Любимый маршрут или Австрийский водник.

 

Чужая душа – потемки. Так то - русская… Что уж говорить о душе австрийской? Но, наблюдая, как мучительно выворачивает сейчас её обладателя наизнанку прямо в прозрачные воды Малой Бирюсы, можно смело предполагать, что сия душа, неудержимо рвется назад, в свою родную Австрию…

Думаете, нам легко?

После каждой заброски на этот маршрут, думаешь: «Да никогда больше... Да не в жизнь, хоть стреляйте!» Ан, видите, вновь трясёмся в кузове «Урала» с перевала на перевал по дороге из Нижнеудинска на Бирюсинские прииски...

- Штефан! – окликает австрийца адмирал, привставая со дна кузова. – Всё нормально…?

- Дима…! Смотри, куда локоть свой, б…, ставишь! – матершинница Ирка упирается руками в могучее плечо адмирала. - Фига ли ты к нему пристаешь? Он всё равно не копенгаген…

- Ой, Дмитрий Василич! Штеф зеленый совсем... - пищит Наташка, отталкивая от себя адмиральские ноги.

- Значит, еще не созрел... Лишь бы не выпал. А то пойдет сейчас самосплавом по Бирюсе…

- …
- Твою мать!

- Ох!

- Ах!

- Ой!

- Да когда же, б..., это…

- Фигня, всего восемь часов осталось!

«Урал» высоко подбросило на речных валунах с левым креном, потом с громким ударом жесткой подвески опустило с правым креном…

Шестеро новичков широко распахнув глаза, в коих стремительно угасала надежда на то, что «лучшее, конечно, впереди», полетели с деревянных лавок на дно кузова, где, подсунув под себя «пенки» и спасательные жилеты мужественно пытались изобразить безмятежную дрёму пятеро «бывалых»…

В раскрывшихся глазах «бывалых», в причудливом сплетении застыло ожидания крутого перевала в Большую Бирюсу, предчувствие изнурительной тряски по изрытой бульдозерами долине, и знание об уютной полянке под горой, где вечером, поглядывая на томящийся в котле борщ, они непременно нарежут лучок и сало, да вскроют пластиковую бутыль со спиртом…

Прыжок «Урала» сбил одиннадцать человек в одну кучу, разом усреднив их туристический опыт.

На этом участке пути, не было дороги вообще... Была река Малая Бирюса, по руслу которой, уже километров тридцать, к этому моменту, двигалась наша машина.

И был двенадцатый человек, австриец Штефан, который, налегая на задний борт кузова, потчевал речку содержимым своего желудка. Зад у него взметнулся вверх, но руки в борт крепко уперлись-ухватились. Мо-ло-дец!

 

В начале июля, считай за неделю до сплава, вечером в «Одноклассниках» замигали звездочки сообщения:

«У меня бутылка водки в офисе стоит…» И три желтые ржущие рожицы…

«Понял»

В ответ изображение трёх поднятых вверх больших пальцев…

«Во сколько? Я до шести на работе»

Большой палец вниз: «Давай в пять…?» Рожица с улыбкой.

Ну, в пять так в пять… Работа не Алитет, настроение предотпускное. На следующий день в половине пятого делаю серьезное лицо: «Дела, уважаемые коллеги, срочные…» И привычным маршрутом в «офис» туристического агентства «Роза ветров-Омск», к вросшему в землю деревянному бараку, где сидит наш адмирал в комнатушке в три квадратных метра)))). На пути - супермаркет…

Так. Селедочка ломтиками… Корнишонов баночка… Колбаса сырокопченая – 300 грам. Что ещё? Ага… хлеб. Хлеб у адмирала почему-то не водится… Что он там сказал? Бутылка уже есть? Одной мало… Двух много. Помявшись у секции с алкоголем, беру 0,25 «Зеленой марки». Вдогонку...

Единственное окно загораживают от жаркого солнца заросли сирени. Колбаса порезана, банки открыты, на адмиральской походной газовой горелке поджарена картошка. Наливаю по второй…

- Знаешь, кто с нами в поход идет? - Василич поднимает рюмку, улыбается хитро. – Австриец!

- Настоящий…?

- Полноценный австрияк! По-русски - не бум-бум! Мне его знакомый подбросил, - адмирал выпивает и быстро кладет на язык «николашку» - дольку лимона, посыпанную сахаром и кофе, причмокивает, длинно выдыхает, морщится: - Нет, с водкой не то... «Николашку» с коньяком надо... Австриец должен был в пешку куда-то идти, а у мужиков чего-то не срослось. А он уже в Москву прилетел... Мне позвонили, а я думаю – почему бы и нет? Гидрокостюм я ему дам, спасжилет дам, рюкзак большой дам… Чего ему ещё надо? Уже сговорились, скоро к нам в Омск вылетает…

- Плохо, что не поляк,- наливаю я по третьей.

- Почему?

- Поляк бы с тобой не пошел. Поляки ещё Сусанина хорошо помнят...

- Да, ладно... Всё нормально будет!

- Ну-ну... Хватишь ты с ним горя. Мужик в пешку собирался, а ты его в воду… По-русски не понимает… А куда они, кстати, должны были идти? Что-нибудь серьезное?

- Да где-то там, в европейской части… А с нами же Ирка идет, а она уже лет пять, как в Норвегии прожила, сойдет за переводчика!

Я смотрю на жизнерадостного адмирала, который выуживает из банки корнишон. Вновь тянусь к бутылке.

- А не слабо ему с нами двое суток в плацкарте, потом, считай сутки в «Урале», а потом две недели на реке по порогам? Среди тайги голимой под постоянным дождем? Да он уже после плацкарта, как только «Урал» увидит, назад завернет!

- Ничего… Ему лет тридцать, парень молодой, куда денется. Я его к себе на катамаран посажу… Спорим, всё нормально будет?

Я, в сомнении покачивая головой, поднимаю рюмку:

- Давай, за поход…

 

Пока возле костра режем сало и лук, да разливаем спирт, Штефан пристально смотрит на укутанную вечерней дымкой долину Большой Бирюсы. То ли любуется сиреневыми скалами на склонах, то ли следит за уходящим вниз по долине «Уралом»…

- Гляди, - толкаю Васильевича в бок. – Сейчас побежит машину догонять…

- Штефан! – адмирал льет в кружку спирт. – Ком, ком… Шнапс!

Ночи у перевала Катышный холодные и мы определяем Штефана в палатку к Наташке и Кате. Рассудив, что троим теплее, а Катя ещё и английский более или менее знает… Пускай на английском общаются. Да и мало ли что. Наташа из Кемерово - молодая девчонка, Катя из Курска - постарше, но незамужняя… Вдруг кто из них потом уедет в Австрию?

На следующий день, после завтрака, начинаем готовиться к переходу через перевал Катышный, за которым течет славная речка Мурхой. Укладываем рюкзаки, собираем палатки... Каюр Коля, который пригнал лошадей из тофоларской деревни Верхняя Гутара, чтобы перекинуть наш груз к Мурхою, во все свои раскосые глаза рассматривает Штефана…

В перевал идем налегке, только со спасательными жилетами, веслами и рамами от катамаранов. Жарко. Временами кто-либо из наших принимает "упор лежа" и пьет из ручья, что бежит в колеях зимника с вершины хребта. Австриец отхлебывает из какой-то хитрой фляжки, в которую воду набрал заблаговременно еще на стоянке. Взглядом своих темно-карих, чуть на выкате глаз он скользит по просторам, открывающимся с перевала, то и дело хватается за фотоаппарат. Розовощекое лицо источает восторг.

Ну, так в пешку же человек собрался…

 

Увидев вспененный Мурхой, издающий тревожный рокот, австриец слегка грустнеет. Впрочем, не только он. Многие из новичков с опаской поглядывают на реку. А тут еще и всенепременный дождь заморосил…

- У тофов, наверное, есть примета, - натянув безразмерный плащ, бурчит адмирал, - Раз пошел дождь, значит туристы приехали.

- Ага… Или: «Раз приехали туристы, значит, пойдет дождь!»

Адмирал, стремясь держать Штефана в тонусе, пока собирали катамараны, всё теребил того дурацкими вопросами, подшучивал, а когда из низко опустившейся серой облачной пелены закапала мерзкая морось, жестами объяснил что нужно наломать веник... Да, вон, хотя бы в этих кустах.

Затем заставил австрийца ходить по лагерю и размахивать веником. Мало что понимающий Штефан крутил пучком веток над головой, пока Ира, под всеобщий смех, не объяснила ему, что так разгоняют дождь... И тут же наша любительница ненормативной лексики научила его одному русскому слову:

- Штеф! Тут придурков разных много… Ты, если будут доставать, говори: «Отстань!»

Вот удивила, так удивила!

А Штефан, с тех пор, несказанно веселил народ этим «волшебным» словом, которое, как правило, произносил не впопад…

Но, в целом, смышленый парень оказался. С палаткой и рюкзаком управляется быстро, помогает готовить дежурным, если кто берется за топор, то тут же присоединяется к заготовке дров. Записывает в блокнотик новые для себя слова…

Ну-ну… Посмотрим.

 

Надо сказать, что в этом году нам везет. К моменту старта погода налаживается, ярко светит солнышко, а красавец Мурхой радует глаз своей изумрудной водой.

Малая вода. Что может быть лучше на Мурхое, да еще когда в группе много новичков?

Идём неторопливо, с остановками, греемся на солнышке. Адмирал во время передышек варит кофе в турке… И в благодушии Капитан Лёха пропускает стоянку. Поздно заметил, а там, если заранее не уйти со струи, уже не выгребешь. Лёшка со своим экипажем, в котором Люба и Денис – парочка из Пензы, и Ирина, зачаливается ниже, в улове, сразу за узким сливом после правого прижима... На правом же берегу. Не обнаружив Лёшку на стоянке, тоже ухожу вниз. Стоим двумя экипажами, ждем Васильевича. Видеокамеру приготовили, дабы заснять показательное прохождение прижима нашим адмиралом…

И снимаем, как он садится сначала на камни, взяв слишком маленький радиус, как потом сваливается по сливу задом, то бишь кормой вперед, как потом еле успевает зачалиться на противоположном от нас берегу перед очередным, уже левым прижимом... А чего вы хотите? Это же адмирал... В его экипаже две симпатичные «тетки», которые веслами воду гладят, и русконеговорящий Штеф…

- Лёшка! – кричит адмирал, перекрывая шум воды. – Ты слепой?

- Не учите меня жить, - бурчит себе под нос Капитан Лёха, - Лучше помогите материально…

- Тебя что, по объявлению взяли? Ты чего там встал? На том берегу палатки негде ставить…

- Сейчас ниже спустимся, найдем что-нибудь!

- Чего ты найдешь? У меня на стоянке, которую ты проспал, бутылка коньяка с прошлого года закопана! Давайте сюда. Здесь место для лагеря есть!

Ага. «Давайте»…

Я смотрю на левый берег, где беснуется адмирал. Здесь узко, но струя хорошая и от правого прижима до левого длина участка всего-навсего метров шестьдесят. Любит Мурхой зигзагами бежать… Подхожу к Олегу:

- Смотри, если протащить катамаран чуть выше, туда, где улово только начинается, поставить против течения и таким макаром из улова войти в струю, а потом, уже в струе, поставить кат под небольшим углом… Пробуем?

Минут десять трелюем катамаран, минут пятнадцать объясняем дамам нашего экипажа – Наташке и Кате, задачу... И за одну минуту оказываемся на левом берегу, даже выше чем адмирал!

Капитан Лёха пытается повторить наш маневр, но входит в струю сразу под большим углом, его катамаран разворачивает и тащит вниз, к прижиму.

- Чалку бросай! – орет адмирал. – Чалку!!!

Бежим с Олегом, прыгая по крупным, округлым мурхойским камням туда, где адмирал со Штефаном ухватились за брошенную с Лёшкиного катамарана чалку. Вчетвером упираемся, но тяжелый катамаран со своими седоками уже болтается у скалы. Зачалиться им там негде, вытянуть их из такой позиции против течения не реально. Удержать бы…

Используя натянутую стропу, катамаран, как паром, уходит вновь к правому берегу.

- Дима, - спрашиваю адмирала, покачивая в руке конец толстой стропы, - Ты специально на их кат такую длинную чалку выделил? Чтобы мы их весь поход на веревочке водили?

- Лёшка! – кричит адмирал. – Чего сидите!? На валунах ночевать собрались!? Тащите кат обратно вверх!

- Не учите меня жить… - доносится с того берега.

Воссоединяемся на одном берегу со второй попытки. А то, что Люба в процессе переправы прикладывается щекой о валун, так это нормально. Как без маленьких, но приключений?

- Дима, - спрашиваю адмирала за ужином, - А чего это вы там, в прижиме, сегодня изображали?

- Слова забыл… - улыбается адмирал. – Как отшибло… Я же перед стартом, вон, вместе с Иринкой, выяснил у Штефана, как все наши команды на его языке звучат… Хочу Штефану скомандовать «табань», а как это будет по-австрийски - вспомнить не могу! Кричу: «Тормози, тормози»! А потом откуда-то вылезло слово «Форверст»…

- Да воще, бли-и-н, - томно тянет Оксана, переждав хохот. – Мы с Татьяной на этом катамаране весь день как в гестапо… Постоянно: «Шнеле – шнеле, шнеле – шнеле»!

- Штеф! – зовет адмирал австрийца, который, настороженно улыбаясь, прислушивается к разговору. – Ком, ком… Шнапс!

 

Делаем дневку, отдыхаем. Впереди у нас второй, он же заключительный отрезок сплава по Мурхою. Впереди, кроме обычных мурхойских капризов, нас ждет на изгибе реки скальная гребенка, которую кто-то назвал «Мечта парикмахера», а дальше, прямо сказать, нехороший навал на скалу.

А пока рыбачим.

Обычно, рыбалка на Мурхое слабая, а, тут не отходя от одной ямки возле прижима, менее чем за час вытягиваю с десяток хариусов.

Девчонки в мини-бикини мучают рыбу фотосессиями и смущают своими телами Штефана.

Адмирал, возлежа на прогретых солнцем камнях, учит австрийца командам на русском языке…

- Дмитрий Васильевич, - пристраивается рядом Наташа, постреливая глазками в сторону Штефана, - А почему вы со Штефом, как с немцем обращаетесь…? Он же из Австрии?

- А какая разница? – удивляется адмирал. – Да и из языков я только немецкий знаю. Еще со школы…

- Ага, - встреваю я. – Ты помнишь только: «Ком, ком… Шнапс»!

Штефан оглядывается, ища взглядом кружку.

Вообще, за эти первые дни австриец уже многому научился. Взять хотя бы посуду. Адмирал с самого начала похода ввел сомнительную обязанность мыть дежурным не только общаковые котлы, ведра, поварешки, но и все личные кружки-ложки-миски… Естественно, всё это складывалось потом одной грудой у костра. А любителей перекусить перед сном остатками ужина, да под лишний глоток спирта, достаточно…

И на завтраке оказывалось, что австрийская чашка с ложкой грязные, либо наоборот чистые, но ими, в таком случае, уже пользуется кто-то другой…

Поначалу Штефан подолгу, но безрезультатно, сверлил взглядом того, кто невозмутимо ел из его миски, а потом, что-то бормоча себе под нос, брёл к речке отмывать чужую посуду…

Вчера он подсунул под поварешку дежурного-раздатчика немытую чашку, лишь вытряхнув из нее остатки старой каши.

А уже сегодня, проигнорировав свой ежедневный утренний моцион и впервые не побрившись, Штефан объявился на завтрак в числе первых и, не глядя, ухватил первую попавшуюся миску и ложку…

- Штеф! – возмутилась Ирка. - Это моя миска!

- Отсштань! – прошамкал австриец, быстро работая ложкой.

 

Идем прежним порядком. Впереди Капитан Лёха на «Басеге», за ним я на спортивном, а позади адмирал на лихом «скакуне»…

Не смотря на все ожидания, «гребенка» возникает неожиданно. А ведь хотел еще заранее зачалиться, посмотреть… Куда? Вправо? Влево?

В большую воду мы проходили впритирку к левому берегу, по меньшему радиусу. Сейчас там мелко, голыши повсюду из воды торчат. Посередине? Вытягиваю шею, но не могу издалека понять какой там сейчас проход между «зубьев» в обмелевшем русле…

- Олег! Уходим вправо по струе!

Правая, основная, струя прижимается на повороте к скальным береговым выступам, бурлит и пенится... Слева её ограничивает один из продольных, чуть выступающих из воды, гребней. Вписываемся в этот проход почти идеально, качаемся на валах в сливе за «гребенкой» и под аплодисменты восторженных зрителей причаливаем к ожидающему нас в затишке у правого берега «Басегу».

- А мы кат по камням слева на руках протащили! – докладывает Люба Разбитая Щека. – Капитан сказал, что катамаран беречь надо!

Подхожу к Лёхе, который с «морковкой» в руках стоит на скальном выступе в окончании слива. Страхует.

- Смотри, - говорит он, наблюдая как к «гребенке» подходит адмирал, - Васильевич сейчас, как и я на камни сядет… Слишком много влево взял.

Адмиралу тащить катамаран лениво. И в основную струю ему уже никак не зайти... Прибившись к камням перед самой гребенкой, адмирал и Штефан долго её осматривают, потом отправляют Ксюху с Татьяной на берег. От греха подальше... А сами вновь оседлав катамаран, проскальзывают между продольно вытянутых и извилистых средних «зубов», показывая чудеса слалома!

Видимо, адмирал австрийцу команды матом отдавал... Уж очень хорошо сработали!

- Ишь, ты… - говорит Капитан Лёшка, в разочаровании размахивая «морковкой».

 

Греемся на берегу, снаружи принимая солнечную ванну, а внутрь спирт. Погода – погодой, солнце – солнцем, а вода ледяная…

- Штеф! Шнапс!

Австриец качает головой из стороны в сторону, делает глоток и что-то говорит Ирине.

- Штефан спрашивает, - переводит та адмиралу, - Много ли у нас еще спирта…

- А… Скажи ему, пусть не беспокоится. До конца похода должно хватить… - Лёшка! Давай сейчас повнимательнее… Впереди навал!

- Не учите меня жить, - бурчит Лёха, - лучше помогите материально…

Капитан Лёха - студент. Пофигист, нигилист, авантюрист… Чего только в нем нет. Навал он ждет с нетерпением. С ним у Лёхи старые счеты. В прошлый раз его «четверку» забило в «карман» справа от выступающей в реку скалы, на которую и шёл мощный поток воды... Два раза он пытался выйти, но его прижимало к скале и стаскивало назад, а на третий прижало и – перевернуло.

Узко там. Речка упирается в скалу, а затем, считай, под прямым углом отскакивает влево… И меня там, в большую воду прижимало. На память – трещина в щиколотке…

Интересно, что там сейчас?

А сейчас там оказалась тишь, гладь и божья благодать... На мысу, напротив скалы, какой-то мужик стоит удочкой машет.

Почуяв близость Верхней Гутары, Лешка, не останавливаясь, уходит дальше. А мы с адмиралом зачаливаемся за мысом, где, оказывается, есть чудесный пляжик... Девицы фотографируются, мы угощаем сигаретами дико заросшего черным волосом мужика непонятной национальности и культурно беседуем с ним о рыбалке.

Дальше, до самой стоянки возле деревни, никаких особых препятствий на Мурхое нет.

Однако кто ищет, тот всегда найдет…

Не успеваем пройти пару поворотов, как обнаруживаем вытащенный на берег «Басег». Лёха с Денисом, подложив камней под раму и приспустив баллон, штопают «шкуру» катамарана, Люба с Ириной отгоняют от них ветками паутов.

- Это вы где так шоркнулись?

- Видели ещё одного рыбака, там, на прижиме? – Леха машет рукой, на которой угнездились трое жирных паутов. - Мы его с уступа катамараном чуть не сняли…

- Понятно... То-то он так занервничал, когда нас увидел... Вот, - обращаюсь я к Любе, - Правильно ваш капитан говорил: катамаран надо беречь…

- Чего там у вас? – кричит адмирал с воды, не причаливая к берегу.

- Порвались…

- Ну, так шейтесь! Я пошёл... На стоянке вас ждать буду.

 

 

Подходим к стоянке у деревни Верхняя Гутара.

Быстро отвязываем рюкзаки, спешно ставим палатки… Адмирал, который пришел раньше, нетерпеливо пританцовывает с небольшим рюкзачком на плече, командует, кому дежурить, где разводить костёр…

- Денис! Ты за старшего! Катамараны подтащить к палаткам, продукты в кучу тоже между палаток… Тентом накройте. По лагерю ничего без присмотра чтобы не валялось! Мы в деревню за лошадей расплатиться и насчет бани для вас на завтра поговорить…

Я расстегиваю рюкзак, открываю гермомешок и зашвыриваю в палатку свое барахло в свертках из мусорных мешков. Опустевший гермомешок и туристический коврик туда же. Чертыхаясь, ищу в каком из свертков кроссовки и штаны с курткой. Стягиваю гидрокостюм. Прямо на мокрую футболку и трусы одеваю найденную верхнюю одежду. Переодевать мокрое некогда, так высохнет…

«Гидру» тоже в палатку. И носки. Потом разберемся… Палатку на замок, промокший рюкзак в тамбур. Тамбур на замок. Спасжилет, кеды, чехол со спиннингом под «крыло» палатки…

Сигареты! Зажигалка! Фонарик! Фотоаппарат!

Забыл!!!

- Ну, ты чего копаешься!? – кричит адмирал. – Шесть часов вечера уже!

Догоняю гоп-компанию на лугу, напротив стога сена. Впереди – адмирал. Ведет представителя иностранного государства на дипломатический раут... Следом Капитан Лёха и Олег.

От стоянки до навесного моста через реку Гутара – три километра по извилистой, огибающей небольшую сопку тропе. А сразу за мостом – деревня…

В Верхней Гутаре есть магазин с конфетами и пивом, фельдшер с таблетками, и почта с узлом связи, где местный радист может обеспечить разговор с домом. Если повезет…

А ещё там живет Олег Иванович. Это он в обговоренный заранее день отправил своего сына Николая с лошадьми к перевалу Катышный.

К Олегу Ивановичу и спешим…

 

- Хороший Мурхой нынче, - степенно произносит тоф с внушительным животом и узкими хитроватыми глазами. - Одну днёвку, однако, делали?

На прозорливом Олеге Ивановиче синяя тенниска в крупную клетку и праздничные шорты с изображениями флага Великобритании…

Выясняется, что в ожидании нас баня уже давно топиться, и нужно только наносить из колодца холодной воды.

Смотрим на часы и решаем, что устроить всеобщую «помойку» успеваем уже сегодня. А потому отправляем Лёшку за девчонками, с наказом бегом туда и чтобы всем скопом бегом оттуда.

Денисом, видимо, придется пожертвовать...

Первыми в баню собираемся идти я и Олег. Адмирал уединяется с тофом для решения финансовых вопросов, а Штефан расхаживает по двору, изучая тофаларский быт.

- Если он туалет ищет, то вон, в огороде у забора, – говорит заботливая хозяйка Люда, жена Олега Ивановича.

Ну-ну… Будем надеяться, что австрийцу туда не понадобиться.

Не смотря на утверждение Олега Ивановича, что баня уже готова, пара там практически нет, благо, что хотя бы вода горячая…

Пока вслед за нами моются адмирал и Штефан, беседуем с тофом сидя на завалинке амбара.

В деревне ничего нового, всё как обычно. Примерно раз в неделю вертолет из Нижнеудинска. Зимой с продуктами и разными материалами сложно было: зимник сначала никак не налаживался, тепло стояло, и Мурхой долго не замерзал, а после Нового года замело снегом всё так, что «Уралы» с грузом пробиться не могли. В начале лета двадцать листов шифера достались, теперь крыша у бани не протекает. Охотника одного по весне медведь задрал… Не каждый год, конечно, но бывает.

А тут, с конца июня, молодой медведь, пестун ещё, возле деревни стал баловать. Мамаша, видимо, где-то с самцами гуляет, а этот, дурной вокруг деревни бродит, баб пугает… Давеча лошаденку задавил.

Лешка приводит наших шестерых красавиц. Мы их слышим ещё издалека: заводилы Люба и Ирина хохмят, громко смеются, возбужденные деревней…

- Сейчас всех всполошат, кобылицы! - ругается адмирал.

И точно. Пока девчонки моются, а мы сидим во дворе, принюхиваясь к выплывающим из раскрытой двери дома запахам жареного мяса, вокруг дома начинают ходить кругами разные личности обоего пола.

Нюх на спиртное у местных жителей развит, да и девки наши этаким катализатором по селу прошлись…

Не просто же так туристы к Олегу Ивановичу явились в баню помыться?

Некоторые из страждущих проникают в ограду, пытаются напроситься к Олегу Ивановичу в гости. Тот выпроваживает их за ворота.

Какая-то неопрятная, беззубая тетка, заглядывая через забор, предлагает за сто рублей сфотографироваться с оленями…

Переждав, пока девчонки просушат во дворе свои волосы, выгоняем их в лагерь. Дорогу уже знают, чего тут, всего три километра…

 

Олег Иванович приглашает в дом.

Толкаемся в сенях, снимая обувь, затем заходим и чинно рассаживаемся вокруг стола на крашенных табуретках. Крутим головами:

Пол! Потолок! Зеркало на стене! Холодильник! Те-ле-ви-зор!!! Пусть и дает свет местная дизельная электростанция утром с 08:00 до 10:00, а вечером с 19:00 до 01:00…

Цивилизация!

Мы уже порядком одичали за эти несколько дней на безлюдье и в борьбе со своенравной рекой. В ушах еще стоит беспрестанный шум Мурхоя…

Сидим придавленные домашней тишиной и очарованные не хитрым деревенским уютом. Привыкаем.

И косимся на Люду. Гостеприимная хозяйка собирает на стол:

Банка с засоленной черемшой. Хлеб домашней выпечки. Медвежье сало. Перья лука. Тушеная картошка. Жареная изюбрятина. Замороженная изюбрятина… А на центр стола хозяин ставит запотевший графин, в котором у самого горлышка колышется прозрачная, приковывающая к себе взгляд, жидкость!

Капитан Лёха строгает ножом мороженое мясо, Олег Иванович щедро солит и перчит розовато-красную стружку, разливает по стопкам самогон.

- Давай, угощайся, – хлопает он Штефана по плечу. - Как там в вашей Австрии, самогонку-то пьют или нет? А чего это он у вас молчит? Как его? Штефан? Давай Штефан! За встречу!

Австриец никак не может выйти из прострации, в которую впал ещё перед баней.

- Штефан! – командует адмирал. – Шнапс!

Когда самогонка кончается, после молчаливого поединка взглядов хозяина с хозяйкой графин наполняется вновь…

Приходит Коля, с которым адмирал уговаривается насчет завтрашнего похода на Гутарский водопад.

Подвыпивший Олег Иванович раздает клыки кабарги, ещё чьи-то зубы, сушеные травы и коренья.

 

Возвращаемся в лагерь за полночь. Несмотря на налобные фонарики, умудряемся сбиться в ельнике с тропы и залезть в болото…

- Понаберут по объявлению, - бурчит адмирал.

Женская половина лагеря уже спит. Мужская половина, в лице её единственного представителя - Дениса, бодрствует у костра.

- Вы чего так долго? Макароны в котле давно остыли… Будете? Вкусные получились!

Чувствуя некоторую неловкость перед Денисом, расползаемся по палаткам.

 

Просыпаюсь поздно. Все уже позавтракали и потихоньку готовятся к походу на водопад. Олег, неподалеку, машет спиннингом, за ним, подавая советы, наблюдают три явно нетрезвых местных подростка, с утра пораньше, заявившихся в лагерь.

- Ты на водопад пойдешь? – спрашивает Васильевич, когда я подхожу к выложенным вокруг костра буквой «П» бревнам, где адмирал вместе со Штефаном пьют кофе.

- Не знаю... Что-то чувствую себя не очень… Изжога.

- Пить меньше надо, - смеется адмирал. – Ничего… Лешка в деревню побежал за пивом. Скоро должен придти... Точно не идешь?

- Всё равно кому-то в лагере оставаться надо, пускай сходят те, кто здесь еще не был.

- Я тоже не пойду… Кофе сварить?

Пока Василич возится со своей туркой, курю, наблюдая, как между островерхих сопок за Мурхоем поднимаются остатки утреннего тумана.

- Ну, и кто из нас туземцы? – вдруг раздраженно спрашивает адмирал.

- В смысле?

- Я ему такие деньги за лошадей плачу... Отдал больше чем за заброску «Уралом»! Знаешь, сколько он денег запросил за коней, чтобы Коля на водопад нас сводил…? А сам клыки разные, как побрякушки папуасам! Мог бы и шкуру, какую подарить… Медвежью.

- А мне он череп вчера медвежий пообещал! – вспоминаю я.

- Что череп! Череп у меня уже есть… - злится Васильевич. – Вот шкуру бы!

- Зато угостил вчера хорошо… Штефан! – окликаю грустного австрийца. - Как самочувствие?

- Не слышал, разве, как Штефан вчера девок шугал? – ухмыляется в усы адмирал. – Полез в палатку ночевать, запутался, все замки оборвал… Катю с Наташкой начал как рюкзаки по углам рассовывать! Место себе освобождал…

- Ну, правильно… Пьяный мужик ночью домой пришёл! Всех домашних построил…

Подхожу к Олегу:

- Есть хариус?

Олег отрицательно качает головой. Поглядываю на Гутарский хребет. У его подножия Мурхой встречается с Гутарой. Сходить порыбачить на стрелку? Далеко... Даже дальше чем до деревни. Да ещё этот пестун. Здесь далеко от деревни в одиночку рыбачить без ружья не уходят…

 

Капитан Лёха купил два баллона пива. Пиво тащит щуплый пацан, узкоглазый, как все тофы, однако с ярко рыжими волосами.

- Ты где его взял?!

- Да вылез откуда-то из кустов на тропу... Ромкой назвался. Напугал, блин…

Пиво, конечно теплое, но жить становиться веселее.

- Штефан! Бир!

Адмирал подшучивает над Наташкой и Катей, вспоминая ночную историю:

- Наташа, а вообще как вы там Штефана размещаете…? Между собой кладете?

- Не совсем, Дмитрий Васильевич… Штефан ещё в первую ночёвку установил строгий порядок: Наташа – рюкзак – Штефан – Катя!

Адмирал проверяет готовность ребят к выходу.

- Веревку взяли? Там спуск в ущелье очень крутой… Лёшка! Зачем палатку собрался тащить? Там же избушка есть... Куда столько спирта берете? Смотри Лёха, на водопаде ты за всех отвечаешь! Штефан! Ну-ка, показывай рюкзак… Ты чего туда столько напихал?! Вам двадцать километров от деревни идти…

Лешка собирает свое ружье «вертикалку», Наташка с любопытством разглядывает торчащие из патронташа патроны. Ковыряет ноготком блестящие капсюли…

- Лёха, зачем тебе там ружье? Оставь лучше мне, я на стрелку хочу сходить порыбачить… А у вас же Коля будет с карабином, если вдруг что… Кого ты там стрелять-то собрался?!

- Найду кого… - мрачно бурчит Капитан Лёха.

Появляется Коля с тремя лошадьми. На одну вьючат рюкзаки со спальниками, продуктами и Лешкиной палаткой. Навьюченная лошадь идет за конем, на котором восседает Николай. На третью усаживается рыжий Ромка. На лошадях они будут перевозить наших туристов через Гутару на бродах.

 

Чтобы попасть на водопад нужно пройти через деревню, а уж там тропой вверх по реке… Увязываюсь вместе с караваном, дабы сходить на узел связи попробовать позвонить домой.

Над головой стрекочет вертолет, делает пару кругов и садиться за деревней, в той стороне, куда направляются наши «пешеходники». Улицы пустынны, магазин закрыт, почта закрыта… Весь народ убежал к вертолету. Один радист скучает.

- Пиши город, номер телефона, время разговора, - вручает мне бумажку синего цвета.

- Сотовый номер можно?

Радист кивает головой и начинает связываться с Иркутском. Я, от нечего делать, осматриваю небольшую комнату с разными радиоприборами. Задерживаю взгляд на стене с криво наклеенной фотографией президента. Внизу, под строгим взглядом президента, прикреплен кнопкой листок с надписью: «Разговоры в долг не предоставляем!»…

Минут через десять радисту удается наладить связь с областным центром, и он быстро диктует написанный мной номер и название города. Проходит еще пара минут, и он сует мне в руки тангенту:

- Давай, пошустрее! Чтобы говорить, нажимай вот эту кнопку, а когда отвечают – отпускай…

- Ало, - разносится по комнате голос жены искаженный каким-то треском и хрипом.

- Привет! Это я… Я уже в Гутаре!

- А-а-а-а, - радостно визжит жена, услышав мой голос.

- Всё нормально, - торопливо говорю я, - Мурхой маленький, дошли быстро, всё хорошо. Как у вас дела? Как Илья? Кошка? Погода, какая? Здесь хорошая стоит, еще дождя ни разу не было, представляешь?!

Выслушиваю сумбур домашних новостей. Радист с безразличным видом перекладывает на столе бумажки…

-Ну, всё! Пока. Когда к Тайшету выйдем, позвоню…

На дверях фельдшерского пункта висит большой амбарный замок.

- Так фельдшера дома искать надо, - объясняет мне бредущий со стороны аэропорта мужик с косой на плече и новеньким пылесосом в руке. – Анька! – обращается к идущей рядом бабе с трубками и шлангом от пылесоса. – Проводи туриста!

Фельдшер русский. У него такие же рыжие волосы, как и у Ромки…

- Здравствуйте! У вас есть «Альмагель»?

Худой и высокий мужик, нависая над забором, долго жалуется на нехватку лекарственных средств, а потом спрашивает:

- Леска есть? Ноль двадцать пять?

- Найдем.

Он уходит в дом и возвращается с упаковкой «Ренни»:

- Вот… Вы когда уходите? Я завтра к вам за леской зайду…

Сдается мне, что в его фельдшерском пункте действительно ничего нет. Все таблетки у него дома. И с тофами ведется натуральный обмен: фельдшер им таблетку, а те ему самогонку, мясо или какую шкурку…

Водка в деревне редкость. Торговля ею в магазине запрещена, дабы не спаивать слабое коренное население. Водку заказывают пилотам вертолета и употребляют её по праздникам… Хотя, само по себе прибытие вертолета – уже праздник.

Захожу к Олегу Ивановичу за обещанным черепом. Тоф показывает на пологую, односкатную крышу сарая:

- Бери лестницу, доставай.

Стаскиваю вниз голову медведя. Шкура с неё ободрана, остатки мяса мумифицированы под воздействием солнца.

- В ведре проваришь хорошо, потом ножом почистишь…

 

Со склона сопки, в которую упирается навесной мост, оглядываюсь на деревню.

Серые дома сгрудились у подножья огромной горы покрытой широкими «языками» курумников. Там, откуда бежит, огибая деревню, река, громоздятся вершины Центрального Саяна со снежниками. Небо над головой ярко-голубое, безоблачное, среди сочной зелени склона, на котором я стою, разноцветные пятна цветов… Красота!

И на сотни километров вокруг только горы и тайга. Я мысленно поднимаюсь ввысь и с высоты птичьего полета вижу средь крутых волн этого моря, прямоугольник деревни, пунктир каравана идущего туда, где Гутара падает с тридцатиметровой высоты, вздымая тучи брызг, дымок костра нашего лагеря на правом краю зеленого мыса между Мурхоем и Гутарой…

«Поднимаюсь» ещё выше, скольжу взглядом вниз по извивающейся голубой нитке реки, километр за километром… Нитка стремительно утолщается, это уже Тагул. Вот промелькнула темной кляксой деревня Георгиевка, за которой точка нашего выхода с маршрута – автомобильный мост незадолго до впадения Тагула в Бирюсу…

Двести пятьдесят километров. Впереди у нас ещё больше недели хода…

Адмирал варит борщ. Это одно из самых его любимых блюд. Второе любимое блюдо у него – солянка...

- Сейчас наварим полный котел, чтобы еще завтра, когда наши придут, на всех хватило… Я думаю, завтра надо будет выходить. Хоть под вечер. Встать уже где-нибудь на Гутаре подальше от деревни. Ну, её…

- А это еще кто? – киваю на двух парней, разбирающих спортивный катамаран «двойку».

- Да вот, пришли сейчас по Мурхою. Остальные с лошадьми идут в деревню от Катышного. Не знаю, кто им коней подогнал... Но не Олег Иванович. На Казыр собрались… Странная какая-то группа. Десять человек, два ката… Те, что с лошадьми, еще «четверку» тащат.

- Как они все на двух катамаранах?

- Вот я и говорю: странная группа.

Парни просят приглядеть за их вещами, а сами уходят с ночевкой на Гутарские озера.

После ужина адмирал собирается в деревню. Я бы тоже не прочь сходить с ним, посидеть у Олега Ивановича, но лагерь не бросишь…

 

 

Вечер очень тихий и теплый. Над горами, в той стороне, откуда мы пришли по Мурхою начинают клубиться черные тучи. И местные куда-то все делись. Ещё недавно рядом с лагерем рыбачили деревенские пацаны и двое мужиков махали удочками метрах в двухстах ниже по течению.

И вдруг как испарились...

Принимаюсь готовить дрова. Ухожу в сухостойный лесок за колеями зимника, упирающимися в реку, и срубаю тонкие, в руку толщиной сухие листвячки. Затем таскаю наготовленные длинные жерди в лагерь. Пару из них нарубаю на полуметровые, круглые поленья и складываю у костра.

Темнеет. Беспокоюсь за Диму. Одному, по темноте брести из деревни… Поглядываю на часы, обхожу время от времени лагерь. Со склона горы доносятся из темноты какие-то шумы, треск… Лошади, что ли бродят?

Шарюсь в гермосумке с продуктами в поисках соленого сала, отрезаю от найденного куска два ломтя, кручу на прутике над костром. Капли растопленного жира капают на угли и шипят…

Подходит адмирал.

- Вот, Олег Иванович тебе передал, - вручает мне литровую пластиковую бутылку, на треть заполненную самогоном.

- Надо же, как раз и закуска готова!

Я достаю кружки, начинаю разливать.

- Мне не надо, - говорит Васильевич.

- Чего так? – смотрю на хмурого адмирала. – А… Насчет шкуры не договорился! – догадываюсь я о причинах его плохого настроения.

- Не дает просто так… Пять тысяч просит! Я обсмотрел её всю… Не стоит она таких денег! Лысоватая…

В темноте возникают две тени и опускаются на кучу сложенных мною жердей. Зажигаю фонарик, и его луч высвечивает два круглых личика с раскосыми глазами. Девчонки лет четырнадцати.

- Не… Мы тут посидим, - хихикают в ответ на наше приглашение к костру.

Они закуривают, и время от времени прикладываются к пластиковой бутылке такой же, как и у меня. И там тоже явно не молоко…

- А у вас все на водопад ушли? Только вы остались?

Понятно. Мы с Димой, которым на двоих уже сто лет, им не интересны. Адмирал сурово начинает их отчитывать, пугая последствиями употребления никотина и алкоголя юными девушками. Те встают и, хихикая, скрываются в темноте…

- И не боятся же по ночам за деревней шастать!

- Да они, наверное, не одни, - адмирал зажигает налобный фонарь и крутит головой, освещая палатки. – Парни где-нибудь их здесь затаились. Высматривают, что плохо лежит… Думали, что мы спим.

Действительно, через какое-то время невдалеке от лагеря раздается притворный девичий визг и ребячий гогот. Затем вся эта какофония начинает постепенно удаляется от лагеря в сторону деревни под аккомпанемент приближающихся громовых раскатов.

Не успеваю заснуть, как налетает гроза. Мощные удары грома, кажется, сотрясают подо мной землю, долго перекатываются, резонируя между высоких Мурхойских сопок. Я кутаюсь в спальник, утыкаюсь лицом в одежду, сложенную в изголовье вместо подушки, но свет ярких вспышек молнии проникает и сквозь ткань, и сквозь крепко зажмуренные веки.

Мы с Димой каждый в своей палатке. Мой дом – моя крепость…

Что-то мне сейчас, как никогда, не очень-то и уютно в своей «крепости». Я ощущаю себя маленькой беззащитной букашкой скрючившейся на поляне среди беснующейся стихии.

Гроза не унимается, она зависла над нами и долбит молниями. Ливень всё усиливается и на палатку обрушиваются уже целые потоки воды. Я не выдерживаю и сажусь скрестив под собой ноги. Зажигаю фонарик, осматриваюсь – не пробегает ли где вода сверху или снизу…

Приоткрыв внутреннюю палатку, потихоньку курю. И вдруг вспоминаю, что в реке, придавленный камнем стоит пластиковый контейнер со сливочным маслом. Чтобы не таяло…

А вода сейчас начнет неизбежно прибывать. Когда появляется конкретная задача, страхи перед грозой отступают. Я нахожу и надеваю плащ, натягиваю в тамбуре «бродни» и, переждав близкий раскат грома с последующей вспышкой молнии, спешу к реке…

 

Просыпаюсь от конского топота и бренчания ботала. Некоторое время пытаюсь заснуть вновь, но безрезультатно... Выхожу, отгоняю лошадей, которые толкутся возле накрытых тентом продуктов.

Все дрова промокли, и приходится потрудиться, чтобы развести костер.

На звуки топора из своей палатки выбирается адмирал.

- Ты чего такую рань? – спрашивает он зевая.

- Да лошади подняли… Ну, как ночью спалось?

Адмирал смеётся…

Разогревая борщ, адмирал его благополучно переворачивает. На донышке котла немного остается гущи, мы завтракаем и принимаемся натягивать тент у кострища.

Всё вокруг напитано влагой, над Мурхоем стоит густой туман, который начинает потихоньку опускаться дождём.

К обеду появляются ребята со вчерашней «двоечки»:

- Наша группа не приходила?

Совещаются между собой и убегают в деревню.

Дождь усиливается. Лес, сопки, река – всё в сплошной серой пелене. Адмирал, помыв котел, готовит солянку.

- Как там наши ребята? – беспокоится он и сетует, что выбросил из рюкзака Стефана плащ и штормовую куртку…

Появляется Андрей, хозяин «двойки». Вместе с ним жена – маленькая, пухленькая блондиночка с круглыми глазами, до нитки промокшая и трясущаяся от холода.

Отогреваем и сушим её у костра, потом кормим солянкой. Наташа рассказывает, чего она натерпелась, пока их группа шла от Катышного до деревни…

- Андрей! - увещевает парня адмирал. – Ты куда девчонку тащишь? До Казыра через перевал Федосеева, а потом по лесным завалам несколько дней еще пёхом… Не каждый мужик выдержит! А сам Казыр? С ним не шутят…

Андрей укладывает в огромный рюкзак свернутые покрышки и баллоны катамарана, засовывает в чехол дюралевые трубки от рамы. Наташке вручает рюкзак поменьше с палаткой и одеждой.

- А вы когда уходите? Мы там, в деревне подумаем, с руководителем поговорим… Может быть, и к вам присоединимся.

Я смотрю на реку… Не то, что сегодня, по всему и завтра мы никуда не пойдем!

 

«Водопадники» заявляются ближе к вечеру. Гутара поднялась, и у них были проблемы на бродах.

Промокло у них всё. И сами, и все вещи в рюкзаках, включая спальные мешки.

- Туристы-водники, называется! – злится адмирал, ощущая вину и за свой недосмотр. – Не могли с собой гермомешки взять?!

Суетимся, набрасывая в костер побольше дров, натягиваем под тентом дополнительные веревки для просушки одежды и спальников, разогреваем солянку, разливаем спирт…

Люба и Ирина весело матерятся, а остальные девчонки синие и трясущиеся, потерянные как давешняя Наташка из Ульяновска. Да и парни не лучше…

Васильевич тормошит всех, задает массу вопросов, смеется, еще не дождавшись ответа, в общем, нагоняет настроение.

- Штефан! Как водопад? Красиво? Вот такая она русская природа! Шнапса будешь?

Австриец прилипает к костру.

Плотный дождь идет не переставая. По вздувшемуся Мурхою несет лесной мусор и коряги.

Приходят ульяновские Андрей и Наташа:

- Мы с вами!

Андрей достает свой тент, более тонкий и легкий, но и большей площади. Растягиваем его, частично перекрывая наш, для чего тощий Капитан Лёха забирается на широкие плечи Дениса.

Адмирал заводит тесто для шанежек.

 

С утра - солнце. И в обед солнце… А вчера казалось, что дождь никогда не кончиться.

На стоянке крутится рыжий Ромка, сдружившийся за время похода на водопад с нашими ребятами. Он оказался очень общительный, непосредственный, а мужиков подкупил умением рыбачить, когда, по словам Олега, «на какую-то палку и акулью леску», за полчаса надергал десятка два крупных хариусов из ямы близь водопада.

Лагерь превращается в тряпичный рынок. На всех открытых участках поляны разложена одежда, обувь, спальники и прочее барахло.

Приходят Олег Иванович, Люда и их меньшая дочка Карина.

- Мы думали, что вы сегодня уходите, - говорит тоф и вручает адмиралу роскошные, большие и ветвистые изюбриные рога…

Пьем самогонку, а поскольку Олег Иванович взял её мало ввиду нашего предстоящего спуска на воду, достаем спирт. Будем сегодня отдыхать в надежде, что вода к завтрашнему дню упадет.

Подпивший тоф приглашает всех к себе домой, в баню…

 

За ночь вода падает до более или менее приемлемого уровня. Собираемся, укладываемся, обвязываемся…

- Уходить надо поскорее от этой деревни… - торопит адмирал.

В результате обильных возлияний во время вчерашнего приема гостей, а потом ответного визита, Олег Иванович и Коля уговорили ульяновцев сходить на водопад…

- Как это? – соблазнял тоф Андрея. – Побывать у нас и не увидеть Гутарский водопад?

Ну, конечно…

Ушли ульяновцы с Колей на лошадях вчера, считай в ночь, с тем, что если не успеют вернуться до нашего отхода, то потом нагонят, а катамаран и вещи посторожит рыжий Ромка…

Первым выходит адмирал. После того, как мы отталкиваем катамаран с камней, адмирал и Штефан начинают активно грести веслами, а Оксана с Таней помахивать нам ручкой, шутливо прощаясь... Вдруг, Оксана начинает обеими руками уже размахивать и что-то кричать. Выясняется, что она уплывает, а её весло с розовой лопастью, остается лежать на берегу… Забыла!

Кидаем её весло на Лёшкин катамаран, отходящий следом, и сами потихоньку готовимся отчалить.

На берегу остается скучать рыжий Ромка. Сторож…

Напоследок попугав завалом из стволов деревьев, Мурхой выпускает нас в Гутару. Качаемся на Гутарских валах... Наконец-то!

В принципе, всё получается идеально: Мурхой мы прошли по малой воде, а по Гутаре идти лучше, когда вода выше средней. Все крупные гутарские камни на многочисленных шиверах сейчас закрыты, и не надо лавировать беспрестанно... Иди себе по струе. Правда, валы и бочки местами становятся внушительными…

Порог «Бык» в такую воду спокойно обходится справа, «Морскую яму» проходим слева, по самому берегу, немного попотев, вырывая катамаран из «мертвой», засасывающей воды на выходе…

 

Через час-полтора хода от Морской ямы, я вижу охотничью избушку на правом берегу реки и зачаленные катамараны адмирала и Капитана Лёхи. Впереди «Сопкольский» порог…

В прошлом походе мы обнаружили в избушке приколотую к стене записку следующего содержания: «не оставляйте кошек в избушке, а то нагадят по возможности кормите а то здохнут». Посмеялись… А потом, найденным на подоконнике огрызком карандаша, в приступе творчества создали свой «шедевр»: «Не пускайте туристов в избушку, а то нагадят. По возможности поите спиртом, а то Здохнут.»

На этот раз здесь есть хозяева. Возле домика лежит свежесодранная изюбриная шкура, а за дощатым столом, под навесом, старенький беззубый тоф и его молодой, с виду русский, напарник, угощают нашу ранее прибывшую компанию жареной печенкой.

- Кусай, кусай, - обращается старик к Штефану. – Сего в стороне штоишь? Ты, из какого города? Не из Мошквы, шлучаем…? Швеженькая печёнка, шегодня на шолонцах штрельнули… Жнаесь, что такое шолонцы?

Ирина, наблюдая как Штефан напряженно улыбаясь, силится понять шепелявого тофа, хохочет.

- Отсштань! - сердиться австриец и ухватывает грязной рукой кусок печени с закопченной сковороды.

 

Заходим в порог по самому центру сузившегося русла. Благополучно минуем острые надводные камни, которые находятся по бокам водяного гребня, затем «сваливаемся» влево в небольшую «бочку» чтобы нас в конце порога не вынесло на камни, торчащие посередине реки.

В седьмом часу вечера подходим к стоянке на левом берегу Гутары.

Здесь мы традиционно отмечаем День рождения адмирала…

Коньяк, припасенный Васильевичем, выпит, торт, который девчонки сварганили из остатков переломанного в крошку печенья, какао порошка и сгущенки, съеден, коптильня, в виде крытого корьем чума, разноцветными шариками украшена…

Темнеет. Капитан Лёха дарит адмиралу возможность сделать два выстрела из ружья сигнальными патронами…

Ульяновцы, Андрей и Наташа подходят только утром, когда мы завтракаем. Они, вчера не догнав нас, остановились перед Сопкольским порогом у охотников. А чуть свет вышли на воду…

- Вы вещи наши не брали??? – не успев причалить к берегу, кричит Андрей.

- Нет…

Придя с водопада, ульяновцы обнаружили, что гермосумка с продуктами, одеждой, сотовыми телефонами и гидрокостюмами, которая стояла под рамой катамарана, отсутствует. А вместе с ней отсутствует и рыжий Ромка…

 

Дальше идем без всяких приключений. Все пороги и сложные шиверы позади, деревня позади, спирт закончился.

Отдыхаем…

На дневке под скалой, в которой отчетливо просматриваются очертания человеческой фигуры, вывариваю зачервивевший череп. Место, где я для этого развел костер, все обходят стороной, лишь Штефан, не взирая на «аромат» моего варева, время от времени подходит и заинтересованно смотрит на зубы, торчащие из кипящей в ведре воды…

Варю долго. За это время экипаж Капитана Лёхи сооружает на своем катамаране мачту с парусом, «Веселым Роджером» и корзиной с изготовленным из пучков травы «впередсмотрящим». Лешка мастерит из лозы рулевое колесо, а затейница этих пиратских игр Люба раздает всем членам экипажа банданы с черепами…

Штефан где-то находит клеща, которого после небольшого консилиума пинцетом вытаскивают из австрийского бока…

- Вот, что значит австрийская кровь! - смеется адмирал. – Нашей-то клещи брезгуют!

 

Гутара незаметно переходит в Тагул.

Делаем большие переходы по сорок – шестьдесят километров. Каждый день - моросящий дождь, густые туманы, неудобные, на камнях стоянки…

Рыбачим.

Проходим Тагульские пороги, которые страшны лишь для старых деревянных лодок со старыми моторами.

Встаем за порогами возле уютной рыбацкой избы. Отсюда у нас остается всего лишь один долгий переход по спокойной воде до деревни Георгиевка и один короткий до автомобильного моста…

Вечером у костра Татьяна тихонько перебирает струны размокшей гитары, а мы задумчиво смотрим на реку и на кутающиеся в туман скалистые сопки…

- Всё, – говорит Олег, – Заканчивается поход… У меня уже в голове начали мысли появляться с какими-то домашними проблемами.

Несогласный с грустными настроениями Капитан Леха ловит возле своей палатки ящерицу и опускает её за шиворот ульяновской Наташки…

- А помните как на водопаде Лешка, напуганный грозой, нас испугал? – вспоминает Наташка кемеровская, когда заканчивается переполох с криками и визгами пострадавшей.

- Ага, - подхватывает Ирина, - Коля нам весь вечер про разных медведей рассказывал, а потом в другую избушку ушел. А тут гроза! Темно, страшно! Вдруг скрип дверей и в проеме, на фоне молнии фигура какая-то черная! Жуть!

- Вам чего бояться-то было? – смеётся Лёшка. – Крыша над головой! А я в палатке, всё равно как на улице… Лежу один, как голая обезьяна… Тут, ка-а-к шарахнет! Я и пошёл в избу…

- Смотрю, - продолжает Ирина, - Олег на нарах подскакивает! Ну, думаю, медведь лезет… А Олег кричит: «Коля! Коля! Это ты!??»

- Лёха, – вспоминает адмирал старый анекдот по мотивам одного из сюжетов романа «Угрюм-река», - Тебе надо было ответить: «Нэт, Прошка! Это я, твой Анфис!»…

Штефан, теребя в руках свою кружку, смеётся вместе со всеми. Кажется, он уже давно понимает всё, что мы говорим.

 

«Пиратский» катамаран пытается взять на абордаж адмиральский. Тот разворачивается к «пиратам» носом, угрожая изюбриными рогами…

Наша спортивная «четверка» соединилась с уляновской «двойкой». Андрей и Наташа, разморившись на солнце, спят на баллонах своего катамарана. На выходе с маршрута нам с погодой опять везет…

Проходим деревню Георгиевка и разбиваем лагерь на лугу с копнами сена.

Перед ужином проводим ритуал посвящения в туристы-водники… Штефан, как и все новички, в конце ритуала три раза кланяется и произносит:

- Спасибо, Мурхой! Спасибо, Гутара! Спасибо, Тагул!

И три раза получает веслом по заднему месту.

Готов ещё один турист-водник. Австрийский? Да какой он сейчас, на данный момент, австриец!

Такой же загорелый и бородатый как мы, в такой же тельняшке, подаренной адмиралом, как и все… Он, часть нашей команды, свой парень прошедший вместе с нами этот маршрут. И с ним также не хочется расставаться, как и со всеми остальными.

Мы сидим у догорающего костра и вспоминаем изумрудную воду Мурхоя, тофаларскую деревню, рыжего Ромку, Сопкольский порог…

А завтра мы дойдем до моста, разберем катамараны и уедем в Тайшет на школьном автобусе, чтобы, переночевав там цыганским табором на жестком полу вокзала, сесть в поезд и разъехаться по своим городам… и странам…

 

За окном заросли сирени с облетающими, желтыми листьями. Колбаса порезана, банки открыты, на адмиральской походной газовой горелке поджарена картошка.

Адмирал переключает программу просмотра фотографий в режим слайд-шоу…

- На следующий год идем на Кантегир, - говорит он, разливая по рюмкам водку.

Я смотрю на экран монитора, где среди меняющихся фотографий появляется фигура тофа с внушительным животом и узкими, хитрыми глазами…

- А как же медвежья шкура? – улыбаюсь я.

- Ну, так ведь не раз же ещё туда сходим… Потом. – Васильевич поднимает рюмку: - Давай… За наш любимый маршрут! – выпивает, закусывая «николашкой», - Кстати… Я звонил Олегу Ивановичу… Похоже, вещи ульяновцев с концами ушли.

- Кто бы сомневался…

- Знаешь, кто с нами на Кантегир идёт? – улыбается хитро адмирал.

- Кто?

- Французы! Настоящие! Три человека… Я их к тебе на катамаран посажу!

- А французы Кутузова еще не забыли? – смеюсь я.

- Спорим, всё нормально будет?

Я смотрю на жизнерадостного адмирала, который выуживает из банки корнишон. Качаю в сомнении головой и тянусь к бутылке:

- Давай, за поход…

 

 

Омск, 2014 г.