Правовой феномен экономической теории преступлений и наказаний

Министерство образования и науки РФ Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет

Кафедра правового обеспечения экономической безопасности

 

 

 

 

Правовой феномен экономической теории преступлений и наказаний

 

 

Санкт-Петербург

Правовой феномен экономической теории преступлений и наказаний

Экономическая теория преступлений и наказаний (economics of crime and punishment) исследует экономическое «подполье» – мир за рамками «общественного договора», мир, где действуют преступники и борющиеся с ними стражи порядка. Экономический подход к анализу преступной и правоохранительной деятельности в России практически совершенно неизвестен, хотя актуальность этого направления научного поиска для нашей страны гораздо выше, чем для развитых стран Запада, где родилась эта теория [1, с. 3].

Экономисты согласны, что мир организованной преступности можно рассматривать как сеть фирм, производящих запрещенные законом товары и услуги и стремящихся контролировать рынок. Современный преступный мир (особенно, в развитых странах), в сущности, копирует олигополистическую структуру легального бизнеса: наряду с ограниченным числом крупных и устойчивых организаций (кланов, «семей», группировок), которые захватывают наиболее прибыльные сферы, есть множество более мелких криминальных групп, а также преступников-одиночек, которые действуют в менее прибыльных сферах и обычно находятся под определенным влиянием «больших боссов».

Криминологи выделяют четыре функции наказаний преступников: наказание виновных, их изоляция для предотвращения совершения ими новых преступлений, перевоспитание виновных и сдерживание потенциальных преступников. Экономисты сосредотачивают свое внимание на функции сдерживания, полагая другие функции либо чисто этическими (наказание), либо применимыми к ограниченному кругу преступников (изоляция), либо просто сомнительными (перевоспитание). Одним из наиболее важных результатов экономического подхода к анализу преступности является вывод, что наказание в форме увеличения вероятности ареста и длительности срока заключения служит удержанию от преступления. Трактовка наказания как инструмента сдерживания позволяет ослабить остроту характерной для либерального сознания дилеммы наказания. Дилемма наказания возникает в силу того, что для обеспечения такого общественного блага, как законопослушание, должно быть произведено такое общественное «антиблаго», как наказание. Нормальный человек может страдать, зная о наказании явных преступников; он будет страдать еще больше, если поймет, что некоторые арестованные, на самом деле, обвинены ложно. Если, однако, мы рассматриваем наказание не как инструмент мести, а как способ профилактики потенциальных преступлений, то гуманным ценностям общества наносится гораздо меньший урон. Встав на эту позицию, даже мягкий человек, сострадающий ближнему, рационально одобрит при выработке законодательных норм суровые наказания, поскольку чем более суровы наказания, тем сильнее их сдерживающий эффект и тем реже возникает необходимость практически применять эти меры [1, с. 4].

Степень разработанности частных теорий экономики преступлений и наказаний убывает по мере того, как преступная деятельность теряет черты сходства со стандартными товарно-денежными сделками.

Из «преступлений без жертв» помимо наркобизнеса довольно глубоко изучены коррупция и рэкет [3, с. 10].

Экономика коррупции основана, в общем, на уподоблении подкупа чиновников теневому лоббированию; в результате перед исследователями раскрываются богатые возможности для привлечения различных моделей и концепций рентоискательства – одного из направлений теории общественного выбора. При таком подходе коррупция представляет собой черный рынок прав собственности, право распределять которое предоставлено чиновникам. Схожий подход используется при изучении рэкета, который рассматривается как нелегальная частная правоохранительная деятельность. Согласие платить «дань» определенной криминальной группировке предстает при таком подходе заключением нелегального соглашения о покровительстве [2, с. 40].

Что касается преступлений с жертвами, то здесь наиболее глубоко разработана экономическая теория уклонения от налогов. При исследовании этого феномена экономисты основываются на универсальной формуле выгодности криминального поведения. Иначе говоря, граждане и организации уклонялись бы от уплаты налогов, если ожидаемый штраф на каждый рубль (доллар, йену и проч.) необъявленного дохода был бы меньше средней величины налога на доход [5, с. 125].

Экономическая теория преступлений и наказаний отметила в минувшем году свое тридцатилетие. Новая теория перестала быть модной новинкой, у нее есть свои ведущие специалисты и богатые традиции. Теперь, когда творческие возможности экономики преступлений и наказаний проявись в полной мере, стоит задуматься и о другой стороне медали.

Если взглянуть на библиографию, то заметно, что основная масса известных работ по этой тематике опубликована еще в 1970-е гг. С одной стороны, вполне естественно, что после открытия новой темы немедленно следует серия открытий, а затем экономисты начинают «копать вглубь». С другой стороны, при знакомстве с литературой возникает ощущение, что первоначальный исследовательский порыв уже исчерпан, а второе дыхание не приходит. Почему? Представляется, что экономисты-криминологи сталкиваются с двумя различными препятствиями – количественным и качественным. С одной стороны, принятая в экономической теории преступлений и наказаний модель взаимосвязи преступности и различных воздействующих на нее факторов начинает представляться слишком упрощенной. С другой стороны, преступность – эта та область общественной жизни, где большое значение имеют культурологические факторы, моделировать которые современная экономическая теория в принципе еще не умеет.

А вообще, на поставленные вопросы однозначного ответа дать пока нельзя. Тридцать лет развития идей экономики преступлений и наказаний – достаточный срок, чтобы определилось отношение нового научного течения к обществу, но недостаточный, чтобы определилось отношение общества к этому течению. Можно отметить следующее: концепции экономики преступлений и наказаний органичны в рамках традиционной для неоклассического экономикса «денежной» рациональности, которая, в свою очередь, есть одна из проекций родившейся в эпоху Реформации протестантской этики. Сейчас, в начале XXI века, уже очевидно, что это отнюдь не единственный тип рациональности. В какой степени идеи экономики преступлений и наказаний могут быть адаптированы к другим культурам, покажут будущие исследования.

 

Список литературы

1. Исправников В. «Теневые» параметры реформируемой экономики и антикризисный потенциал среднего класса // Российский экономический журнал. 2011. № 3. С. 3-11.

2. Олейник А.Н. Жизнь по понятиям: институциональный анализ повседневной жизни российского простого человека // Политические исследования. 2013. № 2. С. 40-51.

3. Олейник А.Н. Бизнес по понятиям: об институциональной модели российского капитализма // Вопросы экономики. 2011. № 5. С. 4-25.

4. Радаев В.В. Деформализация правил и уход от налогов в российской хозяйственной деятельности // Вопросы экономики. 2012. № 6. С. 60-79.

5. Тимофеев Л. Теневая экономика и налоговые потери в сельском хозяйстве // Вопросы экономики. 2014. № 2. С. 125-141.

6. Яницкий О.И. Теневые отношения в современной России // Социологические исследования. 2014. № 5. С. 148-153.