Глава XV. Дополнительные «наставления» Торквемады

 

Отчаянное, но бесплодное сопротивление, оказанное инквизиции в Сарагосе, имело место и в других крупных городах Арагона; все как один, они противились установлению института трибунала Святой палаты в той новой форме, которую придал ей Торквемада.

Но нигде сопротивление жестким методам Великого инквизитора не привело к успеху, и при полной (хотя и вынужденной) поддержке гражданского суда и властей ему удалось подчинить население воле духовенства.

Теруэль поднялся на открытое восстание при известии о назначении в этот город инквизиторов. И столь яростным и решительным было вооруженное сопротивление, что порядок и повиновение удалось восстановить только после вступления на улицы города королевских войск.

В Валенсии инквизицию встретило неистовое противодействие дворян, а в Каталонии сопротивление оказалось настолько упорным, что монархам потребовалось более двух лет, чтобы заставить население подчиниться.

Барселона отстаивала старинное право самой назначать себе инквизиторов и настойчиво и гневно отказывалась признавать власть Торквемады или его посланников, несмотря на буллы, изданные Сикстом IV и Иннокентием VIII. Упрямство этого города не удавалось сломить вплоть до 1487 года, когда папа Иннокентий издал свою вторую буллу, закрепив за Торквемадой должность Великого инквизитора Кастилии, Леона, Арагона и Валенсии и тем самым расширив границы его юрисдикции на всю Испанию, а также официально лишив этой буллой Барселону древнего права самой назначать своего инквизитора.

Из этого становится очевидным, что, невзирая на национальную антипатию между испанцами и евреями, несмотря на свойственный испанцам религиозный пыл, разжигающий в них ненависть к инаковерующим, инквизиция в том виде, как ее понимал и развивал Торквемада, отнюдь не встретила у них поддержки. Сей беспощадный институт умудрился утвердиться на испанской земле и овладеть такой властью, какой не добился ни в одной другой католической стране Европы, что произошло исключительно благодаря братьям из ордена Святого Доминика и фанатизму Торквемады, сыгравшего на слепой вере и уступчивости королевской четы.

Противники римской церкви утверждают, что инквизиция была организацией религиозной. Защитники же этой церкви в стремлении сбросить это бремя с ее плеч стараются доказать, что инквизиция представляла собой политическую машину. На самом деле она не была ни тем, ни другим в отдельности и в то же время объединяла в себе и то, и другое. Но в первую очередь она была орудием клириков. Духовенство Испании, подхватив запал Торквемады, превратило сей институт в инструмент гораздо более ужасный и деспотический, чем это было в Италии, Франции или каком-либо другом католическом государстве мира, на которое распространялась юрисдикция Святой палаты.

На исходе пятнадцатого века в Испании установился жесточайший террор, лишивший людей свободы совести и слова и набросивший на лицо страны плотную вуаль всеобщей слежки.

С течением времени практика высветила некоторые недостатки в уложениях, которые мы уже рассматривали. По этой причине в 1485 году Торквемада добавил к уже имеющимся еще одиннадцать параграфов. Они в основном затрагивали проблемы внутренней организации Святой палаты.

Параграфы I и II были посвящены вопросам оплаты труда чиновников инквизиции и постановляли, что чиновнику запрещается принимать подношения в какой бы то ни было форме под страхом немедленного отстранения от должности.

Параграф III предписывает инквизиторам иметь своего постоянного представителя в Риме, который был бы искушен в законах и смог бы уладить дела, относящиеся к ведению Святой палаты.

Из этого следует вывод о множестве направляемых в Ватикан апелляций, несмотря на то, что папа сделал Торквемаду верховным арбитром в делах, связанных с чистотой веры.

Параграфы с V по XI касаются исключительно деталей процедуры конфискации. Это не вызвало бы особого интереса, если бы не свидетельствовало о том, с каким размахом было поставлено дело конфискаций – правилам осуществления конфискаций и распределения конфискованного имущества пришлось посвятить много декретов.

Параграф IV – единственный, непосредственно затрагивающий вопросы правосудия в рамках Святой палаты. Он имеет целью не столько смягчить суровость наказаний, сколько устранить неудобства, связанные с применением параграфа X «Наставлений» 1484 года.

Параграф X придавал закону о конфискации обратную силу. То есть размер собственности еретика, подлежащей конфискации, определяется не на момент раскрытия преступления, а на день его совершения. Так что всю собственность, которая могла быть к моменту раскрытия преступления отчуждена вследствие коммерческих операций или каким-либо другим образом, следовало рассматривать как собственность Святой палаты независимо от того, в чьих руках она теперь находилась.

Сей декрет поставил серьезнейшее препятствие перед торговлей, ибо стало ненадежным делом покупать что-либо у кого бы то ни было: если один участник сделки, как могло открыться впоследствии, впал в грех ереси до заключения сделки, то другой участник мог потерять все приобретенное имущество. Более того, поскольку в случае расследования грехов умершего инквизиторы не были ограничены сроками обратного действия, никто не мог считать себя защищенным от конфискации имущества, если оно было приобретено им или его предками у умершего, признанного еретиком.

Неопределенность этого параграфа требовала уточнений, в связи с чем и появился параграф IV в дополнениях к «Наставлениям» в 1485 году. Он устанавливал, что все контракты, заключенные до 1479 года, считаются действительными, даже если откроется, что к моменту заключения этой сделки одна из сторон совершила проступок, признанный ересью.

Это – единственное постановление Торквемады, которое смягчает жесткость предшествующего законоуложения. Впрочем, совершенно очевидно, что принятие этого декрета обусловлено не милосердием, а целесообразностью.

Если же кто-либо обманом сумел воспользоваться данным декретом, Торквемада предписал тому – при условии, что он уже прощен церковью, – сто плетей и клеймо на лице, выжженное раскаленным железом (это наказание соотносилось с «печатью Каина» – именно такой аргумент без колебаний и со всей серьезностью приводит историк Гарсиа Родриго). Если же церковь еще не даровала ему прощения – пусть даже он окажется добрым католиком, – следовало конфисковать всю его собственность.

Три года спустя – в 1488 году – Торквемада счел необходимым добавить еще пятнадцать параграфов к своим «Наставлениям», и мы можем немного забежать вперед, чтобы вкратце ознакомиться с ними уже сейчас.

Жалобы в Рим на несправедливость и чрезмерную жестокость инквизиторов – характерная особенность эпохи пребывания Торквемады на посту Великого инквизитора – к тому времени стали столь многочисленными, что папа приказал Торквемаде подредактировать то, что Амадор де лос-Риос вполне справедливо назвал «Кодексом террора».

Главной причиной этих жалоб были существенные задержки, увеличивавшие срок заключения и отодвигавшие сроки судебного заседания. Когда же обвиняемого оправдывали, это происходило после долгого тюремного заключения, без каких-либо компенсаций или возмещений. Если таковым оказывался человек большого влияния или высокого положения, то он, естественно, энергично протестовал против того обращения, какое применялось к нему, пока он был под подозрением. Но не медлительностью или инертностью инквизиторов были вызваны эти задержки. Напротив, чрезмерная поспешность трибунала стала предметом скандала, о котором не один раз упоминает Льоренте. излагая хронологию развития испанской инквизиции. Речь идет о следующем факте: в течение первого года своей деятельности в Толедо инквизиторы рассмотрели три тысячи триста дел, в результате чего двадцать семь обвиняемых были брошены в костер, а остальные подвергнуты иным наказаниям различной тяжести. Льоренте вполне резонно заявляет, что в подобной спешке абсолютно невозможно точно установить истину и вынести справедливое решение.

Задержки возникали лишь из-за нежелания представителей Святой палаты выпускать на свободу тех, в кого они уже вцепились своими когтями. И если им не удавалось вынести обвинительный приговор из-за недостаточности улик, они использовали различные отсрочки в надежде, что со временем либо неопровержимые улики появятся, либо многократные допросы запутают обвиняемого и принудят несчастного узника к противоречию в показаниях, которое дает право применить пытку.

Из-за недвусмысленного приказа папы Торквемада был вынужден изменить такое положение вещей – по крайней мере, на бумаге, – издав указ (параграф III) о недопустимости отсрочек. Если доказательства недостаточны, обвиняемого следовало немедленно выпустить на свободу (поскольку его можно будет арестовать вновь, как только появятся новые улики).

Кроме того, для ускорения расследований он распорядился (параграф IV) – в сложных случаях, требующих участия законоведов, пересылать материалы процесса ему лично (в судах инквизиции юристов не было) – чтобы он мог представить их на рассмотрение юристов Супремы.

Но наряду с пространными изречениями Торквемады в приведенных параграфах о смягчении жестких требований инквизиции, он еще более ужесточил некоторые положения, что нашло свое отражение в других параграфах «Наставлений» 1488 года.

Посчитав, что инквизиторы Арагона отклоняются от требований его указов 1484 года, что слабовольные руководители остаются приверженцами старой инквизиции своего королевства и выхолащивают суть его указов, Торквемада приказал всем инквизиторам производить расследования в строгом соответствии с последней редакцией «Наставлений».

Он предписал (параграф V) инквизиторам лично посещать узников каждую ночь и запретил всякую связь заключенного с посторонними, за исключением священников. Чтобы обеспечить тайну расследования, он распорядился (параграф VI) о следующем: при получении свидетельских показаний могут присутствовать только те, чье присутствие признано необходимым по закону; издано также предписание (параграф VII) о надежном и тайном хранении всех документов, относящихся к делам, которые рассматривает Святая палата.

Мы уже выяснили, что суровейшие из его уложений, касающиеся детей еретиков, не содержат ни грана естественной человеческой жалости – она оказалась несвойственна беспощадному Великому инквизитору. Мы вновь видим, что он требует (параграф XI) строжайшего исполнения установленных норм, запрещающих этим несчастным носить серебряные, золотые и прочие украшения, заниматься престижными профессиями и т. д.

Торквемада предписывает (параграф XII) все расходы Свитой палаты, неимоверно возросшие из-за огромных размеров этой организации, погашать из конфискованного имущества, прежде чем оно будет передано в королевскую казну. Он также указывает (параграф XV), что все назначенные нотариусы, финансовые инспекторы и альгвасилы^[70]должны выполнять свои обязанности сами, а не через своих заместителей.

Самым интересным из опубликованных в 1488 году положений является параграф XIV, в котором содержится информация о чудовищных масштабах деятельности инквизиции. Тюрьмы Испании были заполнены до отказа, и расходы на содержание узников ложились столь тяжким бременем на Святую палату, что возникла настоятельная необходимость найти новый источник поступлений, который облегчил бы эту ношу. В связи с этим, как гласит сей параграф, Торквемада предписал монархам отдать распоряжение о возведении в каждом районе страны огражденных четырехугольных участков с небольшими строениями (casillas) для содержания в них тех, кто приговорен к пожизненному заключению. Эти места заключения следовало устроить так, чтобы провинившиеся могли заниматься там своим делом или торговлей и зарабатывать себе на жизнь, тем самым снимая с инквизиции тяжкие расходы по их содержанию. В каждом из таких лагерей надлежало построить свою часовню.