Доверяя самому небычному дроу 7 страница

— Араутатор вернется в свое логово на Хребте Мира. По крайней мере на месяц Хаммер, — объявил Равель.

— Дзирт До’Урден мертв, — прорычал Тиаго.

— Мы вернулись к указанному тобой месту, — заметил Тос’ун. — Его там не было!

— Его вырезали изо льда отступающие дворфы.

— Орки видели, что Дзирт принимал участие в отступлении Митрил-Халла.

— Они орки! Они ничего не знают, — настаивал Тиаго, хватаясь за эту нелепую надежду.

— Ну, хватит, — тихо приказала Сарибэль собравшимся. — Это была хорошая попытка, да и награда была достаточно весомой, — сказала она мужу. — Но ты действительно должен был рассказать нам всем, чтобы мы могли принять участие в нападении на отступника До’Урдена. Ты превозносишь личную гордость выше блага Мензоберранзана.

Тиаго едва мог поверить в то, что слышит такое от своих спутников. Он был Тиаго Бэнром, внуком могучего Дантрага, внучатым племянником Матроны Матери Квентл Бэнр. А они были… кем? Отверженный Ксорларрин, давно забытый всеми Армго, полукровка, которой не место даже в этой комнате.

Он подтянулся, усаживаясь и оглядывая собравшихся.

— Кто руководит этой вылазкой? — спросил он.

— Матрона Мать Квентл, — без малейших колебаний ответила Сарибель.

— Её здесь нет, — сказал Тиаго. — Как и Громфа. Как и любой другой Матроны. И никого из правящих членов Ксорларринов.

— Ты — мастер оружия Дома До’Урден, — напомнил ему Равель. — А я — волшебник дома. У нас одинаковые права.

— Я — Бэнр и наш дом находится в Мензоберранзане, созданный великой Матроной Матерью Бэнр, — парировал Тиаго.

— Я тоже Бэнр, муж мой, — сказала Сарибель. — И верховная жрица Дома До’Урден. Выше меня — только Мать Дартиир, — она сделала паузу и издала смешок, повторив “Верховная Мать Дартиир”. Жрица снова пренебрежительно хихикнула.

Тиаго тяжело посмотрел на неё, прикидывая, на сколько сильным будет наказание Матери Квентл, когда она узнает, что он выпотрошил ведьму по имени Сарибель.

— Ты утверждаешь, что руководишь действиями дроу в Серебряных Пустошах? — недоверчиво спросил Тиаго, не пытаясь скрыть охватившее его чувство.

— Утверждаю, — без колебаний сказала Сарибель и посмотрела на Равеля и Тос’уна, которые, к удивлению Тиаго, кивнули в знак согласия.

Тиаго начал было спорить, но Сарибель оборвала его.

— Мы не так долго находимся на поверхности, — объяснила она. — Почти все наши родственники сейчас находятся в туннелях у дворфских крепостей или несут охрану подземных путей в город, который называют Сильверимуном, не давая нашим врагам передвигаться. Этой зимой мы заставим дворфов голодать, вынуждая их выйти на открытый бой. Но ни ты, ни я, возможно, не увидим этот бой. Матрона Мать Дартиир призовет нас назад, и Дом До’Урден ждет.

— Ты, должно быть, не серьезно, — запротестовал Тиаго. — Дзирт там, в Митрил-Халле. Они выйдут. Он…

— Ты сказал, что он мертв, — напомнила Сарибель. — Поэтому, когда мы вернемся в Мензоберранзан, тебя будут почитать, как убийцу отступника До’Урдена.

И я буду молиться, чтобы он никогда больше не показывался, подумал про себя Тиаго, но ничего не сказал. Такое унижение закончит все его амбиции в Мензоберранзоне.

— Отдыхай, Супруг, — сказала Сарибель. Жрица встала и пошла прочь, остальные двинулись следом за ней, исключая Равеля, который остался с Тиаго.

— Он был у меня в руках, — повторил он, когда оказался наедине со своим другом-магом.

— Если бы ты вернулся с его головой, твои дела пошли бы лучше, — сказал Равель.

— Ты о чем? Что ты знаешь? — резко спросил Тиаго. — И молю, поведай мне, откуда у Сарибель столько мужества!

— На все твои вопросы один ответ, — сказал Равель. — Когда я пошел к Араутатору после твоего возвращения, меня ждал Громф Бэнр. И он не был удивлен.

Тиаго втянул воздух.

— Ему стало куда менее весело, когда дракон показал, как сильно он зол, — продолжил Равель. — Это ставит под угрозу союз, который мы заключили с двумя белыми драконами. И один из них очень важен для Громфа. И скоро стало ясно, что никакого Дзирта не было, и нет. Это важно для Араутатора и Громфа.

— Так Сарибель действует по указке Архимага.

— И Матроны Матери.

— Все это бессмысленно, — ответил Тиаго, качая головой. — Дзирт там. Самый главный приз находится почти у нас в руках. Почему они этого не видят?

— Он самый главный приз для тебя, — сказал Равель.

— Почему мы Дом До’Урден?

— В Правящем Совете была вакансия, которую Матрона Мать хотела занять, отдав место Дому, подконтрольному Бэнрам. Ты должен признать, что это был отличный ход. Дом Ксорларрин уходит и, казалось, вот-вот случится война между Бэнрами и Баррисон Дел’Армго. Но теперь Матрона Мать Квентл полностью контролирует Правящий Совет, что мешает любому выступить против неё.

— Но почему Дом До’Урден? — нажал Тиаго.

— Пустой До…

— Проклятый Дом, — прервал Бэнр. — И воскрешенный теперь лишь по одной причине.

— Чтобы унизить общепризнанного врага Ллос.

— Но почему бы не убить его?

Равель пожал плечами и покачал головой.

— Они так и сделают, скорее всего, — ответил он. — Но как только у Матроны Матери выдастся свободное время. Мать Квентл сейчас очень консервативна и осторожна. Она помнит о судьбе своей матери, чья голова была разрублена пополам королем Бренором. Мы атаковали семь главных твердынь, Тиаго. Даже не считая этот бесполезный город, герцогом которого ты себя именуешь. Семь крупных крепостей. Война только с Сильверимуном могла бы принести много проблем Мензоберранзану, если магические силы жителей города не преувеличены.

Тиаго покачал головой, не в состоянии возразить против этого.

— Семь, — повторил Равель и медленно перечислил, акцентируя внимание. — Цитадель Адбар, Цитадель Фелбарр, Митрил-Халл, Сандабор, Сильверимун, Эверлунд и эльфов Сверкающего Леса. Орки, гиганты и драконы — особенно драконы — сделали это возможным.

Он закончил и снова пожал плечами, а затем двинулся прочь, оставив свое невысказанное заключение вертеться в мыслях Тиаго.

Дроу рискнул Араутатором ради личного желания убить Дзирта. Громф и Матрона Мать пошли на все, чтобы привлечь драконов на свою сторону, сказал шепот в его голове.

Тиаго бросил подушку через комнату и, усмехнувшись, скрестил руки на груди.

И задумался.

Дзирт был там, в этой дворфской дыре, и несмотря на все свои заявления, Тиаго ни на секунду не был уверен, что бродяга был мертв.

— Но он будет, — прошептал Тиаго. — И я принесу в Мензоберранзан его голову.

 

 

Зима полностью охватила земли Серебряных Пустошей, и в дворфских крепостях застучали молоты. Но так же громко рычали животы их жителей. Особенно в Цитадели Фелбарр, но хуже всего пришлось Адбару, кормившего себя торговлей. Торговлей, которая была остановлена.

Зима полностью охватила обширные оркские лагеря, но с зернохранилищами столицы Хартаск крепкие орки не сильно переживали по этому поводу.

Осажденный Сильверимун был рад передышке, его огромный штат колдунов и жрецов вполне мог прокормить население. На юге, могучий город Эверлунд притаился, насторожившись и осознавая, что гибель не так далеко, что снега отступят, и орки снова двинутся в атаку.

Снег все пребывал, а ветра в этом годы дули особенно пронзительно. Тянулась Зима Железного Дворфа и 1484 год медленно перетек в 1485.

 

ГЛАВА 4

 

РЫЧАЩИЕ ЖИВОТЫ

Дзирт завернул за угол и помчался вперед. Орда разъяренных врагов бесновалась позади него. Дроу повернулся, запуская стрелу и оглушая ею одного орущего орка. Однако, после этого он вынужден был отпрыгнуть в сторону, перекатываясь и вставая обратно на ноги, а затем завернув за угол, так как рой копий и крупных камней устремился в его сторону.

Резко поворачивая, Дзирт оказался лицом к лицу с огромным огром. Не раздумывая, дроу отшатнулся, хотя ноги продолжали нести его вперед. Эльф увидел, как дубинка огра опускается, следуя за ним, но он был быстрее, нанося колющий удар в пах противника.

Мерзкое существо подпрыгнуло в воздух. Стоило ему вновь опуститься на землю, Дзирт оказался позади него, обходя врага вокруг, и один за другим направляя скимитары в заднюю часть бедра противника, рассекая кожу чудища.

Дзирт бросился бежать, не в силах подавить улыбку, когда услышал шум шагов своих преследователей, повернувших за угол и, без сомнения, наткнувшихся на воющего огра.

Дроу снова повернул за угол, совершая последний рывок и оказываясь у металлической стены, простершейся перед ним, в центре которой виднелась железная решетка. Не замедляя бега, эльф вытащил Таулмарил, наложил стрелу на тетеву и отпустил. Волшебный снаряд врезался в прутья решетки, вызывая сноп искр, на краткий миг осветивших стену.

Дзирт услышал, как преграда с металлическим скрежетом скользнула в сторону. Приблизившись, он услышал крики дворфов. Из отверстия в стене, там, где раньше была решетка, появился факел, освещая Дзирту путь сквозь преграду.

Как только он свернул с дороги, отряд дворфов выкатил баллисту со странным, толстым копьем для метания.

— Давайте! — сказал он им, зная, что монстры не так уж далеко позади.

Копье полетело в коридор, врезаясь в ближайших противников. Полый снаряд развалился, разливая по туннелю горячую смолу.

Вой эхом разнесся по Подземью, и дворфы рассмеялись, похлопывая друг друга по спине, как только дверь была закрыта и твердая металлическая пластина снова была забита в широкую железную стену, запечатывая коридор.

— Еще одна пластина готова в четвертой южной камере, — сказал Дзирту желтобородый парень. — Если ты собираешься вернуться обратно.

— Достаточно на сегодня, — ответил Дзирт. Там, в туннелях Верхнего Подземья он был вынужден призвать Гвенвивар. — Может быть, завтра.

Желтобородый дворф наклонил голову и с любопытством уставился на дроу.

— Ну что, эльф? — спросил он. — Все еще никаких знаков?

Дзирт смог только пожать плечами. После того, как их вынудили отступить с края Долины Хранителя обратно в Митрил-Халл, дворфы обратили свое внимание на нижние туннели. По просьбе Бренора и приказу Коннерада, они разработали систему открытия блокирующих туннели барьеров, только чуть-чуть и лишь на несколько минут, чтобы Дзирт смог выйти и разведать территорию вокруг.

Они пережили примерно половину месяца Хаммера — первого месяца 1485 года, и Дзирт уже несколько раз выбирался в туннели.

Он не нашел никаких следов Реджиса и Вульфгара, никаких следов кого бы то ни было, кроме следов монстров — орков, гоблинов, орков и дроу. По всем признакам, известным на сегодня, их петля все сильнее сжималась вокруг Митрил-Халла.

Бренор и Коннерад обсуждали возможную попытку прорыва через туннели, чтобы вернуться на поверхность на востоке, сразу за Сарубрином, где можно повернуть назад и прорвать осаду, напав на врагов со спины.

Но из того, что видел Дзирт. Из бесчисленных организованных лагерей и упорядоченных гарнизонов, это было именно тем, чего добивался противник.

Они не смогут выйти через Верхнее Подземье без тяжелых потерь.

И если Вульфгар и Реджис все еще там, они едва ли бродят где-то поблизости от Митрил-Халла.

Эта мысль волновала дроу сильнее всего остального. Учитывая большое количество темных эльфов, замеченных им в коридорах, ему было ясно, что если друзья остались в туннелях где-то неподалеку, они либо мертвы, либо находятся в плену.

Он закрыл лицо руками и глубоко вдохнул, пытаясь удержать в сердце веру в своих компаньонов. Однако, таким образом он одновременно подготавливал себя к вполне реальной перспективе того, что больше никогда не увидит Вульфгара и Реджиса — ни живыми, ни мертвыми, и что ни он, ни Кэтти-бри, ни Бренор, никогда не узнают об их судьбе.

 

 

Строй дворфов прошел сквозь огромную металлическую дверь в защищенное хранилище, которое Цитадель Адбар использовала в качестве кладовой. Пригнувшись, они тянули за собой тяжелые канаты, таща на них три больших тележки.

— Четыре сотни фунтов в каждой, — заметил Грозовой Найджел из клана Гроз Фелбарра — семьи, известной своими кулинарными способностями. Найджел пришел в Адбар примерно пятьдесят лет назад, приняв от короля Харбромма предложение занять должность главного повара. Это должно было быть временным местом жительства, и дворф должен был вернуться в Фелбарр, когда его мать, Нигелла, удалится от дел. Но в Адбаре он нашел дом, жену и теперь, кроме того, прижил двоих детей.

Его жизнь была хорошей и полной, его репутация стала очередным достижением Гроз, которые давно хвастались своим фамильным древом, включавшим поваров и пивоваров по всем дворфским поселениям Фаэруна. Теперь, когда зима тяжким грузом легла на осажденную крепость, король Харнот еще сильнее опирался на Найджела, предоставляя ему рассчитывать порции для жителей. Любые ошибки, совершенные Найджелом, могли стоить дворфам жизни, учитывая состояние их кладовой.

Повар направил своих товарищей в хранилище, выбирая ингредиенты для скудных пайков.

— Много пряностей, — продолжал он бормотать, ведь сильный вкус мог помочь сгладить впечатление от малого количества еды.

Группа только начала загружать мешки, когда первый дворф закричал от боли и испуга. Все взгляды обратились на него, следя за тем, как товарищ пошатнулся, а затем переводя глаза на самое неприятное зрелище — темного эльфа, державшего в руках арбалет.

— К оружию! Стража!

Крики понеслись вверх и дворфы не стали ждать подкрепления, которое должно было прибыть из туннеля. Они рванулись вперед, орудуя ложками, ковшами и всем, что попадалось под руку, желая прогнать этого незваного гостя прочь.

Грозовой Найджел прыгал вокруг, пытаясь разобраться в этом происшествии. Дроу в его кладовых? Туннели были запечатаны. Его мысли все еще бешено вертелись в голове, когда битва разрослась. Еще десяток темных эльфов появился в зале, выходя из невидимости, выпуская отравленные стрелы и взмахивая мечами, чтобы отразить дворфское нападение.

Светящиеся стрелы озарили пещеру, отскакивая от нескольких скоплений сталагмитов. Трое дворфов попали под их удар, падая на землю и трясясь в неконтролируемых судорогах.

Тогда дроу бросились бежать, но Найджел решил, что они едва ли действительно отступают. Скорее всего они лишь пытаются держаться подальше от разозленных дворфов, чтобы перезарядить арбалеты и обрушить рой стрел на своих преследователей.

— Построиться! — закричал Найджел. Он догадался, что темные эльфы решили использовать воинственность дворфов против них самих, раскалывая их, чтобы затем втянуть в бой с более благоприятным исходом. — Я сказал, соберитесь! — продолжил Найджел, выкрикивая конкретные имена, чтобы вернуть заблудившихся дворфов, слишком нетерпеливых в своем стремлении подраться.

Барабаны, рога и растущий свет факелов, показавшийся из туннеля, вселили в них надежду. Да, подкрепление прибыло и дроу будут убиты. Тем не менее, Найджел все равно не мог поверить, что они пробрались сюда. Как они прошли мимо охранников, и почему именно в этом месте?

Звук внезапного и отчаянного кашля заставил его повернуться к правой стене кладовой. Там он нашел ответы. Волшебное зеленое облако заполнило собой воздух, заставляя дворфов шататься и задыхаться. Отрава вызывала рвоту. Некоторые ползали по земле.

Но Найджел смотрел мимо этих несчастных, на большие ящики, сложенные у стены, полные зерна, а теперь еще и какой-то вредной и ядовитой дрянью.

На обратной стороне послышался похожий неприятный звук, и второе облако закружилось рядом с солониной и грибами.

— Ах вы, собаки, — пробормотал Найджел, в недоумении покачав волосатой головой. Звуки сражения в кладовой стихли и, на сколько мог судить Найджел, все темные эльфы пропали — другие дворфы тоже не могли обнаружить противников, в замешательстве оглядываясь по сторонам.

— Мы нашли их! — прокричал воин из дальнего конца зала, и два отряда бросилось на зов. Они увидели, как кричавший, шатаясь, направляется назад. Пара отравленных стрел торчала из его толстого лица, а грудь была разрезана косым ударом меча дроу.

Позади них продолжались плевки, кашель и тяжелые вдохи, а ядовитые облака кружили над самыми большими кучами продовольствия.

Отрава уничтожила большую часть продуктов Цитадели Адбар.

 

 

Дзирт увидел Кэтти-бри, идущую по широкому коридору в верхней части Митрил-Халла. Он было начал звать её, но потом остановился, заметив её одежду.

Она носила свои обычные желтовато-коричневые брюки, но Дзирт едва обратил на это внимание. Её светлофиолетовая блузка была сшита из превосходной ткани, меняющей цвет. Так что даже с этого расстояния, не взирая на тусклый свет нескольких факелов, эта одежда сделала её прекрасные голубые глаза еще голубее.

Расправленная рубашка опускалась ниже пояса, но её рукава едва достигали локтей женщины, завязываясь на них, таким образом оставляя предплечья — и особые шрамы женщины, один символ — Мистры, другой, в виде головы единорога, символ Миликки — открытыми. Любопытство заставило Дзирта остановиться, так как он первый раз видел, как женщина публично обнажает руки, выставляя на показ эти шрамы.

Что-то было не так, подумал он, еще больше выходя из равновесия. Потребовалось много времени, прежде чем дроу наконец сообразил.

Рубашка, это же та самая рубашка, понял эльф — и затаил дыхание. Он не видел эту особенную одежду столетие. Она принадлежала гному по имени Джек, или Джекули, злобному маленькому обманщику, обученному иллитидами и заключившему союз с кланом Карук, группой мародеров-полуогров. Дзирт положил конец жизни Гнома Джека и взял робу — то есть эту рубашку — как свой трофей. Ни грязь, ни сажа, ни кровь не в состоянии испачкать этот сказочный, явно магический предмет одежды. По-видимому, течение времени тоже не слишком вредило ему. Кэтти-бри была похоронена в этой рубашке много лет назад.

Под насыпью из камней в Митрил-Халле, вещь лежала, покрывая разлагающееся тело…

Осознание ударило Дзирта, пронзая его до самого сердца. Женщина была одета в ту рубашку, в которой некогда была похоронена.

Она ходила на свою могилу!

Он попытался окликнуть её, но с трудом сглотнул, не в силах подобрать слова. Вместо этого он бросился бежать, догоняя жену. Когда он схватил её за плечи, его руки дрожали, а ошарашенное выражение на лице выдавало все страхи и сомнения.

Кэтти-бри притянула его поближе. Её уверенность разрушилась, когда она нашла кого-то, кого можно обнять.

— Ты ходила туда, — прошептал ей Дзирт.

— Мне пришлось.

— Как ты… почему ты… Камни… — заикался Дзирт.

— Атрогейт помог мне, — объяснила Кэтти-бри.

— Я был здесь, — сказал Дзирт, отстраняя её на расстояние вытянутой руки. — Бренор был здесь. Мы бы сопроводили…

Кэтти-бри спокойно покачала головой, сразу отметая этот вариант.

— Я не хотела, чтобы ваши слезы смешались с моими, — пояснила она. — Атрогейт был спокоен. Он не знал Кэтти-бри, которая была, и едва ли знает новую Кэтти-бри. Он нашел наш поход на кладбище просто забавным. Даже достойным песни.

— Вероятно, это стало самой трудной частью путешествия, — беззаботно сказал Дзирт.
Но Кэтти-бри не запротестовала, хотя она сильно хотела. Она пыталась сказать “нет”, но не нашла в себе сил выдавить хоть одно слово. Её глаза затуманились, заполняясь слезами.

Дзирт притянул её к себе, обнимая. Он не мог себе представить, каково это было — прийти к своей могиле, увидеть свой истлевший труп, даже взять погребенную вместе с ним рубашку! Как она могла найти в себе силы и сделать это? Зачем она сделала это?

На этот раз уже Кэтти-бри разорвала объятия, отходя от Дзирта, тяжело всхлипывая, но вытирая навернувшиеся слезы и глубоко вдыхая, чтобы успокоиться.

— Почему? — спросил Дзирт.

— Чтобы все это стало реальным, — ответила она. — Чтобы сделать это большим, чем просто образ в голове.

— Почему рубашка?

— Потому что она принадлежит мне. Это часть Кэтти-бри, подаренная ей, мне, моим супругом. А еще она волшебная и довольно сильная. Умеет не только оставаться чистой от грязи и пятен.

— Что ты узнала?

— Я обучалась в Плющевом Поместье. Там я наткнулась на некоторые магические тексты, повествующие о таких робах… ну, конечно, для меня она блузка. Но для Гнома Джека — роба. Как и кольцо, которое ты дал мне — она большее, чем кажется. Большая часть её магии — такая тонкая, особенно, когда её носит такая неопытная волшебница, которой я была до Магической Чумы. Но теперь я понимаю.

Дзирт с любопытством посмотрел на неё.

— Ты говоришь, что отправилась на могилу, чтобы достать руба… робу?

— Частично, — призналась женщина, однако, весьма не убедительно. Дзирту стало ясно, что главной целью открытия могилы стала попытка найти ощутимую реальность в сверхъестественных переживаниях, в тот момент обрушившихся на женщину.

— Это поможет нам в нашей борьбе, и я буду чувствовать себя виноватой перед Боевыми Топорами, если пропущу что-то полезное из-за своих эмоций! Нося это, я защищена от меча и заклинаний. Особенно от заклинаний. Эта рубашка делает мои заклинания более мощными — быть может эта блузка, Роба Архимага, поможет моему огненному шару упасть на гиганта до того, как гигант убьет моего мужа. Несомненно, это стоило того, чтобы заплатить.

— Заплатить?

При этих словах Кэтти-бри поморщилась. Да, ей и правда пришлось заплатить свою цену, за посещение этой могилы и сказочную одежду Гнома Джека.

Её губы зашевелились, когда она попыталась что-то сказать, но Дзирт не позволил ей уйти снова, притянув её к себе и крепко обнимая. Это объятие положило конец спору, это объятие, он надеялся, поможет Кэтти-бри оставить пирамиду из камней, её могилу, за спиною раз и навсегда.

 

 

Король Эмерус Боевой Венец задержал дыхание от ледяного ветра, выйдя через секретную дверь на западном склоне гор Раувин, в тридцатый день месяца Хаммер года Мести Железного Дворфа. Низко наклонившись, он двинулся против бушующей метели. О, какая это была буря! Она началась лишь пару часов назад, но снег уже доставал до колен монарха.

Он двигался вперед, выводя свою армию. Снег для них не был преградой. Отчаянные дворфы Фелбарра ждали такой метели, чтобы выбраться через новый прорытый ими туннель, через новую дверь, ведущую в Ледяную Долину.

Солнце еще не взошло, но дворфы знали, что даже когда оно подымется, тьма на небе не слишком-то рассеется. Однако, под тяжестью метели и сумраком волшебных облаков, они надеялись скрыться.

Армия держала путь на запад. Этот путь был выбран по одной важной причине: он вел к главному оркскому лагерю.

Шепотом отдавая приказы держаться своих отрядов, так как отставшие здесь будут, несомненно, потеряны и убиты яростью бури, большая часть гарнизона Фелбарра, исключая тех, кто остался обеспечивать безопасность нижних туннелей, пробивалась через выпавший и все еще падающий снег в своем решительном марше.

Только некоторое время спустя, отойдя не более, чем на сто ярдов от горного выхода, — хотя он уже не был виден дворфам — они увидели первые огни костров.

— Пусть рычание теперь доносится из ваших ртов, парни — хватит испускать его животами, говорю я вам! — обратился король Эмерус к своим товарищам, твердо продвигаясь между рядов. — Помните, что вы пережили в этих залах. Слишком много ртов и мало еды! Думайте об этом и становитесь сильнее, мои мальчики — и мои девочки! — добавил он игриво, проходя мимо Кулак и Фурии, сестер Феллхаммер, которые, как всегда, стремились в бой.

— Лучше умереть здесь, чем в залах, где мы сидим и ждем, — напомнил им Эмерус. — И лучше умереть в бою, чем в постели!

В конце фразы он повысил голос, и слова его эхом пронеслись по рядам воинов.

— А теперь, мальчики! — заорал Эмерус. — Сто шагов нужно пройти до наших врагов, и пусть они познают стальной удар Фелбарра!

И они пошли вперед, наступая, отбрасываемые назад воющим ветром. Каждый шаг был отчаянным рывком сквозь снег, который кружился вокруг, пойманный резким ветром.

И в этой буре, в этом вое, в этой тьме, на орков обрушился рев в разы сильнее и темнота в разы более глубокая и беспросветная, когда легионы Фелбарра ударила по их лагерю. Проносясь мимо часовых, закутавшихся в свои шкуры, часовых, которые едва заметили приближение армии в этой жуткой метели. Некоторым даже удалось прокричать предупреждение, но большинство успевало издать лишь удивленный визг, прежде чем дворфская стена сметала их прочь.

Топоры застучали по палаткам, мечи пронзали ткань, тяжелые ботинки топтали все, что двигалось. Орки и гоблины умирали десятками, сотнями, прежде чем против дворфов поднялась организованная защита, но даже тогда напор бородатого народа был слишком силен, а жажда крови слишком велика.

На востоке за горами Раувин, небо посветлело, встречая приближающийся рассвет, и Эмерус почувствовал надежду, оглядывая землю вокруг, пропитанную кровью, на снег, заваленный телами, в основном гоблинов.

Но очень быстро надежда короля превратилась в разочарование. Их великая победа стала их великим поражением. Они едва прошли внутрь этого огромного лагеря, и теперь перед ними стояли гоблинойды, сплотившие ряды, и ледяные гиганты, поднявшие свои валуны.

— Сражайтесь! — закричал Эмерус. Рваный Дайн и Парсон Глейв кричали рядом с ним, и все дворфы Фелбарра взревели, усилив наступление.

Только теперь это был бой, а не бойня, где щитовые отряды быстро распались на яростно дерущиеся группы.

Заботясь совсем не о своих союзниках-орках, гиганты свободно швыряли свои огромные валуны в ближнем бою. Они не могли видеть своих целей в такой дикой метели, разумеется — Король Эмерус едва мог отличить гоблина от орка, орка от дворфа, и не раз ему приходилось затаить дыхание, взмахивая своим могучим мечом и надеясь, что его удар придется не по союзнику.

Эта битва осталась в веках как Битва Середины Зимы, которая состоялась на поле в Ледяной Долине, менее чем в двух милях от того места, где пал король Бромм из Адбара, в разгар самой великой метели этого жестокого сезона. Три тысячи гоблинойдов, в основном орков, умерло в этот день в снегу, и множество гигантов упало рядом с ними.

Но не достаточно.

Мудрый старый король Эмерус понял это сразу же, когда услышал первые залпы, донесшиеся с поля боя, откуда-то из центра оркского лагеря. Снег и ветер, орки и гоблины, и эти жуткие гиганты — которых не волновала зимняя стужа — прервали сражение и вздрогнули. И лучшим силам короля Эмеруса, семи из десяти дворфским легионам Цитадели Фелбарр, почти трем тысячам воинов, закаленным боях, не было суждено отогнать их прочь.

— Поднажмем, мой король! — умолял старого дворфа Рваный Дайн. — Мы уложим их в могилу!

— Рядом с собой, — пробормотал Эмерус себе под нос. Тем не менее, несмотря на очевидность разворачивавшейся здесь катастрофы, несмотря на то, что его инстинкт говорил королю, что эту битву им не выиграть, старый воин почти… почти… организовал их наступление и бросил силы на стену врагов. За их спинами сидели другие дворфы, голодные, запертые в своих темных норах. Вверху и внизу. Это был их шанс, их прорыв. Они должны были выбраться, добраться до Сверкающего Леса, найти способ повернуть на запад, к Митрил-Халлу или на север, к осажденному Адбару.

Но они не могли. Как и парни из Митрил-Халла месяцем ранее, дворфы Фелбарра ничего не видели перед собой ничего, кроме неминуемой гибели.

А за собой ничего, кроме голода… кроме...

Кроме того, что они не одиноки, напомнил себе король Эмерус. Это был не единственный шанс, не последний отчаянный рывок. Митрил-Халл держится и Адбар тоже. И быть может с юга придет подкрепление из Эверлунда и Сильверимуна.

Он сомневался о тех причинах, которые привели его сюда, и которые все еще удерживали их тут, но перед лицом такого сокрушительного поражения король отбросил все сомнения прочь.

— Поворачиваем домой, — сказал он Рваному Дайну и Парсону Глейву.

— Мой король? — удивленно спросил Рваный Дайн, но Парсон Глейв кивнул.

Строй развернулся на восток, назад в предгорья, к новым воротам, вторым Рунным Вратам, которые были прорыты дворфами Фелбарра и зачарованы жрецами Фелбарра.

Воины бежали обратно, шатаясь и спотыкаясь. Многие из них были ранены и кровь текла из глубоких порезов. Последней группой, оставшейся на поле битвы, была свита короля Эмеруса. Рваный Дайн и Парсон Глейв стояли рядом с ним, Кулак и Фурия были там же, добавляя последних орков к общему количеству убитых ими за сегодня. Сестры уничтожили пару монстров, которые сдуру погнались за Эмерусом к воротам.

Дворфы проскользнули внутрь горы, устремляясь в свои туннели. Увидев перед собой открытые двери, орки и гиганты жадно рванулись вперед.

Они не понимали силу дворфских Рунных Врат.

Эмерус и его группа стояли всего в нескольких шагах, но монстры не продвинулись далеко. Первый магический знак взорвался, огонь и молнии наполнили пространство у входа, уничтожая орков и гигантов с одинаковой эффективностью.