Арийцы; брахманы и их общественная система 2 страница

Движимые стремлением сохранить господствующую роль белой расы, они придумали общественное устройство с иерархией, основанной на умственных способностях. Они предполагали доверить высшие должности самым умным и предприимчивым. Тем, кто был небогат умом, но имел крепкую руку, сердце, жаждущее воинских приключений, и честолюбие, они доверяли заботу о защите общественного порядка. Людям мягкого нрава, склонным к мирным трудам, мало расположенным к ратным подвигам, было предназначено кормить государство и обогащать его торговлей и ремеслом. Затем из большого числа тех, чей мозг работал плохо, кто был робок и недостаточно богат, чтобы оставаться свободным, священники сформировали группу, стоявшую на нижней ступени, и решили, что этот низший класс будет зарабатывать свой хлеб, выполняя тяжелые или даже унизительные работы, необходимые для общества.

Итак, у задачи нашлось идеальное решение, и нельзя не оценить такой социальный организм, управляемый разумом и обслуживаемый слабыми умами. Вся трудность заключалась в том, чтобы осуществить эти абстрактные замыслы на практике. В этом потерпели неудачу все западные теоретики, а пурохиты сумели, как они считали, сделать это.

Исходя из принципа — неоспоримого для них, — что лучшие качества принадлежат арийцам, а всякая слабость и неспособность присущи черным, они, следуя логике, решили, что ценность человека находится в прямой зависимости от чистоты крови, и основали на этом принципе кастовую систему.

Свои классы они называли «varna», что значит «цвет», позже это слово приобрело другое значение «каста» [13].

Чтобы сформировать первую касту, они объединили семьи пурохит — Гаутамы, Бхригу, Атри, — известных своими литургическими песнопениями, передаваемыми по наследству как ценное достояние. Они считали, что кровь этих избранных более арийская, более чистая, чем у остальных.

Этому классу, этой «варне», этому «белому цвету» они прежде всего дали не право на власть, что с течением времени было бы естественным, а по меньшей мере принцип такого права и то, что могло к нему привести, а именно: монополию на жреческие функции, на царское посвящение и право сочинять и исполнять религиозные гимны и передавать потомкам их секрет; наконец, они объявили себя священными и непогрешимыми личностями, отказались от воинской повинности, окружили себя всем необходимым для медитирования и изучения наук, включая политические [14].

На ступень ниже стояли цари со своими семьями, причем все без исключения, так как это означало бы компрометацию царского посвящения и угрозу для создаваемой системы. Рядом с царями законодатели поместили самых известных воинов, влиятельных и богатых людей: предполагалось, что этот класс («варна») имеет меньше белой крови, либо, если даже он и сохранил расовую чистоту, все равно заслуживает только второй ступени, поскольку умственные способности и религиозность ценились выше физической силы. Такая мысль могла родиться только среди великой и благородной расы. Членов военной касты пурохиты назвали «кшатрии», или «сильные люди». Они вменили им религиозный долг владеть оружием, изучать военное искусство; право руководить людьми было им предоставлено при условии специального посвящения, при этом законодатели опирались на социальные доктрины расы, чтобы не дать военным абсолютную власть [15].

Они объявили, что каждая варна обеспечивает своим членам особые привилегии, перед которыми бессильна царская воля. Царю запрещалось ущемлять права священников-жрецов. Ему не позволялось посягать на права кшатриев или более низких каст. Монарха окружали министры или советники, без помощи которых он не мог принимать решения и которые принадлежали к классу пурохит или воинов.

Законодатели на этом не остановились. Именем религиозных законов они предписывали царям определенные правила поведения в личной жизни. Регулировалась даже пища, а более всего осуждалось любое отступление от их предписаний. По моему мнению, самое мудрое в этих законах заключается в том, что священнослужители не монополизировали эти знания. Они понимали, что нельзя запретить доступ к образованию тому, кто способен к учению, а также и неспособному: если знание есть сила и дает авторитет, так только при условии, что об этом судят другие, способные их оценить.

Итак, пурохиты не только запрещали образование кшатриям, но, напротив, рекомендовали: они позволяли им читать священные книги, обязывали объяснять их, а также благосклонно взирали на занятия светскими науками: поэзией, историей, астрономией. Так формировался класс военных — умных и храбрых людей, — которые лояльно относились к духовенству. Тем не менее интересы этой касты не во всем совпадали с планами религиозных реформаторов, и рано или поздно в этом смысле последние могли столкнуться с опасностью. По-иному обстояли дела с варной, стоящей на ступень ниже военной касты. Речь идет о касте «ναλςιας», состоящей из людей с более темной кожей, чем два первых социальных класса; они, возможно, были менее богаты и влиятельны в обществе. Несмотря на это, их родство с высшими кастами было явным и неоспоримым, и в новой системе они считались элитой, или «дважды рожденными» («dvidja»); вообще, это слово обозначало превосходство расы над аборигенами, составляющими основу нации, над которыми стояли жрецы и воины. Именно по этой причине название «арийцы», от которого отказались кшатрии и пурохиты — первые стали называть себя «сильными», вторые «брахманами», — сохранилось за третьей кастой.

Закон Ману, который появился после рассматриваемой нами эпохи, хотя он основан на древнейших авторитетах, определяет образ жизни касты вайсиев. Им поручалась забота о домашнем скоте, поскольку складывавшиеся обычаи и нравы не позволяли заниматься скотоводством высшим классам, как это делали их предки. Вайсии занимались торговлей, ссужали деньги под проценты и возделывали землю. Таким образом, в их руках концентрировались большие богатства, поэтому им предписывалось приносить дары и жертвоприношения богам. Им разрешалось читать «Веды», а для того, чтобы они могли спокойно вкушать скромные, прозаические, но весьма прибыльные преимущества своего положения, брахманам и кшатриям строго-настрого запрещалось ущемлять их права и вмешиваться в их деятельность, а приобретать что бы то ни было — например, зерно или изделия — можно было только через них. Итак, начиная с ранней древности арийская цивилизация в Индии опиралась на многочисленную буржуазию, хорошо организованную и защищенную, имевшую большие права и пользовавшуюся покровительством религии. Кстати, резкое усиление этой касты не ускользало от внимания законодателей Индии, и в «Манава-Дхарма-Шастра» (§ 418) царям рекомендовалось следить за тем, чтобы торговцы и ремесленники не преступали закон, выполняя свои обязанности. Кроме того, надо отметить, что этот класс, не в меньшей степени, чем кшатрии, допускался к образованию и, благодаря своему более спокойному образу жизни, извлекал из учения больше пользы.

В окончательной форме индийское общество состояло из этих трех высших каст. Кроме них не было арийцев, не было «дважды рожденных». Между тем не следовало сбрасывать со счетов аборигенов, которые пребывали на низшей ступени социальной лестницы, хотя в какой-то степени многие из них уже кровно сроднились с завоевателями. Никак нельзя было отвергать этих людей, привязавшихся к господам и получавших от них хлеб насущный, чтобы избежать осложнений. Впрочем, дальнейшее показало, что брахманы вовремя почувствовали, насколько для них самих было важно сохранять отношения с многочисленным черным населением, тем более, что аборигены от этого еще фанатичнее служили завоевателям. В этом сказывалась суть меланийцев. Брахман, наставник для кшатриев и вайсиев, для черной толпы был богом.

Брахманы сформировали четвертую касту из этой толпы подсобных работников, крестьян и бродяг. Это были «судры», или «дазасы», т. е. «прислужники», обреченные на самую тяжелую работу. Строго запрещалось дурно обращаться с ними, их постоянно опекали, оберегали от голода и нищеты. Чтение священных книг им было запрещено, их считали «нечистыми», т. к. они не были арийцами.

Учредив эти классы, основатели кастовой системы объявили ее вечной и незыблемой: место в каждой касте было наследственным и требовало, чтобы к ней принадлежали оба родителя. Но и это было еще не все. Точно так же, как цари не могли править, не получив посвящения от брахманов, никто не имел права пользоваться привилегиями своей касты без соответствующей церемонии. В главе II, § 26 «Манава-Дхарма-Шастра» сказано следующее: «Согласно мудрым ведическим предписаниям, необходимо проводить церемонии, которые очищают тело людей из всех трех классов в этой жизни и готовят его к будущей». Таким образом, посвящение в свою касту требовалось не только для счастья в этой жизни, но и для того, чтобы обеспечить счастливую судьбу в следующей. Церемонии начинались уже с предполагаемого момента зачатия. Собственно говоря, именно они и формировали сущность индуса независимо от кастовой идеи. А вот § 37: «Каждый брахман, или его отец вместо него, должен заботиться о совершенствовании в священных знаниях. "Кшатриа" — в своем воинском искусстве, "вайсиа" — в своем торговом деле; обряд посвящения для них проводится соответственно в возрасте пяти, шести и семи лет».

Тех, кто забыл об этих обязанностях, исключали из индийского общества. Вот что говорится в «Манава-Дхарма-Шастра»: «Церемонию посвящения нельзя откладывать: для жреца крайний срок — 16 лет, для солдата — 21 год, для торговца — 24 года» (гл. II, § 38). И далее в § 39: «После этого срока все юноши из трех упомянутых каст, которые не прошли зовремя обряд посвящения, становятся «вратиа», или отверженными, и заслуживают осуждения добродетельного человека». Нечистых, будь они даже брахманы по отцу и матери, называли «вратиа» т. е. разбойниками, грабителями, убийцами, и вполне вероятно, что этим изгоям общества часто приходилось брать в руки оружие, чтобы существовать. Они составляли основу многочисленных племен, ставших чужими для индусов.

Такова в общих чертах классификация, на базе которой наследники пурохит собирались построить свой общественный строй. Прежде чем говорить о результатах и успехах, о рациональности этой системы, о беспрецедентных возможностях, энергии и несокрушимом терпении, которых не жалели брахманы для укрепления и расширения своего детища, рассмотрим некоторые общие вопросы.

С этнографической точки зрения главной слабостью системы было то, что она опиралась на фикцию. Брахманы не были и не могли быть истинными арийцами, за исключением тех семей «кшатриев» и «вайсиев», чья чистота была неоспорима: дело в том, что они в силу занимаемого положения в обществе или своих богатств вынуждены были занимать то, а не иное положение. С другой стороны, мне кажется, что знаменитые расы Гаутамы и Атри имели в своей генеалогии предков, происходивших от отцов-воинов и родившихся во времена, когда такие союзы были официально разрешены, и что, кроме всего прочего, эти предки имели в своей крови меланийские элементы: среди потомков Гаутамы и Атри тоже были метисы. Но разве от этого они в меньшей мере являются обладателями священных гимнов, сочиненных их предками? Разве не выполняли они почетных жреческих обязанностей при могущественных царях? Разве сами они не были могущественными? Они числились среди корифеев новой партии, и нет оснований предполагать, что они добровольно уйдут из высшей касты.

Тем не менее, если рассматривать ситуацию только применительно к индийским понятиям, можно сказать, что как только образовались касты брахманов, кшатриев, вайсиев, градация чистоты крови сделалась официальной: брахманы стали считаться более «белыми», чем кшатрии, последние более «белыми», чем представители третьей касты, а те, в свою очередь, стояли выше, чем четвертый класс, состоявший почти целиком из черных. К этому следует добавить, что сами брахманы не были чисто «белыми» и имели в жилах примесь других кровей. В отличие от остальной части вида — кельтов, славян и тем более других членов арийского семейства, например иранцев и сарматов — они присвоили себе право на особую национальность, чтобы выделиться из общей массы. Они стояли выше всех современных им арийских племен, но уступали первородному типу и уже не имели древней силы и энергии.

Они начали приобретать многие качества черной расы. В них больше не было той прямоты суждения, того хладнокровия, которые отличали белую расу в ее чистом виде, и, судя по грандиозности их планов построения общества, в их расчетах большое место занимала игра воображения и оказьшала сильное влияние на их идеи. Они выиграли в смысле кипучести мысли, кругозора и дерзости. Они выиграли в смысле смягчения своих древних инстинктов. Но высших добродетелей стало у них меньше, и если что-то утратили брахманы, то в еще большей степени это касается кшатриев и вайсиев. Мы уже отмечали, рассматривая Египет, что основным следствием притока черной крови явилась феминизация типа. Как правило, она не порождает трусов, но видоизменяет прежде спокойную и уверенную силу, добавляет в нее страстности. Хамитов мы узнали только в тот период, когда они уже утратили специфические признаки своих прародителей, поэтому нельзя делать выводы, исходя из их изучения. Тем не менее та безмятежная изнеженность, смешанная с жестокостью, какую мы в них увидели, характерна сегодня для этнически соответствующих классов индусской нации. Поэтому можно справедливо предположить, что в начале своей истории хамиты прошли через такой же период, что и брахманская каста. Что касается семитов, у них это ощущается сильнее. Итак, все вышесказанное позволяет сделать следующий вывод: примесь черной крови в небольшом количестве развивает белую расу в том смысле, что обогащает ее воображением, делает более артистичной и как бы окрыляет ее. В то же время она обезоруживает ее в смысле способности рассуждения, уменьшает практицизм, наносит непоправимый удар по ее деятельному характеру, снижает физические возможности расы, а также почти всегда отнимает у людей, вышедших из такого союза, способность и право соперничать с белой расой в терпеливости, твердости и проницательности. Я полагаю, что брахманы, еще до формирования каст вступив в близкие контакты с меланийцами, подготовили себя к поражению в борьбе с расами, сохранившими больше белой крови.

Несмотря на эти оговорки, если рассматривать только индийские народы, то будет понятно восхищение перед законодателями. Среди прочих каст и населения, не относящегося ни к одной касте, они и вправду являют собой величественное зрелище. И не стоит упоминать, что с течением времени, с неизбежным вырождением типов, которое возрастало несмотря на все их старания, брахманы тоже выродились; однако путешественники и английские чиновники, эрудиты, изучающие великий азиатский полуостров, постоянно отмечают, что внутри индийского общества каста брахманов сохраняет неоспоримое преимущество над всем, что ее окружает. Сегодня, запятнанные союзами, которые так ужасали их предков, брахманы все же отличаются от своего народа физическим совершенством. Только в этой касте еще можно встретить вкус к наукам, уважение к письменным памятникам, знание священного языка, а достоинства их теологов и грамматиков отмечали и Колбрук, и Уилсон, и другие индуисты. Британская администрация даже доверила им преподавать в колледже Форт-Уильям. Конечно, блеск прежней славы потускнел. Остался только отблеск, который становится все слабее по мере роста социальной дезорганизации в Индии. Однако иерархическая система, созданная древними пурохитами, сохранилась. Ее можно изучать во всей целостности, и чтобы по достоинству оценить ее, достаточно хотя бы приблизительно вычислить, сколько времени она существует.

Эпоха Кали относится к 3102 г. до н. э. По сути она началась только после великих войн между кауравами и пандавами. Если брахманизм в ту эпоху еще и не достиг своего расцвета, то уже был сформирован в своих главных чертах.

Кашмирская эра начинается за 2448 лет до Рождества Христова. Это уже после великой войны героев, следовательно, мы получим временной интервал 654 года между ее началом и эпохой Кали.

Как бы ни были неточны эти даты, других у нас нет, и по мере того, как проясняются исторические сумерки, у нас остается все меньше сомнений в их достоверности. Итак, после пробела, довольно продолжительного, в XIV в. до н. э. мы видим организованную систему брахманизма, литургические тексты уже написаны, ведический календарь составлен. Поэтому нет смысла обращаться к более поздним временам.

Мы сочли эпоху Кали слишком обширной, и не будем больше возвращаться к ней. Уменьшим количество лет, связанных с ней, и остановимся на кашмирской эре. Если перейти к более поздним временам, тогда теряет смысл вся египетская хронология. Не станем вспоминать о том, что брахманизм уже существовал задолго до этой эпохи, и будем считать, что между 2448 г. до н. э. и 1852 г. н. э. прошло 4300 лет, что брахманская организация до сих пор живет, что сегодня ее можно сравнить с Египтом при Птолемеях третьего столетия до н. э., с первой ассирийской организацией в разные времена, в частности в VII в. Таким образом, отдавая должное египетской цивилизации и вписывая ее в весь длительный период, предшествующий переселению, а также весь период начала ее развития до Менеса, можно заключить, что она длилась с 2448 г. до 300 г. до н. э., т. е. 2148 лет. Что касается ассирийской цивилизации, даже если отодвинуть ее истоки в очень древние времена — хотя она не могла отстоять по времени на много веков от кашмирской эры, — придется признать, что она была кратковременной.

Единственным пунктом для сравнения остается египетская организация, и она отстает от исходного типа на 2152 года. Я признаю, что такие расчеты весьма произвольны. Но не следует забывать, что цель этой произвольности в том, чтобы сознательно и намного сократить продолжительность эпохи брахманизма: я специально предполагаю одновременность создания каст с кашмирской эрой и — также искусственно и против всякого правдоподобия — полагаю, что имеет место синхронизм между первыми достижениями брахманизма и рождением цивилизации в долине Нила; наконец, я связываю с III в. до н. э. эпоху, когда истинные египтяне уже утратили свою сущность. Иными словами, определяя срок жизни индусского общества лишь на 2500 лет продолжительнее, чем существование Ассирии, и на 2000 лет дольше, чем Египта, я сокращаю его на несколько веков. Тем не менее я на этом настаиваю, поскольку я оперирую только достоверными цифрами, пусть и неполными, но и они дают мне возможность сделать нижеследующие выводы.

Три рассматриваемых общества живут в той мере, в какой сохраняется белый принцип, служащий их основой.

Ассирийское общество, постоянно подпитывавшееся притоками разной крови, развернуло лихорадочную активность. Затем под натиском очень сильных меланийских элементов, сделавшись ареной бесконечных этнических войн, оно стало менять направление, форму и цвет, и наконец появилась арийско-мидийская раса, которая придала ему новый вид. Вот обычная участь смешанного общества: вначале бурная деятельность, затем застой и оцепенение и наконец смерть.

Египет в этом смысле служит промежуточным пунктом для сравнения, т. к. организация этого государства основана на полумерах. Кастовая система обеспечивала очень ограниченное этническое влияние, поскольку применялась не в полной мере, что делало возможными разнородные союзы. Возможно, арийское ядро было слишком слабое, чтобы иметь абсолютную власть, и было ослаблено смешением с черными элементами. Египетская цивилизация, более жизнеспособная, более логичная и монолитная, менее уязвимая и менее разнородная, чем ассирийская, вместе с тем, оказалась менее заметной и активной; меньше следов оставила она в мировой истории, зато была более благородной и продолжительной.

Теперь переходим к третьему пункту нашего исследования — к Индии. Здесь отсутствует компромисс с чужой расой, на первом месте здесь брахманы, на втором — кшатрии. Вайсии и даже судры также занимают свое определенное место. Каждая каста вносит свой вклад в общее равновесие и поддерживает его. Общество укрепляет свои основы и процветает наподобие буйной растительности в этом благодатном краю. Пока европейцы были знакомы только с краешком восточного мира, они восхищались древними цивилизациями финикийцев, египтян и ассирийцев. Этим народам приписывали всю славу прошлых эпох. Глядя на пирамиды, европейцы поражались тому, что могли существовать люди, построившие такие грандиозные сооружения. Но позже мы раздвинули горизонт, обнаружили на берегах Ганга достижения Древней Индии, существующие уже много столетий, и наши восхищенные взоры остановились на стране между Индом и нижним течением Брахмапутры. Именно там человеческий гений сотворил чудеса, до сих пор поражающие воображение. Именно там достигли высшего расцвета философия и поэзия, а деятельная и мудрая буржуазия касты вайсиев долгое время собирала все богатства древнего мира — и золото, и серебро, и драгоценные камни. Но есть один вклад брахманизма в историю человечества, который превосходит все его отдельные достижения. Речь идет об обществе, почти бессмертном относительно всех остальных. Только две опасности грозили ему: нападение нации, имевшей более чистую белую кровь, и этническое смешение.

Первая опасность возникала неоднократно, но если чужеземцам часто удавалось подчинить себе индусское общество, то они так и не смогли разложить его изнутри.

Вторая опасность также присутствовала. Впрочем, она уже присутствовала в зародыше в первобытной организации. Не удалось ее избежать или хотя бы остановить ее развитие в результате смешения крови, которое постепенно приводило к вырождению высших каст Индии. Тем не менее, если кастовая система не смогла полностью нейтрализовать зов природы, она в значительной мере подавила его. Разрушительный процесс происходил чрезвычайно медленно, и поскольку превосходство брахманов и кшатриев над остальным индийским населением до сих пор остается неоспоримым, трудно представить окончательный распад этого общества. В этом состоит убедительное доказательство превосходства белого типа и благотворности разделения рас.

 

Примечания

 

1) В Гималаях встречается много темнокожих или мулатов, которые явно ведут родословную от аборигенов.

 

2) Если так уж необходимо назвать группы языков по имени на родов, было бы логичнее квалифицировать арийскую ветвь как «индокельтскую». По крайней мере, так мы обозначили бы обе крайние географические точки, однако по многим причинам это название было бы еще менее приемлемым.

 

3) Вот что говорится в «Монава-Дхарма-Шастра»: «Между двумя Божественными реками, Сарасвати и Дрисхадвати, лежит земля, которую мудрые назвали Брахмаверта, потому что ее посещали боги» (т. II, гл. II, § 17). Речь идет о территории, первоначально населенной чистыми арийцами без черной или желтой примеси. Затем в § 21 читаем: «Страна, которая лежит между Химават и Виндхиа, к востоку от Винасана и к западу от Прайага, носила название Медхиадеса, т. е. "центральная область"». И § 22: «От восточного до западного океана, между упомянутыми горами, лежит земля, которую мудрые назвали Ариаверта, или населенная "почитаемыми людьми"» («Manava-Dharma-Sastra», Лондон, 1825).

 

4) В исторические эпохи встречается много названий арийских на родов этой страны, которую на Западе называли Туран и которую до сих пор ошибочно считают населенной исключительно желтыми на родами. По мнению Плиния, «Arick», «Antariani», «Aramki» напоминают зендское слово «airyaman». Бурнуф замечает, что в арийских географических названиях часто встречаются такие слова, как «Agr» (лошадь), «arvat» или «aurvat» (вода), «pati» (господин). Птолемей на шел такие примеры в Скифии и даже в Серикии: «» и др.

 

5) Тот же корень мы видим в зендском «hir» или «ir», что перешло в латынь —«herus» и в немецкий — «Негг».

 

6) В арийских языках прослеживаются обе части этого составного слова: «vvq», означавшее «дом», превращается в «множество домов», например, латинское «vicus» и производное от него «civis», т. е. «житель». «Pati» — в санскрите «стоящий у власти» — в армянском становится «bod», в славянском «pod», в литовском «patin», в польском «pan», в готском «fathus».

 

7) Очевидно, предшественником Индры был Вурунас, или Вуранас; у древних индусов он стал Варуной, у древних греков —Ураном: с физической точки зрения это — небо, которое покрывает землю.

 

8) Некоторые этимологи выводят слово «dou» от «dha», т. е. «устанавливать», «создавать».

 

9) В Абиссинии для этого используют слово «egzie» или «amlak», т. е. просто «господин». Вероятно, эти слова вытеснили древний тер мин в силу тех же причин, по которым евреи заменяли именем «Адонай» имя «Иегова» в Библии.

 

10) Арийская раса дала Божеству и другое имя — «Gott», по-готски «Gouth», что соотносится с санскритским «Gouddhah». Это означа ет «Скрытый». Бурнуф находит корень этого слова в санскритском «quaddhata», т. е. «Вечно существующий».

 

11) Именно здесь по-настоящему начинается существование индийских народов. Филология ищет их в этнических корнях по другую сторону северных гор, хотя, согласно хроникам, эти народы считаются автохтонными. Скорее всего в ведические времена брахманизм еще не последовал примеру ханаанеян, греков и италийских народов, т. е. не делал своими традиции низших рас, которые он покорял.

 

12) Посвящение в царский сан, о котором много говорится в «Рамаяне», практиковалось и в недавние времена.

 

13) В языке кави термин «варна» сохранил свой первоначальный смысл.

 

14) Основная черта брахманов — умение читать мантры. Дары, приносимые брахманам, стали обязательными. Доброе дело в отношении представителя обычной касты считалось простой добродетелью, в отношении жреческой касты — двойной добродетелью, в отношении изучающего «Веды» добродетель возрастала стократно, а если речь шла об аскете, такие дары были бесценны.

 

15) Вот какие замечательные заповеди предлагает «Манава-Дхарма-Шастра» военной касте (возможно, это компиляция более старых установлений): «Никогда не покидать поле боя, защищать народ и чтить священников — вот высший долг царей и их счастье» (Гл. 12, § 88). § 89: «Эти хозяева мира, бесстрашные в битвах, не отворачивающие лица перед врагом, после смерти попадают прямо на небо». § 90: «Пусть никто в бою не поразит врага заостренным деревом, или стрелой с коварно искривленным наконечником, или отравленным или горящим копьем». § 91: «Пусть всадник или воин на колеснице не нападает на пешего врага, на врага ослабевшего, на того, кто просит пощады, сцепив руки, на того, чьи волосы закрывают глаза, на того, кто устал и сидит на земле, на того, кто скажет "Я — твой пленник"». § 92: «Того, кто спит, или потерял свою кольчугу, или кто наг, безоружен или просто наблюдает за битвой, но не участвует в ней, а также того, кто сражается с другим». § 95: «Пусть он, памятуя о долге арийцев, людей почтенных, никогда не убьет того, кто сломал свое оружие, кто скорбит о чем-то своем, кто тяжело ранен, кто обуян страхом и кто повернулся спиной». § 98: «Таков древний и непреложный закон воинов. Ни один царь не должен отступать от этого закона, когда он вступает в битву с врагами».

 

 

ГЛАВА II

Развитие брахманизма

 

Что касается системы, созданной пурохитами и превратившейся в брахманизм, мы вели речь только о самом принципе, но не о трудном процессе его реализации. Чтобы рассмотреть его, я выбрал не момент начала формирования этого процесса и его развития, а эпоху его апогея. Теперь вернемся в лоно истории и ближе познакомимся с системой.

Могущество пурохит сформировалось на двух устоях: разумная религиозность арийской расы, с одной стороны, а с другой, преданность, менее благородная, но более фанатичная, метисов и аборигенов. Их власть опиралась на вайсиев, всегда искавших поддержки против военной касты, и на судрасов, отличавшихся чувством суеверного страха и восхищения перед людьми, ежедневно общавшимися с Богом. Без такой двойной поддержки пурохиты даже не могли бы и подумать о независимости, а если бы им и пришла такая мысль, они не смогли бы осуществить ее. Ощущая поддержку, они осмелели. Однако в это время внутри многочисленной группы арийцев разразилась большая смута. И в результате баталий, вызванных религиозными распрями, зороастрийские народы откололись от индийского семейства и ушли из Пенджаба и соседних с ним земель. Они направились на запад, навсегда порвав со своими братьями, чья политическая организация их больше не устраивала. Если задаться вопросом о причинах раскола, если спросить, почему то, что было по нраву одним, не устраивало других, то вряд ли можно получить однозначный ответ. Однако я почти не сомневаюсь в том, что зороастрийцы, оставаясь дальше к северу, т. е. в арьергарде арийцев-индусов, не сохранили в себе вместе с большей чистотой крови достаточно разума, чтобы отказаться от установления иерархии по рождению, надуманной, с их точки зрения, и, следовательно, бесполезной и не популярной. Если бы в их рядах не было черных судрасов, вайсиев-кафров и мулатов-кшатриев, если бы все они были белые и равные, тогда они могли бы согласиться с тем, чтобы во главе их социальной организации стояли брахманы. В любом случае очевидно, что новая система внушала им отвращение, которого они не скрывали. При знаки такого отношения мы видим в реформе, вдохновителем которой был Зороастр, Зердушт или Зеретоштро.

Но раскольники, так же как индусы, не сохранили древний арийский культ. Возможно, они хотели свести его к более точной формулировке. Все в новой религии-магии дышит протестом и враждой к брахманизму [1]. В священном языке зороастрийцев бог индусов «Deva» стал «Дивом», т. е. злым духом, а слово «maaniu) получило значение «небесный», а его корень у брахманистских народов сохранил значение «ярость» или «гнев» [2].