Глава 4. По две стороны дефиса

До наступления темноты я неподвижно сидела, прижавшись спиной к стенке палатки, и глядела в потолок, что понемногу становился все прозрачнее.

 

Поначалу мысли причиняли почти физическую боль. Они драли нервы по кускам, заставляли сжимать белые кулаки, тереть виски в изнеможении.

 

Пустота. Вокруг… Решение все не приходило, сколько я не призывала весь свой ум работать на меня.

 

В своем сознании я была не я.

 

Закрыла глаза и представила…

 

Оборачиваюсь и вижу, что человек в черном все еще сидит у воды. С неба рушится дождь, и он наблюдает за дырявой агатовой поверхностью глубин.

Я делаю еще несколько шагов и в растерянности гляжу в противоположную сторону. Оттуда поднимается дым костров, и едва уловимый аромат спокойствия и старого горя оседает все ниже, пока, наконец, не сливается с очертаниями земли.

Налево – пустоты и ограниченность. Но в то же время – уверенность в завтрашнем дне. Чувство вины и ненужная, задерганная любовь.

Направо – абсолютная неизвестность. Саркастический парадокс. Феномен теоретических возможно-невозможностей.

Сумасшествие.

А я застыла посередине. Постоянная, как корень из минус одного.

Еще раз оглядываюсь по сторонам и беспомощно сажусь на мокрую траву. Пусть они решают за меня. Нет сил больше.

 

Я открыла глаза. Да, с художественными образами все прекрасно, но они не помогут в этот раз. А жаль.

 

Но у меня больше не осталось способности думать и сопоставлять факты.

 

Я кладу тяжелую голову на подушку. Не сейчас. Вдох.… И медленный выдох.

 

Я слышу, как тот самый дождь из моей выдумки проливается сверху вниз.

 

Я позволяю сознанию расслабиться, но…. С каждой секундой моего покоя все ближе подходят они. Рваные звуки, причиняющие боль своим присутствием. Они заставляют меня зажмурить прикрытые глаза. Становится темно и немного страшно. Тревожная, давно забытая, откуда она взялась? Музыка…. Что-то знакомое, такое родное билось в этих нотах. Что? Я боялась пошевелиться. Лишь бы только не спугнуть, не прогнать ее, раньше времени. Они переливаются во мраке, что отсвечивает желтизной.

 

Я лежу, сжав голову руками… Ну, давай, вспоминай! Где же это было…

 

Все громче и громче. Черт, никак не получается.

 

- Папа, папа! Что это, смотри!

Осень. Разбитые качели. Ветер в волосах. Вверх-вниз. Мне четыре года.

Громче и громче. Это оно. Та самая музыка из окна соседнего дома. Как тревожно…

- Что такое? Ты что-то увидела, малышка?

- Смотри, оно взлетает вместе со мной, - весело кричит смешная девчонка, щурясь от солнца.

- Да это же твоя тень, глупенькая! – хохочет отец.

Музыка все ближе. Она почти разрывает мою голову на части…

Качели останавливаются, и папа берет меня на руки.

Легонько подбрасывает в воздух. Я беззаботно смеюсь.

- Ну, хватит, хватит, пап! А то я сейчас улечу высоко-высоко, и ты больше меня не поймаешь!

Он подхватывает и прижимает меня к себе.

- Смотри. Видишь, там, в небе?

- Что? – детский голосок.

- Облака… - мечтательно вздыхает он, - они как из белого золота. Ты должна летать. Обещай мне, что когда вырастешь, обязательно научишься!

- Конечно, научусь! – улыбаюсь я, - мне не будет скучно там, в высоте одной? Или ты будешь рядом?

- Я всегда буду рядом. Даже если ты меня не увидишь. Но когда ты станешь большой, то наверняка найдешь кого-нибудь, кто захочет полетать с тобой.

- Правда-правда?

- Честное слово.

- А мы не упадем?

- Ну, это, смотря кого выберешь в попутчики, - ухмыляется отец.

- Ты такой смешной.… И так непонятно говоришь! – смеюсь я.

- Ничего…Скоро поймешь. Только не забудь про это, хорошо?

- Ни за что не забуду!

Скрипят старые качели. Плывут огромные облака. Маленькая девочка задумчиво смотрит ввысь. Музыка пробивает дамбу и выходит из берегов, затопляя окрестности.

 

Я резко с хрипом вдыхаю воздух. Я забыла дышать, пока до дрожи и боли в затылке вспоминала каждую мелочь этого разговора. Четырнадцать лет назад.

 

Неожиданно я почувствовала солоноватый вкус на губах. С подбородка сорвалась багровая капля.

 

Стерла рукой кровь, рывком встала, чуть не потеряв сознание от головокружения.

 

Летать! Я должна летать! Я поняла! Бежать, скорее….

 

Я выскочила из палатки и спотыкаясь, тяжело дыша…Бегом, бегом….

 

В голове стучало. Мысль не застать его – нет, он не мог уехать! – отзывалась такой бешеной резью под сердцем, в горле, солью в глазах…. Летать! Нельзя выбирать того, с кем будешь всю жизнь ползать по грязной серой земле…

 

- Я летать буду! – кричу я, что есть сил. И мне плевать, что меня услышат. Пусть все знают…

 

Я почти не чувствую своих босых, разбитых в кровь ног.

 

Безжалостно гоню себя через весь лагерь, сквозь метры воздуха, обугленной земли, раздирая ступни о поросль вереска.

 

Когда я, наконец, оказываюсь у гигантского черного шатра, мыслей уже не остается. Только тревога. И огромное необъяснимое безумие.

 

Я врываюсь без стука и предупреждения. Знаю: он ждет. А если не ждет, то все пропало. Этот вариант не подлежит рассмотрению.

 

Неподвижна у входа. Напряженно гляжу на застывшую черную фигуру посредине…мира.

 

Зрительный контакт равен полутора секундам, а после я не могу больше держать это в себе.

 

- Изменится! – в отчаяние срывающимся голосом, - изменится!

 

- Что же? – тихо спрашивает он.

 

- Если вы скажете это, то все изменится, - слезы прожигают веки.

 

Он делает шаг ко мне.

 

Несколько секунд, не веря в эти слова, ошеломленно смотрит на меня.

 

- Приведите конкретный пример, - шепчет он, не отрывая от меня дикого взгляда.

 

- Например, это… - мой севший голос дрожит от смятения.

 

Я приподнимаюсь на носочках – как он оказался так близко? – и шершавыми губами пробую на вкус его саркастическую усмешку.

 

В ознобе и холоде прижимаюсь к его равнодушным губам. Позволяю себе разок лизнуть эту улыбку изнутри – надо же понять, как у него получаются такие мимические шедевры.

 

И только когда отчаяние, вызванное его безучастностью, рискует окончательно свести меня с ума, он снисходит.

 

Собирает рассыпанные кусочки меня, прижимает к сердцу. Находит мои руки и сжимает в своих. Чувствую – дрожит.

 

Терпкий букет: хмель, тмин. Его аромат. А еще так пахнет небо, по которому мы летим.

 

Находит губами мой язык. Меня больше нет…

 

Нервы лязгают, наточенные ножи. Звенят в ушах, щиплют глаза. Долгих тринадцать секунд, а потом я сбиваюсь со счета.

 

Но время все равно плывет дальше, несмотря на двух безумцев, выбившихся из общего потока. И облака, как из белого золота…

 

Я обрываю эту бесконечность и выношу нас на берег только для того, чтобы найти своими глазами его. Отыскать в них подтверждение.

 

Правда?

 

Правда.

 

Тогда скажи….

 

И он отвечает:

 

- Ты невероятная. Поразительная…Ты…

 

- Немыслимая?

 

- Именно.

 

Одну пронзительную секунду мы были не в компетенции «здесь» или «сейчас». Было нечто иное.

 

А в следующую … все перевернулось, и нас поменяли местами. И черты не осталось от блеклого эскиза безразличия. Как зеркало разбилось мириадами серебринок, осталось звенеть на полу. Свет притупился.

 

Я вздрогнула, когда теплая ладонь легла мне на затылок. Он касался моего лба своим, заслоняя собой весь остальной мир. Ближе было некуда, нас точно пристрочили крепким швом друг к другу, оставалось только приникнуть еще сильнее, не отпускать. Судорожно целовать холодные губы, боясь, что сейчас наваждение рассеется и оставит меня одну в пустом пространстве.

 

Невыносимо медленно, преодолевая вечную фобию ошибиться и переоценить себя.

 

Расстегиваю одну за другой пуговицы его рубашки.

 

Едва касаясь моих напряженных плеч, снимает легкую куртку, та падает на пол.

 

Чувствую, как холод обнимает голую шею. Холод – жар, когда на ней остается сухой детский поцелуй. Точно, где мечется пульс. Губами отмечены виски, ресницы, щеки.

 

Для меня уже не существует пространного «до» и чокнутого «после». Есть только обнадеживающее «в данный момент».

 

В моих дрожащих пальцах столько отчаяния, я и не надеюсь, что он не заметит. Все видит, все понимает, целует кончики пальцев.

 

Чувствую, как он дрожит. Обнимает меня так бережно, словно мое тело - хрупкое стекло, прижмешь к сердцу – смерть от осколков.

 

Дальше бесноватый разум отключился.

 

Беспокойно….

 

Кровь взыграла, в голове расплескались мысли, над головой замерцал млечный путь. Удивительно – оказывается, у него такой же прозрачный потолок, как и у меня…

 

Значит, не мне одной скучно без неба.

 

Перед глазами пляшут светлячки. Он передо мной на коленях. Без обычного несокрушимого самообладания. Странный, с потемневшим рассудком, впервые в жизни потерявший контроль…

 

Такой осторожный и настоящий, хоть плачь. Будто даже сейчас ожидает предательского удара в спину.

 

Я не хотела, рука сама мягко опустилась на его голову, провела по волосам и коснулась щеки.

 

Все. Кажется, после этого, я либо сошла с ума, либо, наконец, стала собой. Той глупенькой доверчивой девочкой, знавшей о войне только из книжек. Стыдно, непривычно, страшно.

 

Он почувствовал, догадался? Не знаю. Но обнял, прижался губами к моему животу.

 

- Маленькая…

 

Сознание происходящего начало то исчезать в темноте, то вспыхивать ясно и безумно.

 

Раз – Черная постель, испуганные глаза – это мои отражаются в его. Поцелуи, каждый как первый, много-много, нескончаемо. Грудь поднимается и опускается, как тяжело становится дышать!

 

Горячей кожей осязаю – его руки доводят меня до аменции* и обратно.

 

Провал в памяти.

 

Два – Жар, беспомощность, руки раскиданы, ноги обвивают его талию. Мечусь в огненном бреду. Сгинуть вот прямо сейчас от упоения? Какая красивая была бы смерть…

 

Он внутри меня, я почти уверена, что он сейчас с легкостью читает мои мысли. Я думаю для него, смотрю ему в глаза, так проще всего.

 

- Никогда… - шепчет он, отзываясь в моем теле сильными толчками, - никогда не желай смерти.… Иначе получишь то, чего просишь.

 

- Ты ведь этого не допустишь…

 

Мы задыхаемся. Я чувствую, как вместе с адской волной горячего, почти кипяченого блаженства слетают все его магические блоки.

 

Он не может произнести ни слова, я быстро заглядываю в его прикрытые глаза и улавливаю обрывок мысли… Мысли, от которой барометр положительных эмоций зашкаливает. Но через секунду я забываю все… Даже ее.

 

Провал.

 

Три – Покой. Я тихо лежу, завернувшись в одеяло, спиной прижимаюсь к его груди. Ледяные руки больше не холодны, мне тепло.

 

С внутренней стороны век гуляют тени, я наблюдаю за ними, слушая неразборчивый шепот. Это успокаивает.

 

Даже с закрытыми глазами я вижу, как он неотрывно смотрит на мене, перебирает в тонких пальцах вьющиеся прядки моих волос. Тихо – тихо говорит. Мне? Себе? Нам?

 

Чувствую его мысли. Изо всех сил зажмуриваю глаза и прижимаюсь к нему сильнее. Нельзя же, нельзя так думать.… Иначе мне не хватит сил сдержать позорные детские слезы… Глупость же, правда? А ведь действительно, «маленькая».

 

И ничему-то меня не научили годы сознательной жизни, кроме формул и графиков. Ничегошеньки-то я еще не знаю.

 

Я нахожу его руку, цепляюсь за нее. Ищу поддержки, сочувствия? Нет… Только подтверждения тому, что его мысли все для меня, открыты.

 

Он отвечает легким пожатием. И добавляет в уме, то, что не может сказать вслух. Что жестоко и сладко колет под сердцем.

 

С закрытыми глазами, не прерывая контакта, он окончательно впускает меня в свой разум.

 

- Не думай ни о чем. Все хорошо….

- Я думаю о тебе, как ты не поймешь. Страшно. Мне очень страшно…

- Я с тобой.

- Надолго ли?

- Пока хватит сил. Пока я жив.

- Мы все можем умереть уже завтра. Значит это не такой уж и большой срок.

- Каждый может умереть завтра. Но с нами этого не случится.

- Я верю тебе. Пообещай, что не бросишь меня здесь, на этом пепелище. У меня нет ничего. Никого. Только ты теперь.

- Скоро все закончится. И тогда мы уедем с тобой.

- Далеко – далеко?

- Так далеко, как только пожелаешь…Даю слово…

 

Молчание совсем не тягостное. Такое же теплое и ласковое, как последние слова.

 

- Почему ты пускаешь меня в свои мысли?

- Доверяю тебе.

- Это так странно…Говорить с тобой, слышать твой голос. Мне это не снится?

 

Я решаюсь открыть глаза и встречаю его взгляд. Нет, это правда.

 

- Веришь?

- Да. Все по-настоящему…

 

- Иногда мне кажется. Что все – кошмарный сон. Я так боюсь проснуться однажды в иной реальности… - шепчу я.

 

- А если она будет лучше, чем эта?

 

- А если там не окажется тебя?

 

Он молчит. Обдумывает наш странный диалог или просто держит паузу?

 

- Хочешь попробовать? – наконец говорит он.

 

- Что ты имеешь в виду?

 

- Просто общий сон. Один на двоих.… Обещаю, он будет приятным.

 

- То есть, целая ночь в другом мире с тобой?!

 

- Да.… Все ты понимаешь…

 

- Как такое возможно? – удивляюсь я.

 

- Доверься мне… - шепчет он.

 

Теплые пальцы ложатся на мои подрагивающие веки. Темно.

 

Сквозь полусон я слышу, как он негромко говорит, нашептывает что-то непередаваемое. Спокойно, умиротворяюще.

 

Заклинание? Несколько секунд я держусь, но потом отпускаю себя.

 

В последние мгновения, когда я нахожусь на зыбкой грани, в сознание проливаются слова…

 

Все уснули до рассвета,

Лишь зеленая карета,

Лишь зеленая карета

Мчится, мчится в вышине,

В серебристой глубине…

 

Открыв глаза, я очутилась в трепете лучей солнца. Мостовые неизвестного города серебрились и переливались под искрами белого светила. Подняв голову, я разглядела сквозь туман бархатное агатовое небо…. Как такое может быть?

 

Моя рука мигом оказалась в чьей-то большой ладони. Дома, башенки, больше похожие на игрушечные, расступились, открывая горизонт и безграничное сумрачное море.… Все вокруг виделось как в дымке, истинная суть вещей ускользала.

 

Черно – белый мир.

 

Я поднесла руку к глазам – она была такой же белой, как и лучи искусственного солнца.

 

Но страха не было, только легкое сонное изумление, нежность. Город тяжело вздохнул, выдыхая теплый ветер, из под камней, тяжело приподнял мостовую и опустил на место. Он принял меня.

 

Прохладный ветерок и запах неизвестных трав кружили в воздухе.

 

- Как тебе мой мир? – раздался чистый и свободный голос со стороны.

 

- Он совсем как живой….

 

- Он и есть живой. Изменчивый и разный. Каждую секунду.

 

Мы медленно шли по цветастой каменной кладке, без определенной цели, никуда.

 

- Как здесь красиво…- прошептала я, разглядывая острые шпили башен, уходящие под самые облака.

 

Город дышал. Я слышала - камешки, на которые я наступаю живы. Они вздрагивают и прогибаются.

 

- Эта реальность пластична. Мы можем слепить из нее все, что пожелаем, - я совсем не узнавала его голос.

 

Я обернулась и увидела, что человек в черном стоит чуть поодаль от меня, разглядывая свое творение.

 

- В таком случае, слепи нам симпатичную кофейню. И чтобы там непременно подавали горячий шоколад и мокко.… А остальное пусть остается, как есть… - говорю я.

 

Он улыбается, будто знает, что я собираюсь делать…

 

Мы идем вдоль по иллюзионной улице, снова взявшись за руки. Мосты прогибаются под нашими ногами, ветер ласково обдувает лицо, а дорога извивается только по, ей одной известной, траектории.

 

Идем все дальше. И чем ближе конец, тем отдаленней он кажется. Цвета палитры разбавили водой, плеснули акварелью в новорожденный мир. Махнув рукой, я добавила небу синевы. Яркой и бездонной. Это получилось так естественно, что я почти не удивилась. Адресовала ему вопросительный взгляд.

 

Он ухмыльнулся и кивнул. Твори. Разрешаю.

 

По сини поплыли облака цвета фиалок, травянистый ветер гнал их на восток, туда, где вставало белое искрометное солнце.

 

Туман рассеялся, обнажая высоченные станы башен, уходящих в поднебесье.

 

- Только, пожалуйста, оставь мне море… - прошептал он.

 

Ставни резных окон распахивались одно за другим. Из окон нам улыбались и махали руками маленькие дети и их матери.

 

Сверху прилетела музыка.

 

Из ниоткуда перед нами выросла небольшая уютная веранда с деревянными столами, удобными мягкими креслами и…

 

Кофе в этом мире был божественным.

 

Перед ним появился чай со льдом. Я наблюдала, как после каждого поцелуя от наших губ идет пар.

 

Неожиданно в метре от меня появился маленький темноволосый мальчик. Сквозь плотный сонный туман он подошел ко мне и, робко протянул черную розу.

 

Я улыбнулась ему и приняла цветок.

 

Я вдохнула терпкий аромат и стала тихо наблюдать, как мой спутник чертит указательным пальцем черно-красную радугу.

 

- Северус? – я позвала его по имени.

 

Он дорисовал последний штрих к своему эскизу и взглянул на меня.

 

- Я хочу туда, - я указала на сиреневые облака, - можно?

 

- Так в чем проблема? – удивился он, - Повернись на секунду, я тебе помогу.

 

Терраса, столы исчезли, остался едва различимый трамплин. Отсюда начнется полет.

 

Он обнял меня сзади на плечи, а когда отпустил, на спине раскрылись черные крылья.

 

- Ты так любишь этот цвет?

 

- Не так сильно, как тебя. Хочешь другие?

 

- Нет, что ты. Они чудесные…

 

Я легонько провела рукой по его спине, позволяя черным перьям щекотать мои пальцы.

 

Раз. Два. Три. Полетели!

 

Мы разом спрыгнули с затуманенного трамплина и, раскрыв крылья, устремились ввысь. Я начертила в небе огромную светящуюся серебром луну. От взмаха его крыла небо стало иссиня-черным. Ветер теперь нес аромат ночи и сбывшейся мечты.

 

- А как же облака из белого золота? - крикнула я издали.

 

- Зачем? Разве так не хорошо? – он подлетел, догоняя меня.

 

Под нами было море, что переливалось всеми оттенками сумерек.

 

Я засмеялась, когда по мановению его руки ветер легко приподнял меня и перевернул в воздухе.

 

- Что ты делаешь? Перестань… - в ответ я приказала ветру перепутать его мысли.

 

- Это уже нечестно! - возмутился он, ставя простой блок, - так мы не договаривались!

 

Я стала снижаться, позволяя крыльям, в конце концов, дотронуться до гладкой поверхности воды. Приблизившись еще, я зачерпнула в ладонь горсточку моря. На вкус она оказалась сладковатой, как настойка из шиповника…

 

Я не заметила, как он оказался совсем близко, поймал меня и закружил над водой.

 

- А хочешь, так будет всегда… - его голос эхом раздался в моей голове. Всегда… Всегда…Всегда…Да…

 

Краски потускнели, и все подернулось зыбью. Картину залили водой.

 

Ветер загудел, море взволновалось. Цвета стали пропадать, понемногу возвращаясь к черно – белой палитре.

 

- Что происходит?

 

- Не знаю, - проговорил он, - наверное, мы просыпаемся. А может быть это просто… - но не успел он договорить, как голос его затих сам собой, а перед моими глазами выросла туманная стена. Он попытался взмахнуть крыльями, но тут же исчез.

 

- Северус? – тихо позвала я, - ты где?

 

Тишина в ответ. Облака съежились и растворились. Ветер становился все прохладнее.

 

- Гермиона! – услышала я голос откуда-то издали, - Гермиона! Очнись!

 

- Я не сплю. Я не сплю, пробормотала я, складывая крылья и готовясь рухнуть в воду, - не сплю я.

 

- Гермиона!

 

Темнота прикрыла мои веки. Я не сплю…Боги, я не сплю…

 

Я открыла глаза. Что же это было? Сон или реальность? Где я?

 

- Гермиона! Очнись…

 

Мысли понемногу возвращались в привычное русло. Так вот что.… Не было никаких крыльев…

 

Я села на кровати и встретилась с безумным взглядом Северуса. Он взял меня за плечи.

 

- Ты вернулась?

 

- Я здесь. Что произошло? Что с тобой?

 

Он посмотрел мне в глаза. В них мелькнула какая-то печаль или мне показалось? Безнадежность? Я ждала ответа, но не дольше пары секунд. Твердым голосом он сказал всего одну короткую фразу. Фразу, от которой перехватило дыхание и остановилось сердце.

 

- Мы в опасности. Пожиратели, Гермиона. Они в лагере, - сказал он, - игры закончились.