Дэйёнункеокуа нзй деохэйко (Ва-ус-шт'-пео-диа па йе-о-Ьа'-Ьо), или праздник жатвы 1 страница

После сбора урожая ирокезы устраивали благодарственное празд­нество, продолжавшееся около четырех дней. Оно было последним в году, так как обряды Нового года не походили на остальные празднества. Название, данное этому празднику, значит «благода­рение Нашим кормилицам». Первоначально он был установлен для принесения благодарности кукурузе, бобам и тыквам, всегда под­разумевавшимся ирокезами под этим символическим именем, а также триаде духов, столь тесно связанной в их представлении с самими растениями, что они были почти неотделимы от последних. Однако конечной целью всех этих индейских обрядов являлась хвала Ха-веннейю. Природа расточала для их прокормления свои созреваю­щие плоды, и они установили этот церемониал, вечное свидетель­ство их благодарности за каждый вновь полученный урожай.

По способу созыва этого совета, по религиозным обрядам и зак­лючительным празднествам каждого дня он так походил на праздник зеленой кукурузы, что отдельное описание его становится излишним.

Эти религиозные советы были временем всеобщего оживления и возбуждения. Повышение активности социального общения, ко­торое обычно вызывали эти обряды и празднества, значительно со­действовало подъему настроения. Вечером, как только кончались сумерки, народ собирался для плясок, так как это развлечение со времени упомянутого нововведения всегда следует за религиозными обрядами. Пляски ирокезов очень разнообразны, и исполнению их они всегда предавались с огромным увлечением. В таких случаях они давали волю удовлетворению этой страсти, и ночные часы ле­тели незаметно. Ни заходящие звезды, ни севшая роса не «нагоняли сон» на'ирокезов во время их празднеств, так же как это бывает и в более утонченном обществе. Нет, веселье не ослабевало, пожалуй,

до тех пор, пока восток не озарялся слабым отблеском приближа­ющегося дня, и не замирали окончательно голоса расходящихся членов совета.

Гийеваноускуагова (6Г-уе-\уа-по-из-диа-§о-\га)^ж, или праздник Нового года

Название, данное этому празднику, означает дословно «самая лучшая вера», или «высшая религия».

Из религиозных обрядов ирокезов самыми новыми являются об­ряды, начинавшие Новый год. Празднование его происходило среди зимы, обычно около 1 февраля, и продолжалось семь дней подряд; в различных обрядах этого праздника проявлялись почти все осо­бенности религиозной системы ирокезов. Наиболее важным и ха­рактерным актом празднества, который, возможно, и представлял то, что они понимали под «самой лучшей верой», было сожжение белой собаки, происходившее на пятый день празднества. Это еже­годное жертвоприношение у ирокезов было известно уже давно и привлекало в различные времена внимание исследователей. Но истинная причина этого обряда, по-видимому, еще не объяснена. Возможно, идея его впоследствии окажется весьма простой и ясной, полностью гармонирующей с их системой веры и культа.

За несколько дней до праздника народ собирался для исповеди. Обычно по этому поводу ирокезы были более старательны в испове­ди, чем в любое другое время, ибо они готовились вступить в Новый год с твердым намерением исправиться. Совет нередко продолжался три дня, пока весь народ успевал выполнить этот акт религиозного долга.

В определенный день двое хранителей веры начинали цикл ново­годних обрядов, утром и вечером обходя все дома в индейском селе­нии и около него. Они были наряжены в медвежьи и бизоньи шкуры, которые укреплялись вокруг головы с помощью венка из початковых листьев кукурузы и свободными складками спадали вдоль тела. Гирляндами из таких же листьев были обвиты их руки и лодыжки ног. Наряжали их и раскрашивали пожилые женщины, как и они, избранные хранительницами веры. По поручению этих женщин они и выступали в этом грозном наряде, возвещая о начале празднества. Взяв в руки песты, которыми толкут кукурузу, они все вместе вы­ходили утром для выполнения своего долга. При входе в дом они приветствовали обитателей традиционным способом, после чего один из них, стукнув об пол, чтобы призвать к спокойствию и при­влечь внимание, обращался к обитателям дома со следующими сло­вами:

Слушайте, слушайте, слушайте! Обряды, которые Великий дух повелел нам выполнять, начинаются. Подготовьте ваши жилища. Очистите их от грязи. Вы­гоните вон всех нечистых животных. Мы хотим, чтобы ничто не мешало и не

^ж Анализ этого слова таков: ОГ-уе-\уа «вера» или «поверье», по-из-дча (пре­восходная степень) «превосходный» или «самый лучший» и §о-та «великий.» или «высший».

препятствовало предстоящим обрядам. Мы повелеваем каждому повиноваться нашим приказаниям. Если кого-нибудь из ваших друзей поразит болезнь или он умрет, мы приказываем вам не оплакивать его и не позволять этого никому из ваших друзей. Положите тело в сторону и наслаждайтесь вместе с нами пред­стоящими празднествами. Когда же праздники пройдут, мы будем плакать вме­сте с вами ³.

Пропев краткую благодарственную песнь, хранители веры вы­ходили.

Под вечер это посещение повторялось снова. Приветствовав се­мью, как и прежде, один из хранителей веры обращался к ней со следующей речью:

Мои племянники, мои племянники, мои племянники! Мы возвещаем вам, что новогодние обряды уже начались, согласно нашему древнему обычаю. Каж­дому из вас надлежит идти и принять в них участие. Такова воля Великого духа. Вашей первой обязанностью будет приготовить ваши деревянные лопатки (Оа-дег-\тс-5а), чтобы мешать золу в очагах ваших соседей. Затем вознесите Вели­кому духу личную благодарность за возвращение этого времени года и за свя­занные с ним радости.

Пропев другую песню, приличествующую данному случаю, они удалялись окончательно; обходом всей деревни заканчивались обряды первого дня.

В первый день, кроме того, происходило удушение белой собаки ". Собаку выбирали без физических недостатков и чисто белого цвета, если таковую можно было найти. Белый олень, белая белка и другие животные типа альбиносов считались посвященными Великому духу. Белый цвет был у ирокезов эмблемой чистоты и веры. При удушении собаки они старались не пролить ее крови и не сломать ее костей. Затем на тело собаки наносили местами красную краску и украша­ли его перьями. На шею вешали шнурок белого вампума как знак их искренности. В новейшие времена собаку украшали множеством пестрых лент, прикрепляемых вокруг ее туловища и конечностей ^и. Украшения для собаки являлись добровольными приношениями верующих, и за каждый такой дар жертвователь ожидал благосло­вения. Украсив таким образом собаку, ее подвешивали за шею на высоте восьми футов над землей на выступе столба, воздвигнутого для этой цели. Здесь она висела ночью и днем, до утра пятого дня, когда ее снимали, чтобы сжечь. Часто сжигались две собаки, по одной на каждые четыре племени. В этом случае народ разделялся

³ Это замечательное предписание показывает глубокий интерес ирокезов к исполнению этих религиозных обрядов. У них хватало самообладания, чтобы выполнять указанные требования буквально. Когда кто-нибудь умирал во вре­мя этого празднества, то тело клали в сторону до окончания праздников, и род­ственники умершего принимали участие и в религиозных обрядах, и в связанных с ними забавах с таким интересом и вниманием, будто бы ничего не случилось. Иногда эти празднества прерывались из-за плохого предзнаменования: если, например, собака укусила кого-нибудь из хранителей веры во время его обхода домов, то празднество прекращалось и для него назначался новый срок.

^и Автор однажды (6 февраля 1846 г.) насчитал девять различных цветных лент на белой собаке, повешенной во время празднования Нового года у сенека в резервации Тонаванда. Они были повязаны вокруг ее морды, шеи, ног, туло­вища и хвоста.

на две группы, которые, совершив порознь подготовительные обряды, объединялись вокруг одного общего алтаря для сожжения собак и для обращения с благодарственным словом к Великому духу.

На второй день люди посещали по очереди дома своих соседей — утром, в полдень или вечером. Они ходили небольшими партиями, одетые в свои лучшие наряды. Обычно по этикету полагалось, чтобы двое хранителей веры накануне совершили обряд оповещения о предстоящих визитах. Дома не открывались для всех до тех пор, пока эти лица не наносили своего визита. В это время совершался обряд помешивания золы в очаге, который, по-видимому, не заклю­чал в себе особого смысла, кроме идеи обрядового посещения. От­ложив в сторону костюм предыдущего дня, хранители веры наде­вали костюм воинов, украшали себя перьями, раскрашивались и в таком виде посещали каждую семью трижды: утром, в полдень и ве­чером. Держа в руках деревянные дощечки, они входили в жилище и приветствовали семью. Затем один из них мешал золу и, взяв ще­потку этой золы на лопатку, высыпал ее на очаг и, пока она падала, обращался к обитателям со следующими словами: «Я благодарю Ве­ликого духа за то, что он снова сохранил ваши жизни для присут­ствия на праздновании этого Нового года». Затем, повторив про­цедуру еще с одной лопаткой золы, он продолжал: «Я благодарю Ве­ликого духа за то, что он сохранил мою жизнь, чтобы я снова мог быть участником этого обряда. И теперь я делаю это, чтобы угодить Великому духу». Затем оба хранителя веры пели вместе благодарст­венную песню, составленную для этого случая, по окончании ко­торой они удалялись. Затем одна за другой приходили остальные группы и каждая совершала те же обряды. Таким образом, на вто­рой день каждый дом посещался трижды сначала хранителями веры, а после этого всей общиной.

Действия на третий и четвертый день были схожи с описанными выше. Составлялись небольшие группы, которые ходили из дома в дом и плясали у домашнего очага. Каждая партия выбирала отлич­ную от других пляску, назначала своего вожака и запасалась соб­ственной музыкой. Одна партия, например, брала Пляску пера, другая — Рыбью пляску, третья — Пляску с притоптыванием, чтобы разнообразить краткие развлечения, следовавшие одно за другим в каждом доме. В подобных случаях нередко можно было видеть группу подростков, числом около двенадцати, одетых в пол­ный костюм для пляски, раскрашенных и украшенных перьями, отплясывавших Военную пляску, переходя из дома в дом, со всем рвением и энтузиазмом, столь свойственным этой, пляске. Таким образом, каждый дом становился местом веселья и забав, так как даже самые скромные или уединенные не оставались без посещения.

Еще одним развлечением этих дней являлось собирание «воров­ской компании», как ее называли, т. е. группы проказливых подро­стков, перерядившихся с помощью масок, краски и тряпок и собирав­ших продукты для пира. Эта странствующая компания бродила из дома в дом в сопровождении старой женщины, несшей огромную кор­зину. Если семья принимала их благосклонно и давала им подарки,

то они передавали их этой женщине и, исполнив для семьи пляску в благодарность за дары, удалялись, не совершив никаких опусто­шений. Но если им не давали никаких подарков или давали мало, то они похищали любые предметы, которые можно было ловко и легко спрятать. Если это обнаруживалось, то похищенное сразу же возвращалось хозяевам, если же нет, то оно считалось справед­ливой добычей. По возвращении группы из обхода все собранные предметы выкладывались на открытое место для общественного ос­мотра, и каждый лишившийся ценной для него вещи имел право ее выкупить, отдав взамен что-либо равноценное. Но никому из вла­дельцев не дозволялось требовать без выкупа какую-либо вещь, удач­но похищенную этой воровской компанией во время ее обхода. На вырученное от этого насильственного побора устраивалось угощение с плясками.

Еще одним из новейших обычаев ирокезов, отличавшим эти праздничные дни, являлось разгадывание снов. Трудно решить, на­сколько искренен был самообман, под влиянием которого, по-види­мому, действовал сновидец. Человек входил в дом с меланхоличе­ским и грустным выражением лица и объявлял, что он видел сон и просил обитателей разгадать его. Он переходил таким образом из дома в дом, пока не находил удовлетворяющего его ответа. Этот ответ или воспринимался как истолкование действительного сна, или предлагал такой вариант сна, который человек соглашался принять за свой собственный. Сновидец сразу признавался, что сон его был разгадан правильно; и если объяснение сна предписывало какие-либо действия в дальнейшем, он проделывал их буквально, несмо­тря ни на какие жертвы. Знаменитый Сажатель кукурузы, Гиэй­нтвакэй (Су-апЪ'-дааЧса), после соответствующего сна сложил с себя обязанности вождя ^к.

^и Сон Сажателя Кукурузы имел место около 1810 г. Влияние его среди сене­ка постепенно падало в течение нескольких лет, и друзья приписывали этот факт его дружеским отношениям с белыми. Во время празднования Нового года в его селении в Аллегейни он в течение трех дней ходил из дома в дом, возвещая по­всюду, что видел сон и желает найти кого-либо, кто разгадал бы его. На третий день один сенека сказал Сажателю Кукурузы, что может растолковать этот сон. Видя его почти обнаженным и дрожащим от холода, он сказал: «Отныне ты бу­дешь зваться Ононо (О-по'-по), что значит «холод». Это означало, что имя Сажа­тель Кукурузы, Гиэйнтвакэй (Оу-ап1;'-тса-1са), должно быть снято с него, а с ним вместе его звание вождя. Затем он более полно объяснил Сажателю Кукурузы значение сна и сказал, «что он уже достаточное время служил на благо народа. Что он стал уже слишком стар,, чтобы быть полезным дальше в качестве воина или советника, и он должен поэтому назначить себе преемника, что, если он же­лает сохранить благоволение Великого духа, он должен удалить из своего дома и со своего поля все предметы, сделанные или изображенные белым человеком». Сажатель Кукурузы, выслушав с глубоким вниманием это объяснение, признал, что сон был разгадан правильно, и сказал, что он решил поступить согласно это­му толкованию. Он собрал вместе подарки, полученные им от Вашингтона, Адам-са, Джефферсона и др., за исключением своего томагавка, и сжег их. Среди унич­тоженных при этом подарков была полная форма американского офицера, вклю­чая изящную шпагу и медаль, данные ему Вашингтоном. Затем он выбрал себе в преемники старого близкого друга и послал ему свой томагавк и пояс-вампум, чтобы возвестить свое решение и свою волю. Хотя это и противоречило обычаям сенека, последние из уважения к его необычному сну «подняли» сразу в качестве

В связи с толкованием снов ирокезы всегда были склонны к фантастическим и сверхъестественным поверьям. Они считали сон божественным предостережением и следовали его повелениям до крайнего предела. Их представления по этому поводу воскрешают в памяти мнение Гомера, утверждавшего, что «сны исходят от Юпи­тера».

В течение первых четырех дней народ не получал угощения, так как обряды сами по себе не требовали, чтобы народ собирался в доме совета. Увеселения же устраивались по вечерам в частных домах, где ночь посвящалась пляске. Еще одним развлечением, характерным именно для этого праздника, была игра в снежную змею, которая, подобно всем играм индейцев, обыкновенно пробу­ждала значительный интерес.

Утром пятого дня, вскоре после рассвета, на деревянном жертвеннике, воздвигнутом хранителями веры близ дома совета, сжигалась белая собака. Поверхностные наблюдения вряд ли вы­явят истинные цели сожжения собаки. Окутывавшая данный во­прос неясность повела к различным предположениям. Между прочим, было высказано мнение, что обряд этот является жертвоприношением за грехи, но в религиозной системе ирокезов нет учения об искупле­нии грехов или об отпущении или прощении их. Их система не дает ответа на этот вопрос. Что было сделано раз, то изменить уже счи­талось невозможным. Величайшим достижением религии в этой области являлась вера в то, что добрые дела уничтожают зло, де­лая таким образом небеса доступными для всех совершивших хо­рошие поступки. Таким образом, мысль о том, что этот обряд явля­ется искуплением грехов, опровергается самой теологической си­стемой ирокезов. Представление о том, что грехи народа путем ка­ких-то таинственных процессов передавались собаке и уносились ею прочь, по принципу козла отпущения у евреев, также не имеет никаких корней в религии ирокезов. Сожжение собаки ни в ма­лейшей степени не связано с грехами народа. Напротив, простейшей целью жертвоприношения было отправить душу собаки в качестве посланца к Великому духу, чтобы возвестить о продолжающейся верности служения ему, а также передать их объединенную благо­дарность за благодеяния в течение года. Верность собаки, товарища индейца-охотника, являлась символом верности ирокезов. Невоз­можно было найти другого такого же верного посланца, который мог бы отнести их мольбы к Хозяину жизни. Ирокезы верили, что Великий дух заключил договор с их отцами, что, когда они по­сылают ему душу собаки безупречной белизны, он принимает ее как залог их приверженности его культу и его уши таким образом открываются их мольбам. Конечной целью сожжения собаки было приближение к Хявеннейю наиболее приемлемым способом и при-

-вождя человека, избранного Сажателем Кукурузы, и дали ему имя Гиэйнт-вакэй, которое он носил в течение всей последующей жизни. После этого собы­тия Сажатель Кукурузы всегда был известен среди ирокезов под именем Ононо. Упомянутый томагавк, последняя реликвия Сажателя Кукурузы, находится ныне в Государственном историческом собрании в Олбани^1а.

•115

влечение его внимания к их благодарениям и мольбам в форме, пре­допределенной самим Великим духом. На шею собаки вешали шнурок белого вампума, залог их веры. Ирокезы верили, что дух собаки витал вокруг ее тела до тех пор, пока тело не предавали огню, после чего он представал пред очи Великого духа, являясь признанным доказательством верности ирокезов и принося ему соединенные бла­годарения и мольбы народа. Это жертвоприношение было наиболее торжественным и выразительным способом приближения к Великому духу из известных ирокезам. Они пользовались душой собаки точно так же, как и табачным дымом, т. е. как средством общения их с Творцом. Это жертвоприношение представляло высочайший акт их благочестия.

Сожжение собаки сопровождалось многими обрядами. Прежде всего ее снимали и клали на скамью в доме совета, в то время как на жертвеннике зажигался огонь. Затем один из хранителей веры произносил над нею речь, в которой он говорил о древности этого обычая отцов, о его важности и торжественности, и, наконец, при­зывал всех устремить свои мысли к Великому духу и соединиться с хранителями веры в этих обрядах. Речь заканчивалась благодар­ностью Великому духу, сохранившему жизни столь многих из них в течение еще одного го да. Затем народ хором исполнял соответствую­щие случаю речитатив или песню. Когда все это было кончено, жертвенник, приготовленный для жертвоприношения, пылал со всех сторон. Затем выстраивалась процессия во главе с совершав­шим богослужение, за которым следовали четверо других, несших собаку на своеобразных носилках из коры, за ними гуськом, «ин­дейской шеренгой», шел народ. Громкое восклицание, напоминаю­щее военный клич, возвещало о выходе процессии. Она двигалась по направлению к жертвеннику. Обойдя вокруг него, хранители веры останавливались лицом к восходящему солнцу. Затем собаку клали на пылающий жертвенник, сопровождая это некоторыми незначительными обрядами, и, когда пламя охватывало жертву, совершающий богослужение хранитель веры трижды повторял нечто вроде выкрика на высокой ноте, призывая внимание Великого духа.

()иа, диа, ^иа (привет, привет, привет). Ты, создавший все жив,ое, правящий всеми созданиями, дающий законы и повелевающий своими творениями, слушай наши слова. Сейчас мы выполняем твои повеления. Сотворенное тобой возвра­щается к тебе. Оно взойдет к тебе, и таким путем станет ясно, что слова наши верны ^л.

Затем хранители веры пели несколько благодарственных песен или речитативов, и все хором подпевали. После этого произносилась великая благодарственная речь ирокезов. Хранитель веры, назна­ченный для ее произнесения, призывал внимание Хавеннейю тем же трижды повторяемым восклицанием. Произнося речь, он время от времени бросал в огонь листья табака, чтобы его ароматный дым

^л К вампуму вокруг шеи собаки привязывалось несколько табачных ли­стьев, вместе с дымом которых возносился этот призыв.

мог непрерывно восходить кверху в течение всего обращения. Ниже помещается такая речь, произнесенная у сенека ^м.

Привет, привет, привет. Внемли сейчас с отверстыми ушами словам твоего народа, когда он приближается к твоему жилищу вместе с дымом нашей жертвы. Вот здесь собрался твой народ. Смотри, люди пришли снова совершить священ­ные обряды, данные им тобой. Взгляни на нас благосклонно. Даруй нам разум, чтобы мы могли верно выполнять твои повеления.

Слушай далее. Голос всего твоего народа продолжает подниматься к тебе. Запрети своей мудростью все, что соблазняет твой народ отказаться от его древ­ней веры. Дай нам силу во все времена ревностно и верно соблюдать священные обряды, которые ты дал нам.

Слушай далее. Даруй хранителям веры мудрость достойно гыполнять твои повеления. Дай нашим воинам и нашим матерям силу совершать священные обряды, тобой установленные. Мы благодарим тебя за то, что ты в своей мудро­сти даровал нам эти повеления. Мы благодарим тебя за то, что ты сохранил их в чистоте до сего дня.

Слушай далее. Мы благодарим тебя за то, что жизнь стольких твоих детей пощажена для того, чтобы они смогли участвовать в этих обрядах. Наши сердца радуются тому, что мы участвуем в выполнении твоих повелений.

Мы приносим благодарность нашей матери-земле, которая поддерживает нас. Мы благодарим тебя за то, что ты повелел ей производить плоды в таком изобилии. Повели ей, чтобы в грядущем году она не придерживала своего оби­лия и не заставляла никого страдать от нужды.

Мы приносим благодарность рекам и потокам, мчащим свои воды по лону нашей матери-земли. Мы благодарим тебя за то, что ты вдохнул в них жизнь для нашего утешения и пропитания. Да продлится это благословение.

Мы приносим благодарность всем травам и растениям земли. Мы благода­рим тебя за то, что в благости своей ты благословил их всех и дал им силу сохра­нять наши тела здоровыми и исцелять нас от болезней, насылаемых на нас злы­ми духами. Мы просим тебя не отнимать у нас этих благословений.

Мы приносим благодарность Трем сестрам. Мы благодарим тебя за то, что ты создал их как главную опору нашей жизни. Мы благодарим тебя за обильный урожай, собранный в минувшем году. Мы просим, чтобы Наши кормилицы ни­когда не изменяли нам и не заставляли наших детей терпеть нужду.

Мы приносим благодарность кустарникам и деревьям, снабжающим нас плодами. Мы благодарим тебя за то, что ты благословил их и заставил их про­изводить плоды на благо твоих творений. Мы просим, чтобы они не отказывались и дальше в изобилии приносить плоды для нашей радости.

Мы приносим благодарность ветрам, которые, передвигаясь, изгоняют все болезни. Мы благодарим тебя за то, что ты распорядился таким образом. Мы просим о продлении этого великого благословения.

Мы приносим благодарность нашему Деду Хено. Мы благодарим тебя за то, что ты так мудро позаботился о нашем счастье и удобстве, повелев дождю падать на землю, давая нам воду и заставляя произрастать все растения. Мы благодарим тебя за то, что ты дал нам Хено, нашего Деда, чтобы он выполнял твою волю и защищал твой народ. Мы просим, чтобы это великое благословение продолжало быть с нами и впредь.

Мы приносим благодарность луне и звездам, дающим нам свет, когда уходит солнце на покой. Мы благодарим тебя за то, что твоя мудрость позаботилась столь милостиво о том, чтобы у нас всегда был свет. Продолжи по отношению к нам эту благость.

Мы приносим благодарность солнцу за то, что оно смотрит на землю благо­детельным оком. Мы благодарим тебя за то, что ты в твоей беспредельной муд­рости повелел солнцу управлять возвращением времен года, распределять жару

^м Записана Хасэйноэйндэем (Эли С. Паркером) в том виде, как она произне­сена его дедом Сосехэйва в Тонаванде. Это старинная речь, передаваемая из по­коления в поколение и не изменившаяся в своих существенных чертах. Сосехэй­ва произносил ее в этом виде в течение последних 25 лет в Тонаванде.

и холод и охранять удобства твоего народа. Даруй нам ту мудрость, которая ру. ководила бы нами на стезе истины. Сохрани нас от всяких злых путей, чтобы солнце никогда не могло от стыда спрятать от нас свое лицо и оставить нас во мраке.

Мы приносим благодарность Хоноченокеху (Но-по-спе-по'-ЬеЪ)¹¹.

Мы благодарим тебя за то, что ты создал стольких посредников для нашего блага и счастья.

Наконец, мы приносим благодарность тебе, наш Творец и Правитель. В тебе воплощено все бытие. Мы верим, что ты не способен делать зло, что ты делаешь все для нашего блага и счастья. Если народ твой ослушается твоих приказаний, не поступай с ним жестоко, но будь милостив к нам, как ты был милостив к на­шим отцам в давно прошедшие времена. У слышь наши слова, когда они восходят к тебе, и да будут они приятны тебе, наш Создатель, Хранитель и Правитель всех вещей, видимых и невидимых. Нэйхо!

После произнесения этого обращения народ, оставив обгоревшую жертву, возвращался к дому совета, где исполнялась Пляска пера. Ею заканчивались религиозные обряды дня. Для развлечения на­рода за этой пляской следовали другие, этому развлечению посвя­щались и день и вечер. Затем следовало угощение, которым и окан­чивались обряды этого дня.

Наутро шестого дня народ снова собирался на площади совета. Этот день проводили почти так же, как любой из их обычных ре­лигиозных дней, в которые'исполнялась Благодарственная пляска.

Седьмой и последний день начинался с Эйхдовех, после чего уст­раивалась игра в персиковые косточки, которой заканчивались новогодние празднества.

Можно было бы привести и другие факты и обстоятельства, свя­занные с культом ирокезов, и они были бы необходимы для полного выяснения деталей их религиозной системы. Но и описанного выше вполне достаточно для выяснения основы этой системы и начал, на которых она покоится. Мы не пытались дать точную картину какого-либо из этих религиозных советов путем детального описа­ния всех обрядов. Все подробности неизбежно опускались. Чтобы представить себе эти праздничные и религиозные обряды наших первобытных обитателей, следовало бы иметь запись всех эпизодов каждого дня, шаг за шагом, описать их пляски, отдельные игры, приготовление угощения, а также объяснить формы их обществен­ных взаимоотношений и действий, настроение, охватившее народ, и общий характер всей сцены.

Эти празднества соблюдались из поколения в поколение и в одни и те же времена года на р. Мохок, у онейда, в долине Онондога, на берегу Кейюги и во многих деревнях сенека. Еще до того как в этих

^я Хоноченокех включал весь мир духов или подчиненных духов, сотво­ренных Хавеннейю. Ирокезы верили, что эти духи являются лишь посредниками или орудиями, с помощью которых Великий дух правит миром; они считались также созданными для того, чтобы заботиться о счастье и защите индейцев на земле.

Следует заметить также, что, делая объектами благодарности главные явления в мире природы, ирокезы имели в виду и все менее значительные предметы. Каждое название в обороте речи включало целые классы предметов. Таким обра­зом, «реки и потоки» включают все водные бассейны, источники, рыб и т. д.; «ветер» включает всех птиц, летающих по воздуху.

.мирных и уединенных лесных уголках раздался голос белого чело­века, голос индейца возносился к Великому духу с благодарностью и хвалой. Происхождение этих празднеств утеряно, равно как и время их установления, но ирокезы полагают, что эти празднества соблюдали у них по крайней мере со времени образования Лиги. Предания же, которое сохранило бы эти даты и события, у них нет.

Для того, кто но временам бывал свидетелем этих обрядов и пытался понять их основу и мотивы их возникновения, они пред­ставляют своеобразный и почти неодолимый интерес. Эти простые религиозные обряды народа, находящегося, как следует признать, на высшей ступени естественной религии, призваны произвести глубокое впечатление на умы. В их ревностных и постоянных усилиях приблизиться к великому Творцу бытия, принести ему благодарность за неисчислимые благодеяния, которыми усыпан их путь, и умолять его о продлении бдительных забот, без которых они погибли бы, есть доля искреннего благочестия, устоять перед которым невозможно. Мы можем извлечь много поучительного из веры любого народа, если он поднимается над грубостью суеверия и переходит в область одухотворенных размышлений. Нравствен­ная природа человека раскрывается в мышлении, и индейцы в тени лесов, как и Сократ в рощах Афин или Моисей у подножия Синая, могут внести нечто новое в сокровищницу моральных институтов. I Целью этой и предыдущих глав было показать схему ирокез­ского культа и осветить верования, лежащие в его основе. С хри­стианской точки зрения веру и культ ирокезов следует признать системой, по своему приближению к истине высоко поднимающей­ся над теологическими построениями всех других народов, как древних, так и современных, возникающими независимо от откро­вения. Прочно владея великими истинами естественной религии, они создали богатый обрядами, но простой культ. В противополож­ность кровавому ритуалу ацтеков его влияние на дух и общест­венную жизнь индейцев было смягчающим, гуманизирующим и успокаивающим. Результатом воздействия религиозных чувств на их жизнь были мир, братская доброта, милосердие, гостепри­имство, честность, правдивость и дружба. Они испытывали к Вели­кому духу благоговение, благодарность и веру в него. Великое преимущество их мудрости перед мудростью греков и римлян со­стоит в том, что они сосредоточили всю божественность в одном Высшем существе. Их религиозные наставники, более доверявшие народу, чем жреческий класс Египта, несли познание Невырази­мого умам всех. Верования и религиозные обряды ирокезов, не­обыкновенно чистые, одухотворенные и внутренне согласованные друг с другом, достойны почтительного изумления. Народ лесных дебрей, лишенный откровения, не имевший других скрижалей для записи истории уходящих поколений, кроме человеческого сердца, обладавший знанием Высшего существа и стремившийся со всем жаром набожности общаться с ним на языке благодарно­сти и мольбы,— такой народ представляет по меньшей мере весь­ма необыкновенное зрелище. Это зрелище не менее возвышенно,