Этические проблемы виртуальной реальности

В XX столетии свою лепту в усложнение и осложнение «человеческих отношений» внес и научно-технический прогресс. Навязывая человеку, кроме «роскоши человеческого общения», иные цен­ности — ценности потребительства, успеха, престижа, выражающиеся зачастую в вещно-механическом эквиваленте (машины, аппаратура, компьютерная техника), он все более отдалял человека от естествен­ных условий его существования. А это, в свою очередь, обостряло «старые» и порождало новые моральные проблемы. Одна из них, связанная со все большим отдалением — «отделенностью», «неслиянностью» человека и естественных условий его существования, — это превращение общения в некое механическое взаимодействие, симптоматичное для нашего времени.

Известно, что общение бывает прямым — непосредственным и косвенным, и опосредованным. Например, письмо. Как много значит этот лист бумаги в деловых и личных отношениях! А как важно иметь хотя бы косвенное, пусть и опосредованное телефонной труб­кой общение с друзьями и знакомыми, особенно для пожилых людей! И все же мы должны признать, что современные средства обще­ния зачастую создают лишь иллюзию общения, поскольку только в непосредственном живом контакте человек может использовать все органы чувств, мысленно воспроизводить образ происходящего. Сейчас же происходит разрушение феномена реального соседства, то есть непосредственного общения людей в определенном времени и пространстве.

Например, телевидение как бы удваивает мир, смешивая иллюзии и ре­альность. Сидящие перед экраном люди отчуждены от реальности. Ув­лечение технологической иллюзией настолько велико, что дети и стари­ки часто даже разговаривают с телеприемником, воспринимают телеперсонажей как реальных людей, делятся с телекомментаторами своими мыслями. Исследователи отмечают, что теле- и видеопрограммы провоцируют людей на агрессивное поведение. Причем такая связь про­является не только в том, что по телевидению показывают акты наси­лия: само сидение перед экраном часами и фиксированное положение глаз способствуют повышению агрессивности в поведении человека, при­водят к психическим и поведенческим изменениям. У людей, подолгу просиживающих перед телевизором, снижаются языковые навыки и твор­ческие способности. И все же нельзя сбрасывать со счетов и положи тельные, в частности, компенсаторные функции того же ТВ, особенно для людей одиноких. В условиях дефицита общения, а иногда и безду­шия окружающих, возможность иметь рядом с собой собеседника, пусть и виртуального, переживать перипетии чужой жизни, сочувствуя и раду­ясь, — это, по сути, расширение рамок собственной жизни, не всегда счастливой и наполненной. Мы уже не говорим о том, что сегодня ТВ — основной источник оперативной информации, расширяющий горизонты нашего видения мира.

Еще большие проблемы в сфере общения возникают в связи со «всеобщей компьютеризацией», ведущей к социальной изоляции людей, к семейным конфликтам, сокращению продолжительности сна; появился даже специальный термин — «интеллектуальная наркомания».

Возникает вопрос: может ли распространение персональных ком­пьютеров привести к принципиально новым схемам моральных от­ношений и межличностного общения? Ряд ученых отвечает на него утвердительно. В частности, компьютер «съедает» непосредствен­ные человеческие контакты: люди начинают дружить, писать лю­бовные письма, заводить «романы» с помощью компьютера. И если смотреть на человеческое общение лишь как на простую коммуни­кацию, обмен информацией, то непосредственный физический кон­такт оказывается и вовсе излишним.

Недавно в прессе промелькнуло трагикомичное сообщение о том, что некий американец поймал свою жену во время откровенного кибер-секса, которому любовники предавались на своих персональных компьюте­рах в Интернете. Ревнивый муж записал на дискету сексуальные разго­воры и послания, которыми обменивались любовники, и в глаза не видевшие друг друга. Однако этого оказалось достаточно, чтобы подать в суд на развод.

Американский ученый П. Левинсон предсказывает, что в «электрон­ный век» большую часть развлечений будет обеспечивать телематическая связь, и в результате люди вообще могут утратить необходимость выходить из своих «электронных коттеджей». Почти единственной служ­бой сервиса большого города останутся рестораны: еда — это та форма энергии, которую нельзя передать по кабелю.

Виртуальная реальность в образе персонального компьютера вошла в жизнь и быт западных стран в 80-е годы, а у нас — в течение последнего десятилетия. Было бы нелепо отрицать или ставить под сомнение все достоинства и возможности компьютеризации. Домашние компьютеры дают возможность, во-первых, диалога чело­века с машиной (можно играть в шахматы и электронные игры, обучаться языкам и наукам); во-вторых, избирательного получения информации (благодаря домашнему компьютеру человек не огра­ничен выбором, скажем, телеканала, а может сам выбирать из нео­граниченного спектра информации ту, в которой нуждается); в-тре­тьих, асинхронного обмена информацией (с помощью электронной почты вы можете послать и получить сообщение, осуществить ин­формационный диалог с любыми временными интервалами и в удоб­ное вам время). Вместе с тем компьютер, безусловно, меняет стиль и образ жизни людей, влияя на их общение.

Основными пользователями домашних компьютеров являются главным образом люди с высоким уровнем образования и квалификации, чья дея­тельность в большей степени ориентирована на обработку информации. Типичные владельцы домашних компьютеров— мужчины средних лет: они меньше смотрят ТВ, не занимаются спортом, равнодушны к активным видам отдыха. Владение компьютером изменяет и круг общения.

Общение как процесс взаимодействия требует, прежде всего, взаи­мопонимания, «взаимочувствования». Конечно, для этого можно ис­пользовать и компьютеры, и информационные сети. Но они меняют сам процесс взаимопонимания и трансформируют накопленный опыт общения: из человеческих отношений зачастую исчезают гуманизм и теплота. Компьютер обобщает и формализует рациональное знание, но ведь помимо сознания в человеке есть еще и подсознание, а также сложный комплекс эмоций. Невозможно компьютеризировать лю­бовь, интуицию и пр. А потому эти стороны человека в электронном мире просто отсутствуют. Душа, настроение, тайна мысли, вдохнове­ние, таинство познания Бога не представляют информационной Цен­ности, а потому отбрасываются как нечто практически бесполезное в рациональном мире компьютерного общения.

До эры электронных средств связи суждения о людях делались людьми, то есть друзья, коллеги, соседи формировали мнение друг о друге в ре­зультате собственного (человеческого!) мыслительного процесса. При этом люди не могли не учитывать эмоциональные, интуитивные, нравственные и прочие критерии, которые создают атмосферу понимания, столь ценную В цивилизованном общении. На данном же этапе компьютер становится

самым важным посредником во взаимоотношениях людей и их арбитром, поскольку он хранит в своей памяти рационально-объективную инфор­мацию. Но при этом индивидуальность со всеми ее оригинальными и непредсказуемыми характеристиками усредняется и становится просто информационным сырьем.

Таким образом, в условиях двуединства рационального и эмоци­онально-ценностного начал наблюдается явный перевес в сторону первого. Принцип прикладной пользы выходит на первый план, что, к сожалению, не благоприятствует оригинальности и моральной не­зависимости суждений. На Западе сейчас много пишут о том, что существует культурный разрыв (cultural lag) между технической развитостью современного общества и его мировоззренческой слаборазвитостью, даже духовно-нравственным невежеством.

Действительно, невооруженным глазом видна разница между понятия­ми «интеллигентный человек» (то есть человек, обладающий высокой духовностью, культурой общения, определенным уровнем нравственнос­ти) и «человек с высшим техническим образованием» (что подразуме­вает исключительно обладание специальными техническими знаниями). В условиях, когда образование ориентировано на технические дисцип­лины (поскольку они являются базовыми для работы с компьютером), на первый план выступает развитие формально-логических приемов мышления, упускается такое важное свойство ума, как таинство рожде­ния мыслей, идей, то есть источник творчества, который во многом формируется благодаря общекультурному опыту человечества, его гуманитарному содержанию.

Компьютеры, олицетворяющие рациональное, чисто логическое мыш­ление, могут привести к тому, что человек утратит возможность решать сложные задачи, для которых необходимы методы, основанные на глу­бинной интуиции и тех способностях, которые не поддаются (или пока не поддаются) формализации. В интеллектуальной памяти ученого дол­жны сосуществовать разнородные пласты знаний (технических, гумани­тарных, художественных), которые в процессе творчества приходят в дви­жение и столкновение, высекая искры вдохновения и рождая гениально-парадоксальные идеи. Компьютерная культура может лишить наше сознание способности делать открытия и находить альтернатив­ные решения — способности, которая лежит в основе творческой дея­тельности человека и его критического мышления. Кстати, некоторые исследования в области психологии уже подтверждают эти опасения.

Таким образом, в современном компьютеризированном мире но­вые электронные технологии начинают не только радикально воз­действовать на жизнь человека, но и меняют образ его мыслей. В соз­нании людей складывается представление об обществе как о некоей «мегамашине», в которой человек воспринимает себя только как одну из ее деталей — наряду с машинами (компьютерами). Поэтому ре­акция работника, спортсмена или даже интеллектуала-электронщи­ка на компьютер — это отношение равного к равному. Это ведет к забвению таких ценностей, как поиск смысла бытия, размышления о человеке и его месте в общей картине мироздания, которые отвер­гаются как несуществующие и несущественные в запрограммиро­ванном мире машинной рациональности.

Об этой проблеме предупреждал еще Э. Фромм. По его мнению, совре­менное общество породило человека, который активен внешне, но пасси­вен внутри, то есть функционирует как автомат. Он опустошен, лишен высоких человеческих чувств — словом, задавлен могущественной си­стемой прямого и косвенного подавления до такой степени, что не спосо­бен свободно и всесторонне развиваться. Человек этот фактически яв­ляется невротиком. А коль скоро отчуждение — очень характерное мироощущение человека в современном обществе, значит, невротик — практически преобладающий тип личности в настоящее время. Напом­ним, что, по классификации Фромма, можно выделить две разновидно­сти людей — биофилов и некрофилов. Первые любят жизнь во всех ее проявлениях, размеренности существования они всегда предпочитают динамичный образ жизни. В свою очередь, некрофила всегда влекут мрак и тьма, ему неприятны непредсказуемые и зачастую неконтролиру­емые проявления живой стихии бытия, поэтому он невольно стремится окружить себя неживым искусственным миром, программируемым и подвластным. Как замечает Э. Фромм, приверженность современного человека к вещам, в том числе и к компьютерам, в ущерб привязанности к людям — это явное свидетельство некрофилической патологии.

В 1998 году Американская ассоциация психиатров поставила вопрос о еще более серьезной угрозе человечеству — «интернетомании» или — короче и выразительнее — «инетомании» (от англ. «net» — «сеть»). Вывод, к которому пришли американские ученые в результате длительных наблюдений за людьми, имевшими пристра­стие проводить время в Интернете, звучит убийственно: Интернет — разновидность сильнейшего наркотика. С компьютероманией, то есть зависимостью от компьютера, и, в частности, с игроманией, как одной из ее разновидностей, психиатры и психологи знакомы давно. Однако нетомания — гораздо более сложное и грозное явление.

Параллель между этой зависимостью и наркотиками действительно спра­ведлива. Наркотическая зависимость возникает в результате захваченности человека новым замечательным переживанием, когда, попробовав наркотик, он попадает, как говорят наркоманы, «в рай». Наркоману не хватает тех стабильно выделяемых мозгом эндорфинов, гормонов настроения, которые обеспечивают обычному человеку нормальный уровень психологического комфорта. Наркоману нужно все или ничего: полет в небо или низвержение в пропасть. Подобное наблюдается и у нетомана. Но главное — в Интернете он ощущает себя всесильным, он может выбрать именно то, что ему нужно, может уйти от всего неприятного, раздражающего и, наоборот, получить подпитку положи­тельными эмоциями.

Сегодня Интернет-зависимость {Internet addiction disorder — IAD) — реально существующий феномен психической зависимости от Интернета. Различают два подхода к интерпретации сетевой за­висимости: в рамках первого подхода пристрастие к Сети рассмат­ривается как социальное явление, как феномен массовой культуры, когда человек, работающий в Сети, получает «удовольствие от обще­ния» {communication pleasure); с точки зрения второго, альтерна­тивного подхода — Интернет-зависимость трактуется как болезнь, как результат влияния информационных технологий на человечес­кое сознание, проявляющийся в особой страсти к Сети, когда чело­век так или иначе страдает от такой зависимости, но не может без посторонней помощи прекратить общение подобного рода или адек­ватно отрегулировать его.

Некоторые приверженцы данного подхода считают, что сетевая зависи­мость вырабатывается сравнительно быстро (у 25% их пациентов IAD возникла за полгода активной жизни в Сети, 58% стали аддиктами в течение второго полугодия, лишь 17% респондентов впали в зависимость спустя год и более). Считается, что аддикты, как правило, обладают высоким уровнем абстрактного мышления, они явные индивидуалисты, люди упрямые, с тенденциями к конформизму и склонностью к депрессии. Средний возраст пациентов 33 года. Среди них около 70% мужчин. Некоторые авторы различают такие разновидности IAD: зависимость от сексуальных применений Интернета; зависимость от социальных контактов в чатах и по e-mail; зависимость от возможности играть на бирже, участвовать в аукционах, делать покупки в электрон­ных магазинах и т.д.

Существуют и другие обстоятельства, которые заставляют нас всерьез говорить о ситуациях, связанных с опасностями нетомании, причем весьма существенными. Дело в том, что сила внушения человека, оперирующего в Интернете, устанавливающем прямую, непосредственную связь с другой личностью, во много раз выше, чем это имеет место в случаях манипуляции при помощи газеты, радио или даже телевизионного образа. Поэтому многое зависит от того, в какую «интернетовскую компанию» попадет человек и насколько он подвержен воздействию.

Кто же составляет так называемую «группу риска», являясь по­тенциальным кандидатом в нетоманы? Прежде всего, это люди, кото­рые не находят себя в тех условиях и тех занятиях, которые они выбрали или на которые их толкнула судьба. Обычно это тип чело­века, который не имеет, как говорят психологи, устойчивого чувства эмпатии — то есть понимания другого человека, взаимодействия с другой личностью. В результате его мозг, как считают ученые, не­дополучает те необходимые организму вещества, которые выделя­ются при межличностных контактах. Любое общение для них дос­таточно сложно. Какая-то замкнутость, внутренняя холодность нередко делает их чужими даже в собственной семье. Или же они сами ощущают свою семью как некое чуждое образование.

У некоторых людей снижение уровня межличностного общения, отсутствие интереса к нему приводит даже к нарушению половых контактов. Вполне дееспособный молодой мужчина без всякой видимой причины полностью отказывается от сексуального общения. Он целиком уходит, например, в коллекционирование монет, в азартные или компьютерные игры. С недавних пор в этом списке стал фигурировать и Интернет, который способен сейчас дать и сексуальную стиму­ляцию — без какого-либо вступления в межличностные контакты (для этого разработаны специальные виртуальные комплексы, снабженные соответствующими датчиками). У мужчины, уходящего в сексуально-виртуальную реальность, происходит спад выработки соответствующих гормонов влечения к женщине, а затем и перенастройка самого влечения. От женщины остается некий символ, а человек становится сексуальным рабом Интернета.

Опасности впадения в нетоманию подвержены также люди с осложненными психическими реакциями, с подавленным настроением. Речь идет не о депрессии: ее на момент ухода в Интернет у че­ловека может и не быть, но непременно имеется какой-то изъян функционирования душевных и эмоциональных механизмов, нарушение психической и биохимической их сторон. В тех случаях, ког­да возникают тяжелые жизненные ситуации, которые никак не стимулируют интерес к повседневной деятельности и общению, человек и уходит в Интернет — где искусственные условия, свои, ирреальные правила игры, своя, игровая стимуляция уводят от реального мира, компенсируют недостающее в эмоциональной сфере, дают облегчение. Но чем больше отрыв от реальности, тем больше для человека опасность «съехать» с зоны эмоционального равновесия. Эмоциональная подавленность в процессе «лечения» Интернетом лишь усугубляется, и в итоге это неизбежно ведет к депрессивным последствиям.

Как в процессе лечения наркомании, дабы избавиться от пристрастия к наркотику, нужно прежде всего перестать его употреблять, так и тут, чтобы преодолеть депрессию, необходимо сначала «развести» человека и компьютер. Но удалить человека от компьютера, а компьютер от че­ловека — сегодня трудновыполнимая задача, особенно если говорить не о конкретной ситуации, а о человечестве в целом.

Увлеченность человечества Интернетом столь велика, что можно всерьез утверждать: на наших глазах происходит процесс сращи­вания реального и виртуального миров в некий единый мир. На­блюдая и анализируя этот процесс, психологи считают, что необхо­димо, прежде всего, осознать опасности, подстерегающие постоянных пользователей Сети. Надо напоминать им, что Интернет при всех его необычайных возможностях, в принципе, — лишь огромное информационное поле, приложение к реальному миру, но не он сам. Любое смещение представлений об этом постулате грозит человеку бедой.

Проблематика общения в условиях виртуальной реальности, Интернета и прочих компьютерных «заморочек» сегодня столь актуальна, что к ней уже обращается художественная литература. Так, эта тема легко и орга­нично легла в ткань прозы современного российского писателя В. Пелевина. Его герои любят играть с компьютером, погружаться в недра па­раллельных компьютерных миров. Персонажи его книги «Generation П», к примеру, уже начинают создавать альтернативную квазиреальность и транслировать ее по телевидению, выдавая за подлинную. Компьютер­ными средствами они создают образы политиков, вкладывают им в уста нужные фразы, дергают их за электронные ниточки. Вместе с тем «ин­терактивность» (способность читателя или зрителя воздействовать на развитие действия) и «виртуальность» (одновременное существование множества реальностей, среди которых нет истинной) — это, как уже отмечалось, то, что объединяет компьютерное сознание с психоделическим.-Компьютеры, как и наркотики, давно перестали быть достоянием радикальной культуры. Мода и музыка, кинематограф и другие визу­альные искусства на всех своих этажах — элитарном, мещанском или массовом — давно взяли на вооружение компьютерные и психоделические идеи.

Сегодня мы имеем дело с глобальной тенденцией — современное информационное общество существует не в «реальности», а в про­странствах средств массовой коммуникации. Паутина Интернета стала сама по себе средством изменения состояния сознания. По­этому наркотики и компьютеры нельзя заклеймить как «иллюзию выхода» или «обманный выход», тем более что они и не претендуют на необманность и неиллюзорность. Виртуальность — это не ис­кусственная реальность, а отсутствие деления реальностей на истинные и иллюзорные.

Уже вполне сложился миф об особой, постоянно длящейся кибернети­ческой галлюцинации, в которую попадает человек, сосредоточенный на общении с компьютером. Это иная, виртуальная реальность, альтерна­тивная по отношению к наличной и традиционной. Человек уходит туда и уже не хочет возвращаться к сомнительному удовольствию общения с реальным миром и людьми.

Ниже мы приводим «исповедь» одного нетомана: «В сетке человек свободен. В первую очередь — от себя. Он не имеет внешнего вида, не имеет личности. Он может нарисовать себя на белом листе — нарисо­вать себе пол, возраст, карьеру, прошлое, лицо, тело, характер... Он мо­жет примерить к себе любую роль... И сбросить ее, если ему не понра­вится. В любую секунду человек может перечеркнуть все и начать сначала. Жизнь, злая и суровая жизнь, которая не знает пощады, — вдруг дает человеку в сетке неограниченное количество шансов испра­вить свои ошибки, вернуться в этот мир в другом облике, прожить все сначала... В Интернете вы можете повернуть время назад. Вы можете родиться снова, не забывая ошибок из прошлой жизни! Вы можете вой­ти в жизнь этого человека еще раз, в новом облике, новой личностью, и все будет еще во сто раз лучше, чем в первый раз. Вы будете понимать его с первого слова, и вы никогда не обидите его...

Вы спросите, а как же мораль? А у вас всегда есть оправдание. Ведь мы все большие! Мы же знаем, что на самом деле этого всего нет! Кто заставляет взрослого человека верить в виртуальные образы?

Моральная безнаказанность прекрасна. Врать, строить из себя не то, чем ты являешься на самом деле, описывать себя как хочешь, говорить не то, что думаешь, — все это в реальной жизни осуждается... А в виртуальной жизни это даже не обсуждается! Каждый может врать сколь­ко хочет, при этом оставляя за собой право так же верить или не верить другим сколько угодно.

Еще одна интересная деталь — контроль над ситуацией. Если она становится невыносимой, Интернет всегда предоставляет человеку воз­можность более или менее элегантно уйти от разговора. Он может де­монстративно «оборвать связь» или изобразить яростное желание про­должать беседу, но при этом устроить свое «выпадение» из сетки и отложить разговор до назначенного им момента.

Постепенно человек, который в Интернете проводит больше времени, чем в реальной жизни, начинает свои интернетные модели поведения переносить на реальную жизнь. В первую очередь свое отношение к ролевым играм. Люди, долго время играющие одну или даже несколько ро­лей, начинают делать это профессионально... У них хорошо получается убеждать людей в чем-то, чего нет на самом деле (раньше эти люди не могли даже убедить кого-то, что с ними стоит поговорить хоть раз). Со временем Интернет также приучает не стесняться вранья. Ведь и эту модель можно перенести на жизнь: «Никто тебя не заставлял верить».

Интернет — это мир, который мы сами себе придумали. Его на са­мом деле нет — каждый живет тем, что он сам в этом мире видит. Прой­дет совсем немного времени, и вы начнете примерять к реальной жизни и эту теорию... Ведь мы и свой мир, и правила приличия, и правила морали придумали! Кто как хочет, так и живет. Одни верит в Бога, другой — в лотерею... Один считает, что воровать — это плохо. Другой этим живет и плевал на нашу мораль.

Изменилось наше отношение к реальности. Реальность виртуальная стала для нас настолько реальной, что мы начали в ней жить. Мы там жили, нам там было хорошо, и мы начали там проводить больше време­ни, чем в обычной жизни. Мы там сформировались заново... Там сформировались другие люди... С другими моделями поведения и с другим устройством. А потом мы начали перетаскивать эту свою новую модель поведения и отношения к миру в реальную жизнь.

А вы для нас просто сумасшедшие. Мы думаем по-другому. Мы жи­вем не так. Мы смотрим на вещи не так. Может быть, просто немного более честно? Может быть, мы просто встретили слишком много людей, которые ощутили свою свободу и сказали открыто, что они думают? Может, мы в результате признались себе в том, что и мы думаем не так, как нам велели. А потом, со временем, мы разучились этого стыдиться. Важен сам факт: постоянное проживание в Интернете изменяет личность человека.

А еще я хочу сказать, что мне все равно иногда становится страшно. Страшно, что я вынужден жить в мире, в который я на самом деле уже не вписываюсь. Страшно оттого, что я больше люблю мир, которого вообще нет. Страшно оттого, что я уже и не отличаю, кто врет, а кто говорит правду. Иногда мне кажется, что все врут. А иногда не хочется общаться с реальными людьми вообще... Это, кажется, называется пара­нойя. Когда мне становится совсем худо, я ухожу в свой дурацкий вир­туальный мир и закрываю за собой оконце».

Конечно, было бы абсолютно неверно говорить только об отрица­тельных сторонах виртуального мира, ничего не сказав о положи­тельных. Так, положительное начало Интернета — способность связывать людей, устанавливать между ними необходимые кон­такты, как деловые, так и личностные (иногда Интернет играет роль брачного агентства, причем совершенно бескорыстного — слу­чаи счастливых браков, заключенных благодаря Интернету, извест­ны и многочисленны).

Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что компьютер может способствовать гуманизации общества. Высшее проявление реального гуманизма — это забота о лицах, стра­дающих физическими или психическими недостатками. В последние годы была проделана огромная работа по созданию различных специ­ализированных видов информационной технологии, позволяющей в зна­чительной степени компенсировать эти недостатки миллионам людей, страдающим потерей зрения, слуха, заболеваниями опорно-двигатель­ного аппарата. Все это дало им возможность работать, будучи привязанным к дому. Новые технологии предоставляют всем людям равные возможности в обретении полноценной среды обитания, деятельности и общения.

Наконец, следует иметь в виду, что негативным явлением, связан­ным с пользованием Интернета, можно успешно противостоять с помощью сетевого этикета (нэтикета). Это новая «отрасль» этикета, связанная с необходимостью и потребностью нравственной оценки бурно' развивающихся интернет-технологий и разработки рекомен­даций по их использованию. Появляется этикет на основе клас­сической этики, принадлежит к разделу прикладной этики (наряду с биоэтикой, экологической, биомедицинской и другими этиками) и выступает как способ нормативной регуляции поведения и общения в Интернете: включает в себя запрет грубости, пропаганды наркоти­ков, насилия, размещения материалов порнографической, нацистской направленности. Правила этикета носят рекомендательный харак­тер и не регламентируют конкретные меры наказания за тот или иной нравственный проступок. Внутренним гарантом пользователя Интернета, как и в этике вообще, выступает совесть, а внешним — общественное мнение. Все другие категории классической этики {добро и зло, долг и добродетель, совесть и честь, достоинство и благородство, справедливость и ответственность) сохраняют свою общечеловеческую значимость в Интернете, ориентируя пользовате­лей на открытый диалог, толерантность и взаимоуважение.

Вместе с тем информационное сообщество, учитывая специфику совершенно новой сферы — Сети, обеспечивающей внедрение но­вых информационных и коммуникационных технологий, формиру­ет и собственные принципы сетевой этики. Например, принцип лич­ной свободы (иногда его называют принципом анархии), согласно которому каждый пользователь Интернета волен делать все, что ему будет угодно, если это не вредит другим членам общества и не ущемляет его интересов. Этот принцип вполне согласуется с «золо­тым правилом нравственности», сформулированным еще в древнос­ти. В качестве принципа сетевого этикета называют также принцип здорового консерватизма, предусматривающий бережное отноше­ние сетевого сообщества к уже достигнутым знаниям, соблюдение требования преемственности. Наряду с этим указывается и на принцип самосохранения сетевого сообщества которое должно бе­речь и защищать свою среду обитания — Сеть, обеспечивая ее устой­чивость, адекватно используя механизмы обратной связи. Сетевой этикет налагает определенную ответственность на каждого члена сообщества, получающего и представляющего свою собственную информацию в Интернете Сегодня необходим своеобразный Ренессанс гуманистических идеалов, необходимо найти разумный баланс между информационными технологиями и ценностями гуманизма, поскольку в обществе все явственнее ощущается потребность перехода от «количественного идеала» эпохи массового потребления к пониманию «качества жизни» как главной общечеловеческой ценности. Поэтому и встаем вопрос о формировании новых подходов к понятию компьютерной цивилизации, ее целей и нравственно-ценностного содержания.