б) членство в ней более четкое.

В отличие от гигантских организаций типа ДОСААФ неформальные движения имеют особенности:

Здесь имеет место личное членство, где друг другу известны как члены, так и руководители.

Не произошло еще отрыва руководителей от своей среды, который наблюдается в "официальных" общественных организациях.

Любая замкнутая группа на следующем этапе своего дальнейшего развития вырабатывает определенные правила поведения, собственную "грамматику чести". Возникает достаточно сильный имидж "честного поведения", противопоставленный имиджу "поведения обманного", характерного для официальных структур.

Есть и третья характеристика неформального движения, которая оказывается достаточно сильной для религиозных и псевдорелигиозных структур:

в) из-за своей узкой направленности оно четко удовлетворяет индивидуальным интересам своих членов.

Малые группы составляют основу каждого общества. Возможности реальной коммуникации резко ограничивают число таких участников в одной группе. Это, к примеру, двенадцать апостолов, это одиннадцать футболистов, это солдатский взвод.

В таких минигруппах социальные параметры управляют индивидуальными нормами. Это было достаточно четко выявлено при изучении юношеских преступных группировок, когда оказалось, что невозможно изменить тип поведения каждого отдельного члена, но это оказывалось возможным в результате изменения групповых норм. Вероятно, схожая ошибка произошла при работе с религиозными группами типа Белого братства, когда пытались повлиять на каждого отдельного члена братства.

В толпе каждый ощущает себя анонимным, и тип поведения руководствуется этой составляющей.

Имидж неформального движения эпохи перестройки связан с апелляцией к общественному мнению. Неформалам свойственно "упоение самой возможностью быть в "своей среде", осваивать пространство, привлекать к себе внимание сограждан.

Таким образом, мы получаем еще одну важную характеристику неформальных движений:

г) ориентация на общественное мнение.

Собственно неформальное движение и создается ради этой внешней ориентации, оно также заинтересовано в вербовке своих новых сторонников. В имидж неформального движения обязательно входит "митинг" или иной тип жесткого/мягкого выражения своего "я", выражения своего протеста.

П. Шампань отмечает: "Сегодня даже уличные демонстрации, за редким исключением, планируются с целью "быть показанными телевидением": организаторы торгуются с силами правопорядка по поводу времени и места их проведения для того, чтобы демонстрацию показали в новостях"³.

Митинг создает для нас новые наборы лидеров, от которых мы отвыкли за период советской власти. Одной из их главных характеристик становится определенная оппозиционность к официальной среде. Л. Лисюткина и А. Хлопин вводят также следующую характеристику: "В процессе подготовки и проведения митинга возникают контакты между незнакомыми прежде людьми, формируются малые группы, происходит противопоставление себя одним объединениям и идентификация с другими" (С. 88). Обозначим это также как процесс объединения вокруг того или иного имиджа движения (например, движение зеленых несет иной имидж, чем антикоммунистические).

Имидж себя должен во многом отталкиваться и от имиджа своих врагов. "В разговорах фигурируют собирательные отрицательные образы: милиционер, бюрократ, партийный функционер, степень значимости которых, очевидно, зависит от конкретного опыта неформалов. На первом месте, вне конкуренции — страж порядка ("мент", "ментовка"). Примечательно, что в разговорах диссидентов 60-х — первой половины 80-х годов центральной негативной фигурой был сотрудник КГБ"⁴.

Анализируя процессы коллективного поведения, Н. Смелсер рассмотрел волнения 1965 года в Уоттсе — негритянском квартале Лос-Анджелеса. Они начались в ответ на явную или мнимую жестокость полиции. При этом вьделяются такие характерные особенности происходивших событий⁵:

1. Это были необычные события, поскольку беспорядки не случаются всюду и везде.

2. Эмоциональное возбуждение достигало наивысшего уровня, при этом главными чувствами были гаев и волнение.

3. Этот эпизод характеризовался ощущением надвигающейся опасности, поскольку люди чувствовали необычность ситуации.

4. Ход событий был стихийным и непредсказуемым.

5. Каждый день беспорядки длились лишь в течение нескольких часов.

6. Беспорядки в Уотсе не были "громом среди ясного неба".

Исследователями выделяются три основных чувства толпы: страх, враждебность и радость.

Н. Смелсер (С. 580) приводит следующую таблицу из "Социальной психологии" Розенберга и Турнера:

Основная эмоция	Толпа	Масса
Страх	Зрители, в панике убегающие из-за пожара. Заложники, захваченные группой террористов на борту самолета	Стихийные бедствия. Страх кровопролития. Волны преступности. Преследование сектантов
Враждебность	Политические собрания, шествия. Толпы линчующих людей. Расовые беспорядки	Объявление политических деятелей "козлами отпущения". Перекрестный огонь
Радость	Собрание членов секты. Фашистские сборища в Нюрнберге. Праздничный карнавал. Рок-концерты. Спортивные события	Золотая лихорадка. Низкопробная мода. Утренний бег как физическое упражнение. Диско. Выступления любимых исполнителей рока

Движения выдвигают разные требования к своим лидерам на каждом из этапов⁶.

На первом этапе — лидер является агитатором.

На втором — это пророк, вселяющий энтузиазм.

На третьем — администратор во главе формальной организации.

На четвертом — политический деятель.

Это все разные имиджи, сменяющие один другой.

Эрик Хоффер выразил это следующей фразой: "Движение начинается с людей слова, материализуется фанатиками и консолидируется людьми действия"⁷. При этом он считает, что если движение проходит этот путь с лидером, который не успевает видоизменяться, это приводит к нулевому результату. Сталина он рассматривает как комбинацию фанатика и человека действия. Люди действия должны спасти массовое движение от возможности самоуничтожения, куда его могут завести фанатики. Ими завершается динамическая фаза движения, человек действия хочет не обновить мир, а завладеть им.

Эрик Хоффер считает, что активная фаза движения зависит от его целей: конкретные цели ведут к более короткой активной фазе (Р. 142). Человек действия уже не может опираться только на убеждения, он включает в работу механизмы принуждения, поскольку они дают больший эффект. Возможно, это также связано с неформальными связями в группе, удержать которые можно только более сильной защитой этих связей, что, собственно, и происходит в преступных группировках.

Психологи видят два вида реакции группы на приход авторитарного лидера. Она становится либо агрессивной, либо члены ее переходят к апатии. "Группы становились агрессивными из-за обиды на своего лидера, поскольку он ограничивал их, но они также боялись его и выказывали свою неудовлетворенность с помощью непрямых форм агрессии. Они будут изображать, что не услышали, когда к ним обращались, будут нарушать правила "по ошибке", уходить до срока, портить материалы"⁸.

Неформальное движение часто завершает свой процесс полным подчинением своему лидеру, приобретая черты формального движения.

Другим вариантом может быть " выталкивание" своего лидера на новые позиции, что произошло, к примеру, с украинскими зелеными и их лидером Юрием Щербаком. Лидер прошел формальный путь министра и дипломата, а движение все равно сохранило свой неформальный характер.

Имидж неформального движения обязательно должен сохранять свой образ неофициального, противопоставленного "бюрократическому креслу" направления. Он как бы заполняет иную нишу, чем активно пользуются партии, которые строятся на оппозиции власти. Многообразие форм сопротивления власти (М. Фуко) приобретает в этом случае организационный характер. Человек не чувствует себя в меньшинстве, что является важнейшим стимулом многих неформальных объединений. В результате человек получает защищающую его атмосферу, избавляется от чувства одиночества.

При этом постперестроечные неформальные движения не приобрели характеристик явной оппозиционности к власти, все они скорее ищут сотрудничества с властными структурами. В.А.Ядов охарактеризовал эту ситуацию следующим образом: "Странным, казалось бы, образом в массовом сознании совмещаются убеждения в том, что экономическая ситуация в обозримом будущем не улучшится, власти беспомощны, а политикам (депутатам в особенности) доверяться не следует, демонстрации и протесты вряд ли изменят положение, но... "совсем не довольных" своей жизнью — около трети опрашиваемых. В застойные годы мы наблюдали близкую статистику — до 20%. Все это говорит о том, что в условиях общенационального кризиса человек уходит в свою частную жизнь и здесь стремится обрести опору".

Одновременно неформальные движения служат определенным объединяющим фактором, позволяющим преодолевать этот уход в стратегию индивидуального спасения.

 

1. Шанов-Разумник. История русской общественной мысли. Индивидуализм и мещанство в русской литературе и жизни XIX в. - СПб., 1907. - С. 322-323.

2. Лисюткина Л.Л., Хлопин А.Д. Неформалитет // Человек. — 1990. - № 4. - С. 87.

3. Шампань П. Двойная зависимость. Несколько замечаний по поводу соотношений между полями политики, экономики и журналистики // Socio-Logos'96. — М., 1996. — С. 218.

4. Там же. — С. 88.

5. Смелсер К Социология. — М., 1994. — С. 577.

6. Смелсер Н., указ. соч. — С. 608.

7. Hoffer E. The True Believer. — New York, 1951. — P. 134.

8. Brown J.A.C. The Social Psychology of Industry. — Harmondsworth, 1954. — P. 230.

9 Ядов В.А. Апрельский референдум 1993 года и признаки адаптации россиян к кризисным условиям // Массовое сознание и массовые действия. — М., 1994. — С. 46.