Дэйёнункеокуа нзй деохэйко (Ва-ус-шт'-пео-диа па йе-о-Ьа'-Ьо), или праздник жатвы 12 страница

Название этой индейской деревни на диалекте сенека было №-аЬ.'-§а, у тускарора — 0-пе-а'-1сагз, у онондага — О-пе-ап'-да, у онейда — 0-пе-аЬ.'-да'1е и у могауков — О-де-а'-да-га. Эти названия — диалектальные варианты одного и того же слова. Ясно, что слово «Ниагара» произошло от одного из них и, таким образом, восходит непосредственно к ирокезскому языку. Значение слова утеряно; возможно, оно произошло, как предполагают некоторые из современных ирокезов, от слова, которое значит «шел»: у сенека — 0-пе-ап'-а, у онондага — О-пе-уа'-а и у онейда — 0-пе'-аг1е ^л.

^к СоНеа'з ШзЪогу о{ 1Ь.е Р1уе Кагшпз, 1741, с. 79.

^л Банкрофт заблуждается, выводя это слово из языка нейтральной нации.

Название этой индейской деревни было перенесено ирокезами на Янгстаун, на р. Ниагару от водопадов до озера и на оз. Онтарио, как отмечалось выше.

В наименовании водопадов ирокезский обычай совпадает с английским. Название реки связано со словом «водопад». Однако в случае с ниагарскими водопадами прилагательное сливается со словом «водопад», так как идея о его величественности и великолепии как будто отождествляется с самим водопадом. Таким образом, у онондага он называется Ва1е-саг'-зЬо-815, у сенека — Ва1е-саг'-з1со-зазе; слово Ке-аЬ'-да подразумевается. Это значит «высочайшие водопады».

В широкой долине Дженеси сенека основали большую часть своих деревень. Благодаря значительной протяженности, безграничному плодородию и легкости обработки она стала их любимым местопребыванием и вполне заслужила название «прекрасной долины», которое они ей дали. Ее положение в центре их территорий и легко переходимая вброд река, протекавшая по ней, равным образом влекли к заселению долины. В период их наивысшего процветания долина стала наиболее густо заселенным районом в стране ирокезов.

От Рочестера две тропы шли вверх по Дженеси, по обоим ее берегам. Та, которая была на западной стороне, следуя берегом реки, сначала входила в небольшую индейскую деревушку О-аЪ'-Ьа, там, где ныне расположен Скоттсвил, и, направляясь вперед по низине долины, входила в индейское селение Са-по-^аи'-ёез, упомянутое выше ^м. Оттуда тропа следовала излучинами реки вверх до О-аа'-§1, расположенного в низине селения тускарора, двумя-тремя милями ниже Кюилервиля. Идя вверх по реке, она затем вела к деревне сенека Сга-ип-йо'-та-пеЬ, или «большое дерево», находившейся на холме около мили севернее Кюилервиля.

Здесь впоследствии была выделена для сенека «Резервация Большого дерева», так же как ими был сохранен участок вокруг любимой деревни Оа-по-^аи'-ёез. По выходе из этой деревни тропа огибала поворот реки и входила в Ве-о-тш'-Да-^а-а, или городок Литл-Биерд, также упоминавшийся выше. Он был расположен в низине непосредственно против Кюилервиля и на противоположной от Дженеси стороне долины. Рядом с этим селением на отлогом берегу находилось маленькое селение, называвшееся Са-пеЬ'-сШ-оп-Ь\га. Индейское селение Са-шт'-йа-за было там, где ныне расположена Москва.

Тропа, следуя вверх по реке, сворачивала затем из этой долины и приводила к Ва-уо-11'-§а-о, или Сквейк-Хилл, напротив Маунт Морриса. Это слово обозначает «где река вытекает из холмов», и оно прекрасно передает выход реки из ее скалистых преград в широкую долину Дженеси. Своеобразной особенностью местности о геологической точки зрения является то, что долина следует за рекой только от окрестностей Рочестера до Маунт Морриса. В этом месте

^м Ферма м-ра Ньюболда ныне занимает место этого старинного селения.

река внезапно попадает в узкое ущелье, прорезанное в скале, тогда как долина, имеющая в этом месте около трех миль в ширину, следует за речкой Канесерага (Оа-позе'-§а-§о) вверх к Дансвилю, расположенному у ее истоков. От Маунт Морриса к югу, вверх по Дженеси, долина узка п по форме неправильна, а у Портэджа весь пейзаж изменяется — появляются неровные склоны и живописные водопады. Однако на речке Канесерага от Дансвиля до горы Моррис долина совершенно та же, что на Дженеси от этой горы до Рочестера. Эта «прекрасная долина» сенека, от 0,5 до 3 миль шириной, тянущаяся на протяжении 40 миль, соперничает, если только не превосходит ее, с более прославленной долиной Вайоминга.

Оставив Сквейк-Хилл, тропа поднималась вверх по реке, пересекала речку, вытекающую из Силвер-Лейк, Са-па'-уаЧ, и входила в индейское селение Оа-йа-о', расположенное там, где стоит Кэс-тиль (графство Дженеси). Здесь впоследствии была резервация Гардоу. Отсюда тропа продолжалась вверх по реке и шла через Порт-эдж к индейской деревне 0-\уа-1з-]а, близ слияния речки того же имени с Дженеси. Тропа пересекала речку и вела вверх по реке к Ога-о-уа-йе'-о, или Канеадеа, последнему селению сенека на Дженеси. Оно было расположено на месте городка Хьюм в графстве Ал-легейни. Название селения переводится как «небо сходится с землей». По-видимому, здесь был широкий выход. Если смотреть отсюда, то казалось, что небо сходится с землей или что небо опирается на землю. Впоследствии здесь была большая резервация, сохраненная сенека вокруг этого селения, которая еще обозначается на старых картах как «Резервация Канеадеа». Таким способом можно установить любимые места поселений сенека по реке. Тропа Дженеси, прослеженная нами, представляла один из путей к р. Аллегейни (О-Ьее'-уо), для тех, кто хотел спуститься по этой,реке по направлению к юго-западу.

О-Ьее'-уо, корень слова «Огайо», означает «прекрасная река», и ирокезы, дав его р. Аллегейни, или главному рукаву Огайо, закрепили имя из своего языка не только за одной из великих рек континента, но косвенно и за одним из благороднейших штатов нашей конфедерации.

Тропа по восточному берегу Дженеси начиналась от брода, близ водопровода в Рочестере, и, свернув немного вбок от реки, пересекала Маунт Хоу. В ознаменование этого факта одна из главных проезжих дорог через кладбище, проложенная по линии тропы, была названа «Авеню индейской тропы». Поднимаясь по Дженеси, она следовала излучинами реки вверх до Маунт Морриса (8о-по'-^о-чуаи-^а), где была маленькая индейская деревушка, единственная на восточном берегу реки. 8о-по'-]'о-^аи-§а, или Большой Котел, оратор сенека, мнение племени о котором было едва ли ниже мнения о Красной Куртке, поставил свой лесной домик там, где расположен Маунт Моррис; и сенека дали его имя кучке домов, возникшей вокруг этого домика, а впоследствии и самому Маунт Моррису, одному из наиболее привлекательных селений в районе Дженеси.

Отсюда две тропы шли вверх по речке Канесерага (С-а-позе'-

да-до), по одной с каждой стороны. Они приводили к небольшой индейской деревушке Оа-позе'-^а-^о, расположенной у начала долины на месте Дансвиля.

Покинув область Дженеси, мы переходим далее к системе путей, направлявшихся к югу. Сусквеханна и ее притоки пронизывали страну могауков, онейда и онондага на востоке и севере, тогда как Чемунг с его рукавами протекал на территории сенека от района Дженеси на северо-запад. Эти реки, сливающиеся у Тайоги, образуют как бы треугольник, вершиной которого является Тайога, основанием — центральная тропа через штат, шедшая с востока на запад. Следуя по течению этих многочисленных рек с северо-востока и северо-запада, эти отдельные пути сходились в Тайоге-и, спускаясь по Сусквеханне, образовывали Великий южный путь — главный путь путешествий и переселений на юг. Пути по ирокезским озерам, лежавшим севернее и южнее, до некоторой степени связывали Центральный путь с путем по Сусквеханне. В пределах этого треугольника жили племена могауков, онейда, туска-рора, онондага, кайюга и часть сенека.

Нет необходимости прослеживать детально пути, шедшие по берегам рек, которые сами были большими дорогами, сделанными рукой природы, так как пути эти следовали извилинам рек. Одна тропа шла вниз по р. Конхоктон (С-а-Ы'-1о) к Тайоге (Та-уа¹-о-да). Схождение стольких троп в этом пункте, перед спуском к югу, через Пенсильванию и в Виргинию на западном склоне Блю Ридж, сделало его важным и хорошо известным среди ирокезов-местом.

От Тайоги шли две тропы вверх по Сусквеханне (С-а-АУа-по-^а'-па). Та, которая поднималась по северному берегу реки, проходила через Оуэго (АЬ--»а'-да), пересекала вброд Ченанго (0-сЬе-пап§'), близ ее устья, и, минуя Бингхэмптон (0-сЬе-пап^¹), продолжалась вверх по реке до впадения Юнадиллы (Ве-и-па-<Ш'-1о), где-она пересекала тропу, шедшую из страны онейда. Продолжаясь вверх по Сусквеханне до впадения р. Шарлотты, тропа разветвлялась. Одна шла вверх, до впадения ручья Черри Вэлли, и, следуя вверх по этому ручью, в конце концов приходила к Канаджохари. Другая тропа, поднявшись по р. Шарлотте до истоков, пересекала ее-у Кобускилла (Аз-са-1е'-§е) и спускалась вниз по течению к ручью Скохари, где она пересекала тропу Скохари, шедшую от нижнего укрепления могауков. От Скохари (Озе-Ьо-Ьаг'-Ш) боковая тропа поворачивала вверх по Лисьей речке и, перейдя холмы Хелдербер-га, спускалась к Олбани. Другое ее ответвление, оставив Скохари, проходило через городок Мидлборо, спускалось к р. Катскилл и по этой реке направлялось к Гудзону.

Многие из ранних поселенцев средней Пенсильвании и почти все наши соотечественники, которые селились на плодородных участках, раскинутых по Сусквеханне, вошли в страну по этим тропам, которые были единственными дорогами, проходившими через лес. Они полностью полагались на хорошо утоптанные, удачно выбранные тропы ирокезов. То же наблюдение верно и для центральной

233.

•тропы, по которой до открытия настоящих дорог шли ранние пио-леры западной части штата Нью-Йорк с лошадьми, скотом и сельскохозяйственным инвентарем. В течение многих лет эта тропа была единственным путем для путешествий. Она вела ранних иммигрантов в сердце страны, и немалым они обязаны ирокезам за то, что те сделали свою страну доступной.

Были также постоянные протоптанные тропы вдоль берегов наших внутренних озер, использовавшиеся для охотничьих целей, для взаимного общения и как пути сообщения между центральным проходом и речными путями, сходившимися в Тайоге.

Итак, мы прошли по извилистым путям ирокезов многие сотни.миль по их территориям и восстановили некоторые из названий, употреблявшихся в эпоху индейского господства. Такие данные могут и не представлять широкого интереса, но займут соответствующее место в наследии туземных племен. В самом деле, тропы наших индейских предшественников уже стерлись, изменился лик природы, но память о днях индейского владычества не может исчезнуть так же легко. Они всегда будут иметь «долю в нашей истории».

«„Имперский штат", как вы любите называть его,— сказал недавно один вождь кайюга,— некогда был изборожден нашими тропами от Олбани до Буффало, тропами, которые были исхожены нами в течение столетий, тропами, которые вытоптаны так глубоко ногами ирокезов, что они стали дорогами ваших путешествий, по мере того как ваши владения постепенно „въедались" во владения моего народа. Ваши дороги еще идут по тем самым путям, которые связывают одну часть Длинного дома с другой. Разве мы, первые владельцы этой цветущей области, не принимаем больше участия в вашей истории? Ваши отцы были рады присесть на пороге Длинного дома. Если бы наши предки выпихнули вас оттуда в то время, когда французы бушевали на противоположной стороне, чтобы добиться прохода сквозь него, и сбросили бы вас в море, то, какова бы ни была участь других индейцев, ирокезы могли бы до сих пор оставаться нацией и я, вместо того чтобы умолять здесь о праве жить на ваших землях,— я мог бы сохранить свою страну» ^н.

Уместно будет в этой связи коротко сказать об индейских бегу-лах. Для передачи известий от племени к племени и для распространения сведений по всей Конфедерации, как и для созыва советов по общественным надобностям, прибегали к помощи тренированных бегунов. Говорят, что нужно было только три дня, чтобы передать язвестие из Буффало в Олбани. Быстрота ног была качеством, которое обеспечивало у ирокезов высокую репутацию. Тренированный бегун проходил за день сотню миль. Благодаря эстафете, к которой иногда прибегали, дневной переход можно было значительно увеличить. Говорят, что гонцы Монтесумы передавали ему сведения о передвижениях Кортеса со скоростью 200 миль в день; но к этому следует отнестись как к преувеличению. Во время последней|войны

Питер У и л с о н (Ва-о-во-вэ-но-онк). Выступление в Нью-Йоркском историческом обществе, май, 1847.

гонец вышел уже при дневном свете в летнее время из Тонаванды в Эйвон, расстояние между которыми — 40 миль по тропе. Он передал послание и вернулся в Тонаванду около полудня. Ночью их бегуны руководствовались звездами, по которым они научились держать направление и снова находить его, если случайно сбивались с пути. Осенью и зимой они определяли маршрут по Плеядам, или Семи звездам. Эту группу в шее Тельца они называли С-оЪ-^таг'-<1аг. Весной и летом они бежали, ориентируясь по другой группе звезд, которую они называли &«ге-о-§а-ап, или Полярная гагара — четыре звезды по углам ромба. Готовясь нести сообщение, гонцы снимали с себя все, за исключением С-а-Ьа-аЪ, суконного передника, и пояса. Их посылали обычно парами, они совершали свой путь через леса, один позади другого, в полном молчании.

На карте, приложенной к настоящей работе, можно найти описанные выше тропы, здесь же на нескольких диалектах ирокезов даны названия озер, рек и речек, индейских селений и древних местностей, известных нашим непосредственным предшественникам, а также названия наших собственных городов и селений, дававшиеся по мере их появления °. Эта карта заново составлена, чтобы показать родину ходеносауни.

Ирокезы были выдающимися людьми севера. Географическое положение их страны было очень удачно, они были могущественны благодаря объединению своих сил в Лиге, и малочисленные племена, разбросанные по этим обширным территориям, могли оказать лишь слабое противодействие их объединенному натиску. Только большие народы, подобно сиу на западе или чероки на юге, были в состоянии противостоять их храбрости или сопротивляться их набегам. Сравнивая себя с другими индейскими нациями, ирокезы могли радоваться превосходству своих общественных институтов и поздравлять себя с высоким предназначением, которое, казалось, ожидало их после полного развития их гражданских институтов.

⁰ В Приложении I дана схема, содержащая все названия, приведенные на карте; они размещены по графствам, и указано значение каждого из них (см. также гл. II, кн. I).

ГЛАВА IV

Будущее индейцев. —Их перевоспитание. — Миссионерские школы. — Христианская партия.—Государственные школы.—Будущее гражданство.—Заслуги миссионеров.— Права собственности. — Несправедливость пренебрежительного отношения к индейцам. — Система управления. — Долг американского народа. — Департамент по делам

Индейцев

Будущая участь индейцев на этом континенте является предметом чрезвычайного интереса. Если тот факт, что они не могут сохраниться в своем природном состоянии, нуждается еще в каких-нибудь доказательствах помимо опыта прошлого, то можно показать, что он вытекает из существа дела. Наши первобытные обитатели окружены цивилизованной жизнью, пагубное и зловещее влияние которой при ее соприкосновении с жизнью индейцев совершенно непреодолимо. Цивилизация столь же агрессивна, сколь прогрессивна — это позитивное состояние общества, атакующего любое препятствие, подавляющего все более слабое, выискивающего и заполняющего всякую щель как в мире морали, так и в физическом мире; в то же время жизнь индейцев беззащитна, находится в негативном состоянии, лишена жизнеспособности и способности к сопротивлению. Институты краснокожего непрочно и ненадежно связывают его с землей, а институты цивилизованного человека на их высшей стадии дают ему возможность настолько крепко вцепиться в землю, что ничто не в состоянии согнать его с нее. Искоренить расу в зените ее интеллектуальной мощи почти невозможно; изгнать же соседствующую с ней расу, находящуюся в низком первобытном состоянии, сравнительно легко, если и не абсолютно неизбежно.

Очевидная судьба индейцев, если их предоставить самим себе, ставит вопрос об их приобщении к цивилизации; конечно, уже сама по себе это более интересная и более важная тема, чем любая из рассмотренных нами выше. Все индейские расы, обитающие сейчас в пределах республики, подпали под ее юрисдикцию, что возложило огромную ответственность на правительство как управителя делами индейцев и облекло его высоким доверием как попечителя о будущем их благе. Должна ли система опеки и надзора, принятая национальным правительством, видеть свою высшую цель и конечную задачу в повседневном улаживании, их сегодняшних трудностей, или она должна смотреть дальше и быть выше соображений временного характера, стремясь к их возвышению до прав и привилегий американских граждан? Это, несомненно, серьезный вопрос, и если последняя задача сама по себе выполнима, то ее следует разрешать со всем рвением и энергией, настойчиво и неутомимо, насколько этого требует ее важность. В течение периода, пока этот вопрос будет разрешаться, американский народ не может оставаться равнодушным и пассивным зрителем и избегнуть ответственности; ибо

если правительство ответственно главным образом за управление гражданскими делами, то дела нравственного и религиозного характера, которые, во всяком случае, не менее важны, взывают к просвещенной благосклонности всего общества.

Вопрос о том, сможет ли часть индейской семьи еще быть воспитана и цивилизована и таким образом со временем спасена от судьбы, которая уже постигла столь многие из наших туземных рас, будет темой некоторых заключительных размышлений. То, что верно для ирокезов, в общем верно и для всех других наших первобытных обитателей. Поэтому факты для обоснования гипотезы о том, что индейцев можно воспитать и цивилизовать, будут взяты исключительно из социальной истории ирокезов.

Сейчас в штате Нью-Йорк живет около 4 тыс. ирокезов. В течение многих лет окруженные цивилизацией и лишенные всякого общения с более примитивными племенами глухих районов, они не только утратили свою природную свирепую воинственность, но и стали гуманными и легко управляемыми. К тому же занятие земледелием, которому они постепенно научились, обусловило новый образ жизни и пробудило новые стремления; хотя происшедшие изменения пока что едва заметны для случайного наблюдателя, на самом деле они огромны. В настоящий момент вымирание ирокезов приостановилось и фактически они увеличиваются в числе и улучшается их общественное положение. Непосредственной причиной этого являются их робкие попытки заняться земледелием, но отдаленная и истинная причина кроется в миссионерских школах.

Этим учреждениям, действующим среди ирокезов со времен отцов-иезуитов вплоть до настоящего времени, они главным образом обязаны прогрессом, которого достигли, и той перспективой улучшения, которую их положение начинает внушать. Миссионеры научили ирокезов нашему языку и многим навыкам сельского хозяйства и домашнего быта; от них ирокезы получили Библию и заповеди христианства. По истечении стольких лет плоды их труда и благочестия становятся все более очевидными: с годами медленного и почти незаметного прогресса они постепенно во многом избавились от невежественных сторон индейской жизни. Ирокез наших дней по своему социальному уровню намного выше ирокеза XVII столетия. Этот факт достаточно ясно доказывает, что усилия филантропии и христианства не зря были потрачены на индейца. Более того, если со временем ирокезы поднимутся на высший уровень, они должны приписать свое сохранение упорству и преданности миссионеров, которые трудились на их благо,' когда их оскорбляли и обманывали бессовестные люди, когда ими пренебрегали гражданские власти и они были подавлены множеством несчастий, которые ускорили их упадок.

Существуют лишь два способа спасти индейца от угрожающей ему участи — это образование и христианство. Если он воспримет умом свет знания и дух цивилизации, он не только будет обладать средствами самозащиты, но и приобретет силу для освобождения от рабского состояния, в котором его держат. Неоднократные' попыт-

ки, предпринимавшиеся для того, чтобы просветить индейца, и многочисленные неудачи, которыми оканчивались эти попытки, создали в общественном мнении до известной степени уверенность, что. и просвещение индейца, и обращение его в христианство невозможны. Эти меры все еще, пожалуй, могут рассматриваться как эксперимент с неизвестным исходом; но практика не доказала, что они безнадежны. В настоящее время в каждой индейской общине штата имеется многочисленная и уважаемая группа людей, для которых земледелие стало привычным занятием, многие из них усвоили наш образ жизни, стали прихожанами миссионерских церквей, говорят на нашем языке и являются во всех отношениях благоразумными и рассудительными людьми. У этой особой группы есть сильное желание усвоить обычаи цивилизованной жизни и особенно дать образование своим детям, о чем они часто настоятельнейшим образом просят. Среди молодежи, воспитанной под влиянием таких идей, тоже существует тяга к знанию и готовность использовать преимущества образования. Из этой группы с шансами на успех может быть отобрана индейская молодежь для получения среднего образования, так как лучшая подготовка к более высоким достижениям дает прочную гарантию против возврата к индейской жизни. В попытках обучения индейских юношей основная трудность заключается в том, чтобы сделать их достижения прочными и полезными для них самих. Извлечь невежественного индейца из его лесного жилья и, старательно позаботившись о его образовании, отпустить опять в глушь одиноким грамотеем было бы бесполезным экспериментом, так как его достижения не были бы оценены его прежними товарищами и он подвергся бы опасности вызвать в них презрение к себе. Обучение индейской молодежи должно быть всеобщим и проводиться главным образом в школах и на местах.

За последнее время среди ирокезов намечается новый порядок, который благоприятствует расширению общего обучения на местах и получению более высокого образования в отдельных случаях. Миссионерские школы, действующие в самом сердце индейских общин, добивались непосредственного общения с народом и тем самым заложили единственно верное и прочное основание для их постоянного усовершенствования. Они создали среди индейцев новое общество, основанное на христианском учении, пробудив в них новые желания, создав новые привычки и вызвав новые стремления. В сущности, они объединили лучшие элементы индейского общества и оживили их светом религии и знания. Таким образом, постепенно образовалась группа, которая, если ее поощрить и укрепить, привлечет к себе ту часть индейского населения, которая восприимчива к развитию и прогрессу и хочет сделать эту попытку. При отеческой заботе правительства как штата, так и союзного и под еще более действенной опекой религиозных обществ справедливо было бы питать большие надежды на окончательное и прочное приобщение к цивилизации этой группы ирокезов.

Очень трудное дело — попытка избавить индейцев от их умонастроения и внушить им умонастроение другой расы. Осуществление

его необходимо начинать с детства и в миссионерской школе, где-наш язык заменит индейский, наша религия — индейскую мифологию и наши развлечения и образ жизни заменят индейские. Когда это достигнуто и на ум, подготовленный таким образом, изливается свет высшего познания, даже и тогда нет твердой уверенности в том,, что индейская природа навсегда укрощена и погружена в высшую природу, созданную цивилизацией. В глубинах индейского общества царят дух и чувство, которым их умы созвучны по природе; и велика должна быть та сила и постоянным то влияние, которые могли бы преодолеть первый и искоренить второе.

Недавно Нью-Йорк положил начало просвещению ирокезов. До 1846 г. индейская молодежь не допускалась к пользованию общественным школьным фондом. Отсутствие подготовленности их для таких школ давало до некоторой степени достаточные основания для этого. Б это время у них впервые были открыты школы на средства из общественного фонда. Эти школы не имели большого успеха, но-их эффективность была бы намного больше, если бы они были устроены по типу школ-интернатов или миссионерских, а не как обычные¹школы. Первый тип школ представляет наиболее практичную и успешную систему для обучения индейцев, и можно надеяться, что он скоро будет принят. Чтобы удовлетворить растущую потребность в высшем образовании, штат Нью-Йорк в прошлом году не только-открыл доступ в педагогическое училище штата (8Ше Могта! ЗсЬоо!) некоторому числу индейской молодежи, но и назначил сумму, достаточную для ее содержания, пока она использует преимущества обучения. Эти два значительных события составляют важный период в жизни современных ирокезов. Остается только создать у них на местах постоянные школы-интернаты для обучения основной массы их молодежи, открыв доступ в педагогическое училище для лучших учеников, и за несколько лет их умственное развитие настолько превысит настоящий уровень, насколько развитие их отцов в дни независимости было выше уровня современных им наций.

Помимо законных претензий, которые имеются у оставшихся ирокезов к населению штата, сами принципы человеколюбия говорят о том, что надо поощрять молодых людей в их стремлении получить более высокое образование, чем им могут позволить их ограниченные доходы от хозяйства. Настало время, когда ирокезы в силу своего общественного развития стали способны к основательному воспитанию ума и в силах достичь такой же высокой и полной образованности, как и многие из их белых соперников. Настало также время, когда академические познания окажутся благом для них и для их семей. Благодаря распространению среди них знаний будет облегчен путь для введения ремесел и улучшения индейского земледелия. Небольшая группа образованных людей в каждой индейской общине могла бы найти достаточное применение приобретенным ими профессиям и получить должности учителя, врача, механика и фермера; своей деятельностью они могли бы значительно повысить общее благосостояние. Если жажда развития, которая сейчас преобладает среди индейцев, будет удовлетворяться и поощряться, то потре-

буется немного лет для того, чтобы познакомить их с нашей цивилизацией и окончательно подготовить к пользованию теми правами собственности и правами гражданства, которые привычны для нас. Насколько благороднее для штата цивилизовать и спасти эту интересную и своеобразную часть его населения, чем ускорить ее исчезновение в результате несправедливостей, бросить индейцев на произвол судьбы в тот момент, когда они борются за свое возрождение, развивая сельское хозяйство, и открывают свой ум свету знаний.

У населения штата Нью-Йорк нет недостатка в благожелательном отношении к благополучию индейцев, скорее наоборот, наблюдается глубокая заинтересованность в их будущем воспитании. Что бы ни было сделано для улучшения положения индейцев и поощрения тех из них, кто трудится для улучшения своей жизни, заслужит самую горячую похвалу. Если индеец тянется к знанию, то он просит •о единственном благе, которое мы можем дать ему в обмен за его право первородства и которое достойно быть им принятым.

Просвещение и обращение ирокезов в христианство — слишком важное в гражданском отношении дело, чтобы возложить его исключительно на религиозные общества с их ограниченными и неустойчивыми финансами. Школы, основанные и содержащиеся на средства •частной благотворительности, являются для индейцев почти тем же, чем и общеобразовательные школы для нашего собственного народа, и без них индеец в минувшие времена был бы лишен всех средств к просвещению. В этих школах молодежь объединена для начального обучения как необходимой подготовки для нравственного и религиозного образования. Находясь там, молодые индейцы усваивают привычки цивилизованной жизни, обучаются нашему языку и получают самые элементарные знания. Поэтому было бы лишь справедливым со стороны общественной благотворительности разрешить этим ученикам пользоваться точно такой же частью общественных денег, какая приходится на долю остальных детей штата. Штат должен или установить такую систему начального обучения индейцев, которая наиболее соответствует их условиям, или передавать некоторую долю общественных сумм, в соответствии с числом индейских учеников, в распоряжение местного миссионера для расходования наряду с равными суммами, поступающими от частной благотворительности или от самих индейцев. Настала пора, чтобы наша индейская молодежь рассматривалась во всех отношениях как часть детей штата и воспитывалась соответствующим образом ²⁰.

Обширные размеры религиозных начинаний нашего времени ведут к отвлечению внимания христианского мира от индейцев в области более отдаленные и, возможно, более привлекательные. В течение лоследних 60 лет миссионеры смогли уделить ирокезам лишь небольшую долю того внимания, которое соответствовало бы их нуждам. Правда, убежденные и ревностные миссионеры работали среди них, достигая результатов гораздо больших, чем обычно думают; но недостаточный размах в организации этих миссий и бессистемность их деятельности, неотделимые от нерегулярного и ограниченного их снабжения, помешали им довести свою работу до полного завершения.

Но, во всяком случае, то, что сделано, следует главным образом приписать им и церквам, ими представляемым.

Восприимчивость индейца, его способность к учению, когда его допускают к систематическому образованию, выше всяких похвал. Если бы те же средства и те же меры воздействия, которые используются для воспитания и развития нашего собственного народа и без постоянного применения которых он скоро впал бы в невежество, применять к нашему индейскому населению, оно стало бы развиваться благодаря им с быстротой, которая вызвала бы удивление и восхищение. Среди современных ирокезов имеются примеры высокой учености, которая сделала бы честь любому ученому. Предоставление работы индейским юношам, овладевшим профессиями, которые позволяют им занимать в нашей среде ответственные и полезные должности,— еще один вид поощрения, который привлечет великодушные сердца. В наших гражданских и общественных отношениях с людьми красной расы мы смотрим на них как на отличный от нас и особый класс; однако в этих отношениях они должны рассматриваться не только как наши товарищи, но и как часть нашего собственного народа. Нет никакого основания делать их, рожденных на этой земле потомков ее древних владельцев, чужаками в их родной стране или лишать какого-либо из тех преимуществ, которые предназначены для нас. Поскольку они в состоянии оценить и использовать преимущества, которыми пользуется наш народ, нельзя игнорировать требование о предоставлении этих преимуществ индейцам, молчаливо выдвигаемое самим положением последних.