Начинается повесть о юношеских деяниях Кухулина. 2 страница

— Я тот достославный Кухулин, о ком говорил ты,— ответил Кухулин.

— Гибелью буду наказан за то, что я сделал! — вскричал юноша.

—- Я не убью тебя, юноша,— молвил Кухулин,— ибо не проливаю кровь гонцов, возниц и безоружных. Скажи мне, где твой господин?

- Вон там на холме,— ответил юноша.

- Иди же туда и остереги его,—сказал Кухулин,— ведь если мы встретимся, суждено ему пасть от моей руки.

Быстро пустился возница искать своего господина, но быстрее него был Кухулин, что отрубил голову Орлама и воздел ее на виду у ирландцев.

Меж тем приблизились к броду у Ард Кианнахт три сына Араха — Лон, Уалу и Дилыу, чтобы сойтись с Кухулином. МасЛир, МасЛайг и МасЛетайр звали их вознпц. Отправились они сразиться с Кухулином, ибо сочли нестерпимым содеянное им накануне—убийство двух сыновей Нера, сына Нуатайра, сына Такайна у Ат Габла и Орлама, сына Айлиля и Медб, чью голову он поднял ввысь на глазах у ирландцев. И порешили они убить Кухулина, а в знак победы добыть его голову. Направились сыновья Араха к лесу и вырубили из светлого орешника три палки, чтоб и возницы могли вместе с ними сразиться с Кухулином. Однако напал на них Кухулин и всем шестерым отрубил головы. Так пали от его руки..три сына Араха.

Вскоре к броду па реке Нит, что в краю Колайлле Муиртемпе, явился схватиться с Кухулином Летан. Сошлись они посреди брода, что назывался Ат Карпат, ибо в бою у него развалились колесницы воинов. Мулхи пал на холме между двух бродов, и оттого зовется тот холм Гуалу Мулхи. Посреди брода схватились Кухулин и Летан, и пал Летан от руки своего противника. Отрубил ему Кухулин голову, но оставил у тела и с той поры получил брод свое имя — Ат Летан в краю Конайлле Муиртемне.

Тем временем пришли к ирландцам арфисты Кайнбиле из Эсс Руад, чтобы повеселить их, но подумали воины, что явились они от уладов следить за ними и долго с жаром гнались за арфистами, пока те не ускользнули от них, обернувшись дикими оленями у камней Лиа Mop. Ведь хотя и звали их Арфистами Кайнбиле, были они сведущи в великом знании, предсказаниях и магии.

Меж тем дал зарок Кухулин, что где бы ни повстречалась ему Медб, метнет он в нее камень, что уж не пролетит далеко от ее головы. Так и случилось. Лишь только завидел он королеву к западу от брода, как пустил в нее камень из своей пращи и убил любимую птичку на ее плече. На восток через брод перешла королева, и снова метнул в нее камень Кухулин, убив любимую куницу на другом плече. С той поры и поныне зовутся те места Мейде ин Тогмайл и Мейде инд Эойн, брод же, где из пращи метал камни Кухулин, зовется Ат Срете.

На другой день двинулись в путь войска четырех великих королевств Ирландии и принялись разорять Маг Брег и Маг Муиртемне. И дошла до Фергуса, приемного отца Кухулина, тайная весть о его приближении. Сказал тогда Фергус ирландцам, чтоб держались они настороже этой ночью, ибо нападет на них Кухулин. И снова воздал он ему хвалу, как о том уж писали мы прежде, и пропел:

Кухулин из Куальнге па вас нападет

Прежде, чем рать из Крэбруада придет!

Разоривших Маг Муиртемне мужей

Покарает он мощной дланью своей!

 

Дальше ходил он, чем до сих пор,

Доходил до самых армянских гор.

В схватках тешил отвагу свою,

Не раз амазонок сражал в бою,

 

Не стоило ему особых трудов

С ложа согнать Нехтана сынов,

Равно как подвиг другой совершить—

Одной рукою жизни лишить.

 

Вся правда рассказана здесь до конца

О сыне Дейхтре, о Псе Кузнеца.

Но клянусь — поверьте моим словам —

Еще принесет он несчастье вам!

После той песни, на другой день, пришли в Крих Маргин Донн Куальнге и пятьдесят его телок, и принялся бык рыть копытами землю, перебрасывая ее через загривок. В тот же день Морриган, дочь Эрнмаса, вышла из сида, и, присев на камень у Темра Куальнге, решила предостеречь Донна Куальиге от ирландских воинов. Так говорила она:

— Послушай, о несчастный Донн Куальнге, будь осторожен, ибо придут сюда ирландцы и уведут тебя в свой лагерь, коли ты не поостережешься. Снова стала она предостерегать его.

Пошел вперед Донн Куальнге и недолго спустя оказался в Глен на Саманске, что в Слиаб Кулинд. Пятьдесят телок было при нем.

Многим был славен Донн Куальнге: пятьдесят телок покрывал он каждый день, и еще до того же часа назавтра приносили они телят; лопалось брюхо у тех, кто не осиливал родов, ибо тяжким было для них семя Донна Куальнге. Вот и еще одно диво: пятьдесят юношей могли каждый вечер тешиться играми на его чудесной спине. Вот п другое диво: ста воинам давал он приют н защиту в своей тени от зноя и холода. Славился он и за то, что ни дух, ни призрак, ни оборотень из ущелий не смел показаться вблизи от него. Славился он и мычанием, что издавал вечерами у своего сарая, навеса и хлева — тут уж сполна наслаждался напевом всякий на севере, юге иль в центре Куальнге, когда бык мычал вечерами у своего сарая, навеса и хлева. Все это малая доля того, чем был славен Донн Куальнге.

На другой день подступило войско к холмам и скалам Конайлле Муиртемне и повелела Медб сложить ей навес из щитов, дабы не совершил Кухулин броска с высот, скал и холмов. Но в этот день не удалось ему ни поразить, ни напасть на ирландских воинов у скал и холмов Конайлле Муиртемне.

Войска.четырех великих, королевств Ирландии разбили свой лагерь в провели ночь в Реде Лохе в Куальнге. Велела Медб одной из своих девушек пойти к реке и набрать воды для питья и умывания. Лохе звали эту девушку, и пошла она к реке с пятьюдесятью женщинами, надев золотую корону королевы. Увидел ее Кухулин и камнем из своей пращи натрое расколол корону и убил девушку на лугу, что зовется с тех пор Реде Лохе в Куальнге. Ибо решил Кухулин, не зная, не ведая правды, что была перед ним сама Медб.

На другой день выступило войско в дорогу и, подойдя к Глайс Круйн, вздумали ирландцы переправиться через нее, но не сумели. Глуан Карпат зовется то место, где впервые вышли они к реке, ибо сто колесниц унесла у них Глайс в море. И сказала Медб своим людям, что кто-нибудь из них должен пойти к реке и испытать ее глубину. Поднялся тогда один из воинов Медб, великий и храбрый муж по имени Уалу, взвалил на плечи тяжелый камень и направился к Глайс испытать ее глубину, но бездыханного отбросила его Глайс, и камень навалился на спину Уалу. Повелела Медб вытащить его тело, вырыть могилу и водрузить на нее камень, С той поры и зовется это место Лиа Уаланд, что в Куальнге.

Весь тот день оставался Кухулин вблизи ирландцев, призывая их помериться силами, в убил сто воинов, средь которых были Роен и Рои, два летописца Похищения.

Меж тем приказала Медб своим воинам сойтись в поединке и схватке с Кухулином, но ни один не согласился:

— Не должен наш род выставлять одного из своих, а коли б и так, все же не я пойду в бой с Кухулином, ибо не легкое это дело справиться с ним,— говорили все.

Не сумев переправиться через Глайс, двинулись воины вдоль берега реки и подошли к тому месту, где она взбирается в гору. Между рекой и горой могли бы пройти воины, если бы пожелали, но воспротивилась этому Медб, повелев рыть и копать ей дорогу сквозь гору на позор ц унижение уладам. С той поры и зовется то место Бернас Тана Бо Куальнге, ибо потом здесь прогоняли скотину.

В ту ночь войска четырех великих королевств Ирландии остановились лагерем у Белат Айлеайн. Так издавна называлось то место, что получило потом имя Глен Таил, ибо великое множество молока надоили тогда ирландцы от своей скотины. Иначе зовется то место Лиаса Лиак, из-за хлевов и загонов, построенных там ирландскими воинами.

Снова тронулись в путь войска четырех великих королевств Ирландии и подошли к Сехайр. Прежде называлась эта река Сехайр, ныне же имя ее Глас Гатлайг, ведь именно там провели ирландцы скот, связанный веревками и путами, которые потом пустили они по течению, перейдя на другой берег. Оттого и зовется река Глас Гатлайг.

Двинулись дальше войска четырех великих королевств Ирландии и вечером остановились лагерем у Друим Эн в краю Конаилле Муиртемые. Неподалеку, у Ферта и Лерга, расположился Кухулин н всю ночь размахивал своим оружием, вздымал его в воздух и тряс, так что погибли от смертного ужаса, страха, боязни сто воинов в ирландском лагере. Тогда повелела Медб одному из уладов по имени Фнаху, сын Фир Аба отправиться к Кухулину и передать условия ирландцев.

— Что же мне предложить ему? — спросил Фиаху, сын Фир Лба.

— Не трудно ответить,— молвила Медб,— воздано будет за убыль, постигшую Улад, и сам он получит награду, какую по праву присудят ирландцы. Во всякое время найдет он усладу я Круаху, меду довольно и вволю вина. Будет он принят на службу ко мне и Айлилю, что не сравнится со службой такому князьку, как его господин.

Никому не сыскать за все время похода более лживых и непотребных речей, чем эти, когда лучший ирландский король Конхобар был обозван князьком.

Между тем пошел Фиаху, сын Фир Аба поговорить с Кухулином, который первым приветствовал его.

— Верю твоим я словам,— сказал Фиаху.

— Воистину можешь им верить,— промолвил Кухулин.

— Послан я был королевой с тобой повидаться,—сказал Фиаху.

— С чем же пришел ты? — спросил Кухулин.

— Сказать, что воздано будет за убыль, постигшую Улад, а сам ты получишь награду, какую по праву присудят ирландцы. Во всякое время найдешь ты усладу в Круаху, меду довольно и вволю вина. Будешь ты принят на службу к Айлилю и Медб, что не сравнится со службой такому князьку, как твой господии.

— Вот уж нет,— отвечал на это Кухулин,— не променяю я брата моей матери на другого короля!

— Тогда приходи ранним утром назавтра к Глен Фохайне на встречу с Медб и Фергусом,— сказал Фиаху.

На другой день рано утром направился Кухулин к Глен Фохайне повидаться с Медб я Фергусом. Оглядела Медб Кухулина и про себя посмеялась над ним, ибо решила, что видит лишь мальчика.

— Это и есть знаменитый Кухулин? — спросила она и, обращаясь к Фергусу, пропела:

— Если мне и впрямь лицезреть довелось

Того, кто зовется доблестный Нес,

Не найдется среди ирландских мужей

Бойца, который был бы сильней.

 

— Тот, кто по Маг Муиртемне летит

На колеснице, молод на вид,

Но никто из рожденных но земле ходить

Не в силах в бою его победить.

 

— Передай условия наши бойцу:

(Отвергнуть их — лишь безумцу к лицу)

Получит половину и жен, и коров,

Коль в битве не будет слишком суров.

 

— Пес Кузнеца искусен и смел.

Пораженье — отнюдь не его удел.

Никому никогда не уступит он,

Как бы ни был соперник хитер и силен!

 

— Поговори сам с Кухулином, о Фергус! — молвила Медб.

— Нет,— отвечал Фергус,— лучше уж ты говори с ним, ибо близко стоишь от него в этой узкой долине.

Тогда обратилась Медб к Кухулину в пропела:

— О Кухулин прославленный! Пощади!

Свою пращу от нас отведи!

Совсем затопил нас битвы поток,

Губителен, зол, кровав п жесток.

 

— О Медб из Мур мак Магах! Пойми

Не хочу я трусом прослыть меж людьми.

Ни за что не дозволю тебе, пока

Я жив, увести из Куальнге быка.

 

— Прими же участие в нашей судьбе!

О прославленный пес из Куальнге, тебе

Половину коров и женщин дадим,

Ибо ты устрашил нас мечом своим.

 

— Доблестны были, кто мной убит!

Уладам по праву я крепкий щит!

Будет меж нами мир навсегда,

Коль всех жен отдадите и все стада!

 

— Грозные воины сражены тобой,

Но зря ты тешишься похвальбой:

Устрашимся ль, богатства боясь потерять,

Одного, когда под началом рать?!

 

— О дочь Эохайда! В споре таком

Тот победит, кто силен языком.

Я воин и лучше сказать не мог.

От этой беседы какой тебе прок?

 

— О сын Дейхтре! Не услышишь от вас

Упрека за то, что сказал сейчас.

Но наши условия, о Пес Кузнеца

И для славнейшего почетны бойца!

 

Вот, что случилось после той песни: что ни сулили ему, от всего отказался Кухулин. Так и расстались они в той долине, разгневанные друг на друга.

Три дня и три ночи стояли лагерем войска четырех великих королевств Ирландии у Друим Эн в Конайлле Муиртемне. Но на сей раз не расставляли ирландцы шатров и палаток, не готовили яства и кушанья, и не звучала у них музыка или иные напевы. И каждую ночь до рассветного часа убивал Кухулин по сто ирландских воинов.

— Не надолго хватит нашего войска,— молвила Медб,—коли и дальше каждую ночь будет Кухулин губить сто ирландцев. Отчего бы не предложить ему условия и не договориться с ним?

— Какие же это условия? — спросил Айлиль.

— Пусть заберет он нашу молочную скотину, да пленников, что рождены в неволе и, укротив свою пращу, даст ирландцам хотя бы поспать.

— Кто ж передаст ему эти условия? — спросил Айлиль.

— Кто же, как не гонец Мак Рот,— сказала Медб.

Но отказался Мак Рот, ибо не ведал пути а не знал, где разыскать Кухулина.

— Спроси у Фергуса,— сказала Медб Мак Роту,— похоже, что он знает.

— Воистину и я ничего не знаю,— промолвил Фергус,— но думается мне, что он где-то между Фохайн и морем, наедине с ветром и солнцем после бессонной ночи, когда в одиночку разил и крушил он врагов.

Правдой были слова Фергуса.

Много снега выпало той ночью, и оттого казались все королевства Ирландии бескрайним белым простором. Скинул с себя Кухулин двадцать семь рубах, навощенных и твердых, что ремнями и веревками привязывал он к телу, дабы не помутиться в уме от приступов ярости. Велик был воинский пыл Кухулина и такой жар шел от его тела, что растаял снег на тридцать шагов вокруг, н невмоготу стало вознице сидеть близ него, ибо велики были ярость и пыл воина, и страшный жар испускало его тело.

— Идет к нам одинокий воин, о малыш Ку! — молвил Лаэг.

— Каков он собой? — спросил Кухулин.

— Темноволос, широколиц и прекрасен,— отвечал Лаэг,— одет он в чудесный коричневый плащ, скрепленный бронзовой заколкой. Крепкая плетеная рубаха на его теле. Обутые ноги ступают по земле. В одной руке у него жезл из светлого орешника, а в другой заточенный с одной стороны меч с костяной рукоятью.

— Вот что, юноша,—сказал Кухулин,—это знаки гонца. Видно один из ирландцев идет ко мне с вестью.

Между тем приблизился Мак Рот к Лаэгу и молвил:

— Кому ты служишь, о юноша?

— Мой господин вон тот воин,— ответил возница.

Тогда подошел Мак Рот к Кухулину и спросил кто его господин.

— Мой господин Конхобар, сын Фахтна Фатаха,— ответил Кухулин.

— Ответь-ка яснее,— сказал Мак Рот.

— Пока довольно и этого,— молвил Кухулин.

— Укажи мне тогда,— попросил Мак Рот,— где разыскать достославного Кухулина, за которым охотятся ныне ирландцы.

— Что бы сказал ты ему, что не можешь сказать мне? — спросил Кухулин.

— От Айлиля и Медб явился я встретиться с ним и возвестить условия мира,— ответил Мак Рот.

— С чем же идешь ты к нему? — спросил Кухулин.

— Предложить всю молочную скотину, да пленников, что рождены в неволе, лишь бы усмирил он свою пращу, ибо не сладок громоподобный удар, что обрушивает он по ночам на ирландцев.

— Случись тот, кого ты ищешь, поблизости,— молвил Кухулин,— не принял бы он этих условии, ведь чтобы не осрамиться, забьют улады молочных коров для пирушек, гостей и поэтов, коль не сыщется яловых и возложат с собой несвободных женщин, отчего народится уладам дурное потомство.

С тем и вернулся Мак Рот обратно.

— Что ж, разыскал ты его? — спросила Медб.

— Встретил я между Фохайн и морем юношу грозною, гневного, жестокого, угрюмого. Уж и не знаю, был ли это Кухулин.

— Принял он наши условия? — спросила Медб.

— Нет,— отвечал Мак Рот и поведал, что было тому причиной.

— Воистину с ним самим разговаривал ты,— молвил тогда Фергус.

— Пусть объявят ему новые условия,—сказала Медб.

— Каковы же они? — спросил Айлиль.

— Пусть берет он всю яловую скотину а пленников знатных, да усмирит свою пращу, ибо не сладок громоподобный удар, что каждый вечер обрушивает он на ирландцев.

— Кто же передаст ему эти условия? — спросил Айлиль.

— И вправду, кому же идти, как не мне,— молвил Мак Рот,— ибо теперь уж я знаю, где отыскать его.

Снова отправился он к Кухулину.и сказал ему:

— Пришел я поговорить с тобой, ибо узнал, что ты и есть достославный Кухулин.

— Что же ты скажешь на сей раз? — промолвил Кухулин.

— Забирай всю яловую скотину и пленников знатных, коли усмиришь ты свою пращу и поводить ирландцам хотя бы поспать, ибо не сладок громоподобный удар, что обрушиваешь ты на них каждую ночь.

— Не соглашусь я на это,— ответил Кухулин,—ведь, чтобы не осрамиться, забьют щедрые улады яловых коров и останутся вовсе без скотины. К грязной и рабской работе у мельниц и квашен женщин свободных приставят улады. Не по душе мне, коли переживет меня хула на то, что знатных девушек и королевских дочерей превратил я в рабынь и прислужниц.

— Есть ли условия мира, с которыми бы ты согласился?—спросил Мак Рот.

— Воистину да! — ответил Кухулин.

— Поведай о них мне,— попросил Мак Рот.

— Клянусь, не услышишь ты их от меня! — воскликнул Кухулин.

— Отчего же?

— Если сыщется в вашем лагере человек, который их знает,— ответил Кухулин,— его расспросите. Если же нет, пусть впредь не приходит никто с предложениями мира, ибо поплатится жизнью за это.

Воротился Мак Рот в лагерь и предстал перед Медб.

— Ну как, разыскал ты его? — спросила королева.

— Да,— отвечал ей гонец.

— Что же, согласился Кухулин?

— Воистину нет,— молвил Мак Рот.

Тут пожелала узнать королева, есть ли такие условия, которые примет Кухулин, и рассказал ей Мак Рот о желанье, героя.

- Если найдется средь пас человек, что их знает, он и расскажет об этом. Если же нет, пусть никто не идет к нему впредь. Одно уж я знаю наверное — сам не отправлюсь к нему, даже если ты дать мне в награду власть над Ирландией.

Взглянула тут Медб на Фергуса и молвила:

— Каких же условий он требует?

— Нет тебе прока от них,— отвечал ей Фергус, но королева стояла на своем.

— Хочет он, чтоб каждый день выходил ним схватиться один из ирландцев,—промолвил Фергус. Пока не расправится с ним он, пусть движется войско вперед. Потом высылают пусть к броду ирландцы другого иль в лагере будут всю ночь до рассветного часа. Должны вы одевать и кормить Кухулина, пока не закончится Похищение.

— Клянусь разумом, не легкие это условия! — молвил Айлпль, но Медб возразила ему:

— Просьба его справедлива и наше согласье получит Кухулин, ибо уж лучше терять одного воина каждый день, чем сотню каждую ночь.

— Кто же пойдет к Кухулину сказать об этом? — спросил Айлиль.

— Конечно же сам Фергус,— ответила Медб.

— Не бывать тому! — воскликнул Фергус.

— Отчего же? — спросил Айлиль.

— Пусть залогом и обеспечением перед Кухулином будут подкреплены эти условия и их исполнение!

— Я согласна на это,— сказала Медб в поручилась перед Фергусом.

Тогда взнуздали лошадей Фергуса и запрягли в колесницу. Двух других лошадей приготовили для Этаркумула, сына Фид в Летрини, юноши из свиты Айлиля и Медб.

— Куда направляешься? — спросил его Фергус.

— С тобой, поглядеть на Кухулина и разузнать, каков он обличьем и видом.

— Не ехал бы ты, коли пожелаешь сделать по-моему,— сказал Фергус.

— Отчего же? — спросил Этаркумул.

— Заносчив и дерзок ты,— ответил Фергус,— и сдается мне, что прежде чем расстанетесь, не миновать вам распри, ибо дик, необуздан и храбр юноша, к которому ты собрался.

— Но разве не сможешь ты вступиться? — сказал Этаркумул.

— Смогу, если и сам ты не будешь искать ссоры,—молвил Фергус.

— Клянусь, что вовеки не пожелаю раздора,— сказал на это Эгаркумул.

Отправились они на поиски Кухулина, который тем часом играл в буанбах со своим возницей между фохайн и морем. Никто не сумел бы приблизиться к ним неприметно для Лаэга и все ж через раз удавалось ему обыграть Кухулина.

— Едет к нам одинокий воин, о малыш Ку! — молвил Лаэг.

— Каков он собой? — спросил Кухулин.

— Мнится мне, что подобна огромной горе на просторной долине его колесница. Кажется мне, будто листва высоченного дерева, что стоит иа лугу перед крепостью славной, покрывают его главу пышные, струящиеся, золотистые волосы. Пурпурный плащ с бахромой на его плечах, скрепленный золотой заколкой. Могучее серое копье сверкает в его руке. С ним шишковатый изукрашенный щит с шишкой из красного золота. Крепкий подвешенный меч, что длиной не уступят рулю корабля, покоится на бедре великого, гордого воина, едущего в колесннце.

— Узнаю я его,— сказал Кухулин,— то господин мой Фергус.

— Вижу другого воина на колеснице,—молвил Лаэг,— дивна, прекрасна, сноровиста поступь его коней.

— То едет один из ирландских юношей, друг Лаэг,— сказал на это Кухулин,— разузнать, каков я обличьем и видом, ибо разнеслась обо мне молва в их лагере.

Когда же приблизился к ним Фергус и соскочил с колесницы, приветствовал его Кухулин.

— Верю тебе,— отвечал ему Фергус.

— Можешь довериться мне,—молвил Кухулин,— ведь если случится над полем лететь стае птиц, будет твоим дикий гусь и по л овин я другого впридачу. Рыбе ли в устье случится зайти, будет всегда тебе лосось, да еще половина другого. Будет тебе и пригоршня водяного салата, да пригоршня морской травы, да пригоршня водяной травы. Вместе мы встанем У брода, случись тебе выйти па бой-поединок, сон и покой буду твой охранять и беречь.

— Слышал я о твоих обычаях гостеприимства в этом походе,— ответил Фергус.— Что ж до условий, которые ты предлагаешь ирландцам, то знай, что не будет тебе отказа. Пришел я, чтоб ты поручился исполнить их все.

— Воистину согласен я поручиться за это, о господин мой Фергус,—сказал ему Кухулин.

— На том и поспешили они закончить разговор, дабы не могли сказать ирландцы, что предает их Фергус во имя своего приемного сына. Взнуздали коней Фергуса, запрягли в колесницу, и пустился он в обратный путь.

Между тем не тронулся с места Этаркумул и долго не спускал глаз с Кухулина.

—Что ты разглядываешь, о юноша,—спросил тот.

— Тебя,— молвил Этаркумул.

— Не в дальнюю даль ты глядишь, о юноша,—сказал Кухулин,—глаза твои уж покраснели. Знай же, что хоть невелик, но разгневав, тот кто стоит пред тобою. Каким же кажусь я тебе?

— Воистину нравишься мне ты,— ответил Этаркумул. И вправду, ты юноша дивный, прекрасный, пригожий, славный и многоискусный в боевых приемах. Все же числить тебя среди лучших героев, воинов знатных, всесокрушающих молотов, в битве первейших, я не могу и о том не помыслю.

— Знаешь, что вышел из лагеря ты под защитой Фергуса,— ответил Кухулин. Если б не это, клянусь богами, которых я чту, лишь твои раздробленные кости и перебитые суставы там очутились бы снова.

— Довольно грозить мне,— вскричал Этаркумул,— и по условию, что требовал ты от ирландцев, схватке один на один, сам я сражусь с гобой завтра.

— Тогда отправляйся и знай,—сказал Кухулин,— что готов я сражаться и как бы рано ты ни пришел, всегда найдешь меня здесь.

Пустился Этаркумул в обратный путь и заговорил со своим возницей.

— Не избежать мне завтра сражения с Кухулином, о юноша,— сказал он.

— И вправду так, коли дал ты слово,— отвечал тот,— не знаю уж, сдержишь его ли.

И спросил у вето Этаркумул, что лучше, сразиться с Кухулин ом завтра, иль нынче же вечером.

— Сдается мне,— молвил возница,—что не одержать тебе завтра победы. Что ж проку приблизить сражение и биться сегодня!

— Повороти колесницу, о юноша,— воскликнул Этаркумул,— ибо, клянусь богами, которых я: почитаю, что не вернусь назад без головы этого олененка Кухулина.

Снова направился возница к броду и повернул колесницу к нему левым боком. Заметил это Лаэг и сказал Кухулину:

— Вижу я воина на колеснице, что лишь недавно уехал от нас, о Ку!

— Так что же? — спросил Кухулин.

— Левым боком повернул он к нам колесницу, двигаясь к броду,— ответил возница.

— Это Этаркумул, что желает сразиться со мною,— сказал Кухулин.— Не стану встречать его не потому, что хочу защитить, а потому, что вышел он из лагеря под защитой моего приемного отца. Принеси мне оружие к броду, возница. Не подобает, чтоб встал он там прежде меня.

Затем приблизился к броду Кухулин, обнажил меч, взмахнув пм через плечо, и приготовился встретить Этаркумула.

— Чего ты желаешь, о юноша? — молвил Кухулин, когда подъехал к броду Этаркумул.

— Желаю сразиться с тобою,— ответил тот.

— Послушался бы ты моего совета и не приходил вовсе,— сказал Кухулин.— Не из желания защитить тебя говорю я это, а оттого, что вышел ты из лагеря под покровительством Фергуса, моего приемного отца.

С этими словами нанес ему Кухулпи удар фоталбейм и вырубил дерн из-под ног соперника, так что распростерся Этаркумул на земле, и дерн засыпал его живот. Надвое рассек бы Этаркумула Кухулин, будь на то его воля.

— Вот тебе урок, а теперь убирайся,— воскликнул Кухулпи.

— Не тронусь я с места, пока не сойдемся мы снова,— ответил Этаркумул.

Тогда обрушил на него Кухулин удар фэбарбейм и словно острой наточенной бритвой срезал Этаркумулу волосы от уха до уха и от лба до затылка, не пролив при этим ни капли крови.

— Убирайся прочь,— снова сказал Кухулин,— ибо покрыт ты позором!

— Не тронусь я с места,— ответил Этаркумул,— прежде чем в новом сраженье один из нас не добудет победу и не унесет с собой голову другого вместе с иною добычей.

— Быть по-твоему,— молвил Кухулин,— добуду в бою я победу, вместе с твоей головой и иною добычей.

С этими словами нанес Кухулин Этаркумулу удар муадалбейм в самое темя и до пупка разрубил его тело. Поперек пришелся второй удар Кухулина, и три обрубка разом рухнули на землю. Так погиб Этаркумул, сын Фид и Летринн.

Фергус, между тем, ничего не ведал о том поединке, да и не мудрено, ибо на ногах иль присевши, в пути иль походе, в битве, сраженьи иль схватке не случалось ему оборачиваться назад, дабы никто не сказал, что сделал он это из страха. Оттого и смотрел он лишь прямо да вровень с собой. Тем временем приблизился к нему возница Этаркумула.

— Где же твой господин? — спросил Фергус.

— Только что пал он у брода от руки Кухулина,— ответил юноша.

— Не пристало этому лживому оборотню,— вскричал Фергус,— бесчестить меня, обходясь так с пришедшим под моей защитой. Поворачивай колесницу, юноша, и поедем поговорить с Кухулином.

Повернули они назад и вскоре подъехали к броду.

— Зачем оскорбил ты меня,— сказал Фергус Кухулину,— обойдясь так с тем, кто пришел под моей защитой и покровительством?

— Взрастил ты меня и берег,— отвечал на это Кухулин,— что же сейчас тебе больше по нраву, мое иль его торжество и победа? Да разузнай у возницы, кто из нас в ссоре повинен.

— Воистину, лучше уж так, как случилось,— молвил тогда Фергус.— Благословение руке, сразившей Этаркумула.

Потом привязали они тело Этаркумула за лодыжки ивовыми прутьями и поволокли за его лошадьми и колесницей. Шел ли их путь через острые камни, оставались на тех камнях и осколках куски легких и печени Этаркумула. Стоило выехать на ровное место, как его раздробленные суставы опутывали ноги лошадей. Так и протащили тело через весь лагерь до самого входа в шатер Айлиля и Медб.

— Вот он, ваш юноша,— молвил Фергус, ибо всякому деянию свое воздаяние.

Громко вскрикнула Медб, показавшись у входа.

— Полным великой отваги и дерзости был юный пес, покидавший сегодня наш лагерь,— сказала она. Думали мы, что порука Фергуса, что охраняла его в том походе, не станется лживой!

— Что помутило ей разум? — воскликнул Фергус. Мыслимо ли простаку нападать на кровавого пса, с которым не могут сразиться и в схватке осилить лучшие воины четырех великих королевств Ирландии? Я и сам был бы рад ускользнуть от него невредимым.

Так погиб Этаркумул.

Здесь кончается рассказ о Схватке Этаркумула с Кухулином.

Тогда поднялся великий и доблестный воин из людей Медб по имени Нат Крантайл и отправился сразиться с Кухулином. Недостойным почитал он брать иное оружие, кроме трижды девяти жердей из падуба, заточенных, заостренных и обожженных на огне. Прежде него успел Кухулин подойти к потоку, над неверными водами которого возвышались лишь девять жердей, с которых он все ж никогда не оступался. Метнул Нат Крантайл жердь в Ку-хулина, но тот наступил на ее острие. Вторую и третью жердь метнул Нат Крантайл в Куху-лина, но с острия второй переступил Кухулип на острие третьей.

Меж тем показалась над равниной стая птиц. Сам словно птица устремился Кухулин за ними в погоню, дабы не упустить их и заполучить себе на ужин. Ибо все Похищение он питался рыбой, дичью и олениной. Увидев это, уверился Нат Крантайл, что в страхе бежал от него Кухулин и воротился к шатру Айлиля и Медб.

— Сам достославный Кухулин, о котором вы говорили,— молвил он, возвысив голос,— сейчас отступил предо мной и обратился в бегство.

— Знали мы, что так и случится,— сказала на это Медб,— куда уж безбородому юноше устоять против храбрых героев и воинов. Выпало ему сразиться с достойным мужем и немедля пустился он в бегство.