Явление групповой порчи эксперимента, или фактор клетки.

Эту чрезвычайно распространенную ошибку, которую допускаютмедики-исследователи, можно проиллюстрировать на следующем примере. Каждая из пяти групп животных подвергается различному воздействию, нотолько в одной из них в исследуемом органе - "мишени" - наблюдается заметноеизменение. Причем в этой группе данное изменение имеет место у каждогоотдельного животного, и не может быть никаких сомнений относительностатистической значимости различий между этой группой и всеми остальными.При таких обстоятельствах экспериментатор скорее всего заключит, чтопричиной изменения является именно то воздействие, которому подвергалась этаГруппа. ОДНАКО это серьезное заблуждение, ибо наблюдаемое изменение моглобыть вызвано другим фактором. Заблуждения такого типа чрезвычайно распространены, до их, как правило,трудно обнаружить. Например, при использовании в эксперименте небольшихподопытных животных (крыс, мышей) обычно вся группа, подвергающаяся одному итому же воздействию, содержится вместе; следовательно, вероятность влиянияна них "фактора клетки", то есть чего-то такого, что свойственно той клетке,в которую они помещены, довольно высока. Так, от одного животного ко всемдругим может передаться какая-либо инфекция. Одна особенно агрессивная особьможет передраться с соседями по клетке и помешать их хорошему самочувствию ипитанию. Может оказаться неисправной бутылочка с водой. Металлическаярешетка, которая служит полом в большинстве обычных клеток, может проржаветьи вызвать травматические повреждения животных, что будет ошибочноприписываться экспериментальному воздействию. Животным, содержащимся в однойклетке, по халатности могут сделать не ту инъекцию и т. д. Возможность подобной.ошибки настолько очевидна, что читатели, бытьможет, сочтут ее обсуждение излишним. И все же мне хотелось бы отметить (амолодые, исследователи могут извлечь из этого пользу для себя), что при всеммоем опыте редко выдается хотя бы месяц, когда я не был бы одурачен этойзловредной ловушкой в том или ином ее проявлении. По счастью, я прибегаю ксамым тщательным мерам предосторожности, дабы быть уверенным, что подобныеисточники ошибок удастся обнаружить еще до того, как полученные результатыбудут восприняты в качестве следствия проведенных экспериментов. Явныеразличия обладают достоверной значимостью, но они не обусловлены ни одним изфакторов, перечисленных в условиях эксперимента. Чтобы избежать такого рода ошибок, экспериментатору всегда необходимолично наблюдать за подопытными животными. Кроме того, каждый опыт по меревозможности должен повторяться несколько раз - хотя бы на маленькой группеживотных. С математической точки зрения группа из тридцати крыс,одновременно подвергавшаяся какому-либо воздействию,- это то же самое, что ишесть групп по пять крыс, на которых в разное время проводился такой жеэксперимент. Истинно же биологическая значимость второго вариантаэксперимента неизмеримо выше. Маловероятно, чтобы при одном и том жевоздействии, которому подвергались крысы, содержавшиеся в разных клетках инаблюдавшиеся в разное время, шесть раз подряд была совершена какая-либо извышеупомянутых случайных ошибок. Трудноуловимыми источниками ошибок могут оказаться не только клетки дляживотных, но и моральный климат в лаборатории, и привычки лаборантов. У менявыработалась такая боязнь "групповой порчи эксперимента", что я совершенноидентичным образом оборудовал два этажа нашего института с тем, чтобы каждыйэксперимент мог быть повторен с участием двух совершенно различных группсотрудников, работающих в разных местах. С тех пор как мы сделалиобязательным такое дублирование, мы с удивлением заметили, насколько часто вдвух экспериментах, выполненных совершенно аналогичным образом и свеличайшим тщанием, получаются тем не менее различные результаты. Разумеется, существует множество других причин, которые не дают намзабывать правило: подействовать может совсем не то, чем вы воздействовали. Кпримеру, введенное соединение в результате обменных процессов можетизмениться по своему составу, так что наблюдаемые эффекты в действительностивызываются уже другим веществом (эксперименты с МАД, описанные ранее).Инъекция какого-то препарата нередко вызывает значительное местноераздражение и подкожное воспаление, так что изменения в соответствующеморгане вполне могут возникать в результате этого местного повреждения, а неиз-за специфического фармакологического свойства введенного вами препарата. Тем, кто сомневается, что опытный экспериментатор может стать жертвойстоль очевидных ловушек, советую просмотреть обширную литературу запоследние несколько лет по изучению на крысах противовоспалительныхпрепаратов. Мы весьма тщательно проделали эту работу и повторили многие изопубликованных экспериментов, применяя различные популярные у исследователейпрепараты этого класса. Результаты получились совершенно неожиданные. В большинстве из опубликованных работ применялись три стандартныеметодики ("анафилактоидное воспаление", вызываемое яичным белком илидекстраном, "формалиновый артрит" и "гранулемная сумка"), разработанные внашем институте в качестве индикаторов воспаления. Испытываемые противовоспалительные препараты вводились подкожно. Весьмалюбопытно, что большие лозы этих препаратов чаще всего были токсичными илиоказывали сильное местное раздражающее действие на соединительную ткань,вызывая обширное местное повреждение с последующим системным стрессом.Правда, все эти испытания продолжались сравнительно недолго, поэтомунекротизированная ткань в образовавшихся абсцессах не выходила наружу. Вотпочему повреждение ткани легко может пройти незамеченным. Тем не менее,повреждение ткани бывает настолько обширным, что наступающий вследствиеэтого сильный стресс (шок) может подавить воспаление на определенномрасстоянии от места инъекции, причем даже у адреналэктомированных животных. Это не означает, конечно, что применявшиеся препараты не являютсяпротивовоспалительными - некоторые из них, без сомнения, обладают этимсвойством, однако из-за использованной методики проведения эксперимента егоне удалось выявить, так как противоположное свойство препарата маскировалоськуда более сильным эффектом системного стресса. Здесь опять-таки наблюдаемоеизменение вызывалось не данным исследуемым агентом, а вторичным побочнымдействием такого фактора, как конкретный способ осуществления подкожнойинъекции.

КУМУЛЯТИВНАЯ ОШИБКА.

Как правило, чем меньше "промежуточных станций" между агентом и"мишенью", тем более определенным получается результат и тем легче еговоспроизвести. Из этого правила, однако, имеется много исключений. Носледует иметь в виду, что биологическая "цепная реакция" может бытьостановлена, если на ее пути (и прежде всего--в любом из особо "уязвимых"звеньев "цепочки") возникнут помехи. Самые четкие результаты обычно получаются при прямом действии агента на"мишень". К примеру, стимуляция петушиного гребня путем местного применениятестостерона--самый надежный способ возбудить рост этого образования даже убольной или искалеченной в результате удаления различных органов птицы.Петушиный гребень растет также после инъекций тестостерона в другие частитела, но для этого требуются большие дозы, к тому же такой реакции натестостерон могут помешать присутствующие в организме антагонистическиегормоны. Подобным же образом усиливают рост петушиного гребня стимулирующиефункцию половых желез гормоны гипофиза, но их эффект еще более опосредовани, следовательно, еще менее устойчив. Гормоны гипофиза могут действоватьтолько за счет стимуляции выделения семенниками тестостерона; любоесерьезное нарушение деятельности этой железы - в особенности кастрация -блокирует действие гормонов. Кумулятивные ошибки влияют не только на передачу стимулов в организме,но также и на убедительность сложных рассуждений, поскольку исключения изпостулированного правила могут оказывать воздействие на каждое звеномыслительной цепочки. Например, не так уж велика опасность того, чтоокажется некорректным утверждение: "Удаление паращитовидных желез вызываетсудороги ввиду недостаточности гормона паращитовидных желез". В то же времяналичие целого ряда исключений может отрицательным образом повлиять надостоверность вывода, если мы скажем: "Удаление паращитовидных железвызывает судороги, потому что в отсутствие гормона паращитовидной железысодержание кальция в крови падает, а в отсутствие кальция некоторыеферменты, необходимые для мышечных сокращений, не в состоянии осуществлятьсвои функции должным образом". Удаление паращитовидных желез действительновызывает падение содержания кальция в крови, но при этом также увеличиваетсяуровень фосфатов и происходит множество других изменений в протеканииобменных процессов, а они могут повлиять на мышечные сокращения. Хотяферменты играют важную роль в судорожных мышечных сокращениях, но в этомучаствуют также и другие факторы, кроме того, расстройство нервной системытоже, по всей вероятности, оказывает влияние на судороги, вызванныеудалением паращитовидных желез. Поскольку искажения, вызванные исключениями,которые могут встретиться в любом звене сложной мыслительной цепочки,проявляют тенденцию к накоплению, то в биологии развернутые диалектическиерассуждения редко представляют собой большую ценность. Самая простая теория,которая может объяснить то или иное явление,- это и есть самая лучшаятеория, даже если она не берется объяснить все.

ОШИБОЧНАЯ МЕТОДИКА.

Ошибки в планировании или процедуре проведения эксперимента играютопределенную роль почти в каждом заблуждении, но здесь не место дляобсуждения чисто технических аспектов методологии. Достаточно будет двухпримеров, чтобы пояснить, каким образом скрытые простые ошибки в методикемогут привести к путанице в интерпретации результатов. В первых работах,описывающих результаты исследований надпочечников, были в изобилиипредставлены противоречащие друг другу данные о значении этих желез дляразнообразных жизненных функций. Находились исследователи, которые дажеутверждали, что для некоторых биологических видов надпочечники не так ужнеобходимы. Выяснилось, что у определенных разновидностей крыс и кроликовимеются маленькие дополнительные надпочечники, расположенные в самыхразличных и непредсказуемых местах в брюшине, в том числе и достаточнодалеко от двух обычных желез. Если удалены только эти последние, тодополнительные железы гипертрофируются и обеспечивают нормальнуюжизнедеятельность организма. Неполное удаление нормальных надпочечников свидетельствует просто оплохой технике экспериментальной работы, но если вам не удалось удалить едваразличимый вспомогательный надпочечник, который может располагатьсяпрактически в любом месте брюшной полости,- это неизбежно приведет к ошибке,которая останется незамеченной даже при вскрытии. Значит, необходимовыбирать такие разновидности подопытных животных, у которых дополнительныхнадпочечников нет. Один незабываемый казус в моей собственной работе был связан стехнической ошибкой, обнаружить которую, несмотря на ее примитивность,оказалось не так просто. Несколько лет назад, докладывая опротивовоспалительных гормонах перед очень большой аудиторией наМеждународном терапевтическом конгрессе в Риме, я упомянул методику"гранулемной сумки", разработанную мной для количественного исследованиявоспалений. Напомню вкратце ее суть. Крысе под кожу вводится немноговоздуха, а затем образовавшаяся воздушная сумка заполняется вызывающимвоспаление веществом, например однопроцентным раствором кретонового масла воливковом масле. Раздражитель, войдя в контакт с состоящей из соединительнойткани стенкой воздушной сумки, вызывает воспаление, причем жидкие и твердыепродукты воспалительного процесса могут быть количественно определены встрого воспроизводимых условиях. Воспалительная жидкость (экссудат)накапливается в полости, объем которой можно измерить, а твердаявоспалительная тканевая преграда (гранулема), образующаяся из соединительнойткани стенки сумки, может быть взвешена. Я с большой тщательностью разъяснил преимущества этого теста.Последовавшая за этим дискуссия открылась весьма лаконичным замечаниемодного специалиста, заявившего, что, в точности повторив мои эксперименты,как я описал их, он убедился в бесполезности этого теста. Как только вводится кротоновое масло, утверждал он, кожа просторазрушается вследствие некроза, так что жидкость выходит наружу и сумкастановится инфицированной. На таких больших собраниях дискуссии уделяется очень мало времени, такчто мне необходимо было как можно быстрее продумать возможные вариантыошибок, которые мог допустить мой оппонент; эффект, который его замечаниепроизвело на аудиторию, был весьма впечатляющим. Я спросил, с каким видомкрыс он работал, сколько кротонового масла он им вводил, было ли онорастворено в однопроцентном отношении и так далее. Он с некоторымраздражением заверил меня, что внимательно читал мои работы и во всемдосконально следовал моим предписаниям. Отведенное для дискуссии время подходило к концу, и я уже был близок ктому, чтобы сдаться, когда в отчаянии задал еще один, последний вопрос,какого рода масло он применял в качестве растворителя. Не обладало ли онокакими-то особо раздражающими свойствами? "О нет,- ответил он,- как разнаоборот! Дабы быть уверенным, что растворитель не будет оказыватьраздражающего действия, я просто смешал кротоновое масло с водой". Теперьвсе стало ясно. Дело в том, что кротоновое масло не растворяется в воде, апросто плавает на ее поверхности, поэтому кожа крысы вошла в контакт сконцентрированным кротоновым маслом. Кроме того, в отличие от оливковогомасла вода почти сразу же абсорбируется из места инъекции, так что в сумкене остается ничего, кроме концентрированного кротонового масла.Неудивительно, что кожа разрушилась! Данное объяснение вызволило меня изчрезвычайно затруднительного положения, но, должен признаться, мне никогдабы не пришло в голову спросить, не использовалась ли вода в качестве"растворителя" для не растворяющегося в воде кротонового масла. Ошибка вметодике была вскрыта лишь случайно. Подобные случаи, как и многочисленные примеры, упоминавшиеся напредыдущих страницах, показывают, что в реальной практике простыеоплошности, вызванные рассеянностью, небрежностью или недостатком опыта,гораздо более распространены и опасны, нежели логические ошибки, возникающиеиз-за недостатка интеллекта или незнания фундаментальных законов мышления.Нет нужды доказывать, что всем следует знать о нерастворимости кротоновогомасла в воде; моему критику это было известно так же хорошо, как и мне. Нофакт остается фактом: он не посчитал это сколько-нибудь существеннымобстоятельством.

ОШИБОЧНАЯ ЛОГИКА.

Когда я был мальчишкой, на меня произвело сильное впечатлениезнакомство с парадоксами Зенона, греческого философа, который считаетсяотцом диалектического метода мышления. Наиболее известным примеромумственной акробатики, способным любого поставить в тупик, является егознаменитая апория "Ахиллес и черепаха". Суть ее сводится к состязанию вбеге: если черепаха стартует первой, Ахиллес никогда не сможет ее догнать,ибо, пока он покрывает расстояние от места старта до того места, где в тотмомент находилась черепаха, та успевает переместиться на некотороерасстояние, и пока Ахиллес его преодолеет, она уйдет еще вперед, и так далеедо бесконечности. Следовательно, Ахиллес никогда не нагонит черепаху. Теперь я должен сделать два признания: 1) в мою бытность ребенком я несумел самостоятельно обнаружить ошибку в этом рассуждении; 2) вспомнив вчераэту историю, я опять не смог найти в ней ошибку. Правда, впервые услышав ее,я сразу же понял объяснение учителя. По-видимому, в данном отношении я непоглупел, так как, подглядев вчера аналогичное объяснение в книге, я опятьего понял. Ошибка здесь кроется в путанице между "бесконечностью" возможныхделений на части конечного расстояния, как утверждается в логическойпосылке, и той "бесконечностью", о которой говорится в логическом выводе,тоже связанном с этим расстоянием. По существу, это просто семантическаяловушка. Должен также признаться, что профессиональному ученому в какой-тостепени унизительно осознавать, что он не в состоянии найти ошибку врассуждении, которое во всем мире используется в качестве обязательного истандартного умственного упражнения для школьников. Но я люблю учиться насвоих ошибках и поэтому попытался проанализировать возможные причины своегофиаско. Даже после того как мне объяснили ошибку и я ее понял, я не былудовлетворен решением. Зенон был великим философом, а все-таки не смогобнаружить ошибку в своем парадоксе. И у меня есть тайное подозрение, чтомой школьный учитель тоже не сам ее нашел. Разумеется, какой-топрофессиональный философ все-таки отыскал решение, иначе откуда оно попало вкнигу? Мне неизвестно, кто был этот философ, возможно Аристотель, посколькуон любил поговорить о парадоксах Зенона. Но кто бы это ни был, я сомневаюсьв том, что ему удалось бы преуспеть в медицине. Биологу из опыта известно,что быстродвижущиеся объекты перегоняют объекты, движущиеся медленно. Оннастолько уверен, что Ахиллес догонит черепаху, что просто не в состоянии сдолжным энтузиазмом озадачиться тем, как это Зенон ухитрился сам себязапутать. Быть может, биологу такое безразличие в целом простительно, ибоесли он станет тратить свою энергию на решение апорий Зенона, кто же тогдабудет изучать биологию черепахи?

Эпилог.

Надеюсь, мне удалось показать читателю, что гораздо проще избежать техзаблуждений, которые могут помешать биологу в его повседневной работе, еслируководствоваться здравым смыслом и опытом, а не полагаться во всем наглубокомысленные логические размышления. Поэтому я отобрал для специальногорассмотрения серию опасных ловушек, иллюстрирующих печальные, но правдивыеистории об ученых, угодивших в них (в большинстве случаев это был я сам). Вконечном счете все эти разнообразные заблуждения распадаются на три группы,которые можно было бы назвать: 1) "мираж -- нечто увиденное перевернутымвверх ногами"; 2) "зеркальное отражение" и 3) "отвлекающие уловки". Вот ваммой совет в связи с этим. Учитесь сосредоточиваться - невзирая ни на какие уловки, западни имиражи - сначала на выборе темы, достойной исследования, а потом, когда вашаработа закончена,- на оценке ее истинного значения. Помните, очень легко попасть в ловушку и не заметить того, что яснопредстанет перед вами, но в перевернутом виде: отраженным в зеркале: или с крохотной отвлекающей уловкой и тогда вы упустите его . Все эти слабости аналитического аппарата нашего мозга уже давноизвестны психологам, но, подобно другим, более приятным слабостям плоти, онипродолжают "нарушать порядок", ибо противостоять искушению трудно. Для этогоодного знания недостаточно. Если только страшная участь тех из нас, ктопопался в эти ловушки, послужит предостережением для других,- мы обретемправо сказать: "Нет мы пали не напрасно!"

*9. КАК ЧИТАТЬ?*

Образование создало огромное количество людей, способных читать, нонеспособных определять, что достойно чтения. Джордж Тревельян Но вот уже много лет, как я не могу заставить себя прочитать ни однойстихотворной строки поэзии; недавно я попробовал читать Шекспира, но этопоказалось мне невероятно, до отвращения скучным. Я почти потерял также вкуск живописи и музыке. Вместо того чтобы доставлять мне удовольствие, музыкаобычно заставляет меня особенно напряженно думать о том, над чем я в данныймомент работаю. У меня еще сохранился некоторый вкус к красивым картинамприроды, но и они уже не приводят меня в такой чрезмерный восторг, как вбылые годы. С другой стороны, романы, которые являются плодом фантазии, хотяи фантазии не очень высокого порядка, в течение уже многих лет служат мнечудесным источником успокоения и удовольствия, и я часто благословляю всехроманистов. Мне прочли вслух необычайное количество романов, и все онинравятся мне, если они более или менее хороши и имеют счастливую развязку,-нужно было бы, издать закон, запрещающий романы с печальным концом. На мойвкус, ни один роман нельзя считать первоклассным, если в нем нет хотя быодного героя, которого можно по-настоящему полюбить, а если этот герой -хорошенькая женщина, то тем лучше. Эта удивительная и достойная сожаления утрата высших эстетическихвкусов тем более поразительна, что книги по истории, биографии, путешествия(независимо от того, какие научные факты в них содержатся) и статьи повсякого рода вопросам по-прежнему продолжают интересовать меня. Кажется, чтомой ум стал какой-то машиной, которая перемалывает большие собрания фактов вобщие законы, но я не в состоянии понять, почему это должно было привести катрофии одной только той части моего мозга, от которой зависят высшиеэстетические вкусы. Чарльз Дарвин Классика - это нечто такое, что каждый хотел бы прочесть, но никто нехочет читать. Марк Твен

Специальная литература

Какое количество специальной литературы вам следует читать, зависит отизучаемого вами предмета и от вашей личности, а в конечном счете только отвашей личности. Создается впечатление, что ученый, интересующийся сравнительнонебольшой, строго ограниченной областью исследования, должен охватитьменьшее количество литературы, нежели его коллега, изучающий обширную тему.Но в науке нет небольших, ограниченных областей - есть только небольшие,ограниченные ученые. В природе каждая область сливается с соседними, итолько от вас - и в значительной степени от вашей способности к чтению -зависит, где именно пройдут границы ваших интересов. В 1937 г., когда впервые было описано анафилактоидное воспаление,охватить всю мировую литературу по этому предмету было совсем нетрудно - ниодной публикации не существовало. Теперь, спустя более чем четверть века,все еще имеется лишь около пятисот статей, специально посвященных этойреакции. Ученый, который в 1937 г. решил бы заняться этой темой, при такомнебольшом числе публикаций за столь многие годы наверняка не испытывал бызатруднений в том, чтобы постоянно следить за ними. Даже хорошо "переварив"только пятьсот статей, он смог бы рассчитывать на получение собственныхинтересных результатов. Но его потенциальные возможности как исследователянаверняка увеличились бы в огромной степени, если бы он следил также засмежными областями исследований. С течением времени выяснилось, чтоанафилактоидное воспаление может вызываться различными агентами. Возникаютследующие вопросы: каковы существенные фармакологические свойства этих"анафилактоидогенов", какие общие химические или физические свойстваобъясняют их своеобразное воздействие? Ответ такой: в органах, находящихся всостоянии шока и подвергшихся воздействию анафилактоидогенов, серьезноповреждены тучные клетки. Сразу же возникает другой вопрос: что еще известнооб этих тучных клетках? Ответ на этот вопрос вынуждает нас заняться поискомлитературы, и глубина этого поиска доходит до того момента, когда сто летназад Эрлих открыл тучную клетку. Мы выясняем, что тучные клеткивырабатывают гистамин, серотонин и гепарин, и начинаем гадать, не играют лиэти соединения определенную роль в анафилактоидном воспалении. Какова связьмежду анафилактоидным воспалением и анафилактическим шоком или междуанафилактическим шоком и другими реакциями повышения чувствительности? Цепочке вопросов, поднимаемых одним-единственным новым наблюдением, нетконца, и поскольку "судьба улыбается только дерзающему", чем больше вызнаете, тем больше вероятность того, что вы откроете что-нибудьзначительное. Чем больше вы знакомитесь с литературой, не имеющей прямогоотношения к вашей специальности, в том числе с философской и художественной,тем более обостряется ваша способность к значимым открытиям. Однако точно так же, как в лабораторной работе чрезмерные приготовленияк открытию порождают своеобразный "технический фанатизм" (бесконечноеусовершенствование исследовательской аппаратуры, но не самих исследований),так и неуемное стремление к повышению своей эрудиции, совершенствованиюсвоего интеллекта превращает человека в "книжного червя", "кладбище знаний".На практике чрезмерная эрудиция порой становится серьезным препятствиемтворческой деятельности. Как здесь не вспомнить о простаке, который не знал,что этого сделать нельзя, и потому сделал это! В изучении литературы всегда должна существовать граница между "слишкоммало" и "слишком много". В отличие от мнения большинства психологов я твердоубежден в том, что человеческий мозг располагает ограниченным пространствомдля запоминания информации, которое быстро переполняется, по крайней мере втой его части, где информация еще извлекаема. После заполнения этой областикаждый новый факт, который вы туда "запихиваете", выталкивает какой-нибудьдругой факт на задворки, откуда его можно извлечь на свет божий только призначительном усилии. В моей памяти, например, один иностранный язык может суспехом замещать другой. Я довольно прилично говорю по-испански и по-итальянски, но если мнеприходится читать серию лекций на итальянском, мой испанский "ускользает" отменя и восстановить его можно только практикой. Точно так же "ржавеет" мойитальянский, если я слишком много пользуюсь испанским. (Забавно, но это вменьшей мере касается языков, принадлежащих к разным языковым группам;например, чтение лекций по-русски не причиняет ни малейшего вреда моемувенгерскому и немецкому, но наносит ущерб чешскому.) При чтении, так же как при поглощении пищи, чувство насыщения находитсяв прямой зависимости от аппетита - поглощать литературу можно только встрогом соответствии со своими возможностями. При первом появлении симптомов"переедания" следует немедленно остановиться. К счастью, запоминаниеинформации можно значительно облегчить с. помощью некоторых приемов, которымчеловек обучается на протяжении жизни. Вот некоторые из них. Не старайтесь запоминать то, что вам в ближайшее время не понадобится,-запомните только, где это можно отыскать. Если вы в данный момент неработаете с гистамином, например, а вам попалась на глаза статья илимонография по этой тематике, просто пролистайте материал, чтобы определить,заслуживает ли он внимания. Если да, то сделайте соответствующую пометку всвоей картотеке. Если через неделю или десять лет вам понадобятся материалыпо гистамину, то, обратившись к соответствующему разделу картотеки, вы. безтруда найдете нужную работу. Я настойчиво рекомендую делать такого рода пометки и записи не толькодля запоминания публикаций, но и почти во всех случаях жизни. По крайнеймере в нашем институте мы всегда носим в нагрудных карманах своихлабораторных халатов записные книжки и карандаши, с тем чтобы в случаенеобходимости сделать нужную запись, не прерывая основной работы. Например,во время наших ежедневных обходов может появиться запись о необходимостизаказать какой-либо препарат, проверить фразу в рукописи, начать тот илииной эксперимент или пополнить свои знания по какому-то предмету; хранитьвсю эту информацию мы доверяем записной книжке, чтобы иметь возможностьиспользовать ее в будущем. Она более надежно хранит информацию, чем нашмозг, и к тому же без ущерба для других занятий. Либо читайте, либо перелистывайте материал, но не пытайтесь читатьбыстро. Сейчас во всех американских учебных заведениях обучают скорочтению.Считается, что это экономит время, но я опасаюсь, что это "экономит" также изнания. Возможно, я несколько субъективен, поскольку сам читаю безнадежномедленно. Однако, поговорив со своими коллегами, я обнаружил, чтобольшинство из них жалуются на тот же недостаток - неумение быстро читать. Аможет быть, это вовсе не недостаток? Если текст меня интересует, то чтение,размышление и даже фантазирование по этому поводу сливаются в единыйпроцесс, в то время как вынужденное скорочтение не только не способствуеткачеству чтения, но и не приносит чувства удовлетворения, которое мыполучаем, размышляя о прочитанном. С таким же успехом мы могли бырассчитывать на увеличение музыкальных способностей человека, предложив емупрослушивать магнитофонные записи со скоростью, в пять раз превышающейнормальную. Вот мой совет: никогда не пытайтесь читать быстрее, чем высчитаете нормальным для себя, всегда отводите время для размышлений надпрочитанным и на аналогичные темы. Для меня чтение - это своеобразный каркасдля размышлений об основной работе и о будущих экспериментах. Никогда нескажешь себе: "Ну, теперь думай об интересном эксперименте". Идеи приходятсами по себе по мере того, как вы соединяете чьи-то мысли со своимисобственными, неторопливо читая чужой текст. Но в то же время, если вы хотите быть на уровне последних достижений(или по крайней мере держать на этом уровне свои картотеки), вам необходимопредаваться массированному чтению. Это уже совершенно иной умственныйпроцесс: вы просто перелистываете страницы в поисках информации, котораяможет оказаться полезной. Берете новый текст, например, и просто знакомитесьс его заглавием. Если оно не дает вам достаточной информации, вы читаетеаннотацию. Затем, если описываемая методика представляет для вас интерес, выобращаетесь к разделу "Материалы и методы". Но никогда не пытайтесь быстропрочесть весь текст. Все, что в нем есть важного, можно в течение несколькихсекунд перенести в каталожную карточку с помощью простых условных знаков,которые вы всегда сможете расшифровать в случае необходимости. Вот такому типу массированного чтения мы учим наших библиографов,которые систематически обеспечивают поступление в библиотеку института самыхсвежих публикаций. И они используют эти навыки с немалой пользой. Кстатисказать, большинство из них даже не являются врачами и от них не следуетожидать профессионального владения всеми навыками, которые необходимы нашемунаучному персоналу. Они работают с текстом особым образом - примерно так,как это нужно при подготовке предметных указателей. Их составителиприобретают поразительную способность выявлять ключевые слова, не делая приэтом ни малейших попыток понять текст. Чтобы обучиться этому искусству,возьмите какой-нибудь журнал и попробуйте просмотреть страницу сверхудонизу, прикрывая текст каталожной карточкой и перемещая ее по мерепросматривания. Подобную операцию можно научиться делать очень быстро, нетеряя ни одного ключевого слова, подлежащего индексации. Можно такжеповысить чувствительность восприятия к определенным наиболее важным словам,и они будут избирательно фиксироваться в вашей голове по мере просмотратекста. Некоторые библиографы проделывают эту операцию и без карточки,пользуясь методом "диагонального чтения" - из левого верхнего в правыйнижний угол страницы. Кроме указанных видов чтения, я бы рекомендовал внимательно прочитыватьпоследние издания, учебников по предметам, не связанным непосредственно свашим собственным. Учебники, как правило, содержат квинтэссенцию наиболееважных и надежных фактов в достаточно широкой области, и потому они являютсяпревосходным средством поддержания общей научной культуры специалиста,работающего в той или иной ограниченной области медицины. В этом случаенаиболее рациональным будет диагональное чтение, за исключением техразделов, которые представляют для вас интерес,- их следует читать не спеша.

Художественная литература

Относительно чтения неспециальной литературы не существует общихрекомендаций. Большинство ученых читают примерно то же, что и всеобразованные люди. К сожалению, научная работа - столь всепоглощающеезанятие, что многие исследователи попросту не читают ничего, кроме научныхтекстов. Некоторые не читают даже газет. Правда, есть и такие, кто вечеромберет с собой в постель в качестве успокаивающего или снотворного детектив.С большим удивлением я узнал, что некоторые величайшие ученые нашего временина досуге не читают ничего, кроме детективных романов. Я и сам пытался этимзаняться, но безуспешно. Разумеется, среди ученых есть и страстныепочитатели поэзии и классики, но какой-либо связи между научнойквалификацией ученого и его литературными вкусами мне обнаружить не удалось. Огромную воспитательную роль, особенно для молодых исследователей,нередко играют биографии великих ученых и художественные произведения натемы науки. Я никогда не забуду тот колоссальный эмоциональный заряд,который я получил после прочтения биографин Луи Пастера, написаннойВаллери-Радо{40}, сочинения Клода Бернара, в котором тот излагает свойпринцип изучения экспериментальной медицины и которое является. по сутидела, его научной автобиографией, или романа Синклера Льюиса "Эрроусмит".(Из бесед с коллегами я вынес убеждение, что эта последняя книга послужиладля молодых ученых всего мира одним из величайших стимулов к научнойдеятельности, хотя ее автор не был ученым, а сюжет - всего лишь плодвоображения.) Лично я читаю всякого рода неспециальную литературу только в постелиперед сном, но занимаюсь этим ежедневно в течение всей своей жизни. Поэзиювоспринимаю только в малых дозах, очень люблю хорошие романы, биографии,автобиографии, философские произведения и - как вы, быть может, заметили -афоризмы. Я испытываю сильную антипатию к переводам (возможно, потому, чтонекоторые из моих собственных книг были переведены отвратительно), поэтомувсе, что могу, читаю на языке оригинала. Эта привычка приносит мнедополнительное удовольствие, так как мне нравятся языки как таковые. Янахожу, что ничто не в состоянии дать мне большего разнообразия мыслей ичувств, так полно познакомить меня с культурой другого народа, чем чтениекниг в оригинале или беседы с людьми на их родном языке, который служитсредством самовыражения и моим собеседникам, и авторам прочитанных мноюкниг. Когда я читаю какую-нибудь забавную историю, анекдот или ходячеевыражение, особенно характерные для другого народа и его культуры, я ловлюсебя на мысли о своем родстве с этим народом и думаю: "Ну совсем как мы..."

*10. КАК ПИСАТЬ?*

Не пишет вовсе тот, чьи поэмы никто не читает. Марциал...ибо очевидно, что мне не удалось произвести впечатление на моихчитателей; однако именно тому, кто сумел добиться этого, и должна бытьотдана, по моему мнению, вся честь открытия. Чарльз Дарвин В этой главе я попытаюсь сформулировать несколько предложенийотносительно эффективного использования учеными письменного слова ииллюстративных средств. Мои соображения будут основываться преимущественнона личном опыте медицинских исследований, но в такой же мере они применимы ик другим наукам и даже, хотя и в меньшей степени, ко всей литературе,исключая, впрочем, беллетристику.

Общие соображения

Существует много детальных руководств по написанию научных трудов помедицине. Здесь же мне хотелось бы обсудить вопросы, с которыми я и моиученики сталкивались наиболее часто в нашей сочинительской практике. Для кого вы пишете? Когда вы решаетесь написать что-либо, будь этопросто письмо или целая энциклопедия, прежде всего надо спросить самогосебя: "Кто должен и кто будет это читать?" Не существует всестороннесовершенных сочинений, в лучшем случае они совершенны только дляопределенного круга читателей. Основная ошибка начинающих ученых - когдаприсланная ими статья не соответствует профилю журнала или когда общий тонстатьи противоречит тому, к чему привык читатель этого журнала. В числеобычных ошибок - обращение к читательской аудитории свысока или излишнеемногословие вместо сжатого и делового изложения, и наоборот. Мы поговорим обэтом в связи с различными средствами изложения результатов работы ученого.Выбрав подходящую аудиторию, старайтесь следовать традиционному стилюизложения избранного вами средства информации, особенно в тезисах устныхдокладов, статьях для научных журналов и диссертациях на соискание ученойстепени. Гораздо меньшая степень конформизма допустима в обзорных статьях иеще меньшая - в монографиях, если они не являются очередным томом серийногоиздания. Когда следует писать? Разумеется, писать следует тогда, когда есть очем писать. Но проблема не так проста. Если только вы не сделалипоразительного, совершенно нового и простого наблюдения, которое легкоподдается описанию, то перед тем, как приступить к написанию научноготекста, необходимы многочисленные и утомительные приготовления. Надо собратьвсе протоколы экспсриментов, обработать результаты и свести их в таблицы,подобрать схемы и фотографии. В процессе этой подготовительной работыобязательно выясняется, что часть данных представлена неполно, а потомунеобходимо провести дополнительные эксперименты. Я бы посоветовал описывать основные результаты каждого эксперимента -удачного или нет,- как только он закончен, и надлежащим образом хранить этиописания, чтобы при необходимости ими легко можно было воспользоваться. Дажесхемы, графики и фотографии относящиеся к интересным, но еще неопубликованным данным, следует готовить в процессе работы. Особенно этокасается фотографий, которые иллюстрируют какой-либо наиболее "фотогеничный"эксперимент, так что повторить его только ради получения нужных иллюстрацийчрезвычайно трудно. Разумеется, если действовать таким образом, то некотораядоля усилий неминуемо будет затрачена впустую, ибо не весь зафиксированныйматериал войдет в публикацию. Но тем не менее такой систематический подходвполне себя оправдывает. Хотя поддержание порядка в постоянно обновляющихсярабочих материалах и потребует от вас некоторых усилий, зато та легкость, скоторой впоследствии их можно будет преобразовать в рукопись, послужит вамщедрой наградой. И что, быть может, еще важнее, такая "бухгалтерия" помогаетпланировать исследования, давая исчерпывающую картину ситуации, в которой вынаходитесь в каждый данный момент. Я уже устал от авторов, которые постоянно жалуются на то, что накопилимассу материала, но никак не могут выкроить время, чтобы написатьсоответствующие статьи. При этом они руководствуются, разумеется, толькоинтересами дела, а никак не собственной выгодой. В действительности же вбольшинстве случаев они просто не могут привести в порядок свои неряшливыезаписи. До тех пор пока свидетельства в пользу какого-либо научного фактанедостаточны, публикацию следует отложить. Но в то же время одна из оченьраспространенных слабостей ученого - искать спасения в бесконечномповторении какого-то одного эксперимента или же в неоправданном уходе оттемы (то же касается административного, преподавательского и любого другоговида деятельности); все что угодно, лишь бы отсрочить тот страшный миг,когда нужно съесть и вымучить из себя рукопись! Все дело в том, чтонастоящий ученый любит предельную ясность, и им владеет предчувствие, чтокак только он начнет писать, отсутствие ясности и системы в его записях - и,боже сохрани, даже в экспериментах! - станет мучительно очевидным. Я намеренно излагаю свои мысли столь грубо и откровенно, чтобы вы,читатель, осознали, что они относятся именно к вам. Надеюсь, что теперь,когда ваши ухищрения обнародованы, вам будет совестно и дальше "тянуть котаза хвост". А когда вы уже преодолели все препоны и решились начать, подготовьтесвои заметки, справочный и иллюстративный материал и общий набросок того,что намерены сообщить, за день до начала работы. Первые шаги самого процессаписания (так же как и первые фразы устного выступления) - самые трудные.После того как этот барьер преодолен, все пойдет по инерции. Не начинайтеработу если вы утомлены предварительными приготовлениями пусть накануне увас будет достаточно времени, чтобы привести все в полную готовность. Апотом, рано утром, начинайте на свежую голову. Все эти приемы могут помочь ускорить процесс написания, но главнаяопасность в том, чтобы не начинать писать слишком рано, когда авторунедостает аргументов, а энтузиазма предостаточно. Я не говорю об этомспециально только потому, что это условие очевидно. Заголовок и подзаголовки. Как ни важно направить статью в наиболееподходящий журнал, еще важнее продумать ее название, ибо на него и будеториентироваться ваш потенциальный читатель. Даже если журнал не очень широкоизвестен, заглавие вашей статьи будет упомянуто в реферативных журналах ибиблиографических перечнях других публикаций по сходной тематике. Заглавие научной статьи должно быть кратким, но в то же время полностьюотражать ее содержание. Насколько это возможно, оно должно отражать проблемув целом, а не конкретные методики и примеры, использованные при ее решении.Статья "Методика удаления гипофиза у карликовой мыши" должна бытьозаглавлена именно так, если основной целью работы была разработка процедурытакой операции для данного конкретного вида животного. В то же время работа"О влиянии формалина, пентаметилентетразола и интенсивной принудительноймышечной работы на надпочечники у белых крыс" озаглавлена неудачно, хотяавтор, желая изучить гистологические изменения, происходящие в надпочечникахво время стресса, использовал эти конкретные стрессы и этот конкретный видживотных только потому, что они оказались под рукой. Если даже он и не былуверен, что использование других стрессоров или других видов животных даетте же результаты, то все равно более удачным был бы заголовок "Влияниестресса на гистологическую структуру надпочечников". Насколько это возможно, заголовок статьи должен быть понятен даженеспециалистам и лицам, слабо владеющим английским - только тогда он будетиметь смысл для широкой международной читательской аудитории. Например,лучше использовать краткие родовые названия препаратов, чем их длинныехимические обозначения или запатентованные названия. Лучше писать"церебральный" - благодаря латинскому корню это будет сразу понятноиностранному читателю,- чем "мозговой". Нет никакой необходимости начинать заглавие всевозможными "К вопросу онекоторых..." или "Об исследовании проблем, относящихся к...". Если работапосвящена "Анафилаксии у крыс", то это и есть самое подходящее заглавие. В оригинальных статьях среднего объема обычно не нужны подзаголовки,кроме таких традиционных, как "Материалы и методы", "Результаты","Обсуждение результатов", "Выводы" и т. п. Впрочем, если надо описатьнесколько существенно различных экспериментов, то их можно выделитьотдельными подзаголовками, по крайней мере в разделе "Результаты". В длинныхже статьях довольно трудно пробираться сквозь все новые и новые страницытекста и иллюстраций, если они не разделены подзаголовками, которые быподчеркивали общую структуру материала. В ряде случаев полезно выделятьключевые слова жирным шрифтом или курсивом. Это помогает читателювоспринимать в каждый моент один смысловой отрывок. Кроме того, вновьпросматривая уже прочитанную статью, читатель с помощью подзаголовка найдетнужный раздел, не читая заново всего текста. Разумеется, правильнорасставленные подзаголовки в работах значительного объема, таких, какдиссертация, обзор или книга, играют еще большую роль. Используемый словарь. Здесь девизом должны быть "простота" и"точность". Не надо бояться использования необычного слова, если оно лучшелюбого другого может выразить вашу мысль. Слово "сребролюбивый" не частоуслышишь в обыденной речи, но если бы мне пришлось писать об ученом, которыйперешел на работу в фирму по торговле лекарствами только потому, что тамхорошо платят,- лучшего слова мне не выдумать, и я бы использовал его безколебаний. Приемлемы даже разговорные выражения, если они выразительны, но жаргона(в том числе принятого в клиниках и лабораториях) следует избегать, хотя,разумеется, не ценой излишнего многословия и туманности изложения. Выражение"острый живот" - это лингвистический кошмар, но при неоднократном упоминанииэтого симптома в письменном тексте я не могу придумать ему более подходящейзамены, чтобы она не звучала надуманно. Следует избегать различных вошедших в привычное употребление формпреувеличения, скажем описания каждого значимого изменения как "заметного"или "явно выраженного". Точно так же не стоит говорить о "тщательномобследовании" или "высокоточном взвешивании", если это обследование ивзвешивание выполнялось обычным образом. Руководствуясь похвальной скромностью, некоторые авторы доходят докрайностей в отчаянных попытках избежать употребления местоимения "я". Намой взгляд, все зависит от того, как часто говорят "я" и в какой связи."Автор данного сообщения был не прав" звучит, конечно, весьма изысканно, новряд ли более скромно, чем: "Я был не прав". Неологизмы. Слишком многие ученые, говоря словами Р. У.Эмерсона[СК1]{41}, "и не любят, и не знают тех цветов, которые собирают, ивсе их ботанические познания - одни лишь мудреные латинские названия". Неологизмы являются обычной и неотъемлемой принадлежностью научногоязыка и потому заслуживают особого внимания. Каждое новое материальное илиобщественное явление должно получить имя, так как неудобно при каждом егоупоминании заново давать исчерпывающее описание всех его характеристик.Невозможно всякий раз, упоминая сонную артерию или явление кальцифилаксии,заново их определять. И хотя это самоочевидно, существует устойчивоенеприятие неологизмов. Особенно затруднительно привыкать к новым терминамтем людям, у которых не было возможности изучить иностранные языки. В ихглазах такие термины выглядят либо нелепыми (благодаря их непривычности),либо вычурными, так как в медицине большинство терминов имеютгреко-латинские корни. Разумеется, изобретение новых названий может вызватьпутаницу. Неся ответственность за создание некоторого их количества (какназваний, так и случаев путаницы), я очень хорошо это осознаю. В разделе,посвященном заблуждениям, мы имели случай убедиться, что названия классовявлений могут стать источником серьезных недоразумений. Несомненно, новые термины следует изобретать, только если без них всамом деле нельзя обойтись. Оправданное в целом неприятие неологизмовобъясняется в первую очередь творчеством тех авторов, которые ввели ихпросто для того, чтобы "расписаться" на чем-либо, что вовсе не заслуживалоспециального имени. Хорошей иллюстрацией этому явлению служат многочисленныеклинические синдромы, представляющие собой незначительные видоизмененияизвестных заболеваний. Синдром, доселе характеризовавшийся тремя основнымисимптомами и вновь наблюдающийся в сочетании с четвертым, очень редкозаслуживает переименования. Если же новые имена все же даются, их необходимо строить в соответствиис определенными и хорошо испытанными лингвистическими принципами.Произвольным буквенным сочетаниям или имени открывателя следует предпочестьтермин, заключающий в себе свое собственное объяснение, да еще желательно,чтобы он был понятен ученым других стран и чтобы его было несложно перевестина другие языки. Вот почему лучше всего начать с поиска знакомых греческих илатинских корней, широко используемых в биологии. Некоторые поборникичистоты языка яростно протестуют против составных терминов, в которыхучаствуют и латинские, и греческие корни. Если только это оправдано, такихгибридов действительно следует избегать, но не ценой надуманности; я,например, предпочитаю говорить "аппендицит", а не "перитифлит" и"адренотропный", а не "эпинефротропный". Мне пришлось столкнуться со значительной оппозицией моему использованиюслов "стресс" и "стрессор" для обозначения соответственно "суммы всехнеспецифических изменений, вызванных функцией или повреждением", и агента,обусловливающего такие изменения. В качестве аргумента приводился тот факт,что термин "стресс" уже используется в физике в несколько ином смысле; крометого, он постоянно используется в разговорном английском для обозначениякруга явлений, связанных с усталостью. Впрочем, этот термин был весьмабыстро и повсеместно принят в его новом, строго определенном биологическомсмысле, а этот факт позволяет усомниться в том, что какое-то иноеобозначение оказалось бы более удовлетворительным. И все же не исключено,что даже в этом случае было бы лучше избрать термин греко-латинскогопроисхождения. Несколько лет назад я предложил термин "кортикоид" (от латинского"кортекс", т. е. "кора", и греческого суффикса "оид", означающего подобиечему-либо) в качестве обобщающего названия для "тех гормонов, которыеимитируют физиологическую функцию коры надпочечников". За это меня отчитали,ибо вообще "...попытки изобретения новых терминов людьми, для которых языкне является родным, очень опасны...". В свое оправдание я сделал невинноезамечание, что прогресс науки сильно застопорился бы, если бы право напридумывание греко-латинских научных терминов признавалось только за теми,кто может считать греческий и латинский своими родными языками [Селье, 19]. Таблицы. Расположение данных в форме таблиц является одним из наиболееэффективных средств их подготовки для сравнения и оценки. При разработкетаблиц следует всячески экономить место - не только потому, что стоимостьнабора таблицы гораздо выше, чем страницы текста, но также и потому, что ихглавной целью является сжатое представление данных. Принципы конструированиятаблиц содержатся в соответствующих руководствах. Рисунки и фотографии. Таблицы, графики и диаграммы призваны даватьточную информацию для подтверждения количественных взаимосвязей междуявлениями. В отличие от них большинство рисунков и фотографий предназначеныдля иллюстрации качественных, а не точных количественных аспектов, и ониспособны выполнять эти функции достаточно хорошо за счет некоторыхпреувеличений, подчеркивающих наиболее важные моменты. К примеру,схематический рисунок, иллюстрирующий влияние некоторого гормона наразличные органы, не обязательно - да и не нужно - делать в реальноммасштабе. Атрофированный орган должен изображаться гораздо меньшим, агипертрофированный - гораздо большим, нежели это имеет место на самом деле,с тем чтобы сделать различия более очевидными. Рисунок только помогаетнаглядно изобразить или интерпретировать факты, уже доказанные в тексте ипредставленные количественно в виде таблиц, графиков или диаграмм. Поэтомуредко возникает необходимость давать один и тот же материал и в форметаблиц, и в графическом изображении. Представленные таким образомколичественные данные могут быть с успехом обобщены на рисунке, который, каки карикатура, подчеркивает наиболее характерные черты. Почти то же самое можно сказать и о фотографиях. Фотография должнапоказывать не средние измерения, но такие, которые лучше всего иллюстрируютпроисходящий процесс, если, разумеется, это ясно представлено в тексте.Скажем, иллюстрируя инфаркт миокарда, нам вовсе не обязательно,руководствуясь неверно понимаемой научной честностью, выбирать стандартныйтип заболевания, если к тому же цвет и расположение органов неблагоприятныдля фотографирования. Гораздо лучше использовать образец, в которомпроисшедшие изменения заметны наиболее отчетливо. Ссылки. Кроме как в обзорных статьях и в библиографической литературе,ссылки должны сводиться к минимуму, необходимому для должного признанияболее ранних исследований и для того, чтобы была ясна основа, на которойзиждется новая работа. Ссылки следует также использовать вместо пространныхописаний сложных экспериментальных процедур, которые уже описывались. Тольконовичков восхищает собственная способность приводить огромный переченьлитературы, к которому читатели все равно обращаются весьма редко. Диссертация Этиология и профилактика "диссертационного невроза". Если в периоднаписания диссертации экспериментальная работа молодого ученогопродолжается, а уровень руководства ею ниже желаемого, то постоянная сменавидов работы и неопределенность ее конечного результата неминуемо приводят ксерьезному умственному расстройству, которое в нашей лаборатории обычноименуют "диссертационным неврозом". Диссертант теряет уверенность в себе и всвоей работе, становится подавленным, нервным, легковозбудимым и частораздражается из-за все более лихорадочных и потому безуспешных усилийзакончить работу к назначенному сроку. Он теряет объективность в оценкерезультатов, особенно тех, которые угрожают свести на нет большие разделы ибез того с трудом подготовленной рукописи. Другой важный фактор возникновения "диссертационного невроза" - этонеспособность новичка сконцентрироваться на процессе писания, работать неразгибая спины до тех пор, пока объемистый текст не будет закончен. Каждыйраз, излагая свои мысли на бумаге и натыкаясь на непредвиденные трудности,он ищет спасения "на стороне" - или в еще одном эксперименте, или в оказанииуслуги родственнику или другу, острую потребность в которой он внезапноощущает, да и вообще в чем угодно, лишь бы это позволило приостановитьработу и на какое-то время оторваться от письменного стола. Работа над диссертацией не только учит молодого ученого самодисциплине,но и дает ему первую возможность на собственном опыте познакомиться сорганизационными аспектами рукописного творчества - контактами смашинистками, картографами, фотографами, различными административнымиинстанциями и т. п. В целях обеспечения результативности своей работы и профилактики"диссертационного невроза" диссертанту следует, на мой взгляд: 1) научиться самому делать все, что необходимо для исследования,включая выбор темы, планирование экспериментов и организацию лабораторной икабинетной работы; 2) не стремиться перегружать себя монотонной, рутинной работой, доказавсвою способность выполнять ее в совершенстве; гораздо важнее научитьсяруководить работой других; 3) подготовить детальный план диссертации и представить его длятщательного критического обсуждения руководителю и коллегам; 4) закончить всю экспериментальную работу (и описывать каждыйэксперимент в отдельности по мере его за вершения) до начала работы надокончательным вариантом текста; 5) на несколько месяцев освободиться от всех прочих обязанностей, чтобыиметь возможность ни на что не отвлекаться и целиком посвятить себянаписанию диссертации; 6) лично отвечать за все организационные и финансовые аспекты,связанные с диссертацией. Кроме перечисленных пунктов, при написании диссертации возникают те жепроблемы, что и при работе над монографией. Мы обсудим их в последующем. Обзорные статьи. Целью обзорной статьи является критический анализлитературы, доступ к которой по тем или иным причинам затруднен, и изложениеосновных принципов ее толкования. Поэтому цель обзора в основном та же, чтои у монографии, за исключением того, что последняя обычно посвящена болееширокой проблематике. Во всяком случае, технические аспекты подготовкиобзоров и монографий - сбор, обобщение и гармоничное расположение материала- практически идентичны.

Книги

Вопросы, связанные с наукой, излагаются в самых разнообразных книгах:монографиях, учебниках, энциклопедиях, технических руководствах, а такжехудожественных и популярных изданиях о науке. С каждым из них связаны особыепроблемы, но одно правило применимо ко всем сразу: они должны сообщатьчто-то новое и быть "читабельными". Стало быть, как только вы почувствуете себя в настроении написатькнигу, первое, что вам надо сделать,- это определить, есть ли в нейпотребность, то есть будет ли задуманная вами книга достаточно новой, чемона будет отличаться от уже существующих публикаций и чем она сможетпривлечь читателя. Затем полезно убедиться в том, что вы обладаетеспособностью и возможностью собрать, "переварить" и изложить соответствующийматериал в манере, пригодной для чтения.

Монография.

ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ. Монография (от греч. "mono", т. е. "один" и"graphein" - "писать") - это ученый труд, тщательно документированный иисчерпывающим образом охватывающий какую-либо одну область знания. С моейточки зрения, это наивысшее средство выражения научной мысли, поскольку онообеспечивает интеграцию, а зачастую и создание новой области науки.Монография может быть короткой, если о предмете известно немного, иличрезвычайно объемистой, если соответствующая литература обширна. В любомслучае она должна охватывать все важные аспекты темы. Поскольку основной целью монографии является интеграция информации ссовершенно новой точки зрения, ее автором почти неизменно является одинчеловек. Ответственность за составление учебника или энциклопедии можетразделить между собой группа лиц, но при этом каждый автор пишет отдельныйраздел. Такие коллективные усилия никогда не достигают гармоничногоединства, свойственного идеальной монографии, в которой один человек строитновую концепцию на основе всесторонней интеграции множества аспектовисследуемой проблемы. Единственные рекомендации, которые мне хотелось бы сделать относительноподготовки монографии, сводятся к следующему: 1) автор на собственном опытедолжен быть знаком с данной областью науки; 2) должна существовать насущнаяпотребность в обобщении знаний в данной области исследования и их освещениис новой точки зрения; 3) должны соблюдаться общие правила добротногонаписания научного сочинения, изложенные в начале этой главы. НЕКОТОРЫЕ ПРИЁМЫ. В процессе написания монографий я овладел рядом"профессиональных хитростей", и некоторые из них заслуживают упоминания,особенно в силу того обстоятельства, что они полезны также и при подготовкекниг других типов. При подборе материала для книги не надо заботиться о порядке изложенияи фразеологии. Просто накапливайте заметки обо всем, что покажется вамзаслуживающим внимания: краткие аннотации нужных вам статей, итоги вашихсобственных экспериментов и теоретических работ. Разумеется, структура истиль книги чрезвычайно важны, но придет время, и они сами собой сложатсядолжным образом, с тем чтобы вы впоследствии придали получающемуся целомуокончательную форму и все отшлифовали. Короткие заметки лучше печатать наполосках бумаги шириной примерно 15 см и затем клейкой лентой наносить налисты, которые у нас получили название "рельсовой бумаги". Они имеютстандартный формат (ширина примерно 21 см) и отверстия, чтобы подшивать вскоросшиватель, а слева и справа на полях каждого листа наклеены во всю егодлину вертикальные полоски клейкой ленты двойной ширины, образуя нечтопохожее на рельсовый путь. Более узкие полосы с разного рода заметками легкоприкрепить к такому листу, а потом приклеить в другом месте. Этот простойспособ очень удобен, поскольку позволяет быстро перегруппировыватьфрагменты, для того чтобы, вставляя между старыми заметками новые, неприбегать к методу "клея и ножниц". Когда план книги созрел до такой стадии, что можно составлять еепримерное оглавление, к полям "рельсовой бумаги" в соответствующих местахприклеиваются выступающие за внешний край полоски с сокращенными названиямиглав. Теперь страницы располагаются в соответствии с оглавлением и новыйматериал может быть легко вставлен в нужное место. Вкратце мои рекомендации по технологии написания книги сводятся кследующему: приступайте к подготовке заметок задолго до того, как начнетеобдумывать структуру книги, запаситесь скоросшивателем, клейкой лентой идиктофоном. Все остальное уже просто. Учебник. Учебники предназначены прежде всего для студентов. Как правило, ониохватывают обширную и хорошо разработанную область знания, составляющуюстандартный лекционный курс, который учебник должен дополнить. В учебникесодержится больше информации, чем в лекциях, но не настолько, чтобы сбить столку. При написании учебника автору следует иметь в виду примерную степеньподготовленности его читателей и то количество времени, которое они смогутуделить изучению данного конкретного предмета. Поэтому стандартные учебникине должны изобиловать изложением нерешенных проблем, так же как ипротиворечащих друг другу точек зрения, ибо в этом случае предполагается,что читатель, ознакомившись с первоисточником, сделает выбор самостоятельно.Хотя теоретически такой способ воспитания независимости и оригинальностимышления студентов нельзя не приветствовать, однако практически у них нетвремени на то, чтобы ознакомиться с упомянутыми в учебнике источниками, и нехватает опыта, чтобы критически оценить прочитанное. Именно по этой причине при подготовке учебника по эндокринологии ястарался как можно больше читать и оценивать материал самостоятельно; затемя обсуждал каждый раздел с одним или несколькими специалистами, но вокончательный текст попало только то, что я в итоге расценил как наиболеешироко разделяемую точку зрения. Когда же такой выбор был совершенноневозможен, я упоминал альтернативные возможности интерпретации фактов,кратко перечисляя все "за" и "против", но не ссылаясь в каждом случае наисточники. В то же время в расчете на того редкого читателя, который захочетпоглубже окунуться в тему, в конце каждой главы я приводил перечень статей,наиболее примечательных либо с точки зрения ясности изложения, либопредставляющих исторический интерес, либо изобилующих библиографическимисведениями. Каждую из ссылок я снабдил краткой аннотацией, дабы читатель могрешить, желает ли он ознакомиться с соответствующей работой. Чтобы учебник был интересным и легко читался, крайне желательноиспользовать в изложении интересные рассказы, касающиеся истории некоторыхоткрытий, примеров их практического применения и теоретического значения, атакже несложные иллюстрации и диаграммы. Популярные книги о науке. Большинство ученых настолько увлечены работой, что в своих сочиненияхпрактически не пользуются никаким другим языком, кроме специфического языкаих научной дисциплины. На мой взгляд, это весьма прискорбно. Между тем такиевыдающиеся ученые, как Бернар, Рише, Пуанкаре, Дарвин, Эйнштейн, Каррель иКеннон, создали немало увлекательных книг, посвященных общим проблемамнауки. Эти книги написаны в форме дневников, биографий или эссе по философиии психологии научной деятельности. Вообще говоря, я не вижу причин, покоторым как сама наука, так и личность ученого должны быть представленыперед глазами читателя только в изложении профессиональных литераторов. Дажеесли ученый не может писать столь же профессионально, он с лихвойкомпенсирует этот недостаток более глубоким знанием своей работы. Но самаябольшая ценность этой стороны их творчества состоит в том, что оно играетпобудительную и ориентирующую роль для всех, кто готовится заняться научнойработой. Интерес молодежи к опыту ученых предшествующих поколений мы простообязаны удовлетворять. Кроме того, в будущем, по словам Бертрана Рассела,"люди науки должны будут не только преодолевать научные проблемы, касающиесячеловека, но и - что гораздо труднее - убедить мир прислушаться к открытиямнауки. Если же они не преуспеют в этом трудном начинании, человек станетжертвой своей "полуобразованности"". Что и говорить, человек, никогда не писавший ничего, кроме чистонаучных работ, впервые обратившись к широкой аудитории, испытывает массутрудностей. Работая в новом для себя жанре, он в еще большей степени обязанпостоянно помнить о тех, для кого пишет.

*11. КАК ГОВОРИТЬ?*

Чтоб ты мог свою речь от ошибок сберечь, о пяти вещах помни всегда:кому говоришь, о ком говоришь, и как, и где, и когда. Неизвестный автор Чем значительнее и сложнее то, о чем говорится, тем проще и свободнейдолжна быть манера изложения. Стендаль Человека нельзя переубедить, заставив его замолчать. Виконт Джон Морли Искусство убедительно излагать свои мысли имеет для ученого огромнуюценность. Оно необходимо не только для чтения лекций студентам и коллегамили в тех практически неизбежных случаях, когда требуется выступить передболее широкой аудиторией (клубы, радио, телевидение), но и в качествемогучего оружия в научных дискуссиях. Мало кто из ученых любит выступатьперед публикой, во-первых, потому, что нередко эти выступления расцениваютсякак попытка саморекламы, а во-вторых, они оборачиваются чем-то вродеобязанности, налагаемой на представителя науки организаторами всякого родапропагандистских кампаний или лекционных курсов по дежурной тематике. И всеже в качестве инструмента достижения взаимопонимания ораторское искусство поменьшей мере так же важно для ученого, как и сочинительское, а овладеть им,быть может, даже сложнее. Написанный текст можно переделать и довести доуровня, удовлетворяющего если не читателя, то хотя бы самого автора. А вотустное слово, раз сказанное, уже не сотрешь, даже если оно не удовлетворяетни слушателя, ни выступаюшего. Искусство говорить в гораздо большей степенисвязано с импровизацией, чем искусство писать; оно в значительной мерезависит от врожденной способности к свободному владению речью и даже оттаких личных качеств, как самообладание, приятная дикция и обаяние.Выступающий должен также уметь улавливать настроение аудитории, подчинять еесебе, парировать неожиданные вопросы, незаметно отклоняться от темывыступления, если это диктуется ситуацией. Многое из того, что говорилось выше об искусстве письма справедливо и вотношении ораторского искусства, хотя, к сожалению