свои доводы и оба правы. Но отец рассуждает по-другому; отец знает характер каждого ребенка и понимает, что он хотел бы воспитать в каждом из двух детей. Вот почему он дает детям игрушки, чтобы привнести нечто в их природу. Ребенок не знает этого, и если он уже не совсем младенец, обвинит отца в пренебрежении его желаниями. Он не понимает справедливости отца; ему надо дорасти до определенного уровня, чтобы понять ее. Так же дело обстоит и со справедливостью Бога и человека. Человеческая справедливость ограничена преобладающими идеями желаемого и нежелательного и его знаниями, которые не идут ни в какое сравнение со знанием Бога.

Единственный способ уловить отблеск божественной справедливости – постоянно верить в правосудие Бога, невзирая на все доказательства, будто бы опровергающие Его справедливость. Руководствуясь последними, можно прийти к выводу, что никакой справедливости нет вовсе, что все происходит механически. Представления о карме и о циклах перерождений могут показаться удовлетворительными, однако в действительности они тоже имеют источником Бога, стоящего за всем. Бог не был бы всемогущим, если бы каждое живое существо обладало могуществом, достаточным для выработки своей индивидуальной кармы. И если бы даже все работало механически, все равно должен быть инженер – и может ли он быть подвержен действию своей машины? Если Бог ограничен, то он больше не может быть Богом. Бог совершен в Своей справедливости, Своей мудрости, Своей власти. Однако, обсуждая причины всех тех событий, которые не кажутся нам справедливыми, мы приходим к другому вопросу: может ли композитор дать полное объяснение каждой ноты своего сочинения? Нет. Он может лишь сказать: "Нечто подобное потоку прошло через мое сердце. Я пытался придерживаться правил композиции, но не ломал голову над каждой нотой. Я заботился только о впечатлении от целого".

Есть закон, но есть еще и любовь; закон – это привычка, а любовь – само бытие; закон был создан, а любовь не была создана, она существовала всегда. Поэтому любовь выше закона, так же, как Бог выше закона, так и любовь над законом. Поэтому если мы все-таки отыщем ответ на вечный вопрос, почему это так, то не через изучение закона. Изучение закона способно только разжечь аппетит; оно никогда не даст удовлетворения. Единственный способ обрести удовлетворение и покой – нырнуть в океан любви, и тогда станет очевидно, что в мире нет ничего несправедливого; никогда больше мы ничего не назовем несправедливым. Этого уровня достигают мудрецы. Они называют его зенитом мудрости.

Есть выражение, что Бог чаще прощает, чем осуждает, но откуда мы можем знать, что Бог прощает? Прежде всего, справедливость была рождена, а любовь никогда не была рождена; она всегда была и всегда будет. Справедливость родилась из определенного человеческого качества – честности; по мере своего развития справедливость начинает искать равномерности, а все, что не равно, ее не устраивает. Для развития этого чувства мы нуждаемся во вдохновляющем воздействии всего, что существовало прежде; справедливость есть результат усвоения всего, что мы видели. Не такова любовь – она спонтанна и существует всегда. В Библии сказано, что Бог есть любовь; поэтому если справедливость – это природа Бога, то любовь – сама Его суть. Он прощает, потому что Он и есть само прощение. Он судит, потому что это в Его природе – судить.

Справедливость проистекает из разумности Бога, а проявления Его разумности в этом мире иллюзий ограничены. Когда мы судим об ограниченных вещах, наш разум тоже становится ограниченным; мы так же ограниченны, как и вещи у нас перед глазами. Чем величественнее объект, тем величественнее становится наше видение.

Нам по силам лишь один подлинно справедливый поступок – сказать: "Я не должен этого делать". Если же мы скажем это другому, мы, возможно, совершим большую ошибку. Мистик развивает свой ум в этом направлении, очищая его посредством чистых мыслей, чувств и действий, свободных от чувства разделенности, и всегда думая в этом направлении. Какой бы ни была разница в принципах правильного и неправильного, показываемая нам другими религиями, на свете нет двух человек, отличающихся в этом естественном принципе: каждая душа взыскует красоты, и любая добродетель, праведность, любое доброе деяние есть не что иное, как проблеск красоты.

Когда однажды суфий сделает эту мораль своей собственной, ему больше не нужно будет следовать определенному верованию или вероисповеданию, ограничивая себя каким-то одним путем. Он может следовать по пути индуизма, по пути ислама или по пути любой другой церкви или веры, ни на миг не сходя с того царственного пути, где вся вселенная есть не что иное, как имманентная красота. Мы рождаемся со стремлением наслаждаться ею в любой форме, и не следует ослеплять себя зависимостью от одной определенной линии красоты.

Прощение никогда не судит; это просто чувство любви, и поэтому если один человек простил другого, то независимо от проступка оба чувствуют счастье и радость. Справедливость не дарит такой радости. Тот, кто слишком часто судит, несчастлив сам и делает того, кого он судит, тоже несчастным. Тот, кто прощает, счастлив; в его сердце нет недовольства; он делает свое сердце чистым и свободным. Величайший атрибут Бога – прощение.

Человек склонен обвинять Бога в том, что многое сделано неправильно; часто только из уважения или почтения человек молчит, но если бы он чувствовал себя свободно, то высказал бы тысячи обвинений. Никого не судят так часто и не обвиняют в стольких грехах, как Бога. Причина этого в том, что судит-то наше ограниченное "я", хотя оно совершенно неспособно к пониманию.

ПРИВИЛЕГИЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

Человечество настолько поглощено житейскими радостями и печалями, что даже не задумывается, какая это привилегия – быть человеком. Жизнь в мире, без сомнения, дает больше боли, чем удовольствия; а то, что считается удовольствием, стоит так дорого, что, будучи взвешено с болью, которую пришлось за него заплатить, оно тоже превращается в боль, и пока человек поглощен мирской жизнью, он не видит в ней ничего кроме боли и повода для жалоб. Поэтому пока его кругозор не изменится, он не сможет понять привилегию быть человеком.

Однако, каким бы несчастным он не был в жизни, если спросить человека, кем бы он предпочел быть – скалой или человеком, он ответит, что лучше страдать и быть человеком, чем быть скалой. Какими бы ни были обстоятельства его жизни, если спросить человека, кем бы он предпочел быть – деревом или человеком, он выберет второе. И хотя жизнь животных и птиц в вольном лесу свободна от забот и хлопот, но, если спросить человека – предпочел бы он быть одним из них и жить в лесу, он, конечно, предпочтет остаться человеком. Это доказывает, что, когда человеческая жизнь сравнивается со всеми другими аспектами жизни, ее привилегии и достоинства становятся очевидными; но, если ее не сравнивают с другими формами жизни, человек испытывает одну лишь досаду и его глаза на привилегию быть человеком.

Кроме того, человек – самый большой эгоист и интересуется лишь тем, что касается его собственной жизни; не зная трудностей в жизни других, он чувствует бремя своей жизни большим, чем бремя всего мира. Если бы только человек в своем несчастье смог осознать, что есть и другие страдающие, быть может, даже больше его самого; если бы он понял среди своих проблем, что есть и другие, чьи трудности, быть может, еще значительнее его собственных! Самосожаление – худшее из несчастий. Оно переполняет человека, и он не видит ничего кроме своих проблем и болей; и тогда ему кажется, что он самый несчастный, несчастнее всех в мире.

Подчас мы находим удовлетворение в самосожалении. Причина этого лежит в присущем нам от природы стремлении искать удовлетворения в любви, но, когда мы прикованы мыслями лишь к себе, мы начинаем любить самих себя, и тогда самосожаление растет, поскольку мы чувствуем свою ограниченность. Но любовь к себе всегда заканчивается неудовлетворенностью, потому что "я" не было создано для того, чтобы быть любимым; оно было создано, чтобы любить. Первое условие любви – забыть о себе. Нельзя любить кого-то другого и себя одновременно, и, если человек говорит: "Ты дай мне то, а я в ответ дам тебе это", – это странная любовь, больше похожая на торговлю.

Эго человека – ложное эго, Эго Бога – истинное Эго. Но что такое эго? Эго есть часть линии: один ее конец – это Эго Бога, а другой – эго человека, причем последнее ложно из-за того, что человек окутал его иллюзиями, называя это своим "я". Поэтому, как только это эго оказывается разрушено любовью, мудростью или медитацией, рассеиваются окутывающие его облака и подлинное Эго – Эго Бога – проявляет себя.

Сзади так описал один эпизод своей жизни: "Однажды, не имея туфель, я вынужден был идти босиком по горячему песку и я думал – какой я несчастный; но тут я встретил увечного, которому каждый шаг давался с трудом. Я низко поклонился небесам и вознес благодарность за то, что был настолько счастливее его, не имевшего даже ног, чтобы ходить на них". Это показывает нам, что не обстоятельства жизни, а отношение человека к ним делают его счастливым или несчастным, и это отношение может быть таким разным, что один будет чувствовать себя несчастным и во дворце, а второй – счастливым и в скромной хижине.

Различия происходят лишь от того, какой ширины горизонт доступен глазу человека. Кто-то замечае