Составление закона о давности владения

В истории русского гражданского права развилась до конца первой четверти XIX века, как мы видели, одна лишь давность исковая. Но, как справедливо замечается в записке второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, в практической жизни установление давности исковой имело необходимым последствием и, так сказать, дополнением признание давности владения. Право собственности на вещи, а именно на вещи недвижимые, стало приобретаться посредством десятилетней давности их владения. <Потеря права отыскивать вещь, - говорит Неволин, - весьма естественно влечет за собой потерю самого права на вещь, к восстановлению которого иск должен был служить. Но с потерей права на вещь одним лицом она, как бесхозная, необходимо приобретается тому, кто владел и теперь хочет владеть ею в виде собственности; тот, кто против притязаний прежнего господина вещи защищается судом в своем спокойном владении, справедливо рассматривается как истинный и законный господин вещи>[223]. Поэтому, сообразно общему духу существующих узаконений и последовавших по частным делам решений, в Своде Законов 1832 года была составлена особенная статья, которой формально признана давность владения, именно ст. 316 т. Х. Спокойное, бесспорное и непрерывное владение в виде собственности превращается в право собственности, когда оно продолжится в течение установленной законом давности.

Но этим постановлением при составлении Свода ограничились. На существенное различие между давностью исковой и давностью владения не обратили внимания. Таким образом, условия и вся прочая обстановка оставались для давности владения те же самые, как и для давности исковой. Другими словами, давность владения, хотя ее существование официально признано было в законе, оставалась совершенно неразвитой. Все частные правила относятся исключительно к давности исковой. В частности, заметим, что течение давности прерывается единственно начатием действительного иска, а не явкой о нарушении права. Таким образом, Свод 1832 года прямо и положительно противоречит вышеупомянутому толкованию об исключении давности вследствие явки о побеге крепостного[224]. По Своду 1832 года земской давности не подлежит и изъято от действия свободное состояние: оно никакой давностью не может быть утеряно.

Неполнота и недостатки действующих законов о давности не оставались незамеченными правительством. По Высочайше утвержденному 10 декабря 1832 года мнению Государственного Совета предоставлено Сенату войти в подробный разбор всех случаев, к коим десятилетняя давность применяется, равно о том, с какого именно времени должно считать начало и окончание десятилетия. Собранный материал и заключение Сената об оном обсуждены в консультации при Министерстве юстиции и во втором отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии и затем поступили в Государственный Совет. Государственный Совет определил: начертание нового и полного закона о давности отложить до общего пересмотра законов гражданских; разрешение сомнений по отдельным вопросам, по Высочайшему утверждению, публиковать в виде дополнения к существующим законам. Последнее сделано Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 23 апреля 1845 года.

В общих мотивах к этому закону[225] сказано: <При обозрении заключающихся в Своде Законов гражданских постановлений о земской давности легко убедиться, что они весьма неполны.

По силе статей 451 и 475 Свода[226], заключающих в себе определение давности как способа приобретения права собственности, для признания оной требуется лишь спокойное, бесспорное и непрерывное владение в виде собственности, продолжавшееся в течение определенных статьей 479[227] десяти лет.

С другой стороны, в статьях 1301 и 2232[228] установлена земская давность как срок (также десятилетний), прекращающий силу обязательств и право всякого иска.

Таким образом, по законам нашим о земской давности как способе приобретения права собственности спокойное, бесспорное владение и непрерывное продолжение оного в течение определенного времени достаточны для обращения этого владения в право собственности; о других условиях - каковы суть: справедливое основание на владение, justus titulus, и добросовестность его, bona fides, - в законах наших о земской давности вовсе не упоминается, между тем как во всех иностранных законодательствах есть о том более или менее точные положения.

У нас положен один лишь срок давности владения - десятилетний, для приобретения как движимых, так и недвижимых имуществ и для прекращения права всякого иска; между тем как другие законодательства определяют разные сроки давности, смотря по тому, идет ли дело о движимой или недвижимой собственности, о том или ином роде иска; нельзя не признать, что такое различие в сроках естественно проистекает из существа самого установления земской давности. Чем более форм и мер обеспечения, установленных для перехода права собственности на какое-либо имущество, тем осторожнее должен быть закон при допущении действия давности владения на такое имущество и, следовательно, тем продолжительнее должен быть срок, нужный для признания ее вполне действительной. С другой стороны, как уничтожение силы обязательства одним действием давности основано на предположении действительного исполнения обязательств или согласия на оставление их без исполнения от имеющего право того требовать и как такое предположение скорее может быть допущено в некоторых случаях и в отношении к некоторым родам обязательств, то естественно также, что и для давности, прекращающей силу обязательств и уничтожающей права на иски, должны быть постановлены различные сроки.

Руководствуясь этими началами, римское право и кодексы французский и австрийский определяют трехлетний срок давности для ограждения владения движимой собственностью от всякого постороннего притязания. Для утверждения права на недвижимую собственность чрез давность владения римское право, кодекс французский и уложение прусское устанавливают десяти- и двадцатилетние сроки, смотря по тому, находится ли вотчинник в той же области или в отсутствии; для действительности этой давности надлежит, сверх того, чтобы приобретающий чрез оную право собственности владел тем имуществом добросовестно и мог указать на основание своего владения. Когда владелец не может доказать, что имел достаточные основания на владение, то для утверждения за ним права собственности требуется во всех этих законодательствах должайший, тридцатилетний срок. Что касается сроков земской давности, прекращающей право на вчинание иска, то, на основании как римского права, так и кодексов французского, прусского и австрийского, всякий иск уничтожается тридцатилетней давностью. В новейших, однако же, законодательствах установлены для некоторых исков другие, кратчайшие, сроки давности; так, например, французское определяет четыре категории сроков, от шести месяцев до пяти лет, для исков: по счетам о поставленных из лавки товарах, о найме квартиры, об употребленных поверенными издержках и о плате им за труды, о жалованье людям по найму, о плате работникам, для исков по всем срочным платежам и т.п. Австрийское уложение также установляет для некоторых дел сего рода краткий, трехлетний срок, а для начатия исков об обидах личных - даже годичный. В прусском уложении таких кратких сроков давности прежде не было, но в 1839 году состоялось особое королевское постановление, коим установлены двухлетняя и четырехлетняя давность по искам, принадлежащим к разряду исчисленных выше сего по французскому кодексу.

В нашем законодательстве ныне существует один только общий десятилетний срок давности, установленный манифестом 1787 года июня 28 дня, а дотоле и у нас существовали разные для оной сроки, именно: на основании Уложения[229] срок давности по делам вотчинным был сорокалетний, а давность по заемным обязательствам была пятнадцатилетняя[230]. Впрочем, и ныне, по Своду Законов гражданских, сверх общего десятилетнего срока есть особый, годовой, по завладению приплода животных, а двухгодовой - для спора против крепостных актов.

Нет сомнения, что было бы полезно ввести и в наше законодательство точнейшие определения как бесспорности владения в виде собственности и признаков оного, так и случаев, которые, прерывая земскую давность, уничтожают главное оной свойство - продолжение бесспорного, спокойного владения, - наконец, и тех различных причин, которые или препятствуют вовсе действию давности, или же приостанавливают течение ее на время, - как сие, с большей или меньшей подробностью, означено в других законодательствах: ибо, при тщательном изыскании и в особенности при сличении наших законов о давности с другими, представляются разные вопросы, вовсе или же частью у нас доселе не разрешенные, например:

а) До какой степени и в каких случаях владелец может, при исчислении давности, зачитать и время владения того лица, от которого имущество перешло к нему?

б) Чьим должно признавать имущество, на которое настоящий хозяин утратил право собственности пропущением десятилетней давности, если притом неправильное владение оным переходило из рук в руки, не останавливаясь ни у кого довольно время для утверждения прав собственности чрез давность?

в) Как исчислять давность, если настоящее право собственности в нескольких поколениях оставалось за малолетними, и не должно ли в сем случае положить какой-либо предел продолжению и переходу права спора против настоящего владения?

г) Вчинание иска против главного должника прерывает ли давность в отношении к прочим должникам и поручителям? и проч. и проч.

Постановление правил для разрешения всех таких вопросов составило бы новое, обширное законодательство, которое может быть предметом соображений разве только при общем пересмотре всего гражданского уложения. Постановления о земской давности находятся в столь тесной связи с прочими частями законов гражданских, что едва ли удобно и возможно издать особое о земской давности положение, со всеми нужными к настоящим постановлениям дополнениями, а и того менее с изменениями, которые также могут быть признаны нужными, не касаясь и не изменяя с тем вместе многих других постановлений о праве собственности, о порядке приобретения и перехода оной. При общем пересмотре гражданских законов, по установлении всех начал и коренных правил нашего гражданского уложения, должно будет сообразно с сими началами развить и законодательство наше о земской давности, указав каждому относительно сего предмета правилу приличное в системе гражданских законов место. Сим лишь способом можно достигнуть надлежащей в постановлениях гражданского права стройности. Дотоле изменение и самое даже усовершенствование а priori какой-либо отдельной части сего права не только было бы преждевременно, но могло бы повести к затруднениям и противоречиям. Поэтому ныне кажется удобнее ограничиться лишь теми вопросами, которые, как известно, или возникли уже в судебной практике, или же, по самому существу и обыкновенному течению дел, должны представляться нередко и коих скорейшее разрешение надлежит по сей причине признать необходимым или, по крайней мере, в высшей степени желательным.

Отдельное разрешение возникающих в практике вопросов, сообразно с существующими ныне правилами, даже и с такими, которые, может быть, будет признано нужным изменить при общем пересмотре гражданских законов, имеет характер, совершенно отличный от издания полного положения по какой-либо части гражданского права. Ими не предупреждаются и не стесняются имеющие быть впоследствии общие о прикосновенных к тому предметах суждения.

Посему и в настоящем случае II отделение ограничилось лишь рассмотрением тех вопросов, которые или указаны министром юстиции в данном от него Сенату предложении, или же возникали в самом Министерстве юстиции, и тех, которые, по тесной естественной с ними связи, не могут, при рассуждении о первых, быть без явного неудобства устранены.

В докладе II отделения, приступая к сему, прежде всего обращаются к заявленному министром юстиции мнению о свойстве земской давности вообще[231].

Постановления наших законов относительно этого, начиная с Судебника царя Иоанна Васильевича до издания Свода Законов в 1832 го-ду, и особенно употребленные в оных выражения, приводят к тому заключению, что у нас известна давность одного только рода, коей последствие есть утрата права пропущением срока, узаконенного на предъявление сего права; что так называемая приобретающая давность совершенно чужда нашим обычаям и законам и вовсе не существовала у нас до издания Свода, в котором, при изложении некоторых статей, именно 451 и 480 Х т.[232], допущены в первый раз выражения, соответствующие понятию о давности приобретающей.

Установление давности в законодательстве имеет важную цель: ограждение прав и устранение напрасных или же затруднительных от протечения долгого времени, и потому почти всегда бесплодных, исков и притязаний. Где существует право, там, с другой стороны, по крайней мере в большей части случаев, существует и обязанность, которую можно назвать положительной. Если она состоит в исполнении чего-либо, и отрицательной, если она ограничивается лишь некоторым, так сказать, стеснением права, по уважению к правам другого, какова, например, обязанность чего-либо не делать или чему-либо не препятствовать. Для охранения порядка и спокойствия во взаимных отношениях членов гражданского общества надлежит, чтобы всякий имеющий право, сопряженное с влиянием на других, пользовался им, приводил его в действо и требовал от других, к сему обязанных, признания сего права. Закон повелевает и должен повелевать сие, ибо право, не предъявляемое в течение долгого времени, может от бездействия прийти в забвение, так что впоследствии было бы трудно и найти следы оного, для предупреждения чего установлены сроки давности и определено, что тот, кто, имея право, не будет предъявлять его или не будет им пользоваться в течение определенного времени, почитается как бы отказавшимся от этого права и лишается оного безвозвратно. Но право, сим или иным образом утраченное, не всегда в существе своем уничтожается. Когда, например, оное распространяется на какой-либо вещественный предмет, то переходит вместе с сим предметом к новому оного обладателю. Таковы суть право собственности во владении имуществом и все с ним соединенные. В сем случае закон, не довольствуясь лишением права тех, которые им не пользовались, признает и ограждает право новых владельцев, получивших имущество чрез предполагаемое, так сказать, отречение и уступку первых. Законодатель признает и утверждает сие новое право, постановляя, что если кто-либо беспрепятственно пользовался им в продолжение определенного времени, то он почитается законным обладателем имущества и тем самым защищается от всякого постороннего притязания.

Вследствие сего являются два начала, которые, однако, в существе своем нераздельны и проистекают от одной и той же потребности: обеспечения спокойствия владения, и учреждаются два вида давности. Из них первый может быть именуем давностью лишающей, ибо ею утрачивается право, коим подвергшийся тому не пользовался по своей вине в течение определенного законом времени; а второй - давностью, приобретающей право, которым беспрепятственно в течение того же времени кто-либо пользовался.

Сии оба вида давности находятся в столь тесной связи между собой, что едва ли один из них может существовать в каких-либо законах исключительно. Во всех законодательствах мы находим тот и другой. В римском праве упоминается об usucapio как способе приобретения собственности чрез беспрерывное владение в течение определенного законом времени и о praescriptio, на основании коей погашаются все иски чрез непредъявление их в установленный срок; но сии два наименования относились более к состоянию людей, нежели к какому-либо особому действию законов: первое, usucapio, касалось граждан римских; второе - praescriptio - не имевших права гражданства в Риме. В кодексе Юстиниана они уже смешаны, ибо в сие время не было в законах прежнего различия между римлянами или другими подданными империи, и уничтожено также различие недвижимой собственности в коренной римской земле от собственности в провинциях завоеванных[233]. Кодекс французский признает давность способом и приобретения собственности, и освобождения от обязанностей по истечении положенного срока, при указываемых в законе условиях. В уложении австрийском постановлено, что по закону о давности право утрачивается чрез непользование или же приобретается чрез бесспорное им пользование в продолжение определенного на сие времени. В уложении прусском также сказано, что действием давности теряется бывшее или приобретается новое право.

В отношении собственно законодательства русского, конечно, нельзя не согласиться в том, что выражения, употребленные во всех наших о давности законах, изданных прежде Свода, в самом деле показывают, что мысль о давности лишающей была главной в нашем законодательстве. Но в практике, по естественной нераздельности двух видов давности, установление оной имело необходимым последствием и, так сказать, дополнением признание и второго правила: о давности приобретающей. Сие достаточно явствует и из многих судебных решений, коих утверждение права собственности на имущество основывается именно на владении оным в продолжение установленного срока давности. Может быть, и вероятно, что в Своде Законов в первый раз упомянуто прямо о давности, дающей право собственности, но сим лишь выражено то, что уже существовало давно в судебной практике. С сего ж времени и в самых словах закона являются два вида давности, два оной начала в их необходимой совокупности, и, конечно, с тех пор понятие о давности приобретающей, быв точнее выражено в законе, должно было получить еще более развития и в судебной практике.

По всем сим соображениям хотя и можно, без неудобства при разрешении некоторых вопросов, принимать в уважение, что мысль о давности лишающей, при первых о том постановлениях нашего законодательства, была главной, но нельзя равномерно выпускать из вида и того, что сей род давности не мог быть и не был никогда исключительным, что действие давности и у нас, как везде, всегда распространялось и на основание права владения[234].

Из своего первого заключения министр юстиции выводит, в виде последствий оного: 1) что в делах гражданских силой давности может быть защищаемо такое только владение, на которое с другой стороны, пропущением той же давности, утрачено право, могущее быть предметом свободного отчуждения, и что такая собственность, которая не могла быть предметом свободного отчуждения, не могла быть утрачена одной стороной чрез пропущение давности и защищаема другой по силе той давности.

Главнейшая причина всех законов о давности, как замечает II отделение, есть желание и обязанность всякого правительства устранять по возможности препятствия к спокойному владению, а с тем вместе и к улучшению имуществ, ограничением права исков, когда они, по всей вероятности, были бы не только затруднительны, но и бесплодны и даже вредны для самих истцов. В сем отношении постановления о давности можно назвать не законом справедливости, а законом необходимости.

Одним из оснований всякой земской давности должно, без сомнения, признавать предположение, что хозяин той вещи или имеющий то право добровольно уступил свою собственность или отказался от своего права и что потому владелец, защищающий свое владение или отговаривающийся от исполнения обязанности давностью, законно приобрел собственность или право или же освободил себя посредством какой-либо сделки от лежавшей на нем обязанности. Из сего можно вывести некоторые общие правила относительно рода собственности, подлежащей действию давности, и заключать, что чрез давность приобретается право собственности над теми имуществами, которые по существу своему могут быть предметами частного обладания и отчуждения. Сие правило принято некоторыми преподавателями законоведения и в общих выражениях вошло в кодекс французский. Оно является и в других законодательствах при отдельных исчислениях предметов, не подлежащих ее действию. Но даже по сему правилу должно ли и можно ли постановлять общим условием действия давности совершенную свободу отчуждения подлежащих ее действию имуществ? Как скоро существует какой-либо способ отчуждения, хотя бы и ограниченный, то может быть допущено и предположение о таком отчуждении; следовательно, и действие давности может быть допускаемо. И, без сомнения, чем более при отчуждении какого-либо рода имущества должно по закону наблюдать форм и обрядов, тем менее может быть допускаемо одно, на давности основанное, предположение об отчуждении оного, и сие необходимо принимать в уважение при определении сроков и других свойств. Для того во многих иностранных законодательствах положены для особых имуществ продолжительнейшие сроки давности. В нашем их нет, может быть, между прочим, и потому, что у нас вообще свобода в отчуждении имуществ, даже и родовых, была менее ограничена, нежели в других землях; а мы видим, что действию давности подлежат наравне с другими не только родовые частные, но и имущества казны и общественных установлений.

Постановляя, что срок земской давности для малолетних считается во времени их совершеннолетия, что все время отсутствия лиц, состоящих в службе в заграничных походах, как о сем будет особое от правительства объявление, не считается им в просрочку десятилетней давности, законодатель допустил в пользу этих лиц изъятие от действия давности, по уважению признанной в положении их невозможности защищать свои права; но из сего еще не следует, чтобы во всех без исключения случаях мы принимали известное о том общее правило римской юриспруденции (contra non valentem agere non currit praescriptio). Чрезмерное ограничение применения закона о земской давности уменьшило бы благодетельное оной действие, коего цель есть обеспечение владения и, следственно, спокойствие граждан. Если, с одной стороны, невозможность оградить права свои в надлежащее время должна быть принимаема в уважение, то с другой - можно ли не признать также, что владелец добросовестный, продолжавший беспрерывно и беспрепятственно пользоваться каким-либо имуществом как своей собственностью, не менее достоин уважения, не менее вправе ожидать, чтобы закон не дозволял нарушать его спокойствия, защищал его от напрасных и безвременных исков и притязаний.

Общего правила, что действию давности должны подлежать лишь те права, которые могут быть свободно отчуждаемы, и потому нельзя принять безусловно, что оное противоречит многим постановлениям нашего законодательства, которое допускает давность в случаях, где признаваемые вследствие оной права суть именно такого рода, что не могли бы быть предметом отчуждения, как, например, законность рождения. Можно ли также из употребленного в наших законах о земской давности выражения: <Кто не учинил или не учинит иска десять лет или, предъявив оный, десять лет не будет иметь хождения, таковой да уничтожится, и дело да предастся вечному забвению>, - вывести заключение, что действие давности по делам гражданским простирается на такие только предметы, о которых возникают споры, подлежащие судебному рассмотрению, т.е. иски и тяжбы? В законах наших о земской давности упомянуто предпочтительно об исках и тяжбах, потому что получивший право, а равно и освободившийся от обязанности посредством давности защищают себя сей давностью от притязаний, а притязания большей частью обнаруживаются чрез иск или тяжбу; следовательно, давность служит также большей частью отводом или устранением иска и тяжбы. Но из сего еще не следует, чтобы действию давности подлежали только предметы, о которых могут возникнуть иски и тяжбы. Напротив, хотя все притязания к казне, а равно и взыскания, чинимые казной с частных лиц, за исключением дел о недвижимых имуществах, удовлетворяются порядком исполнительным и по оным не допускаются никакие в судебных местах споры, однако ж и требования сего рода, кроме лишь взыскания податей, пошлин и других подобных сборов, подлежат действию земской давности. Между тем как на дела о правах состояния, которые могут подлежать судебному разбирательству, давность не распространяется.

Правило, означенное выше, что взыскание податей и других государственных и общественных повинностей изъято от действия десятилетней давности, основывается на том, что делаемые со стороны правительства частные подтверждения и напоминания о скорейшем взыскании в казну податей и повинностей, хотя бы в сих предписаниях и не упоминалось о каждом лице, обязанном уплатой податей и повинностей, прерывают уже сами собой всякую давность>.

Мы до сих пор излагали общую часть мотивов закона 23 апреля 1845 года, в которой содержатся общие соображения об основании и применении давности. В мотивах затем рассматриваются отдельные вопросы, возникшие на практике при применении законов. О соображениях по этим отдельным вопросам, обсужденным в мотивах к закону 1845 года, мы поговорим, когда коснемся тех вопросов[235]. Однако по некоторым вопросам, особенно по тем, по которым издание особых правил отклонено, изложены соображения и выводы общего свойства, которые разъясняют общее значение давности русского права и дополняют собой то, что изложено в общей части мотивов, и поэтому помещаются здесь вместе с общей частью мотивов.

Государственному Совету, между прочим, предложены были на разрешение вопросы: с которого времени считать начало давности к предъявлению иска о завладении земель и угодий церковных, монастырских и училищного ведомства, и с которого времени считать начало давности для определения исков о завладении земель, состоящих в непосредственном пользовании казенных поселян?[236]

<По поводу этих вопросов министр юстиции находит, что сии вопросы, в прямом их значении, не требуют особого разрешения, ибо на основании существующих законов начало давности считается с того времени, когда началось владение с одной и нехождение по сему иску с другой стороны; но вместе с тем признает, что вопросы сии требуют пояснения в другом отношении, именно простирается ли действие десятилетней давности владения на земли и угодья, отведенные казенным крестьянам в наделение, нарезанные церквам и монастырям в узаконенную пропорцию и отмежеванные городам на выгоны?

Здесь министр также принимает основанием выводимое им общее правило, что давностью должно быть защищаемо владение на такое лишь имение, которое могло быть предметом свободного отчуждения, и находит, что земля и угодья, отведенные казенным крестьянам в наделение, нарезанные церквам и монастырям в узаконенную пропорцию и отмежеванные городам на выгоны, по самому свойству назначения своего не должны подлежать давности владения, ибо по закону эти земли не составляют собственности казенных крестьян, церквей, монастырей и городских обществ, а состоят только в их пользовании и в случае отчуждения оных каким бы то ни было образом от своего назначения возвращаются опять в прежнее положение. Посему он заключает, что нужно в дополнение ст. 478 Св. Зак. Гражд.[237], сказать: земли и угодья, отведенные казенным крестьянам в наделение, нарезанные церквам и монастырям в узаконенную пропорцию и отмежеванные городам на выгоны, не могут быть ни утрачены, ни приобретены земской давностью владения.

Выше уже объяснено, что нельзя допускать безусловно предлагаемого правила, будто действию давности должны подлежать лишь те имущества, которые с другой стороны могут быть предметом свободного отчуждения. Применение этого начала к вопросу о землях и угодьях, отведенных крестьянам в наделение или нарезанных церквам и монастырям в узаконенную пропорцию и отмежеванных городам на выгоны, возбуждает, сверх того, следующие вопросы. Имущества казенные, городские, церковные и монастырские могут иногда, при соблюдении некоторых особых обрядов, быть отчуждаемы; следственно, даже и по предложенному правилу, не должны бы быть изъяты от действия земской давности. Но отчуждение сих имуществ более ограничено, нежели отчуждение всякого другого имущества, и особые формы и обряды, коим оное подчиняется, служат ручательством, что следы сего законным порядком совершенного действия не так легко могут быть изглажены временем. Потому, кажется, есть повод допустить, чтобы для давности по завладению имуществ казенных, церковных и городских были определены особые продолжительнейшие сроки.

В римском праве была установлена десяти- и двадцатилетняя давность для имуществ частных и особая, сорокалетняя, - для имуществ государственных, церковных, принадлежащих богоугодным заведениям и городам, а по праву каноническому требовалась для имуществ церкви римской давность столетняя.

По уложению прусскому для имуществ казны, церквей и обществ давность определена сорокачетырехлетняя.

По австрийскому уложению для приобретения имуществ казны давностью полагается владение в продолжение сорока лет.

В законодательстве французском, королевскими постановлениями Франциска I и Карла IX, государственные имущества были объявлены не подлежащими никакому роду отчуждения и никакой давности владения; в 1790 году постановлено, что государственные имущества могут быть отчуждаемы по особому каждый раз закону, с чем вместе установлена для этих имений и сорокалетняя давность. В наполеоновском кодексе государственные имущества и имения заведений и обществ подчинены тем же срокам давности, как и имущества частных лиц.

У нас, манифестом 1787 г. июня 28, установлена одна лишь давность по всем делам, как частных лиц, так и казны; следственно, срок давности и относительно к имуществам, выше означенным, есть десятилетний. Из самых дел, приводимых Сенатом, видно, что в практике это применение было всегда делаемо. Невозможно применить к казне постановление о малолетних, ибо нельзя, кажется, признать, что правительство в вечном несовершеннолетии, и то, что в отношении к малолетним есть только временное приостановление, было бы, в отношении к имуществам казны, совершенным уничтожением действия давности.

Изъять казенные, церковные и городские имущества вовсе от действия давности можно бы лишь тогда, если бы всякий переход казенного имущества в частные руки был во всяком случае воспрещен законом. Что касается прав самих казенных поселян или городов или же церквей и монастырей на земли, им отведенные, то к ним закон о давности не может быть применяем, ибо они владеют этими землями не на праве собственности и сии земли не перестают быть имуществом казны, как видно из всех о том постановлений закона.

На сем именно основано заключение, что временное владение по контракту или договору не может ни в каком случае быть основанием земской давности; причем весьма справедливо, что лица, в договоре или временном пользовании не участвующие, не должны быть подводимы под это изъятие.

Вышеупомянутые вопросы были рассматриваемы в двояком отношении: в отношении самих государственных крестьян, церквей, монастырей и городских обществ и в отношении посторонних лиц.

В первом отношении соединенные департаменты согласно с министром юстиции признали единогласно, что <как одно пользование не составляет основания к праву собственности, то государственные крестьяне, городские общества и духовные установления не могут приобрести в свою собственность по праву давности казенных земель, состоящих в их пользовании, как бы долго то пользование ни простиралось, ибо для силы давности надобно владеть на праве собственности, а не на ином основании>, а потому и полагают постановить сие в дополнение ст. 478 Свода Законов Гражданских[238].

Во втором отношении, о применении давности к завладению сих земель посторонними лицами, последовало в соединенных департаментах разномыслие.

Министр юстиции считает, что и в этом отношении давности никогда не следовало распространять на земли, состоящие в пользовании государственных крестьян или отмежеванные к церквам, под городские выгоны или на другое назначение без отчуждения казной права собственности.

Применение закона о давности без ограничений последовало оттого, что, с одной стороны, законодательство наше по сему предмету не получило надлежащего развития, а с другой - что правительство в прежнее время удобнее могло жертвовать большими, ненаселенными и часто неизмеренными пространствами. Ныне обстоятельства совершенно изменились, и давно уже правительство признало необходимым постановить различные ограничения к предупреждению отчуждения казенных земель; но ограничения останутся бесполезными, если допустить, что лицо, имеющее только право пользования на земле, принадлежащей казне, может по акту ничтожному, но покрытому давностью передать другому то право собственности, которого оно само не имело.

Государственный Совет, при рассуждении по делу Протопопова признал в 1843 г., что казна имеет менее средств, нежели частные лица, к ограждению своих прав. Если принять, с одной стороны, в уважение, что пространные и в особенности лесные дачи и заводские земли, столь важные для государства, находятся часто в местах малонаселенных; что охранение границ, поддержание и возобновление межевых знаков сопряжены с большими расходами и затруднениями; что судебные места не имеют ни возможности, ни даже права входить в розыскания о правильности совершаемых в них купчих; что средства к приведению в известность всей собственности казны не могли еще достигнуть вполне предположенной цели и что краткость десятилетнего срока содействует успеху завладений и отчуждений, тем более что условия, которыми завладение утверждается, в законах наших не исчислены, и что к предупреждению неправильных отчуждений приняты меры в недавнем времени, - то нельзя не опасаться, при распространении давности на дела сего рода, неисчислимых потерь для казны и умножения затруднений при внутреннем размежевании.

В иностранных законодательствах постановлены для давности вообще сроки, более продолжительные и особенные (самые продолжительные) для отчуждения земель, принадлежащих правительству; но там они приведены в ясность, не столь значительны, ограждаются верными планами и возобновляемыми межами, наблюдением и ответственностью многих лиц. Притом давность вообще подвергается по законам других государств условиям, коих нет в наших законах или которые не выражены с подобной ясностью и определительностью. Так, например, при всяком завладении или отчуждении посредством давности требуется для утверждения имуществ за владельцем, чтобы его владение было беспрерывное, добросовестное, в виде собственности и основанное на документе. При всех этих условиях нельзя бы сравнить действия сорокалетнего владения в Пермской губернии с последствиями десятилетнего владения в Германии или Франции, а продолжительные сроки существуют там, между тем как краткий срок применяется у нас ко всем делам, по недостаточному объяснению точного разума закона.

По всем этим уважениям министр юстиции полагает постановить одно общее к ст. 478 Свода Законов Гражданских дополнение: <земли и угодья, отведенные казенным крестьянам в наделение, нарезанные церквам и монастырям в узаконенную пропорцию и отмежеванные городам на выгоны, не могут быть ни утрачены, ни приобретены земской давностью владения. Но правило это не имеет обратного действия на дела, по которым судебные решения вошли в законную силу>.

Соединенные же департаменты соглашаются с главноуправляющим вторым отделением, что, как имущества казенные, состоящие в непосредственном владении казны, а равно и предоставленные в чье-либо пользование, могут в известных случаях и при соблюдении особо установленных для того правил быть отчуждаемы, то следственно и не должны быть изъяты от действия земской давности.

Что касается до судебной практики, по которой и Государственный Совет, в разрешение частных дел, не всегда принимал в основание давность завладения казенных имуществ, то нельзя не заметить, что судебная практика в своих решениях бывает весьма разнообразна. В доказательство можно привести примерные дела, помещенные в сенатской по сему делу записке, под NN 12, 30, 41, 45, 46, 52, 53, 56 и др., где право давности было приложено и к завладению казенными имуществами. Но если бы судебная практика и была постоянно единообразной в смысле заключения министра юстиции, то и тогда она могла бы быть принята в некоторое уважение только при недостатке или неясности закона. В настоящем же случае закон и ясен, и положителен. В манифесте 1787 г. июня 28[239], коренном законе о давности, именно сказано: <Право сего десятилетнего срока распространяем на все дела гражданские, как между частными людьми, так и между ними и казной>. На этом основании и в Своде Гражданских Законов составлена ст. 2232[240]. Сообразно сему при исчислении в других статьях Свода имуществ, изъятых от действия давности, о казенных землях вовсе не упомянуто>.

Таким образом, изъятие казенных имуществ от действия давности было бы законом новым и вместе с тем совершенно противным как прежнему закону, так и в особенности отеческому духу нашего правительства, постоянно охраняющего всякое спокойное и добросовестное частное владение. Неблаговидность сего нового закона не была бы даже искуплена материальными для казны выгодами, которые собственно одни и могли бы служить поводом к его изданию, ибо на будущее время, с учреждением Министерства государственных имуществ и при всех данных ему к охранению казенной недвижимой собственности способах, невозможно и предполагать захватов казенных земель, а тем более безгласного, в течение десяти лет, незаконного ими владения. Дать же сему новому закону обратное действие, хотя бы до времени издания межевой инструкции 1766 года, совершенно невозможно, ибо это значило бы породить бесчисленное множество доносов о завладении казенных земель, открыть новые средства к злоупотреблению и притеснению со стороны местных чиновников, подорвать благосостояние тысячи дворянских фамилий, которым завладенные земли достались от предков или чрез покупку от посторонних лиц, - одним словом, потрясти всю поземельную собственность в целой России в самых ее основаниях>.

По сим уважениям соединенные департаменты полагают оставить существующие по сему предмету узаконения в своей силе и никакого дополнения к оным не делать. Согласно с сим мнением в Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета вошло вышеприведенное постановление, заключающееся в ст. 560 ч. 1 т. Х.

Кроме того, общих начал давности касаются рассуждения Государственного Совета по вопросам о том, с которого времени считать давность: 1) По завладению имуществом частных лиц, находящихся во временном пользование других по контрактам и договорам? 2) В том случае, когда временный владелец чужого имения передаст оное, в виде своей собственности, другому лицу? 3) По завладению казенным имуществом, при нахождении его во временном арендном владении или оброчном пользовании?

По отношению к этим вопросам говорится в записке, что <министр юстиции находит, что временное владение по контракту или договору не может ни в каком случае быть исчисляемо, как входящее в срок земской давности, по временному пользованию казенным или частным имуществом на основании договора и по пожизненному владению имениями на основании актов, законно совершенных, замечая, однако ж, что лица, в договоре или временном пользовании не участвующие, не должны подлежать действию этого изъятия. Если, например, кто-либо спокойно владел в течение земской давности участком земли, находящимся не в непосредственном владении вотчинника, а в пользовании другого лица, то вотчинник, по миновании давности, буде ей не противодействует сила межевых книг и планов, не имеет права производить иска о возвращении потерянного участка, а должен искать соответствующего вознаграждения от временного владельца прежде истечения десяти лет по миновании срока договора.

Главноуправляющий вторым отделением, с своей стороны, уже сообщал министру юстиции, что и, по его мнению, как временное владение по договору не может быть зачисляемо в давность для лица, сим владением пользующегося, так равно и в случае завладения арендного имения лицом посторонним давность укрепляет за ним право собственности и вотчинник должен отыскивать удовлетворение с временного, допустившего сей захват владельца. Сии правила основаны на естественном выводе из общих начал земской давности.

В законодательствах иностранных мы находим следующие о сем постановления: в уложении прусском - что имеющий в содержании, управлении или вообще неполном владении имущество не может приобрести права давности против того, коего именем он владеет; в кодексе французском - что владеющий вещью не на праве собственности, а за другого или именем другого никогда не может приобрести давностью, сколько бы времени ни продолжалось его владение. Таким образом, и имеющий в арендном или откупном содержании, и принявший вещь на сохранение, и тот, коему предоставлено пользоваться доходами, и вообще все лишь временно имеющие у себя вещь или владеющие имуществом, которые суть собственность другого, не могут приобрести оных давностью. Далее, что посторонние лица, которым временный владелец передал имущество на праве собственности, могут приобрести оное давностью.

Другие вопросы, возбужденные при предварительных о сей статье рассуждениях, относительно применения давности к приобретению некоторых прав в чужом имуществе долговременным пользованием касаются собственно так называемых сервитутов, угодий и повинностей в чужих имуществах. Сия часть законодательства у нас весьма недостаточна; мы в нем находим лишь некоторые указания по этим предметам, но к развитию оных может быть приступлено только при общем пересмотре гражданских законов. Тогда будет случай и удобность постановить точнее, до какой степени и при каких условиях права сего рода могут быть приобретаемы давностью>.

На этом основании полагалось в дополнение надлежащих статей Свода Законов Гражданских постановить следующее:

<Временное владение имуществом по контракту или другому акту не может быть зачисляемо в давность для лица, сим владением пользующегося, но лица, в договоре или временном пользовании не участвующие, не должны подлежать действию сего изъятия>. Таким образом, если кто-либо спокойно владел в течение земской давности участком земли, находящимся не в непосредственном владении вотчинника, а в пользовании другого лица, то вотчинник, по миновании давности, не имеет права производить иска о возвращении потерянного участка, а должен искать соответствующего вознаграждения с временного владельца, прежде истечения десяти лет по миновании срока договора.

В Высочайше утвержденном мнении Государственного Совета от 23 апреля 1845 года по этим вопросам, как разрешенным уже на основании правила, вошедшего в нынешнюю ст. 560 ч. 1 т. X, никакого особого постановления не последовало.

Находили, что в Своде Законов исправлен замеченный недостаток в определении различия пользования чужой собственностью от настоящего завладения, могущего служить основанием приобретению посредством давности, но, однако, не вполне; надлежало бы согласовать статьи 451 и 480[241]. В ст. 451 характер завладения определен словами в виде собственности, между тем как в ст. 480 не постановлено сего условия в отношении к владению, могущему служить основанием к приобретению права собственности.

<На сие II отделение ответствует, что ст. 451 именно определяет все условия владения, и, следовательно, в сем отношении только она одна должна и может служить основанием при разрешении вопроса, какое владение, по свойству своему, следует признавать основанием права, приобретаемого давностью; предмет ст. 480 есть лишь определение срока давности, и посему едва ли нужно в оной исчислять все другие условия владения. Впрочем, у нас определена лишь давность владения, служащая основанием к приобретению имущества в собственность, и на сем основании надлежит разрешать все возбужденные ныне вопросы, но при общем пересмотре гражданских законов, конечно, должно будет обратить внимание и на пользование правом, которое может быть всегда утверждено давностью, независимо от права собственности на вещь. Тогда, без сомнения, и само определение давности приобретающей должно будет отчасти изменить, то есть дополнить, не ограничивая уже оную владением на праве собственности. Относительно признаков и свойства владения вообще, а равно и различных видов пользования и владения имуществом, то едва ли нужно теперь же приступать к дальнейшему развитию законодательства нашего по сей части. Сие может быть предметом суждений лишь при общем пересмотре гражданских законов. Что касается условия гласности владения, оно, без сомнения, необходимо и, так сказать, подразумевается, но удобно будет издать точное о сем постановление, подобное тем, которые находятся в разных иностранных законодательствах; при сем будет необходимо войти во многие объяснения о том, чтó почитать доказательством гласности, что лучше оставить до общего пересмотра гражданского Свода.

Едва ли необходимо вносить в Свод Законов в виде особого правила заключающееся в мнении Государственного Совета 27 марта 1823 года подтверждение - не исключать от действия давности те дела, которые законом именно из него не изъяты. Само собой разумеется, что при существовании закона общего, изъятия из оного допускаются только в тех случаях, которые законом же именно определены[242].

Особое постановление о том, что никто не может приобретать через давность имущества такого рода, каким он по состоянию своему владеть не вправе, едва ли нужно: сие само собой разумеется, ибо давность, быв только одним из способов приобретения и последствием оного, равно как других, не может быть изъятием из общего закона о праве владения.

В некоторых иностранных законодательствах есть постановление о праве отказываться от действия давности, но трудно предполагать, чтобы и там сии правила когда-нибудь применялись к делу в практике. Что касается права отказываться от приобретенного уже давностью имущества, то сие право принадлежит всякому в отношении приобретенного им имения, и нет нужды в особых о том постановлениях.

Владение, основанное на насилии и вообще на преступлении, конечно, не должно бы чрез давность обращаться в законную собственность. Провозглашение сего правила было бы достойно нашего правительства; оно вполне сообразно с общими началами справедливости и с внутренним чувством естественной морали. Предположение о сем внесено в проект нового уголовного кодекса, но может быть предметом особых соображений и при общем пересмотре законов гражданских. Тогда должно будет обратить внимание и на другие условия приобретения прав давностью владения, каковы суть: добросовестность, достаточность оснований при вступлении во владение и т.п.>.

В заключение II отделение снова изъявляет мнение, что лучше и удобнее, не входя ныне в подробное суждение об этих вопросах и, следовательно, не вводя новых постановлений в наше законодательство, для разрешения сих вопросов причислить их, а равно и те, которые могут еще возникнуть при окончательном рассмотрении этого дела в Государственном Совете, к предметам, уже предоставленным соображению II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии при общем пересмотре гражданских наших законов.

Государственный Совет, как в соединенных департаментах законов и дел гражданских, так и в общем собрании, прежде всего обращаясь к суждению об основаниях земской давности в нашем законодательстве и общих ее свойствах, убедился из сделанного II отделением сравнения нашего по этому предмету законодательства с иностранными в недостаточности постановлений о давности, содержащихся в Своде Законов.

<Важнейшие из сих недостатков состоят в том: а) что у нас вовсе не упоминается о существенных условиях владения для обращения оного в течение определенного времени в право собственности, каковы суть: справедливое основание на владение и добросовестность оного; б) что в наших законах положен, за весьма немногими изъятиями, один общий срок давности (десятилетний) для прекращения всякого иска и всякой тяжбы, как о движимых, так и о недвижимых имуществах, как для частных лиц, так и для казны, обществ и установлений.

Сколь ни желательным было бы ввести по этим предметам в наше законодательство подобные существующим в иностранных законах различия, основанные на свойстве самих прав, на способе их приобретения и на разных родах исков, но нельзя не убедиться, что при первом к сему приступе представляется множество теоретических вопросов, разрешение коих составило бы новое обширное законодательство, совершенно невозможное без изменения законов о самой собственности и обязательствах.

Посему начертание полного и нового закона о давности может последовать не прежде, как при предполагаемом общем пересмотре гражданского уложения, и что затем ныне необходимо ограничиться только теми частными о давности вопросами, которые возникали уже в судебной практике или находятся в неразрывной с ними связи, так что отдельное их разрешение, сообразно с существующими правилами, не предупредит и не стеснит общих о том соображений при пересмотре гражданских законов.

При сем собственно пересмотре можно будет с большой удобностью рассмотреть и общие рассуждения о различии между давностью приобретающей и давностью лишающей и об имуществах, по свойству своему не подлежащих давности>.

Затем приступлено к обсуждению отдельных вопросов, возникших о давности, по рассмотрении коих Государственный Совет в виде общего заключения постановил:

1) Начертание нового и полного закона о давности отложить до общего пересмотра законов гражданских.

2) Вопрос о применении давности к общему владению в одной окружной меже предоставить предварительному рассмотрению центрального комитета, учрежденного для рассмотрения вопросов, относящихся до специального размежевания, с тем чтобы комитет сей, буде признает необходимым, определил виды и последствия завладения в дачах общего или чресполосного владения.

3) По прочим отдельным вопросам, а также и последовавшим разногласиям сообщить к исполнению составленные и вышеизложенные проекты дополнения, пояснения и изменения подлежащих статей Свода Законов, в том виде, как они в дальнейшем ходе сего дела удостоятся Высочайшего утверждения.

Приведенные нами мотивы чрезвычайно важны для толкования существующих законов и составляют драгоценный материал для объяснения оных. Они доказывают, что вообще органы нашего законодательства правильно относились к своей задаче, что хотя в частностях можно оспаривать правильность отдельных соображений, но общий взгляд вполне соответствует воззрениям на этот предмет, выработанным наукой права. Именно совершенно правильно отвергается существование общего начала отвлеченной давности отклонением издания общего закона о давности, так как значение ее в отдельных случаях зависит от самого характера тех учреждений, к коим она применяется, и что поэтому неудобно и даже невозможно издать особое о земской давности положение. Напротив того, при общем пересмотре гражданских законов, по установлении всех начал и коренных правил гражданского уложения, сообразно с этими началами следует развить и постановления о земской давности, указав каждому правилу приличное место при изложении того учреждения гражданского права, к которому оно относится, потому что лишь сим способом можно достигнуть надлежащей стройности в постановлениях гражданского права. Изменение и усовершенствование постановлений о давности а priori, отвлеченно, на основании общего понятия о давности могло бы только повести к затруднениям и противоречиям.

Составленные на основании приведенных соображений дополнения к постановлениям о давности вошли в Свод Законов Гражданских издания 1857 года, к оценке которых перейдем.

Примечания:

[223] Неволин. Ист. росс. гражд. зак., II, стр. 394-395.

[224] См. выше, § 12, стр. 191-193.

[225] Заимствуем мотивы из печатной записки, составленной для Государственного Совета.

[226] Изд. 1842 г. - ст. 533 и 557 ч. 1 т. Х изд. 1887 г.

[227] Изд. 1842 г. - ст. 565 ч. 1 т. Х изд. 1887 г.

[228] Изд. 1842 г. - ст. 1549 ч. 1 т. Х изд. 1887 г. и ст. 213 ч. 2 т. Х изд. 1857 г. (ныне замененная прил. к ст. 694 прим. Т. Х, ч. 1, изд. 1887 г.).

[229] Гл. XVII, ст. 13, 20 и 30.

[230] Уложение. Гл. Х, ст. 256.

[231] Не можем не указать на то, что самые тщательные наши исследования подтверждают изъявленное в то время мнение г. министра юстиции.

[232] Изд. 1842 г. - ст. 533 и 567 ч. 1 т. Х изд. 1887 г.

[233] Для предупреждения недоразумений замечаю, что здесь совершенно правильно излагается взгляд древнейшего формального права на эти учреждения, но не обращено внимания на нынешнее римское право, которое одно может иметь значение в теоретическом отношении. В нем эти учреждения развились совершенно самостоятельно и отдельно, на что я указал во введении.

[234] Изложенная здесь мысль о необходимом дополнении давности исковой, установленной в русском праве судебной практикой и затем уже законом, давностью владения, по нашему мнению, совершенно правильна. Однако в ней нельзя видеть подтверждения теории об общей отвлеченной давности и необходимом соответствии давности приобретательной и погасительной. Хотя выражения мотивов недостаточно точны, но из всего изложения выходит, что в них не говорится о взаимодействии, о котором говорят последователи отвлеченной теории давности, но о таком взаимодействии, которое существует всегда и везде между отдельными учреждениями одной и той же системы гражданского права. Из этого взаимодействия, однако, не следует, чтобы те учреждения, кои вызывают своим существованием другие или влияют на них, были бы разными сторонами какого-либо отвлеченного понятия.

[235] Именно: 1) Об исчислении давности по спорам о законности рождения. 2) Об исчислении давности при переходе прав собственности от одного лица к другому и в особенности, когда это последнее будет малолетним. 3) О давности по делам умалишенных и глухонемых. 4) О давности по завладению казенных земель и угодий. Соображения по этому вопросу помещены здесь ниже. 5) О силе действия давности в отношении межевых актов. 6) О действии общего срока давности в Бессарабской области (этот вопрос оставлен в стороне). 7) О давности по делам, остающимся без производства в судебных местах. 8) О давности по решениям судебных мест. 9) О давности для признания имения выморочным. 10) О давности в отношении к имуществу, находящемуся в управлении одного из соучастников. 11) О давности по обязательствам, данным русскими иностранцам во время пребывания их за границей. 12) О давности по срочным обязательствам и договорам. 13) О давности в отношении имений, заложенных в кредитных установлениях. 14) О давности по неисполненным купчим. 15) О применении давности к десятилетнему владению, которое продолжалось беспрерывно. 16) О давности по искам о беглых. Соображения по этому вопросу нами приведены в исторической части. 17) О давности на представление к зачету рекрутских квитанций. 18) О давности по делам о недвижимом имении для находящихся за границей по службе.

[236] Эти равно помещенные ниже подобные вопросы соответствуют вопросу, разрешенному в законе 1845 г. четвертым: о давности по завладению казенных земель.

[237] Изд. 1842 г. - ст. 560 ч. 1 т. Х изд. 1857 г.

[238] Изд. 1842 г.

[239] П. С. З. N 16551.

[240] Изд. 1842 г. - ст. 213 ч. 2 т. Х изд. 1857 г.

[241] Изд. 1842 г. - ст. 533 и 567 ч. 1 т. Х изд. 1857 г.

[242] Не могу здесь не заметить, что отсюда нельзя заключать, будто в мотивах нашего законодательства признано существование общей отвлеченной давности: здесь говорится только о давности исковой, и для исков давность действительно есть общая, - ей подлежит всякий иск, именно из нее не изъятый, но из прав ей подлежат только права, именно ей подвергнутые.