Исходная организационная структура

Как мы себе представляем, истоки стабильных психологических стилей? Имеем ли мы право сказать, что некий элементарный стиль существует даже у новорожденного ребенка? А если так, что определяет путь его развития? Можно с уверенностью сказать, что способность и психологическое оснащение для рассмотренных нами общих функций — познания, аффективного восприятия и т. п. — в зачаточной форме является частью человеческой конституции. Элементы этого оснащения — чувствующий и воспринимающий аппарат, аппарат памяти, аффективные или, по крайней мере, воспроизводящие напряжение системы и т. п. — действуют с самого рождения. Кроме того, очевидно, что благодаря индивидуальным различиям во врожденных системах, одни функции развиваются лучше других, поэтому такие различия можно считать независимыми источниками индивидуальных стилей. Это вполне попятно и очевидно.

Но как же более конкретно определить связь между врожденными психологическими системами и происхождением психологического стиля? Огромное расстояние отделяет врожденные, неразвитые психологические системы младенца, находящегося во власти внутренних напряжений, обобщенных, относительно стабильных систем деятельности, которые можно назвать стилями. Однако я попытаюсь показать, что если по-иному скомбинировать элементы этой картины, можно яснее увидеть связь между врожденными системами и методом деятельности, и понять, что врожденные системы создают более прочную основу для развития индивидуального стиля, чем может показаться на первый взгляд.

Во—первых, нельзя считать, что врожденные психологические системы состоят лишь из нескольких частей — напряжения и сенсорных порогов, когнитивного аппарата и т. п.. Мы еще не в состоянии составить адекватный перечень этих систем, но это не значит, что мы не можем понять их значимость. Фактически, если на секунду забыть об инстинктивных влечениях, именно эти системы составляют человеческую сущность новорожденного ребенка.

Однако неверно считать, что различные элементы этой системы изолированы и не пересекаются между собой. Например, готовность младенца сосать, готовность реагировать на определенный объект и быстрое развитие ожидания по отношению к объекту свидетельствуют об организованной взаимосвязи памяти, аппарата восприятия, паттернов активности и т. д. Иными словами, мы можем сказать, что эти системы включают в себя относительно сложную врожденную структур). Таким образом, полученная картина далека от нескольких элементов, рассеянных по инстинктивному напряжению.

Трудно себе представить, что любое биологическое напряжение может психологически проявиться без посредничества того или иного аспекта этой структуры, даже если это посредничество изначально примитивно и неспецифично. Тем самым я хочу сказать, что структура врожденных психологических систем организует и придает форму влечениям, внешним стимулам и, в общем, всем психологическим напряжениям. Если говорить точнее, врожденный аппарат с самого начала организует и придает форму субъективному восприятию внутренних напряжений и внешних стимулов.

Таким образом, ощущение голода, желания сосать, температуры, света, соска, улыбки, — все это отражает биологические напряжения или внешние раздражители, которые обрели форму в субъективном восприятии благодаря врожденным психологическим системам младенца, системам внешних и телесных ощущений, напряжения, порога чувствительности и т. п. Из-за индивидуальных различий в этих системах возникают различия в восприятии напряжений и раздражителей. Дальнейшие различия, например, способность к ожиданию и понимаю, без которой невозможно узнавание объекта, также включаются в процесс субъективной организации напряжения и благодаря этому, в одном случае, напряжения воспринимаются в более конкретной форме, а в другом—в более размытой. И так далее.

Поняв, что существуют врожденные организационные и формирующие структуры психологических систем (думаю, все эти системы в целом можно назвать «врожденной организационной структурой»), мы уже не можем считать, что младенец является беспомощной жертвой собственных инстинктивных влечений. Поскольку у него есть способности к организации напряжений, он не является только пассивным исполнителем, и его поведение не целиком и полностью зависит от биологических влечений и внешних раздражителей. Можно сказать что младенец существует психологически, и его психология создает автономный фактор, влияющий на его поведение. Я также считаю, что в определенном смысле можно говорить о зарождении психологического стиля, психологической деятельности, которое является не только результатом влечений и раздражителей, но и результатом ментального организационного процесса личности.

Разумеется, на модификацию, развитие и дифференциацию «врожденной организационной структуры» непосредственное влияние оказывает внешний мир. Существование такой структуры подразумевает не только актуальную деятельность личности, но и ее дальнейшее развитие. Если организация внутренних напряжений и внешних раздражителей существует изначально, тогда все, что успешно влияет на развитие (включая и внешние и внутренние влияния), организуется в соответствии с формами деятельности, формами субъективного восприятия, познания и т. п., которые преобладают в данный момент. Другими словами, развитие всегда происходит через существующие формы, а сами эти формы трансформируются изнутри, а не получая стимулов для изменения извне.

С этой точки зрения, возможно, легче понять общие формы деятельности, поскольку каждое новое развивающее влияние попадает под власть существующей организации. Вместе с тем становится ясно, что определенные развивающие влияния «включаются» в стиль, тогда как другие, какими бы мощными они ни были с объективной точки зрения, в него не «включаются», вследствие своей несовместимости с существующими формами деятельности или же им не за что там зацепиться. Если не придерживаться этой точки зрения — а считать, например, что изменение или развитие может произойти толко под влиянием мощных внешних событий или объединения целых областей внешней реальности — тогда очень трудно понять само существование стилей или формального соответствия в деятельности.

Прежде, чем закончить с врожденными психологическими системами, я хотел бы добавить несколько слов по поводу того, до какой степени эти системы определяют взрослые стили. Я поясню, что имею в виду. Важное место, которое занимают врожденные психологические системы в происхождении психологического стиля, вовсе не означает, что врожденные факторы имеют такое же значение для полностью развитого и высоко дифференцированного взрослого стиля. Наоборот, такие врожденные факторы могут отвечать лишь за форму общих, не высокодифференцированных и не специфических склонностей. Как правило, чем более специфична черта стили, тем меньше ответственности несут за нее врожденные факторы. Однако может быть вполне вероятно, что общие тенденции стиля определяют врожденные факторы.

Интересным (хотя и не безупречным) примером этого является половое соотношение в различных невротических состояниях. Подавляющее большинство истерических пациентов — женщины, а среди обсессивно—компульсивных пациентов больше мужчин. Такое соотношение биологической половой принадлежности нельзя понять ни с точки зрения динамического или симптоматического содержания, ни даже с точки зрения специфических защитных механизмов, характеризующих невротические состояния. С формальной же точки зрения, легко увидеть, что, конечно, не существует специфических врожденных факторов, отвечающих за возникновение невроза, зато есть врожденные половые различия в общих тенденциях стиля, что отражается и на форме невроза, если он появился. Под половыми различиями в тенденциях стиля я имею в виду общую модель активности, определенные черты когнитивного аппарата и тому подобное.