Социально – экономическое и политическое положение Франции в 11-12вв.

СВОБОДОМЫСЛИЕ

Идейный конфликт между религиозным духом и в различных конкретно - исторических формах его проявления и светским духом насчитывает тысячелетия.Известно, что со стороны защитников религии он не ограничивается сферой идей, а выходит за ее пределы, выливаясь в преследования и гонения инакомыслящих, вплоть до их физического уничтожения.

Но никакие преследования со стороны церкви не могли остановить процесс научного познания. Новое время несет науке новые победы, серьезно поколебавшие позиции религии: это геоцентрическая теория Коперника; биологическая теория Дарвина; прогресс научного познания человеческой психики и др.

Свободомыслие проявляется в различных формах критики религии. Термин «Свободомыслие» вошёл в употребление в 18 веке с появлением трактата английского деиста А. Коллинза «Рассуждение о свободомыслии». в борьбе с религиозной нетерпимостью и косностью. В понятие свободного мышления философы вкладывали не только жизнеутверждающий смысл, но и критику несвободы, связываемой с религией как господствующей массовой идеологией эпохи. Критериями гуманности форм свободомыслия являются: содействие позитивному развитию общества, духовное освобождение личности, стимулирование творчества В средние века, в эпоху безраздельного господства религиозной идеологии, одной из форм свободомыслия была теория «двойственной истины», утверждавшая идею о самостоятельном и равноправном значении научных истин и религиозных взглядов. Понятие свободомыслия тесно связано с понятием рационализма.

В отечественной марксистской теории сформулированы основания свободомыслия (атеизма). Это социальные, гносеологические и психологические факторы успешной творческой деятельности общества и личности (Н.Гордиенко, З.Тажуризина). В содержании свободомыслия выделяют признание самодостаточности природы, ценности земного бытия, защиту достоинства человека, его права на счастливую жизнь, борьбу с препятствиями, закрывающими доступ к свободному, творческому развитию человека. Свободомыслие может рассматриваться как борьба с консерватизмом, догматизмом в любой сфере культуры, в том числе светской.

Свободомыслие - вольнодумство, течение общественной мысли, отвергающее религиозные запреты на рациональное осмысление догматов веры и отстаивающее свободу разума в поисках истины.

Видными представителями свободомыслия были азербайджанский поэт и мыслитель 12 века Низами Гянджеви, грузинский поэт 12 века Шота Руста-вели,русский вольнодумец 16 века Феодосии Косой. В эпоху Возрождения с позиций свободомыслия выступали видные учёные, философы, писатели (Пьетро Помпонацци,Ульрих фон Гуттен, Эразм Роттердамскийи др.).

Одной из форм свободомыслия является антиклерикализм – концепция и движение против претензий церкви на руководство обществом. Антиклерикализм может исходить от мирян и клира, от демократической части общества и от правящей элиты. Конфессиональный антиклерикализм стремится устраниться от социально-политических проблем для возвышения в религиозно-мистическом служении. Народный (демократический) антиклерикализм по большей части является стихийным протестом против клира, воплощающего негативно воспринимаемые большинством функции религиозной организации, не имеющей нравственно-духовного авторитета. Активным началом демократического антиклерикализма могут быть социальные группы и их политические партии, претендующие на властные функции в обществе. Элитарный антиклерикализм является стороной бытия элиты, способом устранения потенциального претендента на властные функции и укрепления собственного авторитета как господствующей структуры. Антирелигиозный потенциал антиклерикализма определяется не мировоззренческим или социальным признаками, а гуманистической направленностью. Поэтому выражением свободомыслия могут выступать различные группы антиклерикалов.

В рассматриваемый мной период свободомыслие сталоформой идейной борьбы оппозиционных феодализму социальных слоев против «духовной диктатуры церкви», защищавшей феодальные порядки. Социальная база свободомыслия в обществе-- крестьяне и городские слои. Господство религии во всех сферах общественного сознания обусловило специфическую форму критики религии, несвободную от религиозных наслоений. К тому же свободомыслие этого времени выступало не как система взглядов, а как совокупность отдельных идей, в той или иной мере подрывавших религиозное мировоззрение. Идеи эти опирались на антирелигиозные настроения народных масс, выражавшиеся в фольклоре, в так называемой карнавальной культуре. Свободомыслие проявлялось в светской литературе (исторические хроники, любовные стихи и проза), в философии, в ересях -- социально-политических учениях, выступавших в религиозной форме. Под религиозной оболочкой ереси скрывали вполне реальные требования граждан, не столько духовного, сколько социально –имущественного толка. Одной из особенностей средне вековой ереси являлся их антиклерикализм. Гневные обличения социальной политики церкви, аморальности, распущенности духовенства создавали почву для сомнения в идеологии, оправдывающей существующие порядки. В средневековой философии ярким проявлением свободомыслия было учение о двойственной истине,позволявшей прийти к выводу о праве философии на независимость от теологии (Ибн-Рушд, Сигер Брабантский, У. Оккам).Одним из направлений свободомыслия в феодальном обществе было переосмысление идеи монотеистического бога в нерелигиозном духе: отвергалось творение мира из ничего, промысел божий, загробный мир, воздаяние,бессмертие души. Пантеистическая трактовка бога в учении Давида Динанского,Амори из Бена, Мейстера Экзарта содержала материалистическую тенден-цию: признание несотворимости мира в силу его вечности как и вечности самого Бога, т.е. невозможность содания всего из ничего. Пантеизмлежал в основе ряда ересей, направленных против феодализма. Попытка осмыслить причины религии проявилась в учении о 3 обманщиках -- Моисее, Христе и Мухаммеде, основателях иудаизма, христианства и ислама. В целом сущность и причины возникновения религии анализу не подвергались. Значительную роль в развитии свободомыслия в обществе сыграла борьба против авторитаризмаи догматизма религии, опиравшаяся на рационализми идею опытного познания природы (Шартрская школа философов, Р. Бэкони др.). Это позволилокритически отнестись к святым книгам, обнаружить и обнародовать противоречия в их содержании. Свободомыслие в средние века теснейшим образом связано с прогрессивными явлениями культуры и, несмотря на непоследовательность, было плодотворным фактором ее развития.

 

Следование атеистическим взглядам было редким явлением в Европе на протяжении раннего Средневековья и Средних веков, доминировал интерес к религии и теологии.^]

Как заметил Анатоль Франс, в этот период «счастливому единодушию паствы несомненно способствовало также обыкновение… немедленно сжигать всякого инакомыслящего».

ПЬЕР АБЕЛЯР

Крупнейшим представителем средневекового свободомыслия был французский философ Пьер Абеляр (1079-1142). В своем трактате "Введение в теологию" он не побоялся заявить, что либо все религиозные догматы - либо звук пустой, либо они имеют определенный смысл, доступный пониманию разума человеческого. А раз так, истины религии подлежат контролю разума. "Опрометчиво верит тот, кто, не разобравшись, беззаботно удовлетворяется тем, что ему говорят, не взвесив это, не зная, насколько основательны доказательства в пользу сообщаемого". Провозглашая высший авторитет разума, призывая ничего не принимать на веру, Абеляр не остановился перед тем, чтобы заявить: "Не потому веришь, что так сказал бог, а потому, что ты убежден, что так оно и есть".

Единственный разумный путь к достижению истины, утверждал Абеляр, - сомнение, которое должно быть исходным пунктом при решении любого вопроса. "Сомневаясь, - писал он, - мы начинаем исследование, а благодаря исследованию мы приходим к истине". Такая высокая оценка сомнения имела огромное значение для подрыва религиозного мировоззрения.

В сочинении "Да и нет" Абеляр, подчеркивающий, что из двух противоположных высказываний по одному и тому же вопросу по крайней мере одно ложно, собрал множество цитат из "священных" текстов, исполненных противоречий. Эти цитаты свидетельствуют, что на вопросы о первородном грехе, о свободе воли, о сотворении мира или его вечности, о вечности творца и на другие коренные вопросы религии "святые отцы" церкви и даже само "святое писание" дают диаметрально противоположные ответы. Так была показана явная ложность многого сообщаемого в текстах, которые религиозное мировоззрение провозглашало непререкаемой истиной.

Несмотря на свой рационализм и борьбу свою против догматизма средневекового сознания, Абеляр оставался в плену религиозных представлений, так, он полагал, что всё происходящие в жизни человека является непостижимой его сознанием Божьей волей: «Да будет на всё воля твоя» -говорит Абеляр в «Истории моих бедствий» и очень осуждает людей пытающихся «подменить божью волю своей собственной».Тем не менее его взгляды, объективно подрывавшие основы религии, вызвали в среде духовенства бурю негодования. В 1121 г. собор в Суассоне объявил эти взгляды еретическими, заставил Абеляра публично сжечь свой трактат и заключил его в монастырь.

По рождению Пьер Абеляр (1079- 1142 гг.) принадлежал к классу феодалов. Его отец, рыцарь Беренгарий, имел небольшие владения около Нанта в Бретани, которые и должны были перейти по наследству к Абеляру как к старшему сыну. Однако Абеляр избрал иной жизненный путь и, отказавшись от всех прав старшинства в пользу своих братьев, целиком отдался изучению философии. Он покинул семью и родные места и превратился в так называемого ваганта, т.е. бродячего школяра, переходившего в поисках знаний из школы в школу.

Так Абеляр добрался до Парижа и стал там учеником католического богослова и философа Гильома из Шампо, преподававшего философию в кафедральной школе. Одни исследователи полагают, что это произошло уже в конце XI в., другие- относят данное событие к первым годам XII в. Гильом очень скоро заметил способного юношу и выделил его из числа других учеников. Но хорошее отношение Гильома к Абеляру длилось недолго. Абеляр начал открыто и смело выступать против концепции своего учителя и вызвал этим большое недовольство с его стороны. Разрыв был неизбежен. Абеляр не только покинул кафедральную школу, но и решил открыть свою собственную школу, выбрав для этого Мелен, расположенный недалеко от Парижа. Из ее стен, кстати говоря, вышли многие прелаты - один папа, девятнадцать кардиналов и более пятидесяти епископов.

Несмотря на противодействие Гильома, школа была открыта, и лекции нового магистра сразу же привлекли много учеников. Увидев это, Абеляр решил перебраться к Парижу еще ближе и перевел свою школу в Корбейль, для того, чтобы чаще встречаться со своими философскими противниками- Гильомом и его учениками. Однако в результате тяжелой болезни, вызванной напряженными занятиями, Абеляру пришлось прекратить свою деятельность и на время уехать на родину. Оправившись от болезни, он опять возвратился в Париж(около 1108 г.), возобновил свои старые споры с гильомом из шампо и одержал над ним решительную победу. Слава Абеляра как философа к этому времени настолько выросла, что преемник Гильома в кафедральной школе пригласил туда Абеляра для чтения лекций и сам превратился в его слушателя. Гильом же переехал из Парижа в аббатство Сен - Виктор и лишь изредка наезжал в кафедральную школу для надзора.

Узнав о слабости, проявленной его преемником, Гильом поспешил заменить его (в качестве руководителя школы) другим своим учеником и вынудил таким образом Абеляра опять переехать в Мелен и открыть там новую школу. Однако и на этот раз Абеляр пробыл в Мелене недолго. Собрав вокруг себя учеников, он вместе с ними вернулся в Париж и «раскинул», - как он выражался, - «свой школьный стан» на холме св. Женевьевы. Впоследствии на этом месте вырастет знаменитый на весь мир университет – Сорбонна. Неизвестно, чем окончились бы на этот раз диспуты Абеляра и его учеников с их противниками. По семейным обстоятельствам, связанным со вступлением обоих его родителей в монастырь, Абеляр был вынужден вновь уехать на родину, а когда он вернулся в Париж(пробыв некоторое время в Бретани, а затем в Лане, куда он отправился с целью пополнить свое светское образование богословским), Гильома из Шампо в кафедральной школе Парижа уже не было: назначенный епископом Шалона, он переехал в свою епархию(1113 г.). Поле битвы осталось свободным, и Абеляр получил возможность читать лекции в той же самой школе, из которой ранее был изгнан. Казалось, что в будущем Абеляра ждали одни лишь успехи, но это было не совсем так. Вот почему позднее, оценивая свои философские споры с Гильомом из Шампо, Абеляр утверждал, что здесь- то и начались его бедствия, продолжавшиеся в течение всей его жизни.

Раздражение со стороны церкви вызывало столкновение Абеляра с видным католическим богословом Ансельмом Ланским во время пребывания Абеляра в Лане. Школа Ансельма Ланского с начала XII в. была одним из центров богословского образования. В ней воспитывались и обучались многие лица, занимавшие впоследствии видное место в католической иерархии. Можно сказать, что церковь гордилась школой Ансельма Ланского. Однако живой и критический ум Абеляра, специально приехавшего в Лан, чтобы прослушать курс богословия у столь известного теолога, не был удовлетворен, хотя и красноречивыми, но бессодержательными и пустыми лекциями Ансельма Ланского.

Перестав посещать его школу, Абеляр объявил, что отныне он сам возьмется за толкование священного писания, ибо это доступно любому образованному человеку. Заявление Абеляра, так же как и то, что объявленные им лекции по богословию привлекали к себе очень большое количество слушателей и понравилось им, вызвало ярость Ансельма Ланского и его ближайших учеников - Альберика Реймсского и Лотульфа Ломбардского. Ансельм Ланский поспешил запретить Абеляру чтение лекций по богословию и изгнал его из Лана. Таким образом, столкновение Абеляра с Ансельмом Ланским по богословским вопросам привело к тем же самым результатам, что и философские споры Абеляра с Гильомом из Шампо.

Возвратившись в 1113 г. из лана в Париж, Абеляр возобновил чтение лекций по философии, причем слава его, как магистра»свободных искусств» росла с каждым днем. В кафедральную школу Парижа, где он преподавал, с разных концов Европы стекались ученики, стремившиеся приобрести философские знания под руководством прославленного учителя, и постепенно, как признается сам Абеляр, он начал считать себя «владыкою в области диалектики». Так, в неустанных научных занятиях и в непрерывном общении со многими учениками, Абеляр провел пять наиболее спокойных и обеспеченных лет своей жизни.

В Париже, как и в других городах Северо-Восточной Франции, шла упорная борьба

между представителями различных философских школ Именно здесь, и именно в это

время в средневековой философии сложились два основных направления - реализм и

номинализм, последователи которых вступили друг с другом в ожесточенные

столкновения

Родоначальником средневекового номинализма был Росцелин, учитель Абеляра, а

современный Росцелину реализм представлял Ансельм, архиепископ Кентерберийский,

ученый наставник богослова Ансельма Ланского, ближайшим учеником которого

являлся философский враг Абеляра - Гильом из Шампо

Ансельм Кентерберийский (1033 - 1109) полемизировал с неверу-
ющими, "которые издеваются над христианской простотой, называя
ее глупой", и задают теологам вопросы, например, такие: откуда изве-
стно, что Бог стал человеком? почему Бог дал миру вновь жизнь своей
смертью, хотя он мог сделать это простым волевым актом? Они
возражают, говорит Ансельм, против учения о спасительной смерти
Христа, о его борьбе против дьявола. "Неверующие принимают за фан-
тазии факты, в которые мы верим"

Средневековый реализм получил свое наименование от латинского слова "геа" -

"вещь", так как представители этой чисто идеалистической теории утверждали, что

общие понятия (универсалии) обладают реальным существованием независимо от

действительно существующего мира и до него Доказывая таким образом и

"реальность" существования объектов веры, средневековый реализм отвечал

интересам католической церкви и находил с ее стороны полную поддержку

Учению реалистов номиналисты противопоставили учение о том, что все общие

понятия и идеи (универсалии) - есть лишь слова или же наименования ("nomia" -

"имена") вещей, существующих действительно и предшествующих понятиям (отсюда и

само наименование номинализма) Следовательно, номиналисты резко

противопоставляли общее частному и признавали за подлинную реальность один

только мир индивидуальных вещей Отрицание номиналистами независимого

существования общих понятии несомненно расчищало почву для стремления к

эмпирическим знаниям и в какой-то степени толкало последователей номинализма на

путь материалистических выводов

Церковь сразу же усмотрела опасность в учении номиналистов и на одном из

церковных соборов (в Суассоне, в 1092 году) предала взгляды Росцелина анафеме и

заставила его отказаться от философских занятий Несмотря на это, философские

взгляды Росцелина оказали чрезвычайно большое влияние

на Абеляра.

Роман с Элоизой, поистине замечательной девушкой своего времени, отличавшейся не только красотой и умом, но и редкой для тогдашних женщин образованностью, резко нарушил спокойную жизнь философа, а внезапный и трагический исход этого романа привел Абеляра и Элоизу в монастырь(1119 г.).

Вступив в монастырь Сен- Дени и несколько оправившись от пережитого потрясения, Абеляр, побуждаемый, как он сам говорит, настойчивыми просьбами клириков, через некоторое время удалился в одну из келий, расположенных вне монастыря и вновь приступил к чтению лекций по философии и богословию, привлекших, как и ранее, множество учеников. Возобновившаяся преподавательская деятельность Абеляра возбудила волнение церкви, и против Абеляра немедленно выступили два прежних его врага, ученики Ансельма Ланского- Альберик Реймсский и Лотульф Ломбардский. «Они выдвинули против меня – главным образом в моё отсутствие- два положения: во –первых, то, что продолжение изучения светских книг противоречит данному мной монашескому обету; во –вторых, то, что я решился приступить к преподаванию богословия, не получив соответствующего разрешения. Таким образом, очевидно, мне могло быть запрещено всякое преподавание в школах».К этому времени Гильом из Шампо и Ансельм ланский уже умерли, однако на смену ушедшим представителям «теократической партии» пришли другие, и борьба католической церкви с Абеляром, хотя и одетым отныне в монашескую рясу, не прекратилась.

Враги Абеляра обвиняли его в том, что, несмотря на вступление в монастырь, он не прекратил занятий философией, хотя это и не подобает монашескому званию, а также в том, что он осмелился читать лекции по богословию, не получив на это предварительного церковного разрешения. Они требовали категорического запрещения Абеляру вообще читать какие-либо лекции и добились созыва церковного собора для рассмотрения и осуждения «ошибочного учения» Абеляра. В доказательство еретических взглядов последнего они ссылались на его богословский трактат «Введение в теологию»(«О божественном единстве и троичности»), по- видимому, пользовавшийся у учеников Абеляра огромным успехом.

Церковный собор был созван в 1121 г. в Суассоне, там же, где 24 года назад предали анафеме убеждения Росцелина и духовенство которого отличалось своим фанатизмом. Наиболее осторожные участники Суассонского собора пытались несколько отсрочить расправу над Абеляром, стремясь противопоставить ему самых опытных в диспутах богословов и предлагая перенести его дело на суд парижского духовенства. Однако сторонники этой точки зрения оказались в меньшинстве, и руководивший собором Реймсский архиепископ Рауль при поддержке папского легата Конона провел все то, чего добивались Альберик Реймсский и Лотульф Ломбардский. Собор осудил взгляды Абеляра как еретические и принудил его публично предать свой собственный богословский трактат сожжению. После этого Абеляр был отправлен в монастырь св. Медарда, славившийся строгой дисциплиной и подвергнут в нем как бы заключению. Попытка известного в начале XII в. магистра «свободных искусств» Тьерри, который присутствовал на соборе, выступить в защиту Абеляра никакого успеха не имела. Несмотря на поддержку Тьерри, несомненно свидетельствовавшую о сочувствии Абеляру со стороны магистров и школяров городских нецерковных школ, и несмотря на то, что в монастыре св. Медарда Абеляр оставался очень недолго, решения Суассонского собора произвели на него крайне тяжелое впечатление. От глубокого потрясения, испытанного во время сожжения его книги, Абеляр не избавился уже до конца жизни.

Возвратившись в монастырь Сен- Дени, Абеляр погрузился в чтение монастырских рукописей, и провел за этим занятием несколько месяцев. А затем для него вновь наступили беспокойные дни. Основываясь на содержании одной из прочитанных рукописей, он вступил с монахами Сен- Дени в спор по поводу того, кого именно надо считать основателем их монастыря и, вызвав своими предположениями сильнейшее негодование с их стороны, был вынужден бежать из Сен -Дени и отдаться под покровительство графа Шампани. Начались длительные переговоры между Абеляром и аббатом монастыря Сен - Дени, в результате которых Абеляр, прибегнувший к поддержке видных членов королевского совета, получил, наконец, разрешение жить вне стен этого аббатства с условием- не подчиняться никакому другому аббатству, кроме монастыря Сен- Дени. Абеляр поселился в пустынном местечке, недалеко от Труа, на подаренном ему участке земли (имя дарителя до сих пор неизвестно) и с помощью одного из учеников выстроил себе небольшую молельню.

Однако уединенная жизнь Абеляра продолжалась недолго. Как только ученики узнали, где находится знаменитый учитель, они тотчас же двинулись вслед за ним и вскоре в долине реки Ардюссона, близ воздвигнутой Абеляром молельни, выросла шумная и многолюдная колония, созданная явившимися туда школярами. Выстроив себе хижины, они занялись обработкой полей и, снабжая своего учителя всем необходимым, усердно слушали его лекции.

В занятиях и трудах прошли два мирных года (1122- 1123гг.). Но это спокойствие кончилось, лишь только вести о новой школе распространились по Франции. Большое стечение школяров, готовых мириться со всевозможными неудобствами ради лекций учителя, который был только что осужден на церковном соборе, не могло не встревожить церковь, тем более, что ардюссонская школа существовала вне всякого контроля с ее стороны.

На борьбу с Абеляром на этот раз выступили два наиболее видных представителя «теократической партии»- Бернар Клервоский и Норбер, из которых первый превосходно знал обо всем, что происходило в ардюссонской колонии, ибо монастырь Клерво, основанный Бернаром в 1115г. в долине реки Об, находился недалеко от местопребывания Абеляра.

В состоянии паники и растерянности стал ожидать Абеляр нового удара, как только до него дошли слухи о том, что Бернар и Норбер замышляют против него нападение. Абеляр, впав в крайнюю степень отчаяния и разочаровавшись в своих единоверцах, уже начал обдумывать план бегства из «христианского мира» к мусульманам в Испанию,в то время преуспевшую в развитии естественных и точных наук и философии, а сам халиф с радостью принимал людей, в которых была искра живой мысли и живого слова.В это время он получил неожиданное сообщение из Бретани о том, что братия находившегося там монастыря св. Гильдазия, по-видимому, прельщенная славой своего земляка, избрала его аббатом. Стремясь укрыться от нависшей над нм угрозы, Абеляр не раздумывая покинул свою ардюссонскую школу и переехал в Бретань(1126г.). Задача, которую ставил перед собой Бернар Клервоский на данном этапе борьбы с Абеляром, была достигнута: его последняя школа закрыта, а тесные связи с учениками- на долгое время прерваны.

Но самому Абеляру его переезд в Бретань не принес спокойствия. Совершенно не подготовленный к роли руководителя монастырской братии, он очень быстро пришел во враждебные с ней отношения и бежал из монастыря св. Гильдазия, бросив его на произвол судьбы. В каком месте Бретани скрывался в последующие годы Абеляр и как он провел их, доподлинно неизвестно. Достоверно лишь то, что, бежав из монастыря он написал свою удивительную автобиографию - «История моих бедствий».

Социально – экономическое и политическое положение Франции в 11-12вв.

Происходят заметные сдвиги и прогресс в развитии производительных сил, следствием которых явилось повышение производительности сельского хозяйства. Многие факторы способствовали этому процессу: во –первых –усовершенствование за счёт разного рода железных деталей орудий труда, многократная(до 4 раз) вспашка земли, использование лошадей на сельскохозяйственных работах, распространение(особенно в северных районах) трёхполья. Происходили массовые расчистки под пашни лесов и залежных земель, достигшие своего апогея во второй половине 12 века. Результатом этих процессов стало уменьшение вспышек голода из –за неурожая, засухи или наводнения. Заинтересованные в расширении пригодных для земледелия площадей феодалы и церковь нередко выступали организаторами таких расчисток. Однако подъём новых земель был делом по преимуществу самих крестьянских общин, которые и придавали ему подлинно массовый характер. Внутренняя колонизация, в ходе которой осваивались новые территории и возникали новые поселения, во Франции окончилась раньше, чем в других странах Западной Европы. Крестьяне – пришельцы(госпиты) имели более льготные по сравнению с сервами(коренными) условия пользования землёй: они не несли барщины, уплачивая натуральный оброк и небольшую сумму денег, при этом были лично свободны, оставаясь только в поземельной и судебной зависимости от феодалов, что играло немаловажную роль для развития сельскохозяйственного производства, посредством личной заинтересованности в результате своего труда.

Расширение посевных площадей и значительный рост урожайности позволили крестьянину производить в собственном зачастую небольшом хозяйстве не только жизненно необходимый, но и прибавочный продукт. Производительность труда опять же росла в основном в крестьянском хозяйстве, ведь на своём участке крестьянин трудился гораздо усерднее, чем на барщинном, следствием чего стала реализация сеньорами феодальной ренты не в форме принудительных барщинных отработок, а в виде части урожая, собранного крестьянами в их частном хозяйстве. В 12 -13 веках началась постепенная ликвидация барской запашки и раздача крестьянам в наследственное держание земель, входивших до того момента в домен. Это привело к замене барщинных повинностей рентой. Этот процесс получил наиболее выраженные формы именно во Франции и в особенности в хозяйстве светских феодалов. На церковных землях данные изменения также происходили, но в меньших масштабах и гораздо медленнее.

Прогресс производительных сил и связанное с ним последующее отделение ремесла от сельского хозяйства способствовали развитию городов как центров ремесла и конечно же торговли. Во Франции в 11 -12 веках расцветают как бы воскресают старые городские поселения, основанные ещё римлянами и пришедшие в упадок в 5 -9 вв –это Бордо, Тулуза, Лион, Марсель, Ним, Пуатье, Париж, Руан и др. Появляются и новые городские поселения. С 12 века в стране продолжается рост числа крупных, средних и мелких городов, общее число которых вплоть до 20 века увеличивалось незначительно.

Особенностью развития южной Франции в 11 -12 вв был именно ранний и необычайно скорый расцвет её городов. Этому способствовали их прочные торговые связи со средиземноморским регионом, кроме того немаловажную роль сыграло участие в крестовых походах. Активная внешняя торговля благоприятно отразилась и на состоянии ремесла, особенно суконного. Так, Ним и Монпелье славились изготовлением тончайшего сукна, которое шло на экспорт. Широкие возможности сбыта товаров, ослаблявшие необходимость регламентации ремёсел, определили такую специфическую особенность социально – экономического развития южных городов, как практически полное отсутствие цехов вплоть до 14 века.В условиях «свободного ремесла» контроль частично за объёмом производства, в основном же за качеством производимого и поступающего на рынок товара осуществляли органы городского управления.

Южные города Франции рано приобрели и политическую самостоятельность, чему способствовал не только экономический подъём, но и традиции позднеантичного муниципального устройства. Так, в процессе освобождения из –под власти сеньора южные города использовали как правило не средства вооружённой борьбы, а финансовые сделки, откупы и выкупы. Это обстоятельство и вовлечение части южного дворянства в торговлю способствовало возможности политического союза горожан и дворян за счёт смягчения противоречий между ними.

В течение 12 века во всех городах Юга была установлена коллективная форма власти- так наз. Консулат(правление консулов, т.е. выборных лиц от проживающего в городах дворянства и духовенства, ремесленной верхушки). Управление принадлежало Большим советам, состоящим из полноправных горожан – жителей, имевших собственность в городе и плативших налоги. Процесс же это шёл без какого –либо ощутимого участия со стороны королевской власти. В тоже время, южные города, пользовавшиеся большой самостоятельностью и преимущественно ориентированные на активную внешнюю торговлю не сыграли значительной роли в деле централизации Франции, а скорее питали сепаратистские тенденции и настроения.

Совершенно иначе сложилась судьба северных регионов Франции. Экономический подъём наиболее значительных из них –Арраса, Бове, Амьена, Лана, Реймса –наметился как раз к 12 веку, и был связан главным образом с развитием в Северо –Восточной Франции производства сукна и льняных тканей. Основным средством достижения политических и экономических прав городов на Севере были восстания, часто неоднократные, приобретавшие особенно кровопролитный и ожесточённый характер, когда борьба шла против церковных феодалов. В этих городах, в ходе восстаний против горожан выступала организованная сила церкви, которая использовало в свою очередь такое проверенное средство как интердикт(запрет богослужения). Обычно горожане заключали тайный союз с обязательной клятвенной присягой. Борьба сопровождалась изгнанием сеньора и его рыцарей из города или их убийством. В случае успеха восставших феодалы должны были предоставить городу определённую самостоятельность, часто расценивая такую уступку как временную меру.

Серию кровопролитнейших восстаний в городах Северной Франции, развернувшихся с конца 11 по 12 век, и получивших название коммунального движения. Открыл г. Камбре,который после 1077г получил коммунальную хартию на самоуправление. В дальнейшем его примеру последовали Сен –Кантен, Бовэ, Нуайон, Лан, Амьен, Суассон, и др. Некоторые города в итоге получали права коммуны, другие, игравшие зачастую менее значительную экономическую роль, добивались только некоторых привилегий экономического или политического характера: права личной свободы жителей, некоторых привилегий в области торговли или управления(Лорисс, Бомон). Города при этом вступали со своими сеньорами в договорные отношения, условия которых фиксировались в хартиях городских вольностей. Даваемые сеньорами, они утверждались королём.

Коммунальное движение положило начало политическому союзу городов с королевской властью. Города таким образом искали помощи короля в борьбе против сеньоров и часто находили её, так как монархия желала ослабления власти крупных феодалов. В этом нестабильном союзе города всегда находились на правах подчинённого партнёра, который платил налоги, покупал хартии и их подтверждение новым королём, предоставлял государству займы, де –факто становившиеся безвозвратными ссудами. Король получал от городов военную, денежную, политическую помощь в борьбе с внешним противником и во внутренней политике, направленной на ослабление политического могущества крупных феодалов. Поддержка городов королём не всегда носила последовательный характер, так как он руководствовался финансовыми или же политическими расчётами. На территории своего домена короли избегали давать городам права коммуны, уступая им лишь незначительную часть привилегий, как это случилось с Парижем, Орлеаном и Буржем.

Завоевание городами политической независимости способствовало быстрому росту их экономического влияния. В основе лежали ремёсла, приведшие к созданию новых специальностей и цехов. В Северо –Восточной части существовало 25 специальностей в одном лишь сукноделии. В Амьене число ремесленных специальностей, организованных в цехи, около 80, в Аббевиле -64, в Сен –Кантене -53.

В Северной Франции развивалась хозяйственная специализация, послужившая формированию внутренних экономических связей. Это торговля родой, скотом и сукном в Нормандии, полотном, вином из Шампани и Бургундии, разнообразными ремесленными изделиями из Парижа делали эти области экономически зависимыми друг от друга, что их сильно связывало. На фоне экономического подъёма в городах начинается процесс имущественной дифференциации. Из среды горожан выделяется зажиточная купеческая и ремесленная верхушка, владевшая движимой и недвижимой собственностью и захватившая в свои руки городское самоуправление. Ей противостояла основная масса ремесленников и торговцев, ущемлённая в политических правах и не имевшая доступа к городскому управлению.

В 12 веке жизнь французской деревни развивалась под значительным воздействием экономически сильных городов. Это вызвало частую замену продуктовой ренты денежной. Преимущественная связь деревни с городским рынком через крестьянское хозяйство составила одну из важнейших особенностей французской экономики того времени.

Следствием отмеченных изменений явился начавшийся в 12 веке выкуп крестьян на волю. Выкуп мог быть индивидуальным или коллективным, сумма его определялась договором. Иногда она была настолько обременительна, что крестьяне не хотели менять своего положения и тогда освобождение могло стать принудительным.

Распространение продуктовой и денежной ренты, участие крестьян в торговле повышали самостоятельность крестьянского хозяйства и диктовали необходимость предоставления крестьянам личной свободы. Борьбу крестьян в этот период отличает их стремление улучшить не только своё экономическое положение, но и социальный статус. Крестьяне всё чаще стремятся к расширению экономических, административных и юридических прав сельской общины. Этот процесс шёл параллельно коммунальному движению в городах.

Во Франции, как и вообще в Европе, процессу централизации государства предшествовал длительный период ослабления королевской власти и политической раздробленности.

До 12 века положение французского короля было крайне затруднительным по ряду причин. Среди них –достаточно ограниченные материальные возможности правящей династии и компактность земельных владений крупных феодалов, создающая благоприятные условия для их политической автономии. Так, домен Капетингов представлял собой относительно небольшую полосу земли вдоль Сены и Луары, тянущаяся от Компьена до Орлеана и окружённую со всех сторон феодальными владениями – герцогствами Нормандия, Бургундия, Бретань и графством Шампань, во много раз превосходящими по размерам его территорию. Специфика вассальной системы во Франции позволяла королю рассчитывать лишь на прямых вассалов, при этом отсутствовал дополнительный социальный резерв в виде свободного крестьянства, который могла бы использовать монархия, подобно тому как это делалось в Англии, Швеции или Кастилии. Своеобразие экономического и политического развития юга и севера страны, усиленное наличием двух народностей, только усугубляло политическую раздробленность. Но тем не менее в стране наметились предпосылки централизации, в особенности на севере Франции. Это: 1)развитие городов и товарно –денежных отношений, 2)перспектива экономического единства как необходимого условия политического объединения 3)постепенное возникновение союза городов и королевской власти, так как сословия горожан были заинтересованы в усилении власти монарха, с которой они связывали надежду на ликвидацию феодальной анархии и создание благоприятных условий для торговли, монарх в свою очередь был заинтересован в поддержке более широких социальных слоёв и ослаблении политической силы крупных феодалов.

Начало 12 века явилось переломным моментом в укреплении королевской власти. Людовик 6(1108 -1137 гг) и его канцлер аббат Сугерий смогли положить конец сопротивлению феодалов –сеньоров Монтлери, Пюизе, Томаса де Марль в королевском домене. Их замки были разрушены или заняты гарнизонами. Людовик 7(1137 -1180гг) начал увеличивать королевский домен, присоединив города Бурж и Санс. Благодаря браку с Элеонорой Аквитанской он распространил своё влияние на юге страны. Затем, однако, последовал развод Элеоноры и Людовика и её брак с графом Анжуйским Генрихом Плантагенетом, вассалом французского короля, который в 1154г стал королём Англии. Это событие осложнило дальнейшие отношения Англии и Франции.

Автобиография Пьера Абеляра - «История моих бедствий»

«История моих бедствий»- уникальное явление в средневековой литературе, ибо как никакое другое произведение она показывает читателю душевный мир человека, непрерывно преследуемого и гонимого церковью.

Задумав вернуться из Бретани в Париж(что им и было выполнено в 1136 году), Абеляр, по-видимому, решил обратиться с подробным рассказом о бедствиях своей жизни ко всем тем, кто мог оказать ему помощь в предстоящей борьбе с врагами или просто выразить сочувствие. Поэтому, рассказав в «Истории моих бедствий» о коварных, завистливых и невежественных противниках, обрисовав в самых черных красках монахов тех монастырей, в которых ему довелось жить и в то же время подробно описав свою прежнюю плодотворную деятельность в качестве магистра «свободных искусств», Абеляр переслал свое сочинение друзьям., после чего оно и получило широкое распространение по всей Франции.

Но надежды, который Абеляр возлагал на «Историю моих бедствий», оправдались лишь отчасти. Несомненно, что автобиография напомнила лицам, заинтересованным в слушании его лекций, о его существовании, возбудила новую волну сочувствия к его тяжелой судьбе среди учащихся и магистров городских нецерковных школ и в какой- то степени восстановила порванные связи между Абеляром и школярами. Но, с другой стороны, автобиография Абеляра вызвала новые волнения и в лагере его врагов, вновь привлекла к нему внимание деятелей «теократической партии» и не только не оградила Абеляра от их преследований, но и безусловно ускорила его вторичное осуждение. Для того, чтобы понять это, достаточно ознакомиться с содержанием автобиографии Абеляра.

Написанная им уже после того, как он пробыл в монашестве более десяти лет, «История моих бедствий» не содержит в себе ничего от этой его вынужденной монашеской жизни. Напротив, все содержание и весь тон показывают, что и в монашеской рясе Абеляр продолжал оставаться магистром «свободных искусств» и ни в чем не изменил прежнего умонастроения. В этом нет ничего удивительного, поскольку причины, заставившие Абеляра обратиться к монашеской жизни, не имели ничего общего с религиозными мотивами. Он заявляет об этом с полной откровенностью.

Наиболее характерной чертой Абеляра, предстающего перед нами в «Истории моих бедствий», является его чрезвычайно высокое представление о собственной личности, столь необычное и неподходящее для человека, отрекшегося от «суетного мира».Некоторым при первом прочтении такая манера повествования даже отчасти показаться самолюбованием непризнанного гения, но нельзя забывать, что на тот момент Абеляр был одним из авторитетнейших и популярных философов и богословов. Шаг за шагом описывая свою жизнь, Абеляр не устает вспоминать о всех больших и малых успехах и не жалеет ни места, ни слов для изображения своей мирской славы. «История моих бедствий» полна восхваления ума и разнообразных талантов Абеляра, причем похвалы эти высказываются им не только от собственного имени или от имени его друзей и Элоизы, но и от имени его врагов. Автобиография Абеляра свидетельствует о том, что, принеся монашеские обеты, он нисколько не раскаялся в прежней «гордыне» и, рассказывая читателю о своей жизни, больше всего боялся опустить какие-либо подробности, способные увековечить его славу в глазах потомков. Это можно прочитать в стороках его произведения:«Итак, я удалился в уже известную мне пустынь в округе Труа, где некие

лица подарили мне участок земли. Там с согласия местного епископа я выстроил

сначала из тростника и соломы молельню во имя святой троицы. Проживая в

уединении от людей вместе с одним клириком, я поистине мог воспеть псалом

господу: "Вот бежав, я удалился и пребываю в пустыне". Узнав об этом, мои

ученики начали отовсюду стекаться ко мне и, покидая города и замки, селиться

в пустыне, вместо просторных домов - строить маленькие хижинки, вместо

изысканных кушаний - питаться полевыми травами и сухим хлебом, вместо мягких

постелей - устраивать себе ложе из сена и соломы, а вместо столов - делать

земляные насыпи. Так что ты мог бы подумать, что они подражают древним

философам, о которых Иероним во второй книге своего сочинения "Против

Иовиниана" упоминает в таких словах: "Пороки входят в душу через пять

чувств, как бы чрез окна. Столицу и твердыню ума нельзя взять иным путем,

как вторжением неприятельского войска чрез врата... Если кто-либо

наслаждается цирковыми играми, борьбой силачей, движениями скоморохов,

женской красотой, блеском драгоценных камней, роскошью одежд и т.п., то чрез

окна очей в плен берется свобода души. И исполняется пророчество: "Чрез окна

наши вошла смерть».

Очень важно, что Абеляр останавливался лишь на таких фактах, которые относились к его литературной или преподавательской деятельности и лишь изредка на личной жизни, т.е. гордился именно тем, за что его осуждала и преследовала церковь. Нежелание подчиняться церковному авторитету наиболее ясно сказывается в тех частях автобиографии Абеляра, где он описывает Суассонский собор и сожжение его книги по несправедливому приговору его участников. Подобное изложение событий не могло не вызвать резкого возмущения у врагов Абеляра. Равное возмущение с их стороны должны были вызвать и те в высшей степени отрицательные и уничижительные характеристики, которые даны Абеляром всем сколько-нибудь видным представителям католического клира.

Деятели «теократической партии» не могли также пройти мимо отношения Абеляра к монашеской дисциплине. Став монахом в сорокалетнем возрасте и прожив после этого еще двадцать два года, Абеляр находился за это время в различных монастырях всего лишь несколько лет, неизменно стараясь избавиться от жизни за монастырскими стенами и от подчинения монашескому уставу. Монашеская дисциплина казалась магистру, привыкшему к славе, свободе и обеспеченному существованию, невероятной обузой, и он неизменно бежал из различных монастырей, куда забрасывала его судьба, возвращаясь к тому образу жизни, который ему был свойствен и приятен. Влечение Абеляра к занятиям философией и к повседневному общению с учениками было настолько сильным, что он продолжал создавать одну школу за другой и читать лекции, несмотря ни на какие преследования.

Препятствия, встречавшиеся на этом пути, оценивались Абеляром как нечто закономерное. Как показывает «История моих бедствий», ее автор превосходно учитывал то обстоятельство, что против него выступают не отдельные лица, а сильная и сплоченная группа людей, обладающих большой властью в церкви и не желающих мириться с его деятельностью. Вот почему, характеризуя противников, с которыми ему пришлось бороться, и рассматривая причины, заставившие долгие годы преследовать его, Абеляр неизменно употребляет одно и то же слово- «зависть»(invidia). Этой «завистью» были охвачены, говорит Абеляр, и Гильом из Шампо, и Ансельм Ланский, и Альберик Реймсский, и Лотульф Ломбардский, и остальные его враги. И если со сцены сходили одни, то на смену им приходили другие, которые в свою очередь передавали как по наследству свою ненависть к Абеляру новым преследователям.

Об этом же свидетельствует и переписка между Абеляром и Элоизой Фульбер, являющаяся как бы непосредственным дополнением к «Истории моих бедствий». Особенный интерес безусловно имеют письма Элоизы, написанные ею в то время, когда она уже была аббатиссою женского монастыря, основанного там, где некогда находилась ардюссонская школа Абеляра. Поводом для возобновления переписки с Абеляром, как указывает сама ЭлоизаФульбер в первом письме к нему, явилось то, что ей в руки попала «История моих бедствий». Мучимая страхом за жизнь своего бывшего возлюбленного, она решила тотчас же написать ему. Как видно из этого письма, безграничная любовь к Абеляру продолжала жить в душе Элоизы, и монашеское одеяние, в которое она облеклась еще в ранней юности, оказалось для нее не менее тяжким, чем для философа. «Будучи совсем юной девушкой, я обратилась к суровой монашеской жизни не ради благочестивого обета, а лишь по твоему приказанию. Если я этим ничего пред тобой не заслужила, посуди сам, сколь ненужными оказались мои старания! Ведь я не могу ожидать за это никакой награды от Бога. Очевидно, что я так поступила не из любви к Нему. Я последовала за тобой, устремившись к Богу, я по образу жизни даже предупредила тебя. В самом деле, ты сначала побудил меня надеть монашеские одежды и произнести монашеские обеты …и лишь затем посвятил Богу самого себя. …Да видит Бог, я немало не усомнилась бы по твоему приказанию предшествовать тебе или следовать за тобой, даже если бы ты поспешил в царство Вулкана, ибо душа моя была не со мною, а с тобой! Даже теперь, если же она не с тобой, то её нет нигде –без тебя она существовать не может!»Во многом эта женщина была выше своего возлюбленного, именно она не хотела вступать в брак с Абеляром, опасаясь за его судьбу, «Мне всегда было приятней называться твоей подругой, или, если ты не оскорбишься, -твоей сожительницей или любовницей» она добровольно взвалила на себя в юные годы тяготы монашеской жизни, чтобы избавить от смертельного позора своего друга, она, скорее явившаяся в их отношениях жертвой, чем виновницей, оправдывает всеми средствами своего друга и стремится уберечь его репутацию. Мы мало знаем об Элоизе Фульбер, но точно известно, что это была необычная девушка из богатой семьи и даже, как видно из письма, у неё были достаточно свободные для своего времени сужденя. По тем временам Элоиза была прекрасно образована, знала латинский, греческий и древнееврейский языки, римских классиков. Как и Абеляр, особенно почитала Овидия, его "Искусство любви" и "Метаморфозы". Эрудиция сделала ее известной далеко за пределами острова Сите и даже, как будет утверждать Абеляр, - по всей Франции. Сам Абеляр отзывался о ней: «Обширностью своих научных познаний превосходила всех. Так как у женщин очень редко встречается такойдар, то есть ученые познания, то это еще более возвышало девушку и делало ееизвестной во всем королевстве.»

Ответ Абеляра на это письмо был очень теплым. Он выражал благодарность Элоизе за ее беспокойство, с умилением вспоминал о том, как сердечно его принимали в ее монастыре, восхвалял Элоизу за ее мудрость и добродетели, а в заключение умолял в случае его смерти похоронить его в той обители, в которой она была аббатиссою. Послание Абеляра вызвало второе письмо Элоизы, в котором она с полной искренностью и огромной душевной силой писала о своих подлинных чувствах и переживаниях, лишь подавленных, но не уничтоженных принесенными ею монашескими обетами. Это письмо, как и первое, показывает, что Элоиза вела мучительнейшую жизнь и сожалела вовсе не о том, что некогда «грешила», а о лишь о том, что ее счастье длилось столь недолго.

На второе письмо Элоизы Абеляр ответил крайне сухим и рассудочным посланием, по-видимому, не желая будить мучительные для Элоизы воспоминания о прошлом. Абеляр требовал, чтобы Элоиза переносила выпавшие ей на долю страдания с покорностью и не писала бы больше подобных писем. Элоиза повиновалась, и с тех пор их переписка с Абеляром велась уже в рамках, обычных для образованных монахов той эпохи. Хотя когда- то Абеляр признавался: "Я сгорал от желания удержать ее возле себя навечно, ее, которую я любил превыше всего на свете".