Часть III. Жена. Англия, 1154 год 4 страница

Вечером, сидя в зале. Мэрии тщательно взвешивал все» за»и «против». Овцы и скот пасутся за оградой и, похоже, являются самой большой ценностью в поместье. Животных можно угнать без всякой опасности для жизни. Хотя дом кажется уютным и хорошо прибран, валлиец не заметил ни серебра, ни богатой утвари, ради которой стоило бы идти на штурм. Айлин движет неуемная жажда мести, но даже страсть к извращенным забавам не затмит в Мэрине здравого смысла.

Хозяйка поместья, похоже, вышла замуж удачно, за хорошего человека. Это видно сразу по царящему здесь порядку и мерам предосторожности, принятым хозяином против нежеланного вторжения. Он сам на месте де Гланвиля сделал бы то же самое. Однако, судя по разговорам, хозяин сейчас в отлучке. Пожалуй, самое время украсть скот.

Взгляд Мэрина Ап-Оуэна обратился к жене лорда. Айлин называла ее маленькой монашкой, но Мэрии посчитал самым прекрасным созданием на свете. Красновато-золотистые аккуратно заплетенные волосы скромно прикрыты вуалью.

Глаза валлийца оценивающе прищурились. Судя по тому, как слуги стараются угодить даме, она любима и почитаема. Неужели он впервые в жизни столкнулся с действительно порядочной женщиной? Мэрии в жизни не подумал бы, что подобные еще существуют. Но при этом невольно гадал: а каковы так называемые порядочные женщины в постели? Так же безупречно элегантны и холодно-спокойны, как днем? Или сгорают от страсти и плавятся в объятиях мужа. К сожалению, вряд ли ему удастся узнать это наверняка!

Мэрину Ап-Оуэну постелили у очага и утром накормили хлебом с сыром. Поскольку никто не нуждался здесь в его услугах, он покинул Эшлин и направился через холмы в Гвинфр. Прибыв в свой небольшой замок, он пошел в покои Айлин.

– Значит, ты вернулся, господин! – приветствовала она с порога. Сегодня Айлин была в синем шелковом наряде в тон глазам и распустила по плечам золотистые волосы.

– Ложись и подними юбки, – скомандовал он вместо ответа. – Мне недоставало твоего горячего и на все готового, алчного лона, Айлин. Когда ублажишь меня, тогда и поговорим, прелестная шлюха!

Он бросился сверху и безжалостно вонзился в нее. Но Айлин оставалась довольно равнодушной, хотя и притворялась, что разделяет его страсть. Мэрии понял, что во время его отсутствия она, должно быть, перепробовала всех мужчин замка, но ни слова не сказал. Пусть воображает, будто способна одурачить его! И хотя ему импонировала ее абсолютная распущенность, в глубине души Мэрии сознавал, что рано или поздно отошлет ее назад, к Клауду, и, уж во всяком случае, не позволит безнаказанно наставлять себе рога. Да и нельзя, чтобы его люди посчитали своего предводителя ничтожным слабаком, легко выпустившим из рук бразды правления!

Излившись в Айлин, Мэрии встал и оправил одежду.

– Вставай! Теперь мы потолкуем.

– Ты нападешь на Эшлин? – взволнованно спросила она.

– Многое там изменилось со времени твоего отъезда.

Поместье хорошо укреплено. Мы угоним скот и овец, но в доме нет таких ценностей, ради которых стоило бы рисковать жизнями моих людей.

– Что?! – взвизгнула она. – Разве я не объяснила тебе, что желаю смерти Элинор де Монфор? Мне нужна ее жизнь, на меньшее я не согласна, ибо она разрушила все мои замыслы! Желаю, чтобы монашка страдала так же, как в свое время я! Пусть ее поимеет каждый солдат твоего гарнизона! Если любишь меня, значит, сделаешь это! Мэрии Ап-Оуэн рассмеялся.

– Но я вовсе не люблю тебя, Айлин, – бросил он. – С чего ты это взяла? Только потому, что я поселил тебя в замке для своего развлечения? Ты опасна, как бешеная собака, красавица моя. И позволь мне самому выбирать, на кого и когда напасть. В Эшлине меня интересуют лишь скот и овцы, а остальное не стоит внимания. Муж леди Элинор сейчас уехал, следовательно, самое время напасть на пастухов.

– Глупец! – завопила она, принимаясь колотить его кулаками в грудь. – Тупоголовый валлийский болван! Неужели не видишь, что именно дороже всего для хозяина поместья?

Мэрии поймал ее запястья и грубо вывернул.

– Что? – прошипел он, ударив ее наотмашь. – Чего именно я не вижу? О чем ты, Айлин?

Он хорошенько встряхнул разъяренную женщину.

– Элинор! – выкрикнула та. – Отпусти меня, животное, мне больно! – Она принялась растирать руки. – Разве за даму не дадут выкупа, Мэрин Ап-Оуэн? Ну за сколько можно продать скот? Жалкие гроши! Ведь все знают, что он краденый! Оставь это глупое занятие и готовься похитить госпожу Эшлина. Ее мужу придется продать все, чтобы заплатить выкуп, который ты запросишь! А ты получишь прибыль вдвое большую! Разве это не идеальный план по сравнению с твоим?

– Верно, – поразмыслив, согласился он. – Но не думай, что я не понимаю, чего ты добиваешься, Айлин. Хочешь жестоко отомстить Элинор, пока она будет под моим кровом. Однако я не позволю тебе и волоска на ее голове тронуть! Если леди Элинор причинят зло, я потеряю не только золото, но и жизнь, ибо разъяренный муж не пощадит никого. Ты ведь не хочешь этого, Айлин? – Мэрин ехидно ухмыльнулся. – Кажется, ты просила любить тебя, верно? Что же, если твоя голова и дальше будет так работать, может, твоя мечта и сбудется.

Он схватил ее в объятия и принялся целовать.

Айлин сунула руку ему в шоссы и стала тискать мужскую плоть, пока она снова не отвердела, а потом потянула Мэрина к кровати, сбросила платье и, взяв в ладони свои большие груди, кокетливо приподняла, словно предлагая любовнику. Дала Мэрину вдоволь налюбоваться, подтолкнула на постель, встала над ним и широко расставила ноги, давая ему вдохнуть мускусный запах своего разгоряченного лона. Темные соски нависли над его губами. Мэрии попытался лизнуть их, но Айлин увернулась.

– Сука! – прорычал он и, схватив ее за щиколотки, повалил на спину. Не успела Айлин опомниться, как напряженный меч вошел в ее ножны. – Сука, – повторил он, когда она попыталась сбросить его. Но Айлин в ответ обхватила его руками и ногами и вонзила зубы в плечо, укусив до крови.

– Теперь я заразила тебя бешенством! – рассмеялась она.

Он отвесил ей несколько пощечин, но без особого пыла.

– Ты умна, но не считай себя незаменимой, моя прелестная шлюха. В один прекрасный день я могу прикончить тебя.

– Если я не убью тебя раньше! – выпалила Айлин и усмехнулась при виде его изумленного лица.

Он снова врезался в нее, грубо, жестоко, не давая разрядки и освобождения, пока она не начала сыпать ругательствами. Наконец он все же подарил ей наслаждение, издевательски бросив при этом:

– Ты всего лишь женщина, Айлин, и к тому же слабая! – И, засмеявшись, поднялся. – Помни это, хорошенькая сучка! А я пока поразмыслю над тем, что ты предложила.

Он привел одежду в порядок и вышел, не слушая ее проклятий.

Сидя в своей спальне, он подумал, что Айлин становится весьма надоедливой. Она обладает той же ненасытной похотью, что и он, и нужно признать, что удовлетворяет его, как ни одна из женщин. Однако доверять ей ни в коем случае нельзя. Айлин стремится к богатству и независимости. Возможно, он поможет ей достичь и того и другого при условии, что она будет вести себя с ним тише воды ниже травы. Лучше иметь ее в союзниках, чем во врагах.

И она права, предложив похитить леди Элинор. Мэрии действительно получит немалую выгоду, запросив выкуп с мужа дамы. Но как уберечь пленницу от этой необузданной злобной ведьмы, его шлюхи? Мертвая или искалеченная женщина бесполезна. За нее денег не получишь! Кроме того, ненависть Айлин к Элинор де Монфор совершенно неоправданна. Сама Айлин рассказывала, как уговорила мужа отослать маленькую девочку в монастырь. Женщины встретились уже перед самой смертью Ричарда де Монфора, когда тот послал за сестрой.

Сообщник Айлин, ее кузен Саэр де Бад, очевидно, человек не только безнравственный, но и крайне глупый. Нужно же так неудачно выбрать время и место, чтобы попытаться обесчестить девушку! Насколько мудрее было бы явиться ночью и взять на помощь Айлин! Это он виноват в том, что план кузины провалился. Вряд ли можно осуждать Элинор за попытку защититься от нежеланных знаков внимания со стороны де Бада. И крепостной благородно поступил, бросившись на крики хозяйки.

Жалобы Айлин на Элинор не имеют ни малейшего основания. Видимо, она сгорает от ревности к бывшей золовке. Да, в этом все дело. Леди Элинор не менее прекрасна, чем Айлин де Варенн, и, в противоположность последней, уважаема и любима всей округой. Айлин же, по-видимому, ненавидели и боялись. Поэтому она и не выносит леди де Гланвиль. Айлин ничем не изменишь. Она по-прежнему будет добиваться своей цели всеми способами, включая самые подлые.

Так как же уберечь заложницу от этой твари? Если решить эту проблему, можно тогда и подумать, как осуществить похищение. Леди Элинор не стоит того, чтобы его люди сложили за нее головы, так что прямая атака на Эшлин исключена, хотя, если проломить стены, попасть в дом будет легче легкого. А не проще ли выманить жертву за ограду?

Мэрии Ап-Оуэн налил себе терпкого дорогого вина, запас которого держал в своих покоях, и снова сел у огня, чтобы как следует все продумать. Леди обожает монахинь, которые ее вырастили. Может, если напасть на монастырь, она немедленно бросится на помощь? Кто знает? Скорее всего тот опытный воин, начальник стражи, вряд ли позволит хозяйке покинуть поместье и отправит в монастырь своих людей. Однако такая внезапная атака послужит прекрасным отвлекающим ударом.

Мэрии Ап-Оуэн медленно погладил подбородок. Если внедрить в Эшлин лазутчика, который мог бы усыпить привратника, часовых, челядь и открыть ворота его отряду… Идеальный план. Но кого без всякой опаски примут в поместье? Кто окажется вне подозрений? Ему необходимо беспомощное создание, которое можно запугать и чья верность беспредельна. Кто?

И тут веселая улыбка озарила его красивое лицо. Нашел!

Служанка Айлин. Племянница Клауда. Арвид!

Арвид далеко не глупа. Сумела же она вырваться из борделя дядюшки, где была всего лишь немногим лучше невольницы. Айлин никогда не жаловалась на нее, следовательно, Арвид умела угодить и своей капризной госпоже. Сумеет ли она сослужить службу хозяину? Ну разумеется, иначе он собственными руками ее придушит! Ему не нужны непокорные слуги. Кстати, неплохо бы узнать, кто ублажал Айлин за время его отсутствия. Он предупреждал мужчин, что Айлин – его собственность, его, и более ничья, но, очевидно, кто-то поддался неотразимым чарам шлюхи. И теперь болван умрет за то, что осмелился ослушаться господина. Он ничего не скажет Айлин, но та поймет и, что всего важнее, его люди тоже. Поймут и учтут. Никто больше не осмелится и на пять шагов приблизиться к Айлин без разрешения Мэрина.

Он мрачно усмехнулся, соображая, какую историю сочинить, чтобы Арвид приняли в Эшлине. Пусть скажет, что она беглая рабыня, чей хозяин пытался продать ее в бордель, или что-нибудь такое же душещипательное. Этим девка наверняка заслужит участие мягкосердечной леди Элинор.

Мэрии весело хмыкнул. Арвид прекрасно выполнит поручение. Придется только придумать, какой сигнал она подаст, когда настанет нужное время, но это подождет.

 

Глава 14

 

Пэкс из Эшлина не мог надивиться на окружающий мир. Сколько всего он расскажет Вилле! Они покинули дом и ехали целую неделю, прежде чем добрались до моря. Оказалось, что Англия – довольно большая страна. Наконец они остановились в городе, который хозяин назвал Портсмутом, и стали искать корабль, отходивший в Барфлер. Пэкс никогда не был в таком оживленном месте, как Портсмут, и то и дело морщил нос, не привыкший к запаху соли. И говорили здесь совсем на другом наречии, чем в Эшлине, так что приходилось внимательно прислушиваться к каждому слову. Зато его норманнский значительно улучшился, поскольку хозяин целыми днями разговаривал только на нем.

– Запомни, – предупреждал Ранульф, – притворяйся, что понимаешь лишь самые простые фразы. Пусть окружающие не опасаются откровенничать при тебе, а ты старайся собрать как можно больше сведений.

– Обязательно, господин, – кивнул Пэкс.

– Пока ты держался молодцом, – похвалил Ранульф, и Пэкс расплылся в довольной улыбке, ибо действительно хотел показать себя и оказаться достойным руки Виллы. Если господин останется довольным его службой, наверняка разрешит ему жениться на девушке.

Они переплыли пролив в теплый летний день. Море было спокойным, солнце – жарким, ветер – попутным.

– Повезло нам, – заметил Ранульф, когда они на следующий день причалили в нормандском порту Барфлер. – Переправились быстро и без труда. Будем считать это хорошим знаком.

– Переночуем в Руане, господин? – поинтересовался Пэкс.

– Нет. Доберемся туда только завтра утром, а может быть, и к ночи. Все зависит от дорог и погоды. Они свели с корабля лошадей и мулов.

– Давай найдем рынок, Пэкс, – предложил Ранульф. – Нужно купить еды, поскольку я не знаю, сумеем ли мы отыскать безопасное место, где провести ночь. Вполне возможно, мы окажемся в глуши, вдалеке от постоялого двора или аббатства.

Он вскочил на коня и предупредил:

– Перед отъездом из города нужно бы напоить лошадей.

– Хорошо, господин, я все сделаю, – кивнул Пэкс. Но сначала они наткнулись на рынок, и Ранульф купил два каравая хлеба, небольшой круг сыра, толстую колбасу, несколько персиков и тяжелый мех с вином, которое прежде попробовал, чтобы убедиться, что оно не прокисло.

– Ты англичанин? – спросил виноторговец.

– Да, – признался Ранульф. – Я всего лишь скромный рыцарь и приехал принести клятву вассала герцогу Генриху, ибо наш король тяжко болен.

– Уж это точно, – согласился торговец. – Лучше до, чем после. Ты мудр, господин мой, и, очевидно, заботишься о своей семье. Герцог Генрих – человек великодушный, а герцогиня Алиенор – самая прекрасная и совершенная из женщин. Я как-то видел ее, когда навещал свою сестру в Руане. Прости за дерзкие слова, но она великолепна.

Ранульф поблагодарил торговца за учтивость и спросил дорогу к общественному колодцу. Они напоили коней и поскакали по дороге в Руан. По мере того как сгущались сумерки, становилось все яснее, как своевременны были его приготовления. Кругом не было видно ни монастыря, ни постоялого двора, где можно было преклонить головы. Услышав шум воды неподалеку от дороги, Ранульф направил туда коня и приказал остановиться на ночлег.

– Не стоит зажигать огонь, чтобы не привлечь разбойников, – заметил он Пэксу. – Поедим в темноте. Воды много, и кони могут попастись.

– Но не нападут ли на нас дикие звери? – испугался Пэкс.

– Скорее уж двуногие животные, если мы приманим их костром, парень, – улыбнулся Ранульф, спешиваясь. – Посмотри, вон там пасутся коровы. Вряд ли бы их оставили на ночь, водись здесь волки. Давай лучше поедим и хорошенько отдохнем. Я не спал почти всю ночь на палубе корабля, боясь, что кто-нибудь вздумает перерезать нам глотки за лошадей и мула. – И весело хмыкнул, заметив, как побледнел его оруженосец. – Здесь никому нельзя доверять, – тихо заметил он. – Кроме меня, разумеется.

Они стреножили лошадей и оставили их мирно пастись. Молодой оруженосец бережно отрезал по два больших ломтя хлеба и сыра, разломил колбасу и вручил хозяину его порцию. Они поели, передавая из рук в руки мех с вином, и решили оставить персики на завтра. День был долгим, и оба устали. Становилось все темнее. Лежа на спине и глядя в небо, Пэкс думал, что даже звезды здесь другие. На небо выплыл тонкий полумесяц, освещая лес слабым светом.

Но мужчины уже крепко заснули.

Ранульф пробудился от пения птиц. Открыв глаза, он увидел, что линия горизонта посветлела. Поднявшись, он отошел, чтобы облегчиться, и разбудил оруженосца.

– Вставай, парень, уже почти рассвело. Поедим, и в путь. Уж лучше провести следующую ночь в Руане, чем в чистом поле. Мои кости стары и не выносят сырости.

Пэкс, зевая, вскочил.

– Простите, господин, за то, что проспал.

– Пойди помочись, и позавтракаем, – велел Ранульф. Они оставили немного хлеба с колбасой и персики на обед, доели сыр и допили вино, сразу их согревшее. Утро выдалось сыроватым, но день обещал быть жарким. Поев, они напоили лошадей, оседлали и пустились в дорогу. Вокруг расстилалась долина в окружении невысоких холмов. Дорога проходила по берегу Сены. К вечеру впереди показались городские башни. Рыцарь с оруженосцем перебрались через горбатый каменный мост с тринадцатью огромными сводами по всей ширине реки.

– Руан город древний и считался столицей провинции во времена правления римлян, – объяснил Ранульф Пэксу.

Тот кивнул, хотя понятия не имел о том, кто такие римляне, и не стал расспрашивать, боясь показаться невеждой. Ранульф добавил, что Нормандия тогда была частью провинции, называемой Галль. Даже Англия была когда-то римской провинцией, Британией. Пэкс снова кивнул, но при этом не переставал с любопытством озираться, жадно всматриваясь в узкие улочки, застроенные высокими, наполовину деревянными домами, в четыре-пять этажей. Вилла просто не поверит, что на свете существуют такие красивые здания!

– Нужно найти место для ночлега, и как можно ближе к замку, – велел Ранульф.

– Разве мы будем жить не в замке? – удивился оруженосец.

– Только если нас пригласят. Помни, я здесь всего лишь для того, чтобы засвидетельствовать почтение герцогу Генриху, нашему будущему монарху. Куда более знатные лорды, чем я, спят по двое-трое в одной комнате да еще вместе со слугами. Может, я сумею выпросить место в конюшне. Все зависит от величины герцогской свиты. Ладно, едем сначала в замок, Пэкс. Боюсь, пребывание на постоялом дворе окончательно истощит наш и без того не слишком тяжелый кошелек.

Он не сказал оруженосцу правды о цели своего приезда в Нормандию. Парень еще совсем зеленый, и Ранульф не знал, может ли полагаться на его благоразумие и осмотрительность.

Найти замок сиятельной Матильды оказалось легко. Он был самым большим строением в Руане с донжоном и огромным залом. Всадники пересекли подъемный мост и оказались в шумном, забитом людьми и конями дворе. Ранульф поискал глазами конюшни и направился туда в сопровождении Пэкса. Приблизившись к главному конюшему, де Гланвиль смиренно попросил приюта:

– Я сэр Ранульф де Гланвиль, хозяин Эшлина. Приехал из Англии принести герцогу клятву вассала. Не найдется ли, господин, местечка на сеновале для меня и моего оруженосца?

Конюший долго изучал вновь прибывших. Одежда добротная, хотя немного запылилась в дороге. Лошади крепкие.

– Вы знаете здесь кого-нибудь? – строго осведомился он.

– Сэра Гаррика Талиферро, одного из рыцарей герцога Генриха. Он охотно удостоверит, что я тот, за кого себя выдаю.

– Надеюсь, вы понимаете, что я должен увериться в правдивости ваших слов, господин. Последнее время сюда каждый день прибывают все новые английские лорды со своими людьми, чтобы заключить мир с герцогом. В замке ужасно тесно.

– Разумеется, – вежливо кивнул Ранульф.

– Сейчас пошлю кого-нибудь за сэром Гарриком, который знаком и мне. Если он поручится за вас, я дам вам и вашему оруженосцу убежище, насколько пожелаете.

– Я человек неприхотливый и буду благодарен за любое пристанище, – обрадовался Ранульф.

– Эй, паж! – окликнул конюший пробегавшего мальчишку и, схватив его за шиворот, наказал:

– Беги к сэру Гаррику Талиферро и скажи, что конюший Конан просит разрешения с ним поговорить. – И легким подзатыльником отослал парня.

Днем они так и не сделали привала, и сейчас животы окончательно подвело. Ранульф велел Пэксу достать оставшиеся припасы, и мужчины уселись на скамью у дверей конюшни, запивая каждый кусок пиши вином. День перетек в вечер, становилось темно. Наконец в сумерках появилась тень. Это явился сэр Гаррик.

– Ранульф! Что ты делаешь в Руане? И как там мой крестник? – выпалил он, протягивая руку.

Ранульф поднялся и сжал ладонь приятеля.

– Решил, что пора выразить свое почтение герцогу Генриху, и с одобрения своей женушки тронулся в путь. Симон здоров и счастлив.

– Как Стефан?

– Угасает, но еще жив. Кстати, если сумеешь убедить мастера Конана, что мы люди смирные, он поселит нас на конюшне. Ну как? Попробуешь?

– С удовольствием. В замке яблоку негде упасть, ибо на днях прибыла герцогиня со всем своим двором навестить свекровь. Пойдем, я отведу вас в парадный зал. Как раз подали ужин, правда, не такой разнообразный, как обед, поскольку сиятельная Матильда – особа прижимистая и не слишком гостеприимна, но довольно сытный, – усмехнулся Гаррик и, обернувшись к конюшему, объявил:

– Герцог одобрит, если вы дадите этим людям и их коням пусть и скромный, но приют.

– По рукам, господин мой, – кивнул конюший. – Сейчас покажу, где будете спать, сэр де Гланвиль. И животных берите.

Он повел их в самую глубину здания и, остановившись в дальнем конце, показал на пустые стойла, забитые свежим сеном:

– Оставьте коней здесь, господин, а сами можете занять одно стойло на двоих. Здесь вас никто не потревожит. Только пусть ваш оруженосец сам позаботится о лошадях и муле.

– Спасибо, мастер Конан, – поблагодарил Ранульф, сунув в руку конюшего небольшую серебряную монетку. Тот кивнул и отошел.

– У меня еще довольно еды, – заметил Пэкс. – Я расседлаю и накормлю коней. А вы идите в зал.

– Уверен?

– Да, господин.

Ранульф вместе с сэром Гарриком направился в парадный зал Руанского замка, где только что начался ужин. Они отыскали места за дальним концом одного из раскладных столов. Слуги подали корки караваев с вынутым мякишем, по одной на двоих гостей. Сэр Гаррик разрезал корку и протянул половину Ранульфу. Оловянные чаши были полны довольно сносного вина. На стол водрузили небольшой круг сыра. Из рук в руки передавали большое блюдо с жареной крольчатиной. Наколов кусок на острие кинжала, Ранульф положил его на корку, отрезал солидный ломоть сыра и принялся есть.

Утолив голод, Ранульф огляделся. Здесь в основном сидели рыцари со своими оруженосцами, хотя у самого высокого стола расположились прелестные женщины. За высоким столом находился герцог Генрих, по правую руку сидела его мать, могущественная Матильда, по левую – жена, Алиенор Аквитанская. Ранульф как-то уже видел властительницу и сейчас нашел, что хотя она и постарела, но не слишком изменилась. По-прежнему высокомерна и презрительно взирает на окружающих. Видно, так и не забыла своего царственного происхождения. Недаром она была дочерью короля Генриха I и его жены, дочери шотландского короля Малколма. Мать Матильды происходила из рода последних саксонских королей. Так что Матильда могла по праву хвалиться своей голубой кровью. Мало нашлось бы людей, равных ей по благородству рода.

Молодая герцогиня показалась Ранульфу прекраснейшей из всех женщин мира. Его Элинор, бесспорно, была красавицей, но куда ей до Алиенор Аквитанской! Волосы – чистое золото, а глаза – драгоценные сапфиры! И черты лица безупречны: белоснежная кожа, прямой носик и пухлые губки, на которых так легко появлялась улыбка.

– Смотри не влюбись, – тихо предупредил Гаррик. – Здесь таких немало. Она наслаждается вниманием мужчин, но остается верной мужу.

– Как и подобает замужней женщине, – возразил Ранульф, несколько шокированный словами спутника.

– Не слышал сплетни о ее трубадурах?

– Нет. Какие именно? – полюбопытствовал Ранульф.

– Двор герцогини – самый веселый и изысканный на свете, – начал Талиферро. – Герцогиня любит музыку, литературу, поэзию и сочинителей. Недаром ее двор называется Двором любви. В обычае трубадуров выбрать благородную даму, замужнюю, разумеется, ибо она должна быть поистине недосягаемой, влюбиться в нее и посвящать грустные стихи и песни о несчастной любви.

– А что должна делать эта самая недосягаемая дама? – развеселился Ранульф.

– То дарит трубадура вниманием, то отталкивает и обливает холодом.

– На мой взгляд, подобные повадки не только странны, но и смехотворны, – пожал плечами Ранульф. – Какое право имеют эти шуты выбирать целомудренную женщину и делать ее объектом своих неразделенных желаний?

Гаррик Талиферро от души расхохотался:

– Ты слишком земной человек, друг мой. Дамы обожают подобные вещи, а мужья считают, что им оказана высокая честь, ибо трубадуры удостаивают своим вниманием только самых прекрасных особ женского пола. Тут нет ничего плохого, хотя в случае с молодой герцогиней многие уверены, что эти трубадуры – ее любовники. Но это, разумеется, не так. Герцогиня слишком умна и благородна, чтобы решиться на подобное. И кроме того, обожает герцога.

– Я и близко не подпустил бы такую шваль к Элинор, – мрачно заметил Ранульф. – Им не место в нашем скромном поместье. – И, сочтя за лучшее сменить тему, спросил:

– Когда, по-твоему, я могу представиться герцогу Генриху? Не хотелось бы надолго оставлять жену и сына. В этом году набеги валлийцев участились. Я надстроил стены, но все же на душе неспокойно.

– При первой же возможности поговорю с герцогом, – пообещал приятель. – А пока надеюсь, что ты присоединишься к остальным рыцарям, поохотишься с нами и примешь участие в турнире.

– Хорошо, – кивнул Ранульф. – Я достаточно времени провел при дворе и знаю, что быстро тут дела не делаются. Говорят, правда, что Стефан долго не протянет, так что я надеюсь оказаться дома еще до Рождества. Осталось лишь молиться, чтобы валлийцы держались подальше от ворот поместья.

– В крайнем случае потеряешь скот, вот и все, – успокоил Гаррик. – А теперь расскажи о моем крестнике.

– До чего ушлый парнишка! – восторженно воскликнул Ранульф. – Клянусь, он узнает мой голос и, стоит мне войти в комнату, поворачивает головку. Правда, жена утверждает, что я все это придумал.

– Думаю, и мне пришла пора жениться, – заметил сэр Гаррик. – У меня небольшие владения к западу от Лондона. Там живет моя мать, которая вечно донимает меня требованиями обзавестись невестой. Возможно, когда Генрих станет королем, я попрошу его найти здоровую молодую девушку, которая подарит мне наследников. Мужчине нужны сыновья. У короля уже есть один, и говорят, герцогиня снова носит младенца.

– Вот еще одна причина, по которой мне не терпится оказаться дома, – поддакнул Ранульф. – Мы с Элинор хотим иметь много детей, но пока я в Нормандии, а она в Эшлине, получается, что с этим нам придется подождать.

Вечер прошел на редкость приятно. Гостей развлекали приглашенные жонглеры, а очередной любимец трубадур герцогини, стройный молодой человек с темными локонами и янтарными глазами с поволокой, спел печальную песню о неразделенной любви к прекраснейшему цветку Аквитании. Ранульф был вынужден признать, что мелодия поистине сладостна, хотя слова сочинены настоящим слюнтяем. Мужчины за его столом принялись играть в кости, и Ранульф, не имея денег, был вынужден подняться.

Он вернулся в конюшню и вошел в большое просторное стойло, которое Пэкс успел сделать довольно уютным. Лошади расседланы, тюки с мула сняты. Животные напоены, накормлены и вычищены. Седла разложены на широком барьере между стойлами. Доспехи красуются в углу, на небольшом сундучке. Пэкс принес еще соломы и накрыл ее плащами, устроив мягкие постели.

– Придется вам умыться в конских яслях, господин, – сказал он Ранульфу.

– Утром, – отмахнулся тот и лег.

Следующие несколько недель прошли на удивление быстро. Они ели в парадном зале, охотились с герцогом и его придворными, участвовали в турнирах, и Ранульф даже приобрел некоторую известность как непобедимый боец, которого никто еще не смог выбить из седла. Когда он в один прекрасный день одолел витязя самой сиятельной Матильды, герцог наградил его лавровым венком победителя, который Ранульф немедленно передал Матильде с грациозным поклоном.

– Кто это? – поинтересовалась герцогиня у своей придворной дамы.

– Не знаю, госпожа. Вряд ли кто-то знатный, – пожала та плечами.

Алиенор Аквитанская задумчиво улыбнулась:

– Может, и так, Адела, но он умен и обладает изысканными манерами. Кто он. Генри?

– Ранульф из Эшлина, – ответил ее муж. – Приехал принести мне клятву вассала. Пожалуй, сейчас самое время. – Он знаком подозвал рыцаря. – Приветствуем тебя в Нормандии, сэр Ранульф!

Ранульф упал на колени перед герцогом и, вложив в его руки свои, принес обет верности.

– Поднимись, сэр Ранульф, – велел герцог. – Мы рады честным слугам, таким, как ты. Твоя искренность и преданность королю Стефану не остались незамеченными.

– Я готов защищать вас ценой собственной жизни, мой господин! – воскликнул Ранульф.

– Я твердо в это верю, – торжественно объявил герцог, – и желаю представить тебе будущую королеву герцогиню Алиенор.

Ранульф низко склонился перед пленительной женщиной, оказавшейся вблизи еще краше.

– Госпожа, могу ли я принести и вам клятву вассала? – спросил он.

– Благодарим тебя, сэр Ранульф, – сладостным, мелодичным голоском пропела герцогиня. – Мы заметили, что никто не сумел взять над тобой верх. Сразу видно истинного рыцаря.

– Мне просто повезло, госпожа, – скромно ответил Ранульф, отступая.

– Мы приглашаем тебя немного погостить у нас, сэр Ранульф, – вставил герцог. – Если, разумеется, ты не нужен дома.

– Большая честь для меня, мой господин, – пробормотал Ранульф. – И хотя валлийцы снова тревожат нас, Эшлин в надежных руках и хорошо укреплен.

– Ты выстроил замок? – грозно спросил герцог, сведя брови.

– Нет, мой господин. Без разрешения короля такое невозможно, – поспешно заверил Ранульф, – Но я надстроил стены, чтобы защитить семью и крепостных. Надеюсь, что не оскорбил вас своеволием.

– Нет, – ответствовал немного успокоившийся герцог, умиротворенный таким послушанием. Ах, если бы все английские лорды были столь покорны! К сожалению, это не так. Большинство знатных баронов – алчный, подлый сброд, которыми придется править железной рукой.