Ложные друзья переводчика и редактора

 

Ни один переводчик не может знать всех слов и выражений. Хороший, столкнувшись с непонятным местом, копает до тех пор, пока не поймет, что имелось в виду. Плохой (и это происходит довольно часто) - пропускает непонятные места.

Халтурщик - переводит по созвучию; так бархат (velvet) превращается в вельвет. Посредственный переводчик пробует перевести фразу буквально. В отдельных случаях он понимает, что получается ерунда. Тогда он включает мозг и пытается силой ума и фантазии превратить ерунду в осмысленный текст.

Ошибка тут вот какая: перед включением мозга неплохо бы подумать о других вариантах перевода и свериться со словарем еще раз.

Популярный пример: в русском языке есть слово "имярек", употребляемое в документах в качестве указателя на то, что в данном месте должно стоять имя. В США существует безличное имя John Doe, которое дается неопознанным покойникам, неназванным свидетелям и другим имярекам. Соответственно, если в русскоязычном тексте говорится о Джоне Доу, переводчик сплоховал - следовало бы написать, например, "неназванный". При этом не все знают, что у John Doe есть сестренка Jane Doe. Ее имя — обозначение для неизвестных или пожелавших остаться неизвестными женщин. И все равно семейство Доу иногда гастролирует по российским СМИ.

Бывает и так, что буквальный перевод оказывается лучше небуквального. Один из редакторов творчески доработал выражение like never before до "что раньше было невозможно", подогнал перевод до устраивавшего его смысла. На самом деле это выражение буквально означает "как никогда". I felt good like never before - "мне было хорошо как никогда".

Иногда встречаются ситуации, где точный перевод невозможен. Например, один венгр закидал главу Microsoft яйцами. На рубашке венгра, протестовавшего против договоренностей местного правительства с корпорацией, красовалась то ли надпись "Microsoft=Corruption", то ли "Microsoft Corruption", то ли "Microsoft Equals Corruption". В новости я перевел этот лозунг как "Microsoft - это коррупция". Позже мне указали, что могла иметься в виду "порча" и вообще corruption в широком смысле слова. Действительно, кто знает, что имелось в виду? Моим единственным аргументом стал тот самый правительственный контракт, благодаря которому я истолковал corruption как коррупцию.

В новости появляется "цифровой музыкальный проигрыватель iPod". Формально правильно: digital music player. Только вот проигрыватель - это еще такое виниловое слово. Поэтому в русском языке есть слово "плеер", которое означает не просто "проигрыватель", а портативный проигрыватель. Когда дело доходит до iPod, эти уточнения вообще не нужны. Это так же глупо, как писать "безалкогольный газированный напиток Coca-Cola". Достаточно просто " плеер iPod ". А иногда и просто " айпод " - по мере захвата рынка этим популярным устройством.

Компания выпускает нечто под названием internet tablet. Редактор видит знакомое сочетание букв и на голубом глазу пишет " интернет-таблетка ". Надо думать, одна из тех двух, которые Морфеус из "Матрицы" предлагал Нео. На самом деле, это, конечно, интернет-планшет.

Одна российская корпорация, где пресс-релизы и объявления сначала пишутся на английском языке, а потом переводятся на русский, рассылает текст о новшестве, которое является "частью социальной активности компании". Опыт подсказывает, что речь о social activity, общественной деятельности. Но social уже почти растеряло в русских переводах значение "общественный", "созданный для общества".

Такая же судьба ждет слово global, означающее всего-навсего "всемирный". "Глобальные продажи", "глобальное шоу", "глобальная проблема", ну и конечно "глобальное потепление".

Западная, компания использует термин web-activity, предлагая различные варианты действий с выделенным фрагментом текста или ссылкой в своей программе. В русской версии этой программы с большой вероятностью останется уродливая "веб-активность". Более того, у слова "активность" появилось множественное число: "лидер в области веб-активностей". Казнь для автора этого словосочетания пусть каждый придумает сам.

Очень распространенная, многократно во всех книгах описанная, но окончательно не убитая ошибка - слово officer. По-английски это "служащий". Police officer - вовсе не офицер полиции, а полицейский. Кроме того, в муниципалитете officer - чиновник.

" I have no sympathy for you ", - говорит жестокая героиня фильма. Переводчик на голубом глазу произносит: "У меня к тебе нет симпатии". Сто раз во всех словарях и методичках было написано, что sympathy — жалость. В новостях это слово встречается в двух случаях. Во-первых, при переводе или пересказе краткого содержания фильма. Во-вторых, в описаниях похорон, когда сопровождающие в последний путь выражают покойнику свою симпатию.

Редактор в новости про архиепископа Кентерберийского пишет: " организованный консерваторами Совет приматов ". Ехидные блогеры тут же объясняют, что у английского слова primate есть церковное значение " примас ".

В целом ложных друзей переводчика разоблачать очень просто - надо каждый раз останавливать себя, если хочется перевести слово, похожее на аналогичное русскому, без словаря.

В неблагополучных Соединенных Штатах маньяки регулярно убивают школьников. Заходят, перестреляют и уходят или оставляют последний патрон для себя. В США такие события называют shooting. В русском журналистском (да и не только в нем) тоже прижились "шутинги". Но использовать между собой это одно, а в тексте новости - совсем другое.

Начинаются судорожные поиски замены. Появляется уродливая "перестрелка", но до автора быстро доходит, что в перестрелке должно быть больше одной стреляющей стороны. Появляется "стрельба". Но стрельба - это такой процесс. Учебные стрельбы по мишеням и весь этот ассоциативный ряд. Всего-то нужно подумать или изменить предложение. В заголовке сойдет и "открыл огонь по школьникам" и "убил семерых школьников".

Еще одна распространенная ошибка - перевод problem как "проблема". Не всегда по-русски эта калька адекватна. А уж в медицинской сфере выглядит просто невежественно: stomach problem - это не проблема с желудком, а желудочное заболевание, так же как mental disorder - не ментальный беспорядок, а психическое расстройство. Написать "проблема с печенью" - все равно, что "чё-то у него там с печенью", то есть равнозначно превращению значащего слова в паразита.

Но и вне медицины слово "проблема" стоит употреблять обдуманно, иначе оно превращается в штамп "чё-то произошло, но я не разобрался, или не захотел написать, чё":

У астронавта Роберто Виттори при отстыковке возникла проблема со скафандром

Британский тур Лайзы Минелли чуть не сорвался из-за проблем с визой

Вот заголовок в автоприложении: VW задержит выпуск Eos из-за проблем с крышей

Иногда ошибки возникают из-за неправильного употребления слов. Есть целый класс слов, значения которых никто не знает, но все ими пользуются. Они называются агнонимами (родственное слово агностику — человеку, который не знает, есть ли бог или нет).

Простой пример: слово " бакалея ". Опыт показывает, что далеко не всякий может объяснить, какой товар может быть бакалейным, а какой — нет. К счастью, бакалея не часто встречается в новостных текстах, как и " ливрея " или " литавры ". Но каждое подобное слово вкатывает редактору дозу неуверенности, которую тот пытается подавить. Не смотреть же всем известное слово в словаре, правда?

Менее простой пример: слово " дериватив ". Это не агноним, а профессиональный термин. Вопрос в том, много ли ваших читателей знают это слово, и можно ли обосновать его употребление для тех, кто не знаком с данным термином. Но это, конечно, уже совсем другая история.

 

Ваше настроение

 

Если и есть что-то важное в работе редактора интернет-издания, так это его психическое состояние. Непрерывная работа с текстами, сравнительно редкое общение с людьми, отсутствие времени для развлечений и довольно рутинные обязанности выявляют в характере такие стороны (бывает, что и бездны), о которых вы и не подозревали.

По мере того, как вы работаете в интернет-издании, меняется ваше восприятие мира и система ценностей. Это характерно для многих профессий, например, то же самое можно наблюдать у врачей или каскадеров. В каких-то случаях изменения положительные, в других профессиональное развитие редактора стопорится или даже сменяется деградацией.

Рассмотрим некоторые из таких трансформации в применении к стажерам и обычным редакторам.

 

Стажеры

 

Вам следует учесть, что в по-настоящему успешном интернет-издании обычное время работы одного редактора редко превышает год. Затем работника часто переманивают в другой проект либо увольняют (бывает, что он увольняется сам).

С другой стороны, отработавшие больше полутора-двух лет редакторы менее подвержены миграции. Они могут работать на одном месте три, пять, а то и более лет. Психологически это вполне объяснимо.

В разных изданиях карьера может начинаться по-разному. В большинстве случаев линейный редактор проходит стажировку, которая может длиться от недели до трех месяцев. В Ленте.ру, например, есть тестовая неделя, определяющая техническую пригодность человека для данной работы и около трех последующих недель испытательного срока (всего месяц).

Стажировка - самый опасный период, особенно если вы до этого в СМИ не работали. Подавляющему большинству стажеров кажется, что выпускающий редактор к ним придирается, глава отдела - доводит самодовольными замечаниями, а коллега способен только на то, чтобы отправлять бесконечные эшелоны "асек" с найденными post factum ошибками и опечатками, даже если это "всего лишь" запятая.

Иногда из-за этого стажер теряет волю. Он отключает собственную проверку грамотности и фактов, полагаясь на волю старших товарищей. В результате в руки выпускающего редактора или ведущего рубрики попадает текст, содержащий до трех десятков ошибок (я не шучу), то есть в среднем до пяти ошибок на абзац. Это непозволительно, но это бывает. Называется - поставка полуфабриката.

В этом случае старшему редактору очень помогает экономить время один подлый прием. Он называется "я насчитал у тебя пять ошибок. Найди их". Число "найденных" ошибок можно менять по желанию. Лучше взять с запасом, чтобы стажер через час нашел восемь ошибок из десяти и спросил, где оставшиеся две. Его дальнейшую реакцию наиболее емко выражает слово "катарсис".

"Стрессоустойчивость", о которой часто пишут в резюме, новостнику мало помогает, потому что обычно так называют способность не реагировать на крик и оскорбления. От стажера же, напротив, ожидают реакции: принятия в короткие сроки правил игры, причем не спинным, а головным мозгом.

Действительно, бывает обидно, если текст написан плохо, а сам автор считает его качественным. Вдвойне обидно (уже проверяющему), если стажер пытался схалтурить и протолкнуть, например, текст, написанный не руками, а склеенный из обрывков других новостей. Если так сделать, то процесс лишится ключевой составляющей - мозгового усилия, призванного объяснить читателю, в чем соль новости. В производственных терминах это означает брак.

Не надо выбирать работу редактора, если она кажется вам скучной. Автору однажды попалась стажерка, которая по истечении тестовой недели призналась - ничем более скучным она в жизни не занималась. Что ее заставило пробоваться на редактора экономических новостей, осталось неизвестным. Но девушка поступила правильно - призналась самой себе, что это не работа ее мечты. Было бы гораздо хуже, если бы она высидела месяца два, а потом стала бы делать все спустя рукава.

Стажеры не должны совершить Большую Ошибку (или обычно серию таких ошибок), которая будет стоить рабочего места. К этой категории ошибок относятся:

1) уже упоминавшаяся халтура и копипейст;

2) попытка перевести текст автоматическим переводчиком;

3) грубая фактическая ошибка, в том числе опасная с юридической или иной точки зрения.

Очень часто стажеры не понимают, чего от них требуют. Им, например, кажется, что избежать копипейста - это значит переписать своими словами то же самое. Это не так.

Представьте, что вы живете в подъезде, где никто кроме вас не выписывает газет. Или выписывает, но не читает. Зато у вас этих газет - целая куча. По утрам, перевернув последнюю страницу, вы спускаетесь вниз, где на лавке вас ждут соседи: бабушки, не работающие нигде мужики, продавщицы из овощного магазина, задиристые юнцы и даже ветеран русско-японской войны. Все они ждут вашего рассказа.

Простыми словами вы объясняете, что, где, когда и почему произошло, используя все, что вы прочитали, а не только газету, попавшуюся вам первой или свое любимое издание. Странно, но это работает - один человек способен сэкономить тысячам соседей кучу времени, передав только важную информацию.

Мерило профессионализма здесь - не только качество проделанной работы, но и скорость переработки информации в качественные выжимки, рефераты и компиляции.

Общим же недостатком стажеров является незнание того, на что они способны. В течение первого месяца их переполняют ощущения от новой работы. Они целиком выкладываются и ценой нечеловеческих усилий по преобразованию советов коллег в текст пишут, например, четыре вполне качественных новости в день. С гордостью они говорят об этом на кухне и неожиданно узнают, что другие сотрудники написали за тот же отрезок времени двенадцать текстов. Невозможно!

Мозг человека - это ленивая машина с бесконечным потенциалом. Если вы поставили себе цель писать, например, десять новостей в день, вы никогда не превысите этот показатель. Более того, именно его будете считать нормальным, хотя нормы не существует.

 

NB. Веллер, "Приключения майора Звягина": Мельтешащий Епишко с завистью следил за скупыми точными движениями Звягина. Загрузил в новый таз гору носков и приступил к стирке, брызгая и суетясь, как енот-полоскун.

- Торопиться,- наставительно сказал Звягин,- означает делать медленные движения без перерывов между ними.

 

Это же касается начинающих ведущих рубрик - обычно чуть более опытных граждан. Если дать им задание "увеличить посещаемость и читаемость" рубрики, мозг быстро найдет компромисс и достигнутую посещаемость сочтет достаточной, а то и максимально достижимой. Появится множество обоснований тому: узкая тема самой рубрики, малый интерес со стороны аудитории, небольшое число интересных новостей, нехватка материалов для обзорных статей. По этому тупику, как по кольцу ускорителя в Дубне, ум может мотаться очень долго.

Прежде чем придумывать обоснование для своей неспособности увеличить посещаемость в десять, двадцать, сто раз (вздрогнули?), запомните, что начальник вашего отдела все их слышал не по одному разу. Когда ваша рубрика станет настолько успешной, что сама превратится в отдел, ваши редакторы и стажеры будут говорить абсолютно то же самое.

Конечно, какие-то физические ограничения существуют - например, число российских интернетчиков. Но столкнуться с ними вам вряд ли придется.

 

Опытный редактор

 

Спустя примерно год после начала новостной работы наступает очень опасное время. Многократно возрастает вероятность того, что у редактора появится одна из вредных привычек, которая в долгосрочной перспективе может стоить рабочего места. Разберем эти пороки по одому. Самое страшное, конечно, это...

 

Отсутствие любопытства

Новостник обязан быть любопытным, это его неотъемлемое качество. Если оно куда-то пропадает, то качество новостей падает в несколько раз. Именно любопытство заставляет редактора искать дополнительные источники, дописывать в хвост новости предысторию, внимательно подбирать ссылки по теме, изучать сайты ньюсмейкеров и раскрывать новость целиком в большом обзорном или аналитическом тексте.

Нелюбопытство - болезнь, которую очень сложно вылечить, так как она прогрессирует со страшной скоростью. Сначала из новостей исчезает бэк; затем - ссылки на дополнительные источники. Тексты становятся короче; заголовки - невнятнее. Выпускающие редакторы начинают жаловаться на плохое качество новостей, но больной не может ничего поделать - ему неинтересно все, что он пишет.

Где-то в середине, между тяжелым состоянием и состоянием средней тяжести, вирус нелюбопытства атакует те отделы мозга журналиста, которые отвечают за поиск новостей. Характерный симптом - просмотр в течение дня трех-пяти источников, "потому что в них все есть". Опыт же показывает, что даже двадцать источников дают далеко не идеальную новостную картину, а сам список источников надо время от времени менять.

Такому редактору сложно объяснить, что есть новости статусные и свои. Статусные будут во всех СМИ, их просто стыдно не написать, и они содержатся в том числе и в тех пяти заветных сайтах. Зато остальные источники могут выдавать по одной хорошей новости в неделю и поэтому конкуренты их не просматривают. Наберите 30 и у вас будет еще по четыре новости в день, причем у других этих новостей не будет.

Легкая форма отсутствия любопытства стопорит развитие редактора и рубрики. Редактор предпочитает не общаться с пиарщиками, не отслеживает тематические мероприятия. Он не ведет календарь. "Забывает" написать "рыбу" или статью для заранее известного события. Все это снижает оперативность.

Представьте себе, что идеальный редактор - ниндзя, отражающий летящие в него предметы какой-нибудь палкой. Больной вирусом нелюбопытства нехотя уклоняется, но в глубине души считает удар неизбежным.

Есть такая крылатая фраза: "Мы ленивы и нелюбопытны". Автора я здесь называть специально не буду.

Так вот, если вы сейчас не дернулись в направлении Google, чтобы выяснить, откуда взялось это выражение, вы потенциально подвержены вирусу нелюбопытства.

 

Ликбез

 

С ростом уверенности в себе редактор начинает думать, что его миссия заключается в просвещении читателей. Тексты становятся до унылого подробными и назидательными. Бэки разрастаются, ведь надо объяснять каждую мелочь. В выборе между емким и корректным во всех случаях без исключения побеждает корректное. Каждая новость плавно переходит в учебник.

Почему-то все попытки ликбеза заканчиваются плачевно. Новости сохнут, читатели расходятся, чувство собственного величия у редактора опасно раздувается. Он уже не мыслит интересной новости в отрыве от себя самого. Брать интервью такой человек уже не может - он будет спрашивать в первую очередь о том, что интересно ему, а не читателю.

Ликбез имеет право на существование, пожалуй, только тогда, когда он является основной темой статьи (например, рассказ об истории появления и принципе работы синхрофазотрона). Вашему читателю ликбез не нужен. Он хочет написанных человеческим языком новостей и развлечься.

Еще одна темная сторона ликбеза заключается в желании редактора прочитать коллеге лекцию о его ошибке - больной в этом случае не исправляет ошибку, чтобы эффектнее ткнуть в нее носом. Промедление в этом случае бьет по репутации издания.

 

Прощание с адреналином

 

Новостной журналист отличается от всех остальных тем, что выполняет свою работу очень быстро. Вечная гонка - это образ жизни новостника. На самом деле, большинство линейных редакторов из новостных интернет-изданий - адреналиновые наркоманы. Они слышат о том, что где-то сошел поезд с рельсов и бросаются писать текст.

Если бы им дали на подбор фактов целый день, как в ежедневном издании, это было бы не так интересно, как собрать в течение часа материал на три новости.

Иногда адреналин заканчивается. У редактора появляется другое увлечение, либо он просто выдыхается. Часто адреналин пропадает вместе с любопытством.

Такого редактора легко отличить от остальных. Он пишет свои новости подолгу, ведет себя так, будто между написанием срочной новости и очередной чашкой чая нет никакой разницы.

В крайних случаях бывает так, что безадреналиновый новостник забывает о новости, а через часа два хлопает себя по лбу. Или он согласует выход новости с выпускающим и забывает, собственно, выпустить готовый текст.

Как лечить это заболевание - науке неизвестно. Иногда адреналин возвращается и редактор начинает работать лучше прежнего. Иногда производительность труда начинает потихоньку падать и новостника гонят в отпуск.

Самое ужасное, что редактор видит, как с ним происходит что-то не то. Видит, но признаться себе не может.

 

Отвращение к теме

 

Отдельный порок опытных редакторов - отвращение к теме. Как говорилось ранее, новостник - в первую очередь производитель нейтральных текстов. Но во вторую очередь он человек и редко может остаться совершенно безучастным к тем или иным новостным поводам.

Говоря образно, редактор пережигает в топке ума дрова информации и из получившегося пепла пытается сотворить алмаз. Но чем дольше он этим занимается, тем больше нагара остается на стенках топки. Этот нагар - отношение редактора к новостям.

Как результат - некоторые темы начинают казаться при прочих равных более привлекательными, а другие - обычно те самые, на которых специализировался редактор, напротив, вызывают отвращение.

Ведущие различных рубрик начинают осознавать рутинность своей работы, им кажется скучным писать изо дня в день тексты на одну и ту же тему. Это не потеря любопытства, это именно ощущение "с души воротит".

Здесь трудно давать какие-то советы. В легких случаях достаточно взять недельный отпуск отоспаться и с понедельника попытаться взглянуть на свой предмет по-новому.

 

NB. Старая советская книжка "Учение с увлечением" (для школьников, которые не могут заставить себя учиться) приводит полезную легенду:

В начале века одного немецкого революционера посадили в тюрьму, да не просто в тюрьму, а в камеру-одиночку. Заключенных заставляли целыми днями заниматься нудной работой, вроде плетения дамских соломенных шляпок. Многие не выдерживали, заболевали от скуки, от тоски, сходили с ума, умирали. Скука убивает, и чем моложе человек, тем опаснее скука для его здоровья.

Что было делать революционеру, о котором идет речь? С отвращением плести шляпки? Его ждала гибель. Тогда он понял: единственная возможность спастись - самому заинтересовать себя работой. Найти интерес в плетении дамских соломенных шляп!

Надо, решил он, не просто плести их, с тоской выполняя ежедневных урок и ожидая с нетерпением окончания дня, а плести с увлечением, с азартом, с удовольствием!

Каким-то образом - а какием, не известно - революционер сумел заинтересоваться плетением шляпок, стал работать с увлечением. Время в ужасной одиночке потекло быстрее. Здоровье человека и уме его сохранились, он вышел из тюрьмы бодрым и энергичным и мог вновь приступить к подпольной работе.

Что именно делал революционер, чтобы увлечься плетением шляпок, осталось, повторяю, неизвестным.

 

Бывает, лучшим ходом становится смена деятельности. Заняться другими новостями, поговорить с главным редактором и, например, перевестись в другой отдел.

Мой любимый рецепт в таких случаях: начать делать свою работу хорошо. Делать так, чтобы никто не мог придраться. Взять пример с несчастного немца с его шляпками и заглянуться в такие уголки собственной темы, где ни разу не был.

Конечно, помогает это не всем.