Глава 12. Дома как в гостях и в гостях как дома

Подойти к супруге одного из вельможей, сопровождавших Генриха Тюдора в посольстве, было не легче, чем к самому королю. Единственное, что можно было сделать – передать сообщение через переводчика. Это можно было сделать письменно, но Насух Эфенди решил говорить с Френсисом Дойлом напрямую. Выбрав подходящий момент, когда англичанин не будет особо занят, писатель подошёл к своему знакомому, которого нередко видел на торговой площади в порту.

- Вижу, вы теперь крупная шишка, Френсис Эфенди. – сказала Матракчи в знак приветствия. – Торговлей, поди, больше не занимаетесь?

- Очень редко. – ответил тот. – Недавно король пожаловал мне титул и теперь я граф Кэмберлендский. Королевская служба отнимает много времени.

- Ого! И за какие же заслуги столь высокая честь?

- То воля случая. Принцесса Мария и принцесса Елизавета как-то были на прогулке. Лошади взбесились и понеслись своим ходом, кучер не смог совладать ими и упал с козел. В придачу у кареты отвалилось колесо, и принцессы едва не погибли. Я с друзьями шёл мимо, нам пришлось остановить коней. Мы потом долго раны залечивали.

- Герой ты Френсис, герой. – Матракчи искренне радовался за приятеля. Вдруг он помрачнел и заговорил более тихим тоном. – Послушай, ты не мог бы передать одной женщине, что я хочу поговорить с ней наедине?

- Передать-то я передам, ты только скажи, кому?

Насух Эфенди сделал знак, чтобы Френсис наклонился к нему поближе.

- Нигяр Хатун, герцогине Норфолк.

Френсис буквально встрепенулся, услышав это имя. Насух Эфенди никогда не упоминал, что знаком с той самой Нигяр. Однако граф Кэмберленд не стал утруждать себя расспросами, сочтя это неприличным.

- Я полагаю, вам нужно встретиться с ней за пределами дворца? – уточнил он.

- Да, это было бы предпочтительно.

- Я могу ей и записку передать, если ничего не получится.

- Нет-нет, я должен сказать ей всё сам.

Между тем, герцогиня Джоан, в прошлом Нигяр Калфа, направлялась вместе с Сюмбюлем Агой прямиком в кухню дворца Топкапы. Сюмбюль аккуратно поддерживал её за руку и не переставал улыбаться. Казалось, он совсем позабыл сегодняшний неприятный инцидент.

- Шакер Ага, смотри, кого я привёл! – радостно пропел главный евнух. – Встречай, встречай дорогую гостью, и лукуму ей предложить не забудь!

Султанский повар обрадовался приезду Нигяр не меньше Сюмбюля.

- Ай, Аллах, неужели сама Нигяр Калфа к нам пожаловала? – воскликнул он. – Это просто чудо – видеть тебя здесь.

- Здравствуй, Шакер Ага. – приветствовала его Нигяр, сделав европейский реверанс.

- Ну что, толстяк, теперь-то ты мне веришь? – заголосил Сюмбюль. – А то всё «Не она, не она». Мерзавец.

- Ну что же ты не проходишь, хатун? – Шакер едва не прыгал от счастья. Нигяр в ответ лишь улыбалась. Как она была похожа на ту самую калфу, которая лет эдак десять назад верой и правдой служила в гареме и ни на что не претендовала.

- Вместо того, чтобы кривляться, принёс бы поесть чего-нибудь, а то на приёме таким высоким гостям еды предложили, словно птичкам на корм! – не унимался Сюмбюль. Надо сказать, Шакер сразу же послушался его. С довольной улыбкой главный евнух снова повернулся к молодой женщине. – Добро пожаловать, Нигяр Хатун, ты у себя дома.

Нигяр осторожно уселась на диван в углу и расправила подол платья. Вдали от падишаха, султанш, пашей и беев она чувствовала себя так, словно действительно почти что вернулась домой. Почти что. Если бы её могли понять, почувствовать то, что сейчас чувствует она, вот тогда, быть может, она вернётся домой окончательно.

- Нигяр, ты чего такая печальная? – с интересом спросил Сюмбюль.

- Как приятно снова стать Нигяр. – ответила та. – Меня уже год, как никто так не называл, только «Джоан» или «Леди Норфолк».

- Иииииии, что за бранные слова?! – воскликнул ага.

- Так меня называют в Англии.

- Как собаку, честное слово!

- Такие уж у них имена.

- Ты, небось, скучала по нам? – поинтересовался Шакер, ставя на столик поднос с вкусняшками.

- Конечно, скучала, - ответила Нигяр, - разве могла бы я заявиться в кухню и запросто болтать со слугами?

Сюмбюль и Шакер от души рассмеялись. Нигяр словно ожила, попав в свою среду. Отбросив маленькую сумочку, повисшую на шнурке, обвитом вокруг руки, она принялась с удовольствием уплетать пышки с медом и пахлаву. Это зрелище привело султанского повара в умиление.

- Кушай, кушай, хатун. – поговаривал он. – Когда тебе теперь выпадет возможность полакомится родной едой?

- Шакер Ага, не принижай нашу Нигяр! – важно заявил Сюмбюль. – Она теперь не просто хатун, она важная шишка в английском королевстве, ах!

- Это заметно, - согласился с ним толстяк.

- Так что обращаться к ней надо не Нигяр Хатун, а грисогиня Нигяр!

Услышав, как её назвал Сюмбюль, Нигяр едва не подавилась цукатами. Быстро проглотив всё, что находилось у неё во рту, бывшая калфа прикрыла лицо ладонью и засмеялась. Главный евнух отреагировал мгновенно.

- Я что, оскорбил тебя? – спросил он с вызовом.

- Ай, Аллах! – запаниковал Шакер. – Теперь нам головы отрубят из-за твоей несдержанности, Сюмбюль Ага!

- Помолчи, Шакер Ага! – взвинтился Сюмбюль.

- Помолчите оба!

Нигяр заставила их обоих замолчать. И действительно, в кухне воцарилась тишина. Осторожно Сюмбюль решился нарушить эту тишину.

- Нигяр Хатун, если я сказал что-то обидное или непристойное, прости меня за это. Только королю своему не рассказывай, я слышал, он других наказаний, кроме как рубить головы, не знает!

- Нет, я не расскажу своему королю, - отозвалась Нигяр. – Но ты неправильно произносишь слово «герцогиня».

- Неправильно?

- Слушай, - бывшая калфа подвинулась поближе к приятелю, - сейчас я тебя научу. Гер-цо-ги-ня. Повторяй за мной.

- Гир…грер…герцер…

- Гер-цо-ги-ня. Duchess.

- Душас.

- Звук «У» нужно произносить мягко, вот так: - Нигяр свернула губы в трубочку – «йууу».

- «иуууу». – повторил за ней Сюмбюль, а в это время Шакер помирал со смеху, глядя на его гримасу.

- Не «иу», а «йу», - исправила его Нигяр - ай лав йу. Дьйууу…

- «йууу», - повторял Сюмбюль.

- Хорошо, а теперь «чес».

- «шес», - произнес Сюмбюль, но после очередного замечания со стороны Нигяр, наконец произнёс правильно - «чес».

- И вместе «дьйучес» - герцогиня.

- «Дьючес».

- «Дьючес оф Норфолк».

- Что за отвратительный язык?!

Нигяр осталось только посмеяться. Сюмбюль так и не изменился за прошедшее время. Быть может, это даже и хорошо. Должен же был остаться в таком месте, как Топкапы кто-то, от кого можно не скрывать своих эмоций.

- А ты что смеёшься, мерзавец? – напал Сюмбюль на Шакера.

- Не ругайся, ага, я ведь за компанию. – обиженно произнёс повар.

- Ну, смотри мне.

- Нигяр, а чем ты в Англии целыми днями занимаешься? – спросил Шакер у молодой женщины.

- Да так, болтаюсь. – ответила та. – В свет я практически не выхожу. Иногда забавляюсь разучиванием песен и игрой в карты.

- Ой, как здорово! – Шакер радовался, как ребёнок. – Ты, небось, много новых песен выучила?

- Не то, чтобы много, но кое-что знаю. – ответила Нигяр.

- А нам споёшь, что-нибудь?

- Шакер Ага, ну что пристал к Нигяр со своими песнями?! – снова взвинтился Сюмбюль. – Можно подумать, она ехала сюда только для того, чтобы тебя развлекать!

- Сюмбюль, ну что ты так бурно реагируешь? – приструнила его бывшая калфа. – Мне спеть совсем нетрудно. Вот только не знаю, что именно.

- Небось у англичан песни совсем не мелодичные и стихи в них убоги, вот ты и стесняешься. – не унимался главный евнух.

- Ох, ага, не люблю я, когда некоторые уверенно говорят о том, чего не знают. – сделала ему замечание герцогиня. Только теперь Сюмбюль немного пристыдился своего поведения. Ну или сделал вид, будто ему стало стыдно.

- Ты знаешь, Нигяр, мне бы самому было бы любопытно послушать английскую песню в твоём исполнении. – сказал он ласково, сделав вид послушного котика, выпрашивающего кусочек чего-то вкусненького у хозяйки.

- Да, да, Нигяр, нам очень хочется, чтобы ты спела. – поддержал его Шакер.

- Ну, хорошо, - согласилась Нигяр, - пожалуй, есть одна баллада, которая запала мне в душу. Поговаривают, что её написал сам король Генрих.

Бывшая калфа откашлялась и предупредила, что поёт она не очень хорошо. Однако Сюмбюля и Шакера данное обстоятельство совсем не смущало. Возможно, это был их единственный шанс услышать английскую песню. Нигяр быстренько вспомнила слова песни и затянула:

Alas, my love, you do me wrong,

To cast me off discourteously.

For I have loved you well and long,

Delighting in your company.

 

Greensleeves was all my joy,

Greensleeves was my delight,

Greensleeves was my heart of gold,

And who but my lady greensleeves.

 

I have been ready at your hand,

To grant whatever you would crave,

I have both wagered life and land,

Your love and good-will for to have.

 

Greensleeves was all my joy,

Greensleeves was my delight,

Greensleeves was my heart of gold,

And who but my lady greensleeves.

 

If you intend thus to disdain,

It does the more enrapture me,

And even so, I still remain

A lover in captivity.

 

Greensleeves was all my joy,

Greensleeves was my delight,

Greensleeves was my heart of gold,

And who but my lady greensleeves.

 

Alas, my love, you do me wrong,

To cast me off discourteously.

For I have loved you well and long,

Delighting in your company.

 

Greensleeves was all my joy,

Greensleeves was my delight,

Greensleeves was my heart of gold,

And who but my lady greensleeves.

 

Пока Нигяр пела, Сюмбюль и Шакер светились от счастья. И хотя они не понимали ни единого слова, однако в том, что песня о любви, они не сомневались. Сюмбюль в очередной раз расплылся в своей широкой улыбке.

- У меня нет слов, Нигяр. – восторженно протянул он. – А ты говоришь, «я плохо пою». Знаешь, откуда все проблемы? Из-за неверия в собственные силы.

- А мне показалось, что такую красивую песню мог сочинить действительно глубоко влюблённый человек. – вкрадчиво заметил Шакер.

При этих словах бывшая калфа опустила взгляд и погрустнела. Если бы её собеседники знали, какая трагедия последовала за этой песней, может быть, они бы так не сияли от счастья. Между тем, Сюмбюль продолжал терзать молодую женщину расспросами.

- Ты ещё про какую-то игру говорила.

- Да, карты. Популярная в Европе игра.

- А играют в неё, как в нарды? – поинтересовался Шакер.

- Не совсем. Карты – это… листы бумаги с изображениями. Они бывают четырёх мастей и тринадцати номиналов. Хотя… - Нигяр стала копаться в сумочке. – Я могу показать.

- Да, покажи! – заёрзал от нетерпения Сюмбюль. – И если научишь играть, тоже ничего плохого не будет.

Нигяр с радостью согласилась. Сперва она просто показывала карты, учила отличать одну масть от другой. Затем около часа она старалась научить Сюмбюля простейшим играм, которые знала сама. Её даже немного забавляло, как евнух путает масти и плохо ориентируется в номиналах. У Шакера же получалось лучше, и это приводило Сюмбюля в лёгкое бешенство. Обыграть Нигяр было невозможно, по мнению главного евнуха. В какой-то момент он с ужасом заметил, что верхняя и нижняя половинки карт идентичны друг другу, однако герцогиня его успокоила, объяснив, что так было задумано изначально. Чем дольше продолжалась игра, тем больше главный евнух бесился от очередного поражения. Его даже посетило желание всё бросить и демонстративно уйти в гарем к девушкам, и хвастаться перед ними о том, как им повезло, что них есть такой наставник, как Сюмбюль Ага. Нигяр его поведение только забавляло.

- Ну всё, я опять продую! – визжал Сюмбюль.

- Что ты там говорил про неверие в собственные силы? – охладила его пыл Нигяр.

- А какой в этом толк?! У меня четыре карты на руках, а у тебя две!

- Так ты подумай, как можно выиграть при таком раскладе.

Сюмбюль уставился в веер из карт. Что можно сделать, имея двух валетов, короля и туза? Шакер подглядывал из-за плеча приятеля.

- Я думаю, лучше тебе ходить королём. – сказал он как-бы невзначай.

- Отстать, Шакер Ага, я сам решу. – огрызнулся Сюмбюль и тут же выложил на стол валета. Нигяр ответила дамой. Ещё один валет и ещё одна дома. Нигяр снова выиграла. Сюмбюль от злобы бросил оставшиеся карты.

- Это плохая игра! – завопил он. – Глупая и ненужная!

- Может, стоит вернуться назад и подумать, где ты совершил ошибку? – вкрадчиво предложила бывшая калфа. Ага лишь покачал головой. Нигяр вернула карты с последних ходов в исходные позиции, перевернув их рубашками вверх. – Вот, посмотри. У тебя на руках был козырной король. Если ты выложишь его, мне придётся его забрать, так как мне нечем отбиться. Далее ты ходишь козырным тузом,и мне снова придётся его взять. Теперь ты можешь ходить двумя валетами сразу, а я должна отбиваться дамой и королём. И вот у тебя карты закончились, а я осталась с дамой и тузом. Ты выиграл.

Лицо Сюмбюля снова озарила лучезарная улыбка. Теперь он почувствовал себя победителем.

- Ты смотри, как всё просто! – радостно пропел он. – Теперь я выиграл!

- Я же тебе говорил, ходи королём! – заявил Шакер. – А ты не хотел меня слушаться.

- Цыц!

- Ага, пожалуйста, не заводись! – взмолилась Нигяр. – Будь по-твоему. Ты выиграл.

Пока Сюмбюль нахваливал европейскую карточную забаву, в кухню постучались. Маленькая служанка зашла внутрь и вежливо поклонилась.

- Леди Говард, вас зовёт Хюррем Султан. Она находится в ваших покоях. – сказала она.

- Хорошо, я сейчас приду. – ответила герцогиня.

Она поднялась с дивана, поправила подол и сложила колоду в сумочку. Сюмбюль вызвался сопроводить её. Нигяр шла по коридору дворца и чувствовала себя немного неловко от того, что гаремные слуги каланяются ей, хотя совсем недавно она могла общаться с ними, как с равными. По пути к Роксолане, она встретилась взглядом с принцессой Марией. Сюмбюль, вспомнив, что ему ещё нужно зайти в гарем на проверку, отвесил принцессе низкий поклон и удалился по своим делам. Когда Нигяр поровнялась с Марией, та неожиданно остановила её.

- Леди Норфолк, вы хорошо знаете обитателей этого замка. – сказала принцесса. – Объясните мне, почему Его Величество и лорды смеялись над этим человеком? – она указала на переговаривающегося с парой подчинённых Сюмбюля.

Нигяр не знала, что ответить. Ей не хотелось шокировать столь скромную и целомудренную девушку, как Мария Тюдор, откровениями об особенностях службы в гареме. Бывшей калфе пришлось наскоро перебирать в уме все возможные варианты, которыми можно объяснить суть дела, не вдаваясь в подробности.

- Этот человек… - пыталась объяснить она. – в общем… Он не может иметь детей.

Мария ахнула от услышанного. Она ещё раз бросила взгляд на улыбающегося Сюмбюля и почувствовала, как к горлу подкатывает комок. У девушки буквально сжалось сердце.

- Какой ужас. – пролепетала она. – Как безнравственно всем этим мужчинам смеяться над такой великой бедой!

- Да, принцесса, безнравственно. – согласилась с ней Нигяр.

- Господь обязательно покарает их за столь низменный и бесчеловечный поступок! – уверенно заявила принцесса.

Герцогиня не ответила ей. Поклонившись, она проследовала чуть дальше по коридору и остановилась около двери, ведущей в комнату, специально приготовленную для неё и герцога. Значит, Хюррем Султан не всё ещё сказала ей. Что ж, придётся ей потерпеть эту женщину ещё какое-то время. И хочется верить, что она не станет чинить ей препятствия для исполнения цели, ради которой, собственно, она и добивалась этой поездки в Османскую Империю…