Ты говорил, что это место редко посещают. По дороге этого не скажешь, похоже, здесь прогоняли стада мамонтов.

Здесь никто не ходил много лет.

Да? Это в пустыне-то, где ветры заметают песком следы через несколько часов?

Дорога Проранта всегда была такой, сколько я себя помню, и я не знаю, почему это так.

Подъехал хмурый Хенк, по его виду я сразу же догадался, о чем пойдет речь.

Мои воины не пойдут по дороге Проранта. Хотя здесь путь короче, придется обойти проклятое место.

Я не стал настаивать, понимая, как сильны бывают взращенные несколькими поколениями суеверия. А в данном случае у них были все основания для беспокойства.

Встаньте лагерем и подождите меня здесь. Я должен посмотреть, что собой представляет Прорант.

Это очень опасно, друг мой. Ты даже не представляешь, насколько велика опасность, я твой должник и поэтому пойду с тобой!

Я тоже! – присоединился к его решению Лан. Набралось еще с десяток смельчаков.

Я не стал возражать, и как только временный лагерь был разбит у перекрестка, наша маленькая кавалькада свернула на дорогу Проранта.

Поверхность дороги оказалась тверже, чем я ожидал.

Дорога вся была покрыта каким-то камнеподобным материалом, вроде застывшей лавы, и следы, тут и там видневшиеся на поверхности, отпечатались, должно быть, много столетий назад.

Казалось, лохматые, стремительно несущиеся в небе тучи опустились ниже и теперь едва не задевали вершин холмов. Дорога все время петляла. Оставалось непонятным, почему постоянно дующий ветер не оставляет на ней ни малейших следов песка.

Неведомая сила отбрасывала песчинки с дороги. Иногда я замечал под лапами хрумов бледные голубые искры. Близко от поверхности проходило мощное энергетическое поле. Подтвердилась информация, полученная во время транса: где-то здесь, рядом с Прорантом, находится центр планетарной энергии.

Я знал, что похожие места бывают в любом живом мире. Тот, кому удается использовать такую энергию в своих магических целях, становится практически непобедим.

Холмы громоздились все выше, постепенно превращаясь в мрачные, нависшие над дорогой утесы. У их подножия не было растительности, и, казалось, ни одно живое существо, кроме нас, не осмеливалось нарушить могильный покой этого места.

Окружающая обстановка на всех действовала угнетающе. Даже Хенк, несмотря на всю свою выдержку, не мог скрыть последствий ледяного дыхания, веявшего нам в лицо.

Напряжение злобной силы постепенно усиливалось…

– Ты все еще не отказался от своего безрассудного плана? Для встречи с Прорантом должна быть очень серьезная причина, – сказал Хенк, внимательно всматриваясь в меня.

Она у меня есть.

Ну что же… Тебе видней.

– Вот уже триста лет он молчит, – задумчиво проговорил Лан, – но его последнее предсказание сбылось, так же как сбылись и все предыдущие…

Это всего лишь легенды.

Это не легенды. Раньше Прорант говорил почти каждый год, люди не могли забыть его пророчеств.

Это были мрачные пророчества, – вставил Хенк. – Мрачные и жестокие. Они предрекали несчастья тем, к кому были обращены.

Если только не приносили их сами, – тихо, одними губами, произнес Лан.

– Что ты хочешь этим сказать?! – возмущенно воскликнул Хенк. – Уж не думаешь ли ты, что сам Прорант…

Неожиданно он замолчал, пораженный верностью такого предположения.

Наконец, упершись в кольцо скал, дорога кончилась.

В окружении утесов стояла отдельная скала, похожая на поставленную стоймя огромную серую коробку. Ее форма показалась мне знакомой, но наше внимание отвлекла статуя каменного истукана, попиравшего тяжеловесным торсом параллелепипед своего постамента. Прорант был высечен из целого утеса довольно грубым, почти примитивным способом, неведомый скульптор не потрудился даже скрыть следы своего резца.

Вблизи статуя производила впечатление мрачной мощи, но в ней не было ни малейшего намека на жизнь. Трудно было поверить, что этот каменный истукан способен произносить слова пророчеств, однако я знал, как обманчиво бывает первое впечатление в подобных местах.

Воины, рискнувшие нас сопровождать, теперь остановились, и к подножию постамента мы подошли втроем. Я чувствовал разлитое в воздухе тяжелое, темное давление враждебной силы. Пока она была безразлична к нам, но по ее пульсирующей мощи я понял, как опасно задуманное мной дело.

До статуи оставалось еще шагов тридцать, и только сейчас я заметил тонкую линию круга, выложенного у постамента мелкими белыми камешками. Я слишком хорошо знал, для чего может быть нужен такой круг… Кто-то до меня пытался бросить вызов Проранту, пытался и проиграл, об этом свидетельствовали сеточка трещин, покрывавшая камни, и сохранившиеся остатки человеческих костей, белевших внутри.