Правовая природа Постановлений Пленума Верховного Суда РФ.

Значение постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации (далее - ППВС) и опубликованной им судебной практики сложно переоценить. Разъяснения, которые в них содержатся, а также анализ типичных ошибок, допускаемых судами, позволяет правоприменителям наиболее верно толковать и применять закон в конкретных правовых ситуациях. Законодатель объективно не может в нормах законодательства охватить все многообразие и многогранность складывающихся в обществе конкретных жизненных ситуаций, поэтому ППВС, которые разъясняют отдельные терминологические и синтаксические конструкции, использованные законодателем, а также дающие рекомендации по конкретным правоприменительным вопросам, безусловно, крайне необходимы.

На протяжении многих десятилетий дискуссионным является вопрос о юридической силе ППВС, а также о возможности их использования как источника права. Указанный вопрос поднимается как теоретиками права в целом, так и специалистами в отдельных отраслях права.

В 40-е года прошлого века неоднократно предпринимались попытки определить руководящие разъяснения Верховного Суда СССР как источник советского права, однако в силу объективных и субъективных причин указанные попытки не увенчались успехом. М.Н. Марченко полагает, что советское социалистическое право не могло рассматривать судебный прецедент как источник права, так как это могло разрушить социалистическую законность, подорвать или ослабить правотворческую деятельность законодательных органов власти, что в конечном счете могло повлечь судебный произвол в процессе одновременного выполнения правотворческих и правоприменительных функций одним органом [1]. Спроецированная на сегодняшнее время указанная позиция представляется неоднозначной. С одной стороны, конституционный принцип разделения властей, являющийся основным признаком правового государства, которым в силу ст. 1 Конституции России и является Российская Федерация, исключает наличие у судебной власти правотворческих полномочий. С другой стороны, судебная практика складывается также стремительно, как динамично и непредсказуемо развивается современные общественные отношения. Законодатель физически не успевает, да и, пожалуй, не может успеть за молниеносностью жизни, тем самым, допуская пробелы в правовом регулировании. Верховный Суд России, как высший судебный орган, в силу ст. 126 Конституции России, анализирует и обобщает судебную практику, что позволяет ему оперативно направлять судебную практику в правильном русле. Таким образом, наличие у Верховного Суда России определенных полномочий, схожих с законодательными, представляется оправданным.

Представляют научный интерес позиции самих судей относительно юридической силы ППВС. Так, Председатель Верховного Суда России В.М. Лебедев, полагает, что ППВС не могут рассматриваться как первичный источник права, но это в то же время не исключает возможность судей ссылаться на них в решении по конкретному делу [2], тем самым косвенно устанавливая их обязательность. Заместитель председателя Верховного Суда России в отставке В.М. Жуйков, считает, что ППВС всегда принимаются во внимание в судебной практике, однако, судьи не должны ссылаться на них [3], а раз возможность у правоприменителей ссылаться на ППВС исключается, нельзя признать их исключительную обязательность. Наиболее правильной представляется позиция бывшего Секретаря Пленума Верховного Суда России В.В. Демидова, который полагает, что разъяснения, содержащиеся в ППВС, обязательны для судов, поскольку такие разъяснения, способствуют правильному толкованию и единообразному применению закона на всей территории Российской Федерации, а также помогают избежать ошибок при отправлении правосудия [4]. Подтверждением его позиции служит то, что полномочия Верховного Суда России по разъяснению вопросов судебной практики являются правовыми, что подтверждает их обязательность, в противном случае возникает вопрос о целесообразности закрепления указанных полномочий. Он считает, что ППВС представляют собой своеобразную форму судебного прецедента и, безусловно, являются ориентиром, который подлежит обязательному учету для вынесения законных и обоснованных судебных актов. Говоря об обязательности ППВС, указанный автор тем самым относит их к своеобразному источнику права, что в современных условиях представляется наиболее близким к практике правоприменения.

Судья Конституционного Суда России Ю.Д. Рудкин высказывал мнение, что на практике право прецедента, включая и ППВС существует, вне зависимости от того закреплено оно в Конституции или нет [5]. Похожей позиции придерживается и первый заместитель Председателя Верховного Суда России в отставке В.И. Радченко, который заявил, что вопрос об обязательности ППВС в практике решен и никаких вопросов не вызывает, а спорят по указанному вопросу исключительно теоретики. Указанная позиция представляется в корне не верной. Отсутствие в Конституции России и действующем законодательстве легального определения юридической силы разъяснений Верховного Суда России не исключает возможности их игнорирования, что порождает вопросы как в научной среде, так и у практикующих юристов.

В практике судов также существует двоякое отношение к юридической силе ППВС. Так, судья Верховного Суда России С.В. Самуйлов в своем определении указал, что разъяснения по вопросам судебной практики, содержащиеся, в частности в обзорах законодательства и судебной практики, утверждаемых Пленумом Верховного Суда России формируют правоприменительную практику и являются обязательными для судов, применяющих в процессе рассмотрения дела нормы материального права [6]. Конституционный Суд России напротив рассматривает ППВС как акт толкования закона, и говорит о том, что само ППВС не может выступать самостоятельным предметом проверки Конституционным Судом России [7]. Таким образом, исключая возможность проверки конституционности, Конституционный Суд России не признает ППВС источником национального права, тем самым допуская их необязательность.

Косвенное признание юридической силы ППВС как источника права дал и Европейский Суд по правам человека. Так, в деле «Бакланов против России» [8] заявитель ссылался на то, что на момент рассмотрения дела в национальном законодательстве не имелось правовых оснований конфискации, а единственным нормативным актом, регулировавшим указанный вопрос, являлось постановление Пленума Верховного Суда СССР (далее - ППВС СССР). Отметив, что «остается неясным, какое правовое положение послужило основанием конфискации, за исключением ППВС СССР, которое, тем не менее, полагаем, содержит ссылку на недействующее законодательство», установил, что «рассматриваемый закон, а именно ППВС СССР не был сформулирован с такой четкостью, которая позволила бы заявителю предвидеть последствия своих действий». Таким образом, Европейский Суд по правам человека расценил ППВС СССР как «нормативный правовой акт» в значении Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, а именно как акт органа государственной власти, содержащий нормы права. С точки зрения теории национального права, под такое определение подходит нормативный правовой акт, который в свою очередь выступает источником права.

Несмотря на неопределенность законодательного статуса ППВС, на наш взгляд, на практике они являются едва ли не более авторитетными, чем федеральные законы. Так, Председатель Свердловской областной коллегии адвокатов А.М. Митин отметил, что разъяснения высшего судебного органа безусловно обязательны, поскольку даже практика говорит об этом. По мнению юриста, большинство практикующих юристов считают ППВС обязательными. В свою очередь заместитель председателя Свердловской областной коллегии адвокатов И.Н. Федоров даже отмечает что, в целом судьи предпочитают ППВС законам.

Исходя из вышеизложенного, следует согласиться с позицией К.В. Ображиева, который отмечает, что ППВС имеют не только интерпретационное, но и нормативное правовое значение [10], поскольку содержащиеся в них предписания компенсируют пробелы в законодательстве, устраняют в нем существующие противоречия, осуществляют его нормативную конкретизацию, что дает основания считать ППВС важнейшим элементом системы юридических источников права. Подобный статус требует признания на законодательном уровне, что в свою очередь обеспечит ретроспективное действие отдельных ППВС, а также четко определить рамки нормотворческой судебной конкретизации закона, что в конечном итоге позволит субъектам конституционного процесса обжаловать ППВС в Конституционный Суд России.

Правоположения – выработанные единицы юридической практики, характеризуются как суждения общего характера, сформулированные в результате разрешения юридических дел.

Наиболее квалифицированной группой правоположений являются сформированные в результате доктринального судебного толкования и содержащиеся в постановлениях Пленума ВС И ВАС. Правоположения – руководящие разъяснения. Они оценивают правоконкретизирующие нормы (рассматриваются как нормы о нормах) носят обязательный характер. Это одна из вершин ЮП. Чаще с этими правоположениями связана правотворческая роль суда. Особо выделяют правоположения, формирующиеся конституционным судом, который по собственной инициативе правотворчеством заниматься не может, а только по обращению в него.

Есть две точки зрения:

1. Правоположения – Это только суждения. Этот подход подчёркивает неустойчивость правоположений, поскольку суждения могут быть истинными и ложными. Это определение охватывает основную массу правоположений. От просто суждений правоположения отличаются тем, что они носят общий характер – дополняя норму права, абстрагируются, отстраняются от конкретного дела т применяются при разрешении определённой категории дел. На прямую правоположения не являются источником права. Особенность: Они производны от норм права, формируются в процессе преодоления пробелов в праве, действуют, пока действует норма права.

2. Правоположения подчёркивает нормативность, практически определяет правоположения как норму права. Это норма о нормах. Правоположения - одна из форм нормы права. ЮП – это источник права, приравнивается к нему, формирует право. Суд является органом, который творит право – это радикальная позиция.

2 позиция не умаляет значения судов и всей ЮП в формировании норм права.

Правоположения делятся на четыре группы:

1. В зависимости от их устойчивости. Правоположения носят локальный характер (деловые обыкновения) Носят характер процедуры (порядок прохождения документов)

2. От вида правоотношения. Вторая группа содержится в обзораз судов по той или иной категории дел. Но это должны быть официальные издания. Носят рекомендательный характер. Очень влияет на практику.

3. Степени распространённости. Прецедент. Толкование. Это правоположение формируется высшими юрисдикционными органами при рассмотрении конкретных дел. Здесь юридическая природа сложнее: носят обязательный характер (вновь на рассмотрение, содержатся в мотивировочной части).

4. В зависимости от субъектов, которые вырабатывают это правоположение. Наиболее квалифицированная группа. Формируется в результате доктринального судебного толкования. Содержится в постановлениях Пленума ВС РФ, ВАС РФ, и т.д. То есть это руководящие (правоконкретизирующие) правоположения. Носят обязательный характер.

Особо выделяются правоположения, формируемые Конституционным Судом РФ. Если говорить о КС, то в силу ст. 10 Конституции следует подчеркнуть равное положение КС среди других правотворческих органов. Поэтому постановления КС, которые касаются действующих норм права, могут вносить в них новые положения, исключать:

а. Положения норм противоречит Конституции;

б.давать распространительное, ограничительное и буквальное толкование, т.е. определять объем действующей нормы права.

Подчеркивая значение КС, следует отметить особенности: КС по собственной инициативе не может осуществлять свои полномочия.

Правовая природа постановлений: имеют официальное название, возможность неоднократного применения, распространяются на широкий круг общественных отношений, их несоблюдение влечет отмену судебных актов, являются правоположениями, имеют официальные источники опубликования.