Сказание о беседах Маркандеи 2 страница

 

 

Выслушав слова рыбы, Ману, сын Вивасвана, преисполнился сострадания к ней. Взял Ману Вайвасвата эту рыбу своею рукой, вытащил из воды и опустил ее, отливающую лунным блеском, в глиняный кувшин. Рыба росла там в холе и неге, о царь, а Ману преданно заботился о ней, будто о собственном сыне. Прошло много времени, и рыба стала такой большой, что больше не помещалась в кувшине с водой, и однажды, увидев Ману, опять попросила его:

 

«Перенеси меня, о владыка, в иное удобное место». И Ману, великий отшельник, вытащил рыбу из кувшина, принес к большому пруду и выпустил туда, о покоритель вражеских городов! Снова прошло много лет, и рыба так выросла, что, хотя этот пруд был две йоджаны в длину и йоджана в ширину, ей стало тесно в нем, о лотосоокий! Негде ей было повернуться в этом пруду, о Каунтея — владыка народов!

 

Увидела рыба Ману и вновь попросила его: «О добрый могучий владыка, перенеси меня в Гангу, супругу океана. Я буду жить там, о мой отец и властитель, если ты с этим согласен». После таких слов рыбы великий Ману, смиренный и стойкий, своими руками перенес ее к Ганге и выпустил в реку. Через некоторое время рыба выросла еще больше, о губитель врагов, и, увидевшись с Ману, опять сказала ему:

 

«Я так велика, о могучий, что не могу повернуться в Ганге. Смилуйся, о владыка, скорее перенеси меня (и выпусти) в океан». Тогда Ману своими руками вытащил рыбу из вод Ганги, перенес к океану и там ее выпустил, о Партха! И хотя рыба была огромна, эта ноша была желанной для сердца Ману; прикосновение (к рыбе) и ее запах были ему приятны.

 

Когда Ману выпустил рыбу в океан, она, улыбаясь, сказала ему: «Ты сделал все, чтобы спасти меня, о владыка! Слушай же, как тебе поступить, когда настанет твой час. Скоро, о владыка, великий судьбою, всему на земле, и живому, и неживому, придет конец: близится время потопа, очищающего мирыЗб. Поэтому то, что я расскажу сейчас, будет тебе крайне полезно.

 

Для всего — для движущегося и неподвижного, для того, что способно передвигаться и что стоит на одном месте, настало страшное время. Ты должен соорудить крепкую лодку и привязать к ней веревку. Ты сядешь в нее, о великий отшельник, вместе с семью святыми мудрецами. В ту же лодку следует погрузить по частям надежно укрытые семена — все те, о которых я говорила прежде. Жди меня, стоя в лодке, о любимец отшельников! Я появлюсь с рогом (на голове), и по нему ты узнаешь меня, о подвижник! Вот что ты должен делать. Прощай, я удаляюсь. Не сомневайся, владыка, в (правильности) моих слов».

 

«Так я и сделаю», — ответил он рыбе. Простились они друг с другом и разошлись каждый в свою сторону. Затем, о великий отважный царь — сокрушитель недругов, Ману собрал все те семена, о которых сказала рыба, и в надежной лодке поплыл по волнующемуся океану. Ману подумал о рыбе, о властелин земли, и она, угадав его мысли, вскоре явилась ему с рогом на голове, о праведнейший из бхаратов, покоритель вражеских городов!

 

Увидев в разливе вод огромную, словно гора, рогатую рыбу — по виду такую, как она говорила, — Ману накинул на ее рог на голове веревочную петлю, о тигр среди порожденных Ману, Индра Индр его потомков! И рыба, о покоритель вражеских городов, стремительно повлекла по воде океана привязанную веревкой лодку.

 

Плыл (Ману) в той лодке по океану, о владыка потомков Ману, а тот, казалось, пустился в пляс: (так ходили ходуном) волны и словно (звенящие украшения) гремела вода. Мощным вихрем швыряло лодку в океане, бросая из стороны в сторону, как нетвердо стоящую на ногах пьяную женщину, о разрушитель вражеских городов! Слились меж собою земля и все основные и промежуточные стороны света, и воздух и небосвод — все застилала вода, о бык среди мужей! Все смешалось тогда в мире, о бык среди бхаратов, остались лишь семь святых мудрецов, Ману и рыба.

 

Многие годы, о царь, рыба без устали тянула за собою ту лодку по водным просторам. Затем, о потомок Куру, бык среди мужей, она привела лодку туда, где высится Химаван. И тогда, улыбаясь, рыба тихо сказала тем святым мудрецам: «Привяжите скорее лодку к этой вершине Химавана». Послушались рыбы святые мудрецы, о бык среди бхаратов, и быстро привязали лодку к вершине Химавана. Вот почему высочайшая из вершин Химавана зовется с тех пор Наубандхана. Знай это, о Каунтея, бык среди бхаратов!

 

Затем рыба сказала всем святым мудрецам: «Я — Брахма, Владыка живущих, и нет никого превыше меня. Это я, обернувшись рыбой, избавил вас от беды. Ману суждено возродить все сущее: и богов, и демонов, и людей, все миры, все движущееся и неподвижное. Он пройдет через суровейшее покаяние и тогда не будет знать заблуждений при сотворении жизни. Такова моя милость».

 

С этими словами рыба в один миг исчезла. Тогда Ману, сын Вивасвана, пожелал тотчас же возродить все сущее. Едва он начал творить, стало одолевать его наваждение, и тогда он предался великому покаянию. Пройдя через суровое подвижничество, Ману, о бык среди бхаратов, приступил, как и следовало, к воссозданию жизни.

 

Вот о чем говорится в пуране, известной под названием «Матсьяка». Повесть, рассказанная мною, очищает от всех грехов. Кто постоянно будет слушать с начала жизнеописание Ману, тот будет счастлив, его ожидает успех во всех начинаниях, ему уготованы небеса.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто восемьдесят пятая глава.

 

ГЛАВА 186

 

Вайшампаяна сказал:

Затем Юдхиштхира, Царь справедливости, снова смиренно спросил славного Маркандею: «Ты, о великий подвижник, видел конец не одной тысячи юг. Никто в этом мире, кроме Высочайшего Брахмы, великого духом, не может сравниться с тобою по возрасту. Ты один, о премудрый, поклоняешься Брахме во время потопа, когда этот мир, лишенный небес, покинут богами и данавами. Когда же потоп кончается и пробуждается Прародитель, только ты, о святой мудрец, видишь, как Высочайший, наполнив воздухом стороны света и всюду рассредоточив воду, в должном порядке воссоздает четыре формы жизни.

 

Ты, о лучший среди дваждырожденных, целиком погрузившись в созерцание, воочию поклоняешься Наставнику мира — Прародителю вселенной. Оттого-то благодаря милости Всевышнего не берет тебя, о святой мудрец, ни старость — губительница тела, ни смерть — конец всему. Когда не остается ничего — ни солнца, ни огня, ни воздуха, ни луны, ни небес, ни земли, когда этот мир являет собой сплошной океан, когда исчезает с лица земли и движущееся, и неподвижное, гибнут сонмы богов и асуров и великие демоны-змеи, ты один поклоняешься Брахме — Владыке всего сущего с безграничной душой, который покоится в лотосе, своем обиталище. Все это (не раз) проходило пред твоими глазами, о лучший из дваждырожденных! Поэтому мы хотим услышать повествование о первопричине всего (сущего). Много раз, о высочайший из дваждырожденных, ты один лицезрел (его), и во всех мирах нет ничего, что было бы неизвестно тебе».

 

Маркандея сказал:

Почтив Самосущего, изначального мужа, вечного и бессмертного, я поведу свой рассказ. Тот, (о ком пойдет речь),— это Джанардана, у него огромные продолговатые глаза, и облачен он в желтое. Это существо непостижимое и удивительное, творящий и преобразующий всесозидатель, пречистый и высочайший, безначальный и бесконечный, вездесущий, нетленный и неизменный. Он, созидающий, несозидаем, он сам — источник созидательной силы. Даже боги не знают такого, кто мог бы постичь этого мужа.

 

Все это чудо свершилось впервые во время гибели вселенной, о лучший из царей, тигр среди потомков Ману! Считают, что Критаюга длится четыре тысячи лет. Столько же столетий занимает ее становление и столько — угасание. Третаюга продолжается три тысячи лет. Столько же сотен лет приходится на ее становление и столько же — на угасание. Продолжительность Двапараюги — две тысячи лет. Ее становление и закат длятся по двести лет.

 

Калиюга продолжается тысячу лет. На ее становление и закат приходится по сто лет. Обрати внимание на равную продолжительность периодов становления и угасания юги. По окончании Калиюги вновь начинается Критаюга. Общая продолжительность (четырех) юг — двенадцать тысяч лет. Полная тысяча (юг) составляет день Брахмы. Когда все мешается в обиталище Брахмы, мудрые, о тигр среди потомков Ману, говорят о гибели миров.

 

На самом исходе юги, последней из тысячи юг, все люди, о бык среди бхаратов, становятся лживыми. В то время, о Партха, соблюдается лишь видимость жертв, даров и обетов. Брахманы занимаются тем, что положено шудрам, а шудры в конце юг наживают богатства или следуют дхарме кшатрия. Во время Калиюги брахманы отступают от принесения жертв и чтения Вед, забывают о поминальных жертвах и едят что придется. Брахманы не творят молитв, в молитвы погружены шудры. Если (все) в мире идет вопреки установленному — это предвестие гибели. Многие млеччхи правят землей, о властитель потомков Ману!

 

(Эти правители) грешны, их повеления ничтожны, а речи лживы. Андхры, шаки, пулинды, яваны, Камбоджи, аурники, шудры и абхиры властвуют над людьми, о достойнейший из живущих! Ни один брахман в ту пору не следует своей дхарме. И кшатрии, и вайшьи, о владыка людей, тоже не соблюдают того, что им положено. Жизнь (их), бессильных, становится быстротечной, блеск и величие тают, тело слабеет, достоинство падает, и редко звучат правдивые речи. Селения пустеют, все пространства заполняют дикие звери и змеи. С наступлением конца юг брахманы лишь для виду принимают обет безбрачия. «Эй!»—обращаются (к брахманам) шудры, а брахманы отвечают (им): «О почтенный!»

 

Число живущих в конце юг умножается, о тигр среди потомков Ману! Все запахи, о владыка народов, становятся неприятными, а вкус (пищи) — отталкивающим, о тигр среди мужей! На исходе юги, о царь, женщины делаются низкорослыми, извращенными и производят на свет многочисленное потомство, пренебрегая добропорядочностью и достойным поведением. Селения покроются частоколом сторожевых башен, перекрестки дорог — трезубцами Шивы, а у женщин в конце юги, о царь, волосы станут как пики.

 

Коровы дают тогда мало молока, о владыка живущих, а деревья, покрытые стаями ворон, почти не цветут и не плодоносят. Дваждырожденные, о хранитель земли, поддерживают царей, запятнавших себя убийством брахманов и ложными обвинениями. Всюду, о покровитель земли, прикрываясь видимостью добропорядочности, кишат, собирая милостыню, дваждырожденные, движимые алчностью и наваждением. В страхе перед тяжестью дани мужи-домохозяева (становятся) мошенниками. (Человек), по виду и платью — отшельник, промышляет торговлей.

 

Люди для виду растят ногти и волосы. Обеты безбрачия, о тигр среди мужей, ложны и (даются) лишь из стремления к богатству. В обителях творятся беззакония, (там) предаются пьянству, оскверняют ложе наставника и заботятся только о плотских наслаждениях в этой жизни. На исходе юг, о тигр среди мужей, в обителях полно вероотступников, прославляющих радости жизни за чужой счет. Могучий Каратель Паки вовремя не посылает дождя, поэтому семена всходят плохо, о бхарата, зато обильны в то время плоды беззакония, о безупречный!

 

Короток век того, кто верен своей дхарме, о хранитель земли, ибо не существует в то время такой дхармы, которую следует признавать. При торговых сделках, как правило, обмеривают и обвешивают, торговцы, о тигр среди мужей, прибегают ко всевозможным хитростям. Самые добродетельные подвергаются гонениям, зато последний грешник процветает. Справедливость лишается силы, а беззаконие торжествует.

 

На исходе юг праведники бедны, и жизнь их коротка, а нечестивцы богаты и здравствуют долгие годы. В ход пускаются самые низкие средства, богатые алчно стремятся даже к самому ничтожному приобретению. Многие люди, о царь, обманом стараются присвоить деньги, доверчиво оставленные им на хранение.

 

Пожирающие людей существа — птицы и дикие звери — свободно располагаются и в местах городских увеселений, и прямо в святилищах. Женщины семи-восьми лет уже вынашивают плод, о царь, а мужчины в десять-двенадцать лет производят потомство. В шестнадцать лет люди седеют, быстро настигает их смерть. С приближением конца юг, о великий царь, юноши (кажутся) по характеру стариками, а в пожилых проявляется то, что свойственно юным. Тайно обманывая мужей, извращенные, порочные женщины бесстыдно вступают в связь со своими слугами и со скотом.

 

И вот на исходе тысячи юг, о великий царь, начинается многолетняя засуха — наступает конец жизни. Обитающие на земле живые существа, изголодавшиеся и немощные, гибнут одно за другим, о владыка земли! Семь пылающих солнц выпивают всю воду морей и потоков, о властитель живущих! И дерево, и трава, и сухое, и влажное — все обращается в пепел, о бхарата, бык среди бхаратов!

 

Затем, о бхарата, на мир, иссушенный солнцами, с вихрем обрушивается пламя конца света. Разоряя землю, проникая в саму преисподнюю, оно вселяет великий ужас в богов, демонов-данавов и якшей. Сжигая мир демонов-змеев и все, что есть на земле, о хранитель земли, (огонь) в один миг губит подземное (царство).

 

Безжалостный ветер и это пламя конца света разом уничтожают (пространства) в двадцать йоджан, (и это повторяется) сотни, тысячи раз. Сильный пылающий (огонь) пожирает вселенную вместе с богами и асурами, гандхарвами и якшами, демонами-змеями и ракшасами.

 

Затем появляются в небе удивительные, расцвеченные гирляндами молний тучи, огромные, как стада слонов. Одни тучи темные, как голубой лотос, другие подобны белой лилии, третьи словно тычинки лотоса, четвертые — чуть желтоватые. Некоторые подобны куркумовому корню, другие напоминают вороньи яйца, иные — словно лепестки розоватого лотоса, другие же— (ярко-красные), как киноварь. Одни кажутся величественными городами, другие похожи на стадо слонов, третьи (цветом) напоминают сурьму, четвертые являют вид Макаров Тучи сгущаются, прорезаемые пучками молний; мрачные, с ужасающим грохотом заволакивают они свод небес, о великий царь, и, переполненные водой, заливают всю землю с ее горами, лесами и копями. Зловеще грохочущие тучи, гонимые Всевышним, быстро затопляют все вокруг, о бык среди мужей! (Они) извергают на землю могучую, грозную лавину вод, ужасную и безжалостную, и гасят огонь.

 

Влекомые тем, кто велик душою, двенадцать лет наплывают тучи, изливая потоки воды. Наконец, о бхарата, океан выходит из берегов, рушатся горы, раскалывается земля. Тучи, покрывавшие весь небосвод, внезапно рассеиваются, гонимые порывами ветра, и тогда, о бхарата — владыка живущих, Самосущий, бог, что обитает в первозданном лотосе, выпивает тот страшный вихрь и погружается в сон.

 

И теперь, (когда вокруг нет ничего), кроме сплошного грозною океана, после того, как погибло все живое и неживое, исчезли сонмы богов и асуров и нашли свою смерть якши и ракшасы, когда, о хранитель земли, не осталось ни людей, ни зверей, ни растений, один только я брожу, погруженный в себя, в этом мире, лишенном небес. Я странствую по мрачным водам безбрежного океана, не видя ни одного живого существа, о лучший из царей, и наконец меня охватывает глубокая усталость. Долго скитаюсь я в водах, о владыка живущих, не зная сна, и, утомленный, нигде не нахожу себе приюта.

 

И тут, о властитель земли, среди водных просторов я замечаю однажды огромный мощный баньян. На широких ветвях этого дерева, о владыка людей — хранитель земли, раскинуто ложе, устланное дивными покрывалами, и в нем, о великий царь-бхарата, покоится дитя с лицом словно полная луна и огромными, как (лепестки) распустившегося лотоса, глазами. Я изумлен, о хранитель земли: как уцелело это юное существо во время гибели мира? Я знаю (все) о прошлом, о настоящем и будущем, о владыка живущих, но даже подвижническое размышление не приводит меня к пониманию, что это за дитя. И кажется мне, что в нем, цветом (кожи) напоминающем цветок льна и носящем примету Шриватсы, словно бы поселилась сама Лакшми.

 

Прекрасное дитя, отмеченное знаком Шриватсы, с глазами как (лепестки) лотоса обращается ко мне, и речь его ласкает мой слух: «Я знаю, о Маркандея, что ты устал и желаешь отдохнуть. Оставайся здесь сколько хочешь, о Бхаргава! Войди в мое тело, о высочайший из отшельников, и пребывай (там). Я благосклонен к тебе и предоставляю приют».

 

Такие слова младенца вселяют в меня, о бхарата, отвращение и к моему долголетию, и вообще к человеческому естеству. Внезапно дитя открывает уста, и по велению судьбы, против моей воли я оказываюсь втянутым в его рот. Попав в его чрево, о бхарата, владыка живущих, я неожиданно вижу там всю землю, покрытую городами и странами, Гангу, Шатадру и Ситу, Ямуну, Каушики и Чарманвати, Ветравати, Чандрабхагу и Сарасвати, Синдху, Випашу, а также Годавари, Васвокасару, Налини и Нармаду, реку Тамру и благодатную Венну с ясными водами, Сувену и Кришнавену, Маханади, Ираму и Шону, о тигр среди мужей, Вишалью и Кампуну.

 

И эти, и другие реки, какие только есть на земле, о достойнейший из людей, я вижу, продвигаясь во чреве его, великого духом. Затем, о губитель врагов, моему взору предстает океан — кишащий чудовищами великий хранитель вод, таящий в себе сокровища. Дальше я вижу небосвод, залитый пламенеющими, как солнце или огонь, лучами; и солнце, и луна (разом) сияют на нем. Я вижу, о царь, землю, украшенную лесами.

 

Погружены в разные жертвоприношения брахманы, пекутся о благе всех варн кшатрии, заняты, как положено, земледелием вайшьи, а шудры усердствуют в услужении дваждырожденным, о царь, владыка живущих!

 

Перемещаясь во чреве его, великого духом, я вижу, о царь, Химаван и гору Хемакуту, а также Нишадху, Швету, богатую серебром, вижу и гору Гандхамадану, о хранитель земли, Мандару, о тигр среди мужей, и великую гору Нилу, вижу золотую Меру, о великий царь, вижу Махендру и величайшую из гор Виндхью и, кроме того, вижу горы Малаю и Париятру.

 

И эти, и другие — великое множество гор, расцвеченных всевозможными драгоценными камнями, вижу я в его чреве. По пути, о владыка живущих, властитель мира, мне встречаются всякие твари, какие только водятся на земле: львы, тигры, вепри, змеи и прочие. В его чреве, о тигр средь мужей, владыка живущих и властелин земли, я нахожу небосвод и вижу весь сонм богов во главе с Шакрой и с ними — гандхарвов, апсар, якшей и святых мудрецов, а также множество дайтьев и да-навов, потомков Калаки, сыновей Синхики56 и других из тех, что враждуют с богами.

 

Словом, все, что я видел на свете живого и неживого, весь этот мир предстает предо мною, пока я скитаюсь во чреве его, великого духом, поддерживая плодами свои силы.

 

Более ста лет (странствую) я внутри его тела и не вижу ему конца. Я постоянно в пути, тревоги одолевают меня, о царь — владыка народов, но никак мне не выйти за пределы (чрева) великого духом. Тогда вслух и мысленно я обращаюсь, как должно, за покровительством к высочайшему богу, исполнителю всех желаний, и вслед за этим, о царь, быстро, как ветер, вылетаю из раскрытого рта того (бога), великого духом, о достойнейший из живущих!

 

И вот я вижу, о владыка народов, тигр среди мужей, что на ветвях того же баньяна в том же облике младенца сидит неизмеримо могучий Носитель знака Шриватсы, вобравший в себя весь мир. Сверкающий, лучезарный младенец, одетый во все желтое и отмеченный знаком Шриватсы, о герой, с улыбкою говорит мне: «Скажи, о Маркандея, высочайший из отшельников, хорошо ли ты отдохнул, живя в моем теле?»

 

В тот самый миг я обретаю способность ворпринимать все по-новому, отчего чувствую себя просветленным и свободным. Я любуюсь беспредельным могуществом (бога), мощь которого не измерить, и с почтением бережно принимаю к себе на голову его славные стопы с медно-красными подошвами и прекрасными розовыми пальцами. Смиренно приблизившись к лотосоокому богу, душе всех живущих, я смотрю на него, покорно сложив ладони. Приветствуя его сложенными руками, я обращаюсь к нему:

 

«Хочу я узнать, о бог, о тебе и об этом твоем удивительном таинстве. Через рот я проник в твое тело, владыка, и во чреве твоем увидал всю вселенную. В твоем теле, о бог, нашли приют боги и данавы, ракшасы и якши, гандхарвы и демоны-змеи — (весь) мир с тем, что движется и что неподвижно. Твоею, о бог, милостью память о том, как я быстро, безостановочно двигался внутри твоего тела, не покидает меня. Я хочу, о безупречный, узнать о тебе, лотосооком.

 

Расскажи, почему, поглотив целиком этот мир, ты принимаешь обличье младенца? Отчего весь мир находится у тебя во чреве, о не ведающий упрека, и сколько времени, о гроза недругов, тебе суждено здесь находиться? Питая любовь к Брахме, хочу я услышать от тебя подробный и правдивый (рассказ), о владыка богов с глазами как лепестки лотоса! То, что я видел, могучий, — величественно и непостижимо». И после того как я обращаюсь к славному, лучезарному богу богов с такими словами, лучший из тех, что умеют вести беседу, поощряя меня, отвечает.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто восемьдесят шестая глава.

 

ГЛАВА 187

 

Бог сказал:

Без сомнения, брахман, сами боги не знают точно, каков я.

Но я расположен к тебе и поведаю, как я создаю это. Ты почитаешь предков, святой мудрец, и, кроме того, попросил у меня покровительства. Велик твой обет воздержания, потому ты и видишь меня пред собою воочию.

 

Воду называют «нара», это я дал ей имя, но ведь вода— это место, где я пребываю, оттого и зовусь я Нараяна58. Я Нараяна, о лучший из дваждырожденных, первопричина (бытия), я — вечный и неизменный творец всех существ и их губитель. Я — Вишну, я — Брахма, и я же — Шакра, властитель богов; я — царь Вайшравана, и я — Яма, владыка усопших. Я и Шива, и Сома, и властелин живущих Кашьяпа. Я и Дхатри, и Видхатри, о высочайший из дваждырожденных, я и сама Жертва.

 

Огонь — это мои уста, земля — мои стопы, луна и солнце — глаза, небосвод, ограниченный горизонтом, — мое тело, а воздух — мой разум. Это мною принесены многие сотни обильных дарами жертв, и мне же приносят жертвенные дары знатоки Вед во время жертвоприношения богам. Мне приносят жертву, уповая на небеса, Индры среди кшатриев, властвующие на земле, а также вайшьи, стремящиеся попасть в мир небес. Это я в образе Шеши поддерживаю землю, ограниченную четырьмя морями и украшенную (горами) Меру и Мандарой.

 

Когда-то, о брахман, я принял вид вепря и (клыком) с силой приподнял мир, тонувший в воде. Обратившись огнем «Пасть кобылицы», я выпиваю взволновавшиеся воды, о лучший из дваждырожденных, и изливаю их вновь. Моею волей в должном порядке появились на свет из уст моих брахманы, из рук — кшатрии, из бедер — вайшьи, из ног — шудры. Ригведа и Самаведа, Яджурведа и Атхарваведа произошли от меня и в меня же уходят.

 

Смирившие душу подвижники-брахманы, стремящиеся к освобождению, те, что считают (душевный) покой высочайшим благом и победили в себе страсть, гнев и ненависть, отрешившиеся от мира безгрешные праведники, которым чужда гордыня и которые всесторонне познали Высочайший дух, всегда почитают меня, предаваясь (благим) размышлениям. Я — пламя конца мира, я — Яма конца мира, я — солнце конца мира, я — ветер конца мира. Знай, лучший из дваждырожденных: то, что считают звездами на небесах, это формы моего (проявления).

 

Знай: моря, кладези сокровищ, и четыре стороны света — это мое пристанище и приют, мое ложе. Страсть, гнев и радость, страхи и наваждение — во всем этом я, знай же, достойнейший!

 

То, о брахман, чего достигают люди благими деяниями, (преданностью) истине, дарами, суровым подвижничеством и тем, что не причиняют вреда живым существам, (они достигают) потому, что так порешил я. Обитая в моем теле, они действуют не по собственной воле: их разумом управляю я. Знай: я и есть то великое благо, которого достигают глубоким знанием Вед и разными жертвоприношениями дваждырожденные, победившие гнев и смирившие свою душу. (Благо такое), о мудрый, недостижимо для низких, бесчестных (людей), для тех, что совершают дурные поступки и обуреваемы алчностью. Это итог добрых деяний, недоступный невеждам путь, на который вступают йоги.

 

Всякий раз, когда отступает справедливость и торжествует беззаконие, о достойнейший, я воссоздаю сам себя. Когда в этом мире появляются страшные ракшасы и (злобные) дайтьи, приверженные насилию, те, с которыми не в силах расправиться могущественнейшие из богов, тогда в человеческом облике я рождаюсь в (одной) из благочестивых семей и всех усмиряю. Я созидаю богов, людей, гандхарвов, демонов-змеев, ракшасов и весь неживой мир, я же и уничтожаю (их) тайною силою. Когда настает время действовать, я выбираю форму (для воплощения) и, приняв человеческий облик, приступаю к созиданию, чтоб (возродить) узы закона. Во времена Критаюги мой цвет — белый, во время Третаюги — желтый, Двапараюги — красный, а Калиюги — черный, потому что именно в этот период преобладает на три (четверти) беззаконие.

 

Я являюсь жестоким роком, когда наступает время конца, и один уничтожаю три мира со всем, что в них движется и что неподвижно. Тремя шагами я прохожу (вселенную), (я) — мировой дух, источник благоденствия всех миров, (я) превыше всего, всепроникающ и бесконечен, (я) — широко ступающий Хришикеша. Я один, о брахман, привожу в движение не имеющее формы, влекущее к гибели все живое колесо времени, которое направляет все в мире. Это я, о достойнейший из подвижников, Индра премудрых, наделил душою все сущее, но никто не (способен) познать меня. И если ты, о безупречнейший из дваждырожденных, перенес какие-то тяготы, (пребывая) во мне, так все это (послужит) твоему же счастью и благу. Это я вселил душу во все, что ты видел в

мире движущегося и неподвижного, наиславнейший из отшельников! Прародитель вселенной — половина моего тела.

 

Имя мое — Нараяна, мои знаки — раковина, диск и палица.

Пока не пройдет тысяча юг, о святой мудрец, все это время я, дух вселенной и прародитель миров, пребываю во сне. До тех пор, пока не пробудится Брахма, о достойнейший из подвижников, я пребываю здесь в образе юного существа, хотя вовсе не молод. Не раз, обернувшись Брахмой, я милостиво давал тебе этот дар, о брахман, почитаемый множеством мудрецов-брахманов. Я знал, что тебя испугает вид сплошного, бескрайнего океана, в котором погибло (все) — и живое, и неживое, и тогда я показал тебе мир. Когда ты попал в мое чрево и увидел вселенную, от изумления ты растерялся. Потом, о премудрый брахман, я (поспешил) выпустить тебя через рот. Я открылся тебе, а ведь ни боги, ни демоны не способны познать меня.

 

Пока не пробудится (к действию) великий Брахма, суровый подвижник, живи здесь спокойно и счастливо, о мудрец-брахман! Когда же очнется от сна Прародитель вселенной, о высочайший из дваждырожденных, я один из себя самого сотворю и небо, и землю, и свет, и ветер, и воду — словом, все, что есть в мире движущегося и неподвижного.

 

Маркандея сказал:

С такими словами тот бог, величайшее чудо, исчез, и я увидел, что появилось множество разных тварей. (Всякий раз) на исходе юг я созерцал это чудо, о царь, первый из бха-ратов, лучший блюститель всех дхарм! Тот бог с глазами, подобными лотосу, который явился мне некогда, — это родственник твой Джанардана, о тигр среди мужей! Он даровал мне, о Каунтея, дар памяти (об этом чуде), и потому долог мой век и сама смерть мне подвластна. Это был Кришна Варшнея, великий изначальный муж Хари с могучими десницами и непостижимой душой, словно играющий (миром). Сатвата и устанавливает, и распределяет, и разрушает. Могучий Говинда носит на груди знак Шриватсы, повелевая самим Владыкой живущих. Когда я увидел этого тигра из рода Вришни, мне на память пришло, что это — облаченный в желтое Вишну, муж нерожденный. Мадхава — это отец и мать всего сущего. Просите его, спасителя, о покровительстве, быки из рода Куру!

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто восемьдесят седьмая глава.

 

ГЛАВА 188

 

Вайшампаяна сказал:

После таких слов сыновья Притхи и двое близнецов, быки среди мужей, вместе с Кришною-Драупади приветствовали Джанардану. А тот, о тигр среди мужей, когда его почтили как должно, приветил их, достойных почестей, ласковым словом. Потом Юдхиштхира, сын Кунти, спросил как правитель великого отшельника Маркандею о будущем мира: «Поистине удивительно, о подвижник Бхаргава, лучший из сказителей, то, что мы услышали от тебя о гибели и возрождении (мира) с началом юг.

 

Теперь меня интересует Калиюга: что же будет, если станут нарушаться дхармы? Какова будет сила людская на исходе юг, что будут люди есть и как развлекаться, сколько лет они будут жить и во что одеваться? С какого времени снова начнется Крита (юга)? Поведай (об этом) подробно, отшельник! Ты рассказываешь удивительные (истории)». Великий старец, первый из подвижников, к которому обратился (Юдхиштхира), снова повел рассказ, к радости тигра из рода Вришни и сыновей Панду.

 

Маркандея сказал:

Внемли мне, о бык среди бхаратов! Я расскажу тебе о том, что ожидает мир, когда наступят черные дни. Во время Крита (юги) дхарма — как бык о четырех ногах, она властвует над людьми безраздельно, без хитростей и обмана. (Настает) Трета(юга), и тогда (дхарма) сохраняет лишь три (четверти) своей силы, четвертая же часть повергнута беззаконием.