Путешествие Мальчика-с-пальчика 6 страница

Теленочек все и стоял на траве, наклонив голову, как будто ел ее, и пастух сказал о нем: «Этот скорехонько сам побежит - ведь вон как траву уписывает!»

Вечерком, собираясь снова гнать стадо домой, пастух сказал теленку: «Коли можешь целый день на ногах выстоять да наедаться досыта, так можешь и бегать сам, я вовсе не собираюсь тебя на руках домой тащить!»

А Мужичонка тем временем стоял перед домом и поджидал своего теленочка; как увидел, что пастух через деревню гонит стадо и теленочка его не видать, он сейчас навел о нем справки.

Пастух отвечал: «Да все еще стоит на пастбище и ест - не хотел от травы отстать и идти со мною». Но Мужичонка сказал: «Вот еще что выдумал! Изволь-ка мне сейчас же мою скотинку пригнать!»

Пошли они вместе обратно на пастбище, но, видно, ктонибудь украл теленка - нигде его не было. «Видно, забежал куда-нибудь!» - говорил в оправдание себе пастух. «Ну, нет, брат, меня не проведешь!» - сказал Мужичонка и потащил пастуха к сельскому судье, который присудил, что пастух за свою беспечность должен отдать Мужичонке корову взамен утерянного теленка.

Вот наконец у Мужичонки и у его жены явилась давно желанная корова. Они от души ей порадовались, да беда-то в том, что не было у них корма и нечем было корову кормить… Ну, и пришлось ее заколоть.

Мясо посолили, а Мужичонка пошел в город шкуру с коровы продавать, чтобы на вырученные от продажи деньги заказать крестному еще одного теленка.

По пути зашел он на мельницу и видит: сидит ворон с поломанными крыльями… Он над вороном сжалился, поднял его с земли и завернул в коровью кожу. Но так как погода вдруг изменилась, поднялся бурный вихрь и пошел дождь, то он и не мог идти далее, вернулся на мельницу и попросил приютить его от непогоды.

А мельничиха-то одна была дома и сказала Мужичонке: «Вон, ложись, пожалуй, на соломе», - и на ужин дала ему только хлеба с сыром.

Мужичонка поел и улегся на соломе, а шкуру коровью положил около себя. Мельничиха и подумала: «Ну, он, верно, утомился и уж заснул!»

А между тем пришел к ней ее, старый приятель, местный полицейский пристав, которого мельник терпеть не мог. Мельничиха приняла его ласково и говорит ему: «Мужа моего, который тебя не любит, дома нет, так мы с тобой сегодня угостимся на славу!»

Мужичонка, как услышал «угостимся», так и стал досадовать на мельничиху, которая заставила его довольствоваться на ужин только хлебом и сыром. И видит он - мельничиха нанесла на стол всякой всячины: и жаркое, и салат, и пирожное, и вино!

Чуть только они уселись за стол и собирались кушать, кто-то постучал с надворья. «Ах, батюшки! Да это никак муж!»

Живо спрятала она жаркое в печку, вино - в изголовье постели, салат - на кровать, пирожное - под кровать, а пристава - в шкаф в сенях.

Потом отворила мужу дверь, да и говорит: «Ну, слава Богу, что ты вернулся! Вот погодка-то словно светопреставленье!»

А мельник увидал Мужичонку на соломе и спросил: «А этот молодец откуда?» - «Ах, этот молодец пришел сюда в дождь и бурю и просил приюта; вот и дала ему хлеба с сыром да положила его на солому». - «Ну, что ж, - сказал муж, - я против этого ничего не имею… Но давай же мне поскорее что-нибудь поесть!» - «Да нет у меня ничего, кроме хлеба и сыра», - сказала жена. «Я буду всем доволен: давай хоть хлеба с сыром! - а потом кликнул Мужичонку и добавил: - Ступай сюда, поешь еще со мною».

Мужичонка не заставил дважды повторять, встал и стал с ним есть. Тут только мельник заметил коровью кожу, что лежала на полу, в которую завернут был ворон, и спросил: «А что это у тебя такое?» - «Там у меня предсказатель сидит!» - сказал Мужичонка. «А не может ли он и мне что-нибудь предсказать?» - спросил мельник. «Почему бы нет? Только предупреждаю: он предсказывает только четыре раза подряд, а пятый про себя оставляет».

Мельник полюбопытствовал посмотреть, как это происходит, и сказал Мужичонке: «Ну, ну, пусть попророчит чтонибудь». Тогда Мужичонка подавил пальцем ворона в затылок, так что тот закаркал: «Крр! Крр!» - «Это он что сказал?» - спросил мельник. «А, во-первых-то, он сказал, что у тебя вино запрятано в изголовье». - «Ах, шут его подери!» - воскликнул мельник, пошел к постели и, точно, нашел вино под изголовьем. «А ну-ка еще», - подзадоривал мельник.

Мужичонка опять заставил ворона покаркать и сказал:

«Во-вторых, он сказал, что в печи твоей есть жаркое». - «Ах, шут его подери!» - воскликнул мельник, пошел к печке и нашел жаркое.

Мужичонка и еще заставил ворона предсказывать и сказал: «В-третьих, он сказал, что у тебя салат стоит на кровати». - «Ах, шут его побери!» - воскликнул мельник, пошел и, точно, нашел салат.

Наконец Мужичонка еще раз подавил ворона в голову так, что тот закаркал, и сказал: «В-четвертых, он сказал, что у тебя пирожное стоит под кроватью». - «Ах, шут его подери!» - воскликнул мельник, пошел и отыскал пирожное.

Тут уж мельник сел с Мужичонкой за стол, а мельничиха, насмерть перепуганная предсказаниями ворона, улеглась в постель и все ключи припрятала.

Мельнику очень бы хотелось услышать и пятое предсказание ворона, но Мужичонка сказал: «Уж мы сначала все это съедим спокойно, потому пятое предсказание у него всегда бывает недоброе».

Когда они все съели, между ними затеялся торг: сколько даст мельник за пятое предсказание ворона? И торговались они долго, пока не сошлись на трехстах талерах.

Тогда уж Мужичонка еще раз подавил затылок ворону, да так, что тот громко-прегромко закаркал… Мельник и спросил: «А что он сказал?» Мужичонка отвечал: «Он сказал, что в сенях в твоем шкафу засел сам дьявол!» - «Ну, надо дьявола оттуда выгнать!» - сказал мельник и распахнул дверь в надворье настежь.

Пришлось мельничихе выдать ключ от шкафа, а Мужичонка его и отпер. Тогда почтенный пристав горошком выкатился оттуда да как припустит!..

А мельник уверял: «Сам, я его, нечистого, собственными глазами видал - сам он и был там!» А Мужичонка на другое утро ранешенько выбрался из дома со своими тремястами талерами - да и был таков!

У себя Мужичонка зажил припеваючи - выстроил себе хорошенький домик, и мужики о нем говорили: «Мужичонка наш, видно, там побывал, где золото с неба на землю снегом сыплется и деньги гребут лопатами».

Однако же Мужичонку потребовали к судье, который спросил его, откуда у него взялось богатство.

Мужичонка отвечал: «Да я свою коровью кожу в городе за триста талеров продал». Как услыхали об этом мужики, так захотелось и им такими барышами воспользоваться; все побежали домой, перекололи своих коров и содрали с них кожи долой, чтобы продать их в городе с такою большою пользою.

Судья еще выторговал себе, чтобы его служанка шла вперед всех в город. Когда она пришла в город к купцукожевнику, тот дал ей за кожу не более трех талеров; а когда пришли все остальные, то он им стал давать еще менее и сказал: «А что я с этими всеми кожами буду делать?»

Вот и разгневались мужики на Мужичонку за то, что он их так ловко провел; захотели отомстить ему и пожаловались судье на то, что Мужичонка их обманул. Ни в чем не повинного Мужичонку приговорили к смерти и порешили скатить в воду, засадив его в дырявую бочку.

Вывели его за деревню и сдали на руки полицейскому приставу, который должен был позаботиться об исполнении приговора.

Когда Мужичонка остался наедине с приставом и взглянул ему в лицо, то узнал того приятеля, который у госпожи мельничихи в гостях был. «Ну, - сказал он приставу, - я вас из шкафа выручил, так уж вы, как хотите, а освободите меня из этой проклятой бочки».

А тут как раз пастух гнал стадо мимо, а он о том пастухе знал, что ему уж давно хотелось бы попасть в судьи; вот он и закричал изо всех сил: «Нет! Ни за что этого не сделаю, если бы даже весь свет того пожелал - нет, не сделаю!»

Пастух, услышав это, подошел и спросил: «Что ты задумал? Чего ты ни за что не хочешь сделать?»

Мужичонка и сказал ему: «Да вот, хотят меня назначить судьею, если я сяду в эту бочку!.. Да нет - не сяду!»

Тут пастух сказал: «Если только это требуется, чтобы быть судьею, так я бы сейчас сел в бочку!» - «Да если забирает тебя охота сесть в бочку, так и садись: будешь судьею!»

Пастух, предовольный, тотчас уселся в бочку, а Мужичонка и крышку у него над головою забил; а затем подошел к стаду на место пастуха да и погнал его преспокойно.

А пристав отправился к мужикам и сказал им, что покончил свое дело. Тут они пришли и покатили бочку к воде. Бочка уж покатилась, а пастух и крикнул из нее: «Я весьма охотно приму на себя должность судьи!» Мужики подумали, что это им Мужичонка кричит, и стали говорить между собою: «Еще бы ты не принял! Да только ты сначала там внизу-то осмотрись», - и скатили бочку в воду.

Затем направились они домой, и когда пришли в деревню, то первым им попался навстречу - кто же? Мужичонка! Гонит себе преспокойно стадо баранов и выглядит веселым и довольным.

Мужики изумились и стали говорить: «Мужичонка, да откуда же ты взялся? Неужто из воды вылез?» - «Ну, конечно! - отвечал Мужичонка. - Сначала-то я погрузился глубоко-глубоко, на самое дно; там вышиб крышку у бочки и вылез из нее, и вижу: кругом-то все луга, зеленыепрезеленые, а на них баранов премножество, вот я оттуда и прихватил себе стадо». - «А там небось и еще осталось их много?» - заговорили мужики. «О, да! Гораздо больше, чем вам нужно».

Тогда мужики и уговорились между собою, что все они тоже добудут себе оттуда же баранов - каждый по стаду; а судья-то кричит: «И я вперед всех!»

Пошли они гурьбою к воде, а день-то был ясный, и по голубому небу похаживали облачка, что зовутся барашками; они и в воде отражались, и мужики так и завопили: «Вот они! Барашки-то! По дну под водою так и бродят!»

Старшина даже вперед протискался и говорит: «Я первый брошусь, чтобы там осмотреться на досуге». Да в воду бух, только вода забулькала…

А мужикам и покажись, что он им сказал: «За мной, ребята!» - вся гурьба ринулась вслед за ним в воду…

Так вся деревня и вымерла; а Мужичонка всем им наследовал и зажил бо-гато-пребогато.

 

Царица пчел

 

Два королевича однажды вышли на поиски приключений и повели такую дикую, распущенную жизнь, что и дома не появлялись. Их младший брат, которого все называли дурачком, пустился в путь, чтобы разыскать своих братьев. Когда же он их отыскал, они стали над ним смеяться, что он, мол, со своей простотой задумал пробить себе по белу свету путь, а они-то оба, хоть и умнее его, не могли своего пути сыскать.

Вот и пошли они втроем далее и пришли к большому муравейнику. Двое старших хотели его раскопать и посмотреть, как бы маленькие мурашики в нем закопошились, унося свои яички; но дурачок сказал: «Оставьте муравьев в покое, я не позволю их тревожить».

Потом пошли они далее и пришли к озеру, по которому плавало много-много уток. Двое старших хотели парочку их поймать и изжарить, но дурачок и этого не дозволил, сказав: «Оставьте уток в покое!»

Наконец пришли они к пчелиному улью в дупле дерева, и в нем было столько меду, что он даже по стволу дерева вниз стекал. Старшие хотели было разложить огонь под деревом и всех пчел выкурить дымом, но дурачок и от этого их удержал: «Оставьте пчел в покое!»

Наконец пришли они путем-дорогою к замку, где в конюшне стояли только каменные кони и нигде не видать было ни единой живой души. Они перешли через все залы и затем в самом конце замка нашли дверь, на которой висели три замка.

На той двери была, однако же, скважина, сквозь которую можно было видеть, что в той запертой комнате происходит: И они увидели серенького человечка, который сидел за столом. Они окликнули его раз и другой, но он не слышал; наконец они окликнули его и в третий раз, и он поднялся из-за стола, отомкнул все три замка и вышел к ним. Он молча привел их к столу, изобильно заставленному кушаньями; а когда они наелись, отвел каждого из них в особую опочивальню.

На другое утро человечек пришел у, старшему брату и подвел его к каменному столу, на котором были начертаны три задачи, решив которые, можно было избавить замок от тяготевших над ним чар.

Первая заключалась в том, что в лесу, подо мхом, рассыпаны были жемчужины королевы - тысяча штук; их надо было все разыскать, и если к солнечному закату хотя бы одна из них не будет разыскана, то искавший должен был за это поплатиться тем, что сам обращался в камень.

Старший разыскивал жемчуг целый день и всего-то разыскал с сотню жемчужин, и с ним случилось то, что было написано на мраморной доске стола - он обратился в камень.

На следующее утро второй брат принялся за то же дело; но и он разыскал всего двести жемчужин и также превращен был в камень.

Наконец очередь дошла и до дурачка, и тот стал рыться во мху; но дело шло так медленно… Вот он и присел на камень, и заплакал…

В это время пришел к нему муравьиный царек, которому он когда-то жизнь спас, привел с собою пять тысяч муравьев, и в самое короткое время собрали они все жемчужины до единой и снесли в одну кучу.

Вторая задача состояла в том, чтобы со дна озера достать ключ к опочивальне королевен, хозяек того замка.

Пришел дурачок к озеру и видит: плавают по озеру утки, которым он когда-то жизнь спас, нырнули они на дно его и добыли ключик.

Третья задача была самою трудною из всех: предстояло из трех королевен, спавших в опочивальне, выбрать младшую и красивейшую. Но они были как две капли воды похожи друг на друга, и различить их было возможно только по тому, что на сон грядущий они поели различных лакомств: старшая съела кусок сахару, вторая - немного сиропа, а младшая - ложку меду.

Тогда прилетела царица пчел, правившая тем ульем, который был спасен дурачком от жестокого замысла братьев; эта пчелка заглянула в уста всем трем королевнам и остановилась на тех устах, которые еще благоухали медом, и таким образом королевич отличил младшую королевну от ее сестер. Когда эта третья задача была разрешена, чары рассеялись, все в замке очнулись от глубокого сна, и все окаменелые вновь получили свой прежний человеческий образ.

Дурачок женился на младшей и красивейшей из королевен и стал королем над тою страною по смерти ее отца; а двоим его братьям достались две старшие сестры в жены.

 

Три перышка

 

Жил да был на свете король, и были у него три сына. Двое и умные, и смышленые; а третий не говорлив и попроще старших, а потому и звали его простаком.

Когда король-отец стал стареть, слабеть и уже подумывал о своем конце, он и сам не знал, который из его сыновей должен ему наследовать в управлении королевством.

Вот и сказал он им однажды: «Поезжайте по белу свету, и тот, кто мне привезет самый лучший ковер, пусть и будет королем после моей смерти».

А чтобы не вышло спора между братьями, кому куда идти, он их вывел перед замком, дунул на три перышка и пустил их по воздуху, приговаривая: «Как перышко полетит, так и путь за ним лежит».

Одно перо понесло на запад, другое - на восток, а третье полетело - прямо, улетело недалеко и вскоре пало на землю.

Вот и пошли братья: один - направо, другой - налево, и еще стали смеяться над простаком, который должен был остановиться около своего пера, упавшего на землю.

Сел он около перышка и запечалился. И вдруг видит, возле пера в земле дверь оказалась. Он дверь приподнял, а под нею идет лестница в глубь земли; он и сошел по этой лестнице.

Подошел к другой двери, постучался и слышит, что за дверью кто-то отзывается:

Девица малышечка!

Поди-ка ты проверь,

Кто это стучится

Снаружи в нашу дверь.

Дверь отворилась, и королевич увидел большую толстую жабу, сидевшую в подземелье среди множества маленьких жаб. Толстая жаба спросила его, чего он желает? Он отвечал: «Нужен был бы мне самый красивый и самый дорогой ковер».

Тут жаба подозвала одну из молодых маленьких жабочек и сказала ей:

Девица малышечка!

Поди во флигелек,

И принеси скорехонько

Заветный сундучок!

Молоденькая маленькая жабочка принесла сундучок, а толстая жаба открыла его, вынула и отдала простакукоролевичу такой чудный ковер, какого никто не мог бы соткать на земле. Королевич поблагодарил ее и опять поднялся из подземелья на землю.

Оба старшие брата однако же почитали своего младшего брата таким глупым, что подумали: «Ничего-то он не найдет и не принесет… Чего же мы-то станем трудиться попусту?»

Подумали да и взяли у первой попавшейся бабы ее груботканые платки и снесли к королю.

К тому же времени вернулся и простак в замок и принес свой чудный ковер; как увидал король тот ковер, подивился ему и сказал: «Коли нам держаться нашего уговора, так королевство следует передать младшему».

Но двое старших не давали отцу покоя и говорили: «Может ли быть королем этот простак, у которого ни на что житейское не хватает разума?» - и просили отца, чтобы положил он новый уговор.

Тогда сказал король: «Тот из вас королевство наследует, кто мне принесет лучшее кольцо!» - и вывел их перед замком и выпустил на воздух три перышка, за которыми они должны были направиться вслед.

Двое старших опять пошли на восток и на запад, а перо простака-королевича полетело перед ним прямо и опять упало рядом с дверью в подземелье.

И опять сошел он туда и сказал толстой жабе, что ему надо бы разыскать самое лучшее, самое дорогое кольцо.

Та тотчас приказала принести сундучок и оттуда вынула кольцо, и то кольцо блистало драгоценными каменьями и было так прекрасно, что ни один мастер на земле не мог бы смастерить такого кольца.

Оба старшие брата смеялись между тем над братомпростаком, который взялся разыскать золотое кольцо, и не приложили никакого труда на поиски кольца, а простонапросто взяли обод со старого колеса, выбили из него гвозди и принесли его к королю.

Когда же простак показал отцу свое кольцо, отец опять повторил: «Ему следует быть моим наследником!»

Однако же двое старших не переставали приставать к отцу до тех пор, пока он не согласился на третий уговор и не высказал, что ему наследует тот, кто привезет себе в замок невесту всех красивее.

Еще раз пустил он три перышка по воздуху, и они полетели точно так же, как и прежде.

Вот и пришел простак-королевич прямехонько к толстой жабе и сказал ей, что должен привезти домой красавицу себе в жены. «Эге, что задумал!

- сказала жаба. - Красавицу! Да ведь она не всегда под рукою найдется… А впрочем, я тебе поищу».

И дала ему выдолбленную желтую репу, запряженную шестериком мышей. Простак запечалился и спросил ее: «Куда мне это добро?» Жаба отвечала: «А вот возьми да посади туда одну из моих маленьких жабочек».

Тогда он наудачу выхватил одну из маленьких жаб и посадил ее в желтую повозочку из репы; и чуть только посадил, как жабочка превратилась в девицу-красавицу, повозочка - в коляску, а шестерик мышей - в шестерик лошадей. Простак-королевич поцеловал девицу, ударил по лошадям и привез невесту к королю-отцу.

За ним пришли и его братья; те красавиц искать и не потрудились, а просто прихватили первых встречных баб и привели их во дворец.

Как увидел их король, так и решил; «Младший сын должен мне наследовать!»

Но двое старших тотчас завопили: «Можем ли мы допустить, чтобы простак стал королем!» - и потребовали, чтобы тому было оказано предпочтение, чья жена лучше прыгнет через кольцо, повешенное среди залы.

Они про себя думали, что их-то бабы легко это выполнят, потому что они сильны, а эта слабосильная девицакрасавица, наверно, убьется, как прыгнет.

Король и на эту просьбу согласился.

Тогда две бабы прыгнули через кольцо, но так тяжело и неловко, что попадали наземь и поперешибали себе свои грубые руки и ноги. Вслед за ними девица-красавица прыгнула легко и ловко, как серна, и никто уже не стал ей перечить.

Так благодаря ей младший королевич получил венец королевский и правил страною долгие-долгие годы мудро и справедливо.

 

Золотой гусь

 

Жил да был на свете человек, у которого было три сына, и самый младший из них звался Дурнем, и все его презирали и осмеивали и при каждом удобном случае обижали.

Случилось однажды, что старший должен был идти в лес дрова рубить, и мать дала ему про запас добрый пирог и бутылку вина, чтобы он не голодал и жажды не знал.

Когда он пришел в лес, повстречался ему старый седенький человечек, пожелал ему доброго утра и сказал: «Я голоден, и жажда меня мучит - дай мне отведать кусочек твоего пирога и выпить глоток твоего вина».

Умный сын отвечал: «Коли я дам тебе отведать своего пирога да отхлебнуть своего вина, так мне и самому ничего не останется. Проваливай!» - и, не обращая на человечка внимания, пошел себе далее.

Когда же он стал обтесывать одно дерево, то вскоре ударил как-то топором мимо да попал по своей же руке так неловко, что должен был уйти домой и перевязать свою руку. Так отплатил ему маленький седенький человечек за его скупость.

Затем пошел второй сын в лес, и мать точно так же, как старшему, дала и этому про запас пирог и бутылку вина. И ему тоже повстречался старенький, седенький человечек и стал у него просить кусочек пирога и глоток вина.

Но и второй сын отвечал ему весьма разумно: «То, что я тебе отдам, у меня убудет, проваливай!» - и, не оглядываясь на человечка, пошел своей дорогой.

И он был также за это наказан: едва успел он сделать удар-другой по дереву, как рубанул себе по ноге, да так, что его должны были снести домой на руках.

Тогда сказал Дурень: «Батюшка, дозволь мне разочек в лес сходить, дров порубить». - «Что ты в этом смыслишь?

Вот братья твои и поумнее тебя, да какого себе ущерба наделали! Не ходи!»

Дурень однако же просил да просил до тех пор, пока отец не сказал: «Да ну, ступай! Авось тебя твоя беда умуразуму научит!» А мать про запас только и дала ему, что лепешку, на воде в золе выпеченную, да бутылку прокисшего пива.

Пришел он в лес, и ему тоже повстречался старенький, седенький человечек и сказал: «Мне и есть и пить хочется, дай мне кусочек твоей лепешки и глоточек твоего питья».

Дурень и ответил ему: «Да у меня только и есть, что лепешка, на воде замешанная, а в бутылке прокисшее пиво; коли это тебе любо, так сядем да поедим вместе».

Вот и уселись они, и каково же было удивление Дурня, когда он полез за пазуху за своею лепешкою, а вынул отличный пирог, откупорил бутылку, а в бутылке вместо прокисшего пива оказалось доброе винцо!

Попили они, поели, и сказал человечек Дурню: «Сердце у тебя доброе, и ты со мною охотно поделился всем, что у тебя было; за то и я хочу тебя наделить счастьем. Вот стоит старое дерево; сруби его и в корневище найдешь подарок».

Затем человечек распрощался с Дурнем.

Пошел Дурень к дереву, подрубил его и, когда оно упало, увидел в корневище дерева золотого гуся. Поднял он гуся, захватил с собою и зашел по пути в гостиницу, где думал переночевать.

У хозяина той гостиницы было три дочери; как увидели они золотого гуся, так и захотелось им посмотреть поближе, что это за диковинная птица, и добыть себе хоть одно из ее золотых перышек.

Старшая подумала: «Уж я улучу такую минутку, когда мне можно будет выхватить у него перышко», - и при первом случае, когда Дурень куда-то отлучился, она и ухватила гуся за крыло…

Но увы! И пальцы, и вся рука девушки так и пристали к крылу, словно припаянные!

Вскоре после того подошла и другая; она тоже только о том и думала, как бы ей добыть себе золотое перышко, но едва только она коснулась своей сестры, как приклеилась к ней, так что и оторваться не могла.

Наконец подошла и третья с тем же намерением; и хоть сестры кричали ей, чтобы она не подходила и не прикасалась, но она их не послушалась.

Она подумала, что коли они там при гусе, так отчего же и ей там тоже не быть?

И подбежала, и чуть только коснулась своих сестер, как и прилипла к ним.

Так должны были они всю ночь провести с гусем. На другое утро Дурень подхватил гуся под мышку и пошел своею дорогою, нимало не тревожась о том, что вслед за гусем волоклись и три девушки, которые к гусю приклеились.

Среди поля на дороге повстречался им пастор, и когда увидел это странное шествие, то сказал: «Да постыдитесь же, дрянные девчонки! Как вам не совестно бежать следом за этим молодым парнем? Разве так-то водится?»

При этом он схватил младшую за руку и хотел отдернуть; но едва он коснулся ее, как и прилип к ее руке, и сам был вынужден бежать за тремя девушками.

Немного спустя повстречался им причетник и не без удивления увидел господина пастора, который плелся следом за девушками. Он тотчас крикнул: «Э, господин пастор, куда это вы так поспешно изволите шествовать? Не забудьте, что нам с вами еще придется крестить сегодня», - и он тоже подбежал к пастору, и ухватил было его за рукав, но так и прилип к рукаву…

Когда они все пятеро плелись таким образом вслед за гусем, повстречались им еще два мужика, которые возвращались с поля с заступами на плече. Пастор подозвал их и попросил как-нибудь освободить его и причетника из этой связки. Но едва только те коснулись причетника, как и они пристали к связке, и таким образом их уже побежало семеро за Дурнем и его гусем.

Так пришли они путем-дорогою в город, где правил король, у которого дочь была такая задумчивая, что ее никто ничем рассмешить не мог. Вот и издал король указ, по которому тот, кому удалось бы рассмешить королевскую дочь, должен был и жениться на ней.

Дурень, прослышав о таком указе, тотчас пошел со своим гусем и всей свитой к королевской дочке, и когда та увидела этих семерых человек, которые бежали за гусем, она разразилась громким смехом и долго не могла уняться.

Тогда Дурень потребовал, чтобы она была выдана за него замуж, но будущий зять королю не понравился, он стал придумывать разные увертки, и наконец сказал, что отдаст за него дочь только тогда, когда он приведет ему такого опивалу, который бы мог один целый погреб выпить.

Дурень вспомнил о седеньком человечке, который, конечно, мог ему в этой беде оказать помощь, пошел в тот же лес и на том месте, где он срубил дерево, увидел того же самого человечка, и сидел он там очень грустный.

Дурень спросил его, что у него за горе на сердце. Тот отвечал: «Меня томит такая жажда, что я ее ничем утолить не могу; холодной воды у меня желудок не переносит; а вот бочку вина я выпил; но что значит эта капля, коли выплеснешь ее на раскаленный камень?» - «Ну, так я могу тебе в горе пособить, - сказал Дурень, - пойдем со мною, и я утолю твою жажду».

Он привел человечка в королевский погреб, и тот набросился на большие бочки вина, и пил-пил, так что у него и пятки от питья раздуло, и прежде чем миновали сутки, успел уже осушить весь погреб.

Дурень вторично потребовал у короля свою невесту, но король рассердился на то, что дрянной парнишка, которого каждый называл Дурнем, смел думать о женитьбе на его дочери; поэтому король поставил новые условия: прежде, чем жениться на королевне. Дурень должен был добыть ему такого объедалу, который бы мог один съесть целую гору хлеба.

Дурень, недолго думая, прямо направился в лес, там увидел он на том же месте человечка, который подтягивал себе что есть мочи живот ремнем и корчил весьма печальную рожу, приговаривая: «Вот сейчас съел я полнехоньку печь ситного хлеба, но что может значить этот пустяк, когда такой голод мучит! Желудок у меня пустехонек, и вот я должен стягивать себе живот ремнем как можно туже, чтобы не околеть с голоду».

Дурень-то и обрадовался, услышав эти речи. «Пойдем со мною, - сказал он, - я тебя накормлю досыта».

Он повел человечка ко двору короля, который велел свезти всю муку со своего королевства и приказал испечь из той муки огромную хлебную гору; но лесной человек как пристал к той горе, принялся есть, и горы в один день как не бывало!

Тогда Дурень в третий раз стал требовать у короля свою невесту, а король еще раз постарался увильнуть и потребовал, чтобы Дурень добыл такой корабль, который и на воде, и на земле может одинаково двигаться: «Как только ты ко мне на том корабле приплывешь, - сказал король, - так тотчас и выдам за тебя мою дочь замуж».

Дурень прямехонько прошел в лес, увидел сидящего там седенького человечка, с которым он поделился своею лепешкою, и тот сказал ему: «Я за тебя и пил, и ел, я же дам тебе и такой корабль, какой тебе нужен; все это я делаю потому, что ты был ко мне жалостливым и сострадательным».

Тут и дал он ему такой корабль, который и по земле, и по воде мог одинаково ходить, и когда король тот корабль увидел, он уж не мог Дурню долее отказывать в руке своей дочери.

Свадьба была сыграна торжественно, а по смерти короля Дурень наследовал все его королевство и долгое время жил со своею супругою в довольстве и в согласии.

 

Пестрая Шкурка

 

Давно, очень давно жил да был на свете король, а у того короля была жена с золотыми волосами, и была она так прекрасна, что подобную ей красавицу на всей земле не сыскать было.

Случилось ей как-то заболеть, и когда она почувствовала, что скоро умрет, то позвала короля к своей постели и сказала ему: «Если ты после моей смерти вновь пожелаешь жениться, не бери за себя замуж женщину, которая не будет так же прекрасна, как я, и чтобы волосы были у нее такие же золотистые, как у меня. Ты мне это должен твердо обещать!»

Когда король дал ей это обещание, она закрыла глаза и умерла.