Отягчающие и исключающие обстоятельства.

Очень своеобразное обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, отражено в одном из самых древних памятников русского права – "Русской Правде". Ст. 26 Пространной редакции этого документа говорит: "Если же обиженный [ударом палки, чаши, рога или тупой стороны меча – ст. 25], не стерпев, в отместку, сам ударит мечом, то того в вину ему не ставить". Такой подход, разрешающий и даже одобряющий месть, весьма типичен для тех языческих времён, но, к счастью, не применяется в современном российском уголовном законодательстве.

К смягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягчающим - корыстный умысел. Законодатель знал понятие рецидива, повторности преступления (в случае конокрадства).

В Русской Правде были закреплены обстоятельства, исключающие преступность деяния. К таким обстоятельствам отнесено состояние аффекта: «если кто ударит другого батогом, а оскорбленный, не стерпевши того, ткнет мечом, то вины ему в этом нет» (Пространная Правда, Кар., 21). Не является однозначным институт необходимой обороны, который смешан с таким обстоятельством, как задержание лица, совершившего преступление:
1) в договоре Олега с греками разрешалось причинять вред вору, который сопротивлялся аресту либо мог унести захваченные вещи;
2) в Русской Правде Ярославичей содержится два разных по содержанию упоминания: во-первых, если кто убил огнищанина или тиуна у клети, или у коня, или у скотины, то разрешалось лишить его жизни как «пса» (Ак., 20); во-вторых, разрешалось убить вора на своем дворе, или у клети, или хлева, но если продержать вора до рассвета, то необходимо передать его суду (Ак., 28);
3) один из списков Русской Правды разрешал убить вора только на своем дворе, а если это было сделано за пределами ворот, то обороняющийся подлежал уголовной ответственности;
4) в Пространной Правде разрешалось убить вора в любом месте, а не только на своем дворе (Кар., 37) [1, с. 313].
Говорится в Русской Правде и о соучастии в преступлении. Во второй Правде Ярославичей написано, что если 10 человек украли одну овцу, то каждый платит штраф по 60 резан (Ак., 40). В Краткой редакции Русской Правды в статье 31 говорится, что при краже 10 ворами коня или вола из клети каждый виновный должен заплатить 3 гривны и 30 резан [2, с. 22].

В статье 19 Краткой редакции Русской Правды впервые закреплена умышленная форма вины: «если убьют огнищанина умышленно, но без корыстных намерений». Цель как признак субъективной стороны состава преступления нашла отражение в статье 20 данной редакции Русской Правды: «если убьют огнищанина по-разбойничьи умышленно и с целью грабежа» [2, с. 22].
Русская Правда содержала статьи о неоконченной преступной деятельности: если кто вынет меч, но не ударит, то наказание одна гривна (Кар., 20), а если ударит мечом — положено три гривны (Кар., 25) [1, с. 315]. Как видно из приведенных примеров, стадия преступления напрямую влияла на строгость наказания.

В Русской Правде не было перечня отягчающих обстоятельств. О них говорилось применительно к конкретным видам преступлений. К отягчающим обстоятельствам Русская Правда относила корыстный умысел. Уже по Русской Правде предусматривалось деление кражи на простую и квалифицированную по объективной стороне. Совершенной при отягчающих обстоятельствах считалась кража вещей, особо охраняемых собственником. «Если кто украдет скот в хлеве» и кража эта совершена ночью, потерпевшему предоставлялось право убить вора без суда и следствия, тогда как кража в поле влекла лишь выплату продажи (ст. 38-39 Карамзинского списка). Высшей мерой наказания - потоком и разграблением - наказывался коневой тать (ст. 31). Исходя из того, что простая кража коня и даже коня из клети, так же как и злостное его уничтожение («аще кто пакощами конь зарежет»), влекла лишь выплату разных сумм продажи, М.Ф. Владимирский-Буданов высказывает предположение, что под коневым татем следует понимать конокрада по ремеслу, рецидивиста, т.е. состав преступления зависел и от субъекта. Это подтверждается ст. Псковской судной грамоты и ст. 115 Судебника 1589 г., также относящих коневого татя к числу лиц, подлежащих безоговорочной смертной казни.