Сказка про Прекрасную Лань, Великого Медведя и Ваню-Чудика (продолжение). Однажды – я вам не скажу, когда – в город с горы пришел бродяга

Однажды – я вам не скажу, когда – в город с горы пришел бродяга. Не очень старый, но уже и не молодой. Тихий такой, спокойный. Одежда – смешно сказать. Зашел в трактир. Сел в углу кушать. А надо сказать, что в городе в это время были совсем другие порядки. Королем после всей той анархии стал Неглуб, нагл и глуп. Он навел «порядок» – то есть везде была слежка, какие-то особые паспорта и прочая ерунда. А бродяга выглядел, конечно, слишком подозрительно. И вроде бы мужик как мужик, но будто бы немножко из другого времени. Не долго думая, его арестовала первая полицейская команда, прямо там, в углу трактира. Документов у него не было, да он, кажется, и не очень знал, что это такое. И сразу же из трактира направился в тюрьму.

Ваня-Чудик, конечно.

Но то, что он стал рассказывать на допросе, сразу же вывело его из тюрьмы и направило во дворец. Слишком фантастические вещи он отвечал на самые простые вопросы. И скоро его допросом занялся главный тюремный генерал. И вскоре доложил об этом королю (тот очень живо интересовался тюремными делами).

Вот и встретился Ваня с королем. Сел Неглуб напротив его за столом и стал расспрашивать. А Ваня – что ж, спокойно правду говорит. Что пошел охотиться за оленем по королевскому приказу. Что спутники отстали, а двое погибли. Что лань он встретил и поймал. Только не поймал, а отпустил. Что теперь пришел посмотреть на родимый город, и совсем награды не хочет.

Ну, когда он сказал о награде, Неглуб захохотал и сказал, что если Ваня сумеет сберечь башку – это и будет его крайняя награда, только она ему не очень светит. И единственный способ получить эту награду – это устроить ему, королю, встречу с прекрасной Ланью. Вот и все, и больше никаких условий. Только в горы Ваню тоже не отпустили. Даже и с командой охранников. Ясно, что он ускользнет и в горах останется. Нет – пусть он так косулю приведет. Силой мысли. Письмо пошлет, или еще как. Сроку – три дня. Потом – казнь.

Посадили Ваню-Чудика в темницу, где только одно малюсенькое окошко под потолком обозначало, день сейчас или ночь. Ему было очень грустно. Не стал бы он приводить, конечно, свою Лань к жестокому королю. И ясно было, что скоро ему придется умереть. И ужасно грустно было, что ее он уже не увидит.

Вот так прошла ночь, потом день, потом ночь. Ваня, как мог, выглядывал в окошко, чтобы хоть с какой-нибудь живой душой для Лани весточку передать. Нет, не чтобы пришла – чтобы знала, что произошло. Потому что когда умирает один любимый, другому нужно об этом знать. И может быть, что-то же, что-то же – можно сделать? Потому что когда умирает один любимый, он умирает за двоих. И ему было очень грустно, пусть он и не подавал виду.

Но только настал второй день, потом ночь, потом третий. Пришел тюремный министр и сказал, что казнь будет следующим утром – если, конечно, Лань не придет к королю. Послал его Ваня красивым оборотом, получил в зубы, и опять сел к окну. И стал думать, что в таких случаях обычно помогают всякие мелкие зверьки, ну, кто-нибудь, кого спас, кому доброе дело сделал. А кому он сделал чего-нибудь хорошее? Плохого вроде не делал, это правда. Но хорошее? Нет у него таких волшебных должников. Вот разве что…

И тут он увидел, как мимо окошка проходит Медведь. Ведь Медведь теперь от машины спасся – получается, из-за него, из-за Вани, потому что тогда утром на него с Ланью засмотрелся. Ну, пусть даже и не должник никакой – авось! И Ваня стал ему кричать: «Эй, Медведь!» А Медведь видел все, буквально все. Он сразу увидел Ваню и спросил: в чем дело?

На одном дыхании ему Ваня все рассказал. И попросил сказать обо всем Лани. Что пусть не приходит, конечно, к королю, да и времени, слава Богу, не осталось – но может, придумает что-нибудь? Скажешь, Медведь? Ты же видишь ее – каждое утро?

Ничего не ответил Медведь и пошел размеренно дальше.

Но внутри он решил: нет, конечно, нет. Да они никогда и не разговаривали с Ланью. И не нужно было мешать ее в эти дела.

Медведь очень любил Лань. С ней единственной он позволял себе задерживаться в своем ежедневном походе. Он очень любил свою Лань. И Ваню поэтому – не любил.

– – Стрельба глазами -