II. Накал психической силы — йога и аскетизм

Задолго до того, как слово йога приобрело свое обычное значение «духовности» или «духовной дисциплины», мудрецы Индии выработали ряд знаний и средств, которые были направлены на преобразование и преодоление обычного сознания. Эта кладовая идей и практик сформировала тот росток, из которого вырос сложный исторический феномен, что позже назовут йогой. В некотором смысле йогу можно рассматривать как обращенный внутрь, интериоризованный аскетизм. Где древний аскет стоял недвижно, как столб под палящими лучами солнца, чтобы добиться благосклонности бога, работа йогина или йогини происходит, прежде всего, в лаборатории его или ее сознания.

Показательный пример аскета — царственный мудрец Бхагиратха, о чьих деяниях повествуется в Махабхарате. В далекие времена в период долгой засухи он обязал себя простоять на одной ноге тысячу лет, а затем следующую тысячу лет — с обращенными вверх руками. Таким образом он вынудил богов внять его просьбе, чтобы небесная река Ганг (Ганга) пролила свои воды и возродила засохшую землю. Хлынувший ливень оказался столь силен, что богу Шиве пришлось его ослабить, подставив под струи свою голову. Вода стекала по его спутанным волосам, образуя водный бассейн реки Ганг (Ганга) в Северной Индии.

Самым ранним термином, обозначающим йогических последователей в Индии, было понятие тате. Буквально это санскритское слово означает «жар, накал». Оно происходит от глагольного корня пит, означающего «гореть» или «пылать». Само это понятие часто используется в Ригведе для описания свойства и воздействия солнечного диска (или соответствующего божества, бога Сурьи) или жертвенного огня (либо соответствующего божества, бога Агни). В этой связи часто предполагается, что жар солнца и огня доставляет боль и муку своей сжигающей мощью. Поэтому при образном употреблении слова тапас означает душевный жар в виде ярости и злобы, но также как рвение, страсть или усердное старание.

Таким образом, слово тапас стало прилагаться к религиозной или духовной попытке добровольной самодисциплины посредством практики аскезы. Поэтому термин тапас часто переводится как «крайность» или «аскеза». Самые ранние гимны Ригведы все еще говорят о тапасе, вкладывая в него натуралистический или психологический смысл. Но в десятой мандате, которая, как полагают, от носится к заключительному этапу ведийской эпохи, содержится много ссылок на его духовное значение.

В одном из наиболее совершенных гимнов Ригведы (10.129), который представляет собой раннее философское рассуждение на тему творения, говорится, что проявленные миры произведены силой жара (,питие) первого Существа [ «Нечто Одно»] [134]. Это самоусилие и самопожертвование со стороны несоизмеримого Существа, что пребывало прежде пространства и времени, предстает великим образцом для духовной практики вообще. То, что ведийские провидцы и мудрецы осознавали это, видно из вышеупомянутого «Гимна творения» и многих иных гимнов.

Ригведа свидетельствует о появлении тапаса как религиозного средства создания внутреннего жара или вида творческого напряжения сил, которое порождает экстатические состояния, видения божеств, возможно, даже преодоление самого объектно-зависимого сознания. Ведийский жертвенный ритуал (яджня) требовал огромной концентрации внимания, ибо его успех зависел от правильного произношения и интонации молитв и от точного осуществления обряда. Легко видеть, как ведийский ритуал дал толчок не только всему жертвенному мистицизму, но также аскетическим практикам, предназначенным для подготовки жертвователя к самому ритуалу. Риг-видхана (1.8) Шаунаки, древний текст о мантрической магии, относящийся к эпической эпохе, советует, чтобы все дважды рожденные сосредоточились на тапасе и изучении Вед, а также культивировании сострадания ко всем существам [135].

Однако обычный аскет (тапасин) в ведийскую эпоху — это не почтительный домохозяин-жертвователь и даже не величественный провидец (риши), а экстатический муни. Муни принадлежит к той среде, что можно назвать ведийской контркультурой, состоящей из религиозно настроенных людей и групп (наподобие вратьев), которые преследовали свои священные цели, находясь на окраине ведийского общества. Муни часто рассматривается как прототип позднейшего йогина. В своем исступленном забытьи он напоминал сумасшедшего. Многие элементы в его образе жизни предвосхищают необычное поведение позднейшего авадхуты, что прославляется в Авадхута-гите и других средневековых санскритских трудах.

Тапас получил свое продолжение в виде независимой традиции наряду с йогой. Подобное параллельное развитие отмечено, например, в эпосе Махабхарата. Там много повествуется о таких обновленных тапасвинах, как Вьяса, Вишвамитра, Вашиштха. Чьявана. Бхарадваджа, Бхригу и Уттанка. Действительно, во многих местах эпоса традиции тапаса отдается предпочтение по сравнению с йогой, что можно рассматривать как указание на более раннее происхождение этих отрывков.

Тапас обычно практикуют посредством соблюдения целомудрия (брахма-чарья) и обуздания чувств (индрия-джая). Подавление естественных склонностей тела-ума достигается выработкой психодуховного пламени (теджас), света (джйотис), великой крепости (бала) и жизненности (вирья). Другим понятием, тесно связанным с аскетизмом с ведийских времен, является слово оджас (похоже, родственное латинскому augustus, «блистательный»). Оно обозначает особый вид сверхчувственной энергии, которая заряжает все тело-ум. Оджас вырабатывается особенным образом через практику целомудрия (воздержания) в результате сублимации, возгонки сексуальной энергии. Она считается столь мощной, что аскет может влиять на свою или чужую судьбу и изменять ее. Согласно Атхарваведе (11.5-19) сами божества достигли своего состояния бессмертия посредством воздержания и аскезы.

Тапас обычно связывают с обретением незаурядных психических способностей (сиддхи), которые часто приводили к гибели неблагоразумных аскетов, злоупотреблявших своими необычными способностями. Традиция тапаса, и в ведийскую и в эпическую эпоху, развивалась в обстановке кризиса магического взгляда на мир, согласно которому космос наполнен персонифицированными источниками психической силы. Поэтому тапасвины, иначе тапасы, часто изображались борющимися со злыми духами или противостоящими божествам в надежде отвоевать у них то или иное благо. Чаще аскеты одерживали победу, и только тщеславие или половая невоздержанность, как считалось, ослабляли их поразительную мощь. До сегодняшнего дня в последователях тапаса индийские крестьяне видят магов, способных совершить любое чудо — от чтения чужих мыслей до предсказывания будущего и остановки солнца на небосводе.

Йога одухотворила направление ранней традиции тапаса, выделив самопреодоление вместо обретения магических способностей.

Одновременно йогины усвоили и приспособили многие приемы и практики более древней традиции тапаса. Воздержание (целомудрие) осталось центральным в ее практике, что явствует из восьмеричного пути, изложенного в Йога-сутре. В данном сочинении Патанджали провозглашает (2.38), что йогин при утверждении в воздержании обретает энергию (вирья). Он также упоминает тапас (подвижничество) (2.32) как одно из пяти предписаний или ограничений (нияма) и заявляет (2.43), что благодаря подвижничеству обретается совершенство тела и органов чувств. Очевидно, что тапасу здесь отводится место подготовительной практики. Действительной заботой йоги является медитация и ее усиленная форма — экстатическая трансценденция (самадхи).

Традиция тапаса процветала наряду со школами йоги на протяжении столетий, ничего здесь не изменилось и сегодня. Показательная история современного тапас-вина и святого, который якобы жил 185 лет, поведана в житийном сборнике Махарадж [136]. Герой повествования. известный как Тапасвиджи Махарадж, родился около 1820 г. в княжеской семье, но все оставил, когда ему было далеко за пятьдесят, и препоясал чресла. При жизни его повсеместно величали могучим аскетом и чудотворцем. Он совершал поразительные чудеса выносливости, побеждая и боль, и усталость. В течение трех лет он стоял на одной ноге с вытянутой вперед рукой; другие двадцать пять лет он никогда не ложился, проходя при этом ежедневно многие мили. В 1960-е годы этот святой привлек большое внимание в Соединенных Штатах своим необычайным долголетием, которое, по его утверждениям, было следствием троекратного прохождения ки(й)я-калъпы, или омолаживающего курса лечения, известного народной индийской медицине. Успех такого лечения зависит в большой степени от индивидуальной расположенности человека, который должен быть способен выдерживать длительные периоды почти полной изоляции. Только искусный в медитации человек, уровня Тапасвиджи Махараджа смог бы совладать с испытанием, сопряженным с самоотречением. Очевидно, что западной медицине следует многому научиться у тапасвинов Древней и современной Индии.