Глава I. Сербская политическая элита о тактике действий в Старой Сербии.

Крест, кинжал и книга.

Старая Сербия в политике Белграда (1878-1912).

Создание этой книги стало возможным благодаря содействию сотрудников Московского и Белградского университетов, российских и югославских архивов и библиотек. Особую благодарность хотелось бы выразить глубоко уважаемому наставнику к.и.н. Л.В.Кузьмичевой. С сердечной признательностью и вниманием автор отнесся к помощи и советам д.и.н. А.Л.Шемякина, к.и.н. Я.В.Вишниякова, декана Белградского университета проф. д-ра М.Войводича, проф. д-ра Л.Димича, доц. д-ра М.Йовановича, маг. Н.Марковича, научных сотрудников Й.Пеина и В.Милосавлевича.

Резюме

В конце XIX - в начале XX веков складывались исходные позиции многих конфликтных ситуаций на Балканах, обострившихся в ходе ряда всемирных кризисов XX века. Именно в то время определялся выбор пути, который оказывает воздействие на судьбу Балкан и сейчас. Эта книга на основании уникальных архивных документов и воспоминаний современников реконструирует сербскую деятельность по поддержанию своих православных соплеменников во враждебной мусульманской среде – в Старой Сербии, которая включает северо-западную Македонию, Косово и Метохию, Прешево, Буяновац, Пчине и Рашку.

НОМЕРА СТРАНИЦ, УКАЗАННЫЕ В СОДЕРЖАНИИ, СООТВЕТСТВУЮТ ОРИГИНАЛЬНОЙ НУМЕРАЦИИ В ПЕЧАТНОМ ИЗДАНИИ.

Содержание.

V Введение 5

V Глава I. Сербская политическая элита о тактике действий в Старой Сербии.36

Oslash; §1. От военных действий к мирной деятельности. 36

Oslash; §2. Планирование и начало организации сербской деятельности в юго-восточном направлении. 39

Oslash; §3. Отношение сербских политических партий к проблеме Старой Сербии. 53

V Глава II. Официальная политика Королевства (Княжества) Сербии в Старой Сербии.61

Oslash; §1. Основные направления в деятельности сербских официальных учреждений в Старой Сербии в последней четверти XIX века. 61

Oslash; §2. Международный фактор в проблеме Старой Сербии. 74

Oslash; §3. Сербо-албанские взаимоотношения в 1878-1912 гг. 81

Oslash; §4.Изменение сербской стратегии в Cтарой Сербии в начале XX века. 98

V Глава III. Сербские общественные организации и церковь в деле просвещения и национальной пропаганды в Старой Сербии. 108

Oslash; §1. Меценаты, фонды, общественные организации. 108

Oslash; §2. Учебные заведения. 118

Oslash; §3. Издательская деятельность. 128

Oslash; §4. Православная церковь в процессе интеграции сербского народа Старой Сербии. 132

V Глава IV. Сербские четы в Старой Сербии. 140

Oslash; §1. Начальный этап деятельности сербских чет. 140

Oslash; §2. Боевые акции сербских чет. 148

V ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 162

V Примечания 168

V СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. 213

V Приложения.

Ø Приложение I. Институты, призванные обеспечить продвижение Сербии в Старой Сербии согласно плану Милутина Гарашанина. 224

Oslash; Приложение II. Состав Главного комитета Общества Св. Саввы в 1888 г. 225

Oslash; Приложение III. Сербские учебные заведения в Старой Сербии в 1901/1902 учебных годах. 226

Oslash; Приложение IV. Докладная записка премьер-министра Сербии М.Гарашанина королю Сербии Милану Обреновичу по координации действий Сербии в Македонии и Старой Сербии. 1885 год. 234

Введение

Югославский кризис начала 90-ых стал самым кровопролитным конфликтом в Европе со времени Второй мировой войны. Непосредственные причины межнациональных столкновений лежали, наверное, в национальной, экономической и конституционной политике последних десятилетий. Однако корни проблем бывшей Югославии уходят, конечно, значительно глубже 1945 года.

Очаги войны в бывшей Югославии можно условно разделить на три объекта: Хорватия[1], Босния и Герцеговина, а также конфликтный пояс, включающий северо-западную Македонию, Косово и Метохию, Прешево, Буяновац, Пчине и Рашку[2]. Если первые два очага распознаются вполне ясно, то в третьем случае более низкая степень гомогенности и пересеченность государственными и административными границами затрудняют отчетливое распознавание третьего очага как единой структуры. Тем не менее мы считаем, что пояс, включающий северо-западную Македонию, Косово и Метохию, Прешево, Буяновац, Пчине и Рашку, представляет собой единую структурную проблему, которая обострилась в последнее время как ряд очагов кризиса различной напряженности, но сходного генезиса. Эти территории объединены понятием - Старая Сербия. В географическом смысле само понятие Старой Сербии возникает в ходе Первого сербского восстания (точнее после 1809 г.), когда в состав Сербии не вошли 6 нахий - Лесковацкая, Приштинская, Призренская, Новопазарская, Сеницкая, Старовлашские нахии и еще несколько каз в районе Скопья. В средние века они составляли ядро сербской государственности. Термин Старая Сербия использовали сербские ученые от Вука Караджича[3] до Й.Цвиича[4], этим названием оперировали русские ученые от И.С.Ястребова[5] до академика П.Н.Кондакова[6]. Важно отметить, что термином Старая Сербия (подразумевая под ним только Косово и Метохию), в некоторых случаях оперировали даже политические деятели Болгарии, в исследуемый нами период[7].

Ситуация радикально изменилась после I Мировой войны. С одной стороны, новая сербская историография стала избегать выделения историко-географической области Старая Сербия, что отражало интеграционные стремления нового югославского государства[8]. С другой стороны, в России (Советском Союзе), историография встала на позиции категоричного марксизма и интернационализма и видела в термине "Старая Сербия" отзвук сербского шовинизма. После 1945 года на подобные же позиции перешло и абсолютное большинство югославских исследователей.

Хотя некоторые сербские социалистические теоретики и пренебрегали понятием Старая Сербия[9], этот термин вряд ли можно считать "реакционным", если его использовал родоначальник сербского социализма С.Маркович[10]. В последнее время в связи с ослаблением марксистского догматического давления термин Старая Сербия вновь появился в лексиконе сербских исследователей[11], став на сегодняшний день полновесным термином исторической географии[12]. В отечественной историографии рассмотрение Старой Сербии, как единого объекта пока еще не стало широкораспространенным, хотя сам термин уже начал использоваться[13].

В то же время некоторые филологические данные и по сей день позволяют говорить о сербском населении Старой Сербии. Стоит напомнить, что южнославянский языковой ареал современная филология разделяет на три зоны: словенско-кайкавскую, чакавско-штокавскую и балканскую[14]. В рамках третьей, балканской зоны, на территории современной Южной Сербии, Македонии и Западной Болгарии можно проследить специфическую группу наречий, отделяемую филологами от македонской и болгарской группы наречий. Эта отдельная группа наречий получила название северо-западной (шопско-торлакской) группы наречий. Она характеризуется рефлексом @ ® у (зуб, дуб, рука, пут), одинаковые рефлексы на месте Ъ и Ь (сан, дан или сън, дън), рефлексы *tj, *dj ® ч, џ, ћ,ђ или ќ,ѓ (свећа, међа, свеча, меџа, свеќа, меѓа), h ® е (лето), чр ® цр (црън). Все это отличается от юго-западной (македонской) (заб, зъмб, даб, дъмб, пат, пънт, рака, рънка, сон, ден, *tj, *dj ® шч,ж) и болгарской (зъб, дъб, път, ръка, заб, даб, пат, рака, сън, сан, *tj, *dj ® шт/,жд)групп диалектов.

Шопско-торлакская (северо-западная) группа диалектов генетически близка со штокавскими экавскими диалектами[15]. Важно отметить, что при этом, по мнению современных филологов, южнославянские диалекты и языки "балканской зоны различны по происхождению, их объединяют не древнейшие, а специфические балканистические черты, сближающие их с албанским и аромынским, в меньшей степени с новогреческим и румынским языками"[16].

Немаловажным будет напомнить, что в качестве литературной нормы в сербском языке были приняты диалекты Западной Сербии и Восточной Герцеговины, в которых балканистические черты[17] действительно слабы. В разговорной речи многих жителей Сербии в ее современных узких границах (соотносящихся с границами Сербии после 1878 г) значителъно чаще, чем в литературном языке, встречаются балканистические формы. Практически, "золотое" правило, положенное в основу сербского языка В.Караджичем, "пиши, как говоришь, и говори, как пишешь" не действует уже в 20 км к востоку от Белграда. Ученики, идущие в школу в Гроцке или Смедерево, вынуждены доучивать на уроках сербского языка падежи, инфинитивы и полировать грамматику.

Шопско-торлакская (северо-западная) группа диалектов подразделяется на призренско-моравские говоры (вдоль по течению Южной Моравы и далее до южного Косова, т.е. Приштины и Призрена), запланьско-сврлижский диалект (за Нишем до предгорий Старой Планины на севере и р.Власины на юге), кратово-куманово-тетовский диалект (к северу и востоку от Скопье, и в районе Овче Поле к северу от Штипа), тимочско-лужичский диалект (в верховьях реки Тимок и до Пирота и Димитровграда, оттуда на юго-запад до склонов Краиште и до Босилеграда), восточношопский диалект (к западу от Кюстендила, Пеоника, Бреговицы, Михайловграда, от Белоградчика на севере через окрестности Трына до Осоговской Планины на юге)[18].

Опираясь на мнение современной отечественной филологии, можно сделать вывод о том, что значительная часть Старой Сербии (а точнее ее центральная часть) географически является в то же время и ядром распространения особой группы южнославянских диалектов, имеющих общее происхождение со штокавскими диалектами.

Историко-географическая область Старая Сербия - регион, приближенно равный Косовскому вилайету, в его границах с 1878 по 1912 г. Здесь тесно переплелись (может быть даже столкнулись) албанские, сербские и болгарские национальные интересы. Для XIX века и начала XX (особенно это актуально для периода с 1878 по 1912 г.) эта историко-географическая область имела не меньшую геополитическую реальность, чем, например, Босния и Герцеговина.

Интересные сведения о Старой Сербии и положении дел в Косове и Метохии содержали путевые заметки А.Ф.Гильфердинга, опубликованные в “Русской Беседе” в 1858 году. Известный славист и дипломат А.Ф.Гильфердинг (1831-1872), выпускник Московского университета, ученик О.М.Бодянского, проехал по Герцеговине, Боснии и Старой Сербии. В самой Старой Сербии он путешествовал по Санджаку, Косову и Метохии и посетил Дечаны, Грачаницу и Печ. Чрезвычайно подробны и живописны его описания Косовских церквей и монастырей. Но несмотря на все суровое вдохновение, которое несли памятники сербского средневековья, Гильфердинг, сравнивая боснийские и косовские впечатления, отмечал: ”Вся эта старина, все эти памятники и предания сосредоточены в Старой Сербии, но в противоположность Боснии, в ней, как я сказал, нет, или почти нет ничего современного, живого, кроме диких мусульман-арнаутов”[19]. В 1862 году журнал “Военное обозрение” опубликовал подписанное инициалами “Краткое военное обозрение Северо-западных областей Турции”. По поводу Старой Сербии говорилось, что “…на всем этом пространстве сербский элемент господствует весьма неравномерно: в южной части он подавлен уже албанским, то же около Приштины, Печа и Призренда”[20].

Хотя подобный пессимизм в отношении некоторых контактных зон славянского мира был характерен для того времени[21], тем не менее в контексте дальнейшего развития демографической ситуации можно сделать обоснованное предположение, что в этническом смысле Старая Сербия уже в середине XIX века не имела сербского большинства населения.

Жизнь сербов в Турецкой империи не была легкой и до 1878 года, однако с 1878 по 1912 год ситуация в Старой Сербии стала кординально меняться в худшую сторону, крайне неблагоприятную для православного сербского населения. По сообщению Тухолки, служившего русским консулом в Призрене перед Балканскими войнами: "Сербы издавна, а в особенности после войны 1878 года, страдают от притеснений и насилий арнаутов, и так как сравнительно немногие из них имеют ружья /власти не дают им вооружаться/ то сами они не в состоянии защищаться от арнаутов, а власти обычно не оказыают им никакой защиты"[22].

Практически, с 1878 года как Турецкая империя, так и соседняя Австро-Венгрия из своих корыстных интересов стали прилагать максимум усилий, чтобы выдавить из этнически неоднородных южных и центральных районов Старой Сербии православное сербское население. Сербам не разрешали носить оружия и находились в агрессивной мусульманской среде, в которой личная безопасность, не говоря уж об имущественной, становилась слабоосуществимой. С другой стороны, несомнено ощущалась активность экзархистской пропаганды соседней, очень близкой по культуре Болгарии, стремившейся к восстановлению Сан-Стефанских границ. Наконец, в северо-западной части Старой Сербии было размещено несколько военных баз Австро-Венгрии, и наблюдалась неприкрытая деятелность ее агентов, подкреплявшаяся денежными дотациями и субвенциями. Положение сербского населения становилось все тяжелее с каждым годом[23].

Каким же образом сербское население Старой Сербии смогло выжить и даже способствовать сохранению до некоторой степени сербскиого характера этих территорий после освобождения, пришедшего в 1912 г[24]? Какие действия Сербии способствовали тому, что сербский элемент в этом крае сохранился и пережил в 1878-1912? Какова в этом была роль сербского государства и самого сербского народа?

Вопрос этот имеет большое значение. Во-первых, учитывая то, что Старая Сербия стала для Сербии с 1878 по 1912 г. единственной актуальной сферой жизненных интересов, отвечая на этот вопрос мы фактически рассматриваем на всех уровнях структуру внешней политики Сербии в рассматриваемый период. Во-вторых, ответ на поставленный вопрос является важным в рамках национальной истории Сербии. Актуальность вопроса в этом ракурсе в настоящее время возрастает потому, что сербское население в некоторых сербских краях (например в САО Косово и Метохия) находится в условиях, в определенной степени похожих на те, которые сложились в Старой Сербии в начале XX века. Да и сама Сербия, почти сведенная к границам до 1912, в условиях оккупации Боснии, албанской анархии в Косово, Метохии и Македонии при потворстве оккупационных властей[25], фактической независимости Черногории и нестабильности в Рашке, находится во многом в ситуации, похожей на состояние начала XX века. Наконец, в-третьих, некоторые обобщенные данные из нашего исследования могли бы быть интересными и в контексте российской внешнеполитической деятельности в том случае, если она будет направлена на помощь и поддержку нашему населению за границей.

* * * **

В этой книге мы обратимся к роковому моменту, когда проблемы Старой Сербии завязывались в тот узел, который существует в данное время в Косово, северо-западной Македонии, Буяновце, Медведже и в Рашке. Закончившаяся в 1878 году русско-турецкая война принесла признание независимости Сербии и Черногории, и сербский народ после 500-летнего ига вновь обрел национальное государство. В то же время, действовавшая в 1878-1881 гг. I албанская Призренская лига не смогла добиться получения никакого государственного образования для албанцев и была разогнана турецкими властями.

Процесс образования новых государств и складывания национальных территорий на Балканах входил в решающую фазу. В условиях крайней перемешанности населения и очевидной неотвратимости распада Турции каждый балканский этнос был вынуждена проявлять активность для того, чтобы сохранить и, по возможности, преумножить свои территории. Оккупация Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины остановила стремление Сербии получить населенные сербами районы северо-запада и вынудила Сербию сосредоточить свою политику в направлении многонационального юго-востока, т.е. Косова и Македонии.

Конечно, Сербия и ранее стремилась прирастить свою территорию на юге. Так, еще в 1844 г. Илия Гарашанин (1812-1874) - видный политический деятель Сербии, занимавший посты премьер-министра и министра иностранных дел Сербии, написал "Начертание"[26] - национальную программу Сербии, ставшую негласной программой развития сербского государства на ближайшие 50-70 лет и завершившуюся созданием в 1918 г. Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев. В этой программе определены 4 основных направления расширения Сербии[27]: 1. Босния и Герцеговина; 2. Черногория; 3. Северная Албания; 4. Срем, Банат, Бачка (которые через 4 года сербский народ объединил в едином понятии Воеводина).

При этом, движение в направлении Северной Албании (в сторону Скадара и Дульцино) диктовалось необходимостью разорвать австрийское экономическое окружение и выйти к морю[28].

Понятно, что с оккупацией Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины направление 1 оказывалось невозможным. Претензии Австро-Венгрии на Рашку были закреплены Берлинским договором и вместе с династической неприязнью (черногорский князь Никола Петрович поддерживал Карагеоргиевичей, конкурировавших с правившими в Сербии Обреновичами) значительно затрудняли направление 2. Наконец, Срем, Бачка и Банат как неотъемлемая часть Австрии оставались еще менее осуществимой целью для присоединения.

Южное и юго-восточное направления стали после 1878 года самыми перспективными для расширения Сербии. Но при этом на юго-восточном направлении сербские интересы сталкивались с болгарскими, а на южном с албанскими. Исходя из существовавших в XIX веке представлений, что каждое жизнеспособное государство должно обладать выходом к морю, Сербия стремилась его получить. Поскольку выход к Адриатике через Далмацию казался вовсе невозможным, а через Черногорию крайне труднодоступным (учитывая вышеперечисленные проблемы), Сербия могла "прорубить окно" к морю на южном направлении - через Северную Албанию или еще дальше через Салоники (Фессалоники).

В любом случае, при южном или юго-восточном направлении продвижения стратегически необходимой была территория Старой Сербии и в особенности Косова, святой для сербского народа земли, хранившей память о былом величии Сербского государства. Сербское государство зародилось в IX веке в северо-западной части Старой Сербии в Рашке, с которой связана история древнейшей (из упоминающихся в письменных источниках) сербской династии. В XIII-XIV вв. центр сербской государственности стал смещаться южнее, так что свой расцвет сербское средневековое государство встретило в XIV веке в царствование Стефана Душана, столицей которого было Скопье. Драматические события, обозначившие гибель средневекового сербского государства, произошли в центральной части Старой Сербии в центре Косовской равнины, на Косовом поле.

Битва между сербским князем Лазарем и турецким султаном Муратом произошла 15 июня 1389 г. на Косовом поле. В результате кровавой и ожесточенной битвы погибли предводители обоих войск и множество простых воинов. Битва имела роковой характер, вскоре сербские и болгарские правители признали вассальную зависимость от турок, дорога на Европу была открыта. Сербский народ навсегда сохранил память о событиях этого дня; "Видов-дан", "Косово полe" и герои, связанные с этой битвой, стали постоянными эпическими символами героического подвига, надежды на освобождение и возрождение сербского государства.

Вскоре после Косовской битвы вся Сербия попала под чуждую по крови и вере власть, но борьба сербского народа продолжалась. Теперь она заключалась в том, чтобы просто выжить, сохраниться для грядущего освобождения. Погибла или ассимилировалась сербская знать, многие приняли ислам, но сербская речь все еще звучала в Старой Сербии, сербские священники, крестьяне, ремесленники и купцы хранили предания старины и Православную веру. Оплотом сербской духовности стала Печская патриархия, границы которой приблизительно совпадали с этническим ареалом расселения сербов. Патриархия существовала до 1767 года, когда она была ликвидирована и подчинена Константинопольскому патриарху.

Тем временем, турки продвигались все дальше и дальше в Европу. В 1683 г. войска Османской империи осадили Вену. Осада Вены превратилась в поворотную точку в динамике развития Порты - полное поражение от войск Яна Собесского стало началом конца турецкого господства над порабощенными европейскими народами. Широко развернувшееся народно-освободительное движение позволило австрийским войскам дойти до Скопья и Северной Албании. Однако, вскоре они отступили, изгнанные превосходящими силами турок. Сербы, принявшие активнейшее участие в борьбе против турок, оказались под угрозой страшных репрессий. Осенью и зимой 1690 г. в Габсбургские владения переселилось под руководством патриарха Арсения Чарноевича гигантское по демографическим стандартам того времени число сербов - 37 тысяч семей, т.е. 185 тысяч человек[29]. Все более частые с тех пор неудачи во внешней политике Порты, инициировавшие погромы сербов, вызывали непрекращающийся отток сербского населения из Старой Сербии.

Положение сербов усугублялось еще и тем, что на пустевшие территории приходили спускавшиеся с окрестных гор албанские племена. По мнению российских дипломатов, наблюдавших за инфильтрацией албанцев в Старую Сербию в XIX-XX в, албанцы "… мало религиозны и в исламе более всего ценят право господства над христианами"[30]. Закрепившись на пустошах, новообращенные мусульмане с удвоенной энергией принимались "очищать" от старых жителей для своих соплеменников все новые и новые земли. Теперь для сербов к гнету султанских властей и мусульманских помещиков прибавились и беспокойные соседи–мусульмане (албанцы). Поэтому в Старой Сербии сербы оказались в самых тяжелых условиях из всех Сербских земель. И тем не менее, сербское население упорно держалось за землю отцов. Тяжелым эхом насилия отдавались для православного населения Старой Сербии I и II сербские восстания, Крымская война и события 1875-1878 гг. После того как в результате сербо-турецкой войны 1877-1878 гг. сербские войска вновь (спустя почти 500 лет!) вошли в Старую Сербию[31], а потом оставили ее в соответствии с решениями Берлинского конгресса, жизнь сербов Старой Сербии стала невыносимой. Беги и аги вновь стали править своей раей, а мухаджиры[32] постарались особенно жестоко отомстить за позор пережитого поражения. Ослабевшее турецкое правительство не желало прекращать в Косовском вилайете[33] анархичное положение, видя в нем способ десербизации спорных пограничных территорий.

Период с 1878 по 1912 год интересен не только потому, что в это время закладывалась основа сербо-албанских отношений в рамках сербского государства. Важно и то, что в это время впервые произошло столкновение албанской и сербской "государственно-национальных программ", а также выдвижение взаимоисключающих претензий на одну и ту же территорию. С другой стороны, Старая Сербия стала объектом притязания Австро-Венгрии и Болгарии, пытавшихся провести десербизацию Старой Сербии различными доступными им средствами. Необходимо понять, каким образом сербский народ и государство Сербия сумели поддерживать сербское население Старой Сербии в условиях беспрецедентных 35 лет (1878 - 1912гг.) постоянного морального и физического давления? Для этого важно детально изучить стратегию и тактику деятельности Сербии по отношению к Старой Сербии, изучить динамику развитию сербских планов и политической практики в регионе. Все это необходимо рассматривать на общем фоне отношения самого сербского местного населения к возможности воссоединения и в рамках общебалканского контекста проблемы Европейской Турции.

* * * * *

При изучении литературы по нашей теме мы использовали предметные, тематические и алфавитные каталоги библиотеки Московского государственного университета, Государственной публичной исторической библиотеки, Российской государственной библиотеки, библиотеки Исторического института Сербской Академии наук и искусств, библиотеки философского факультета Белградского университета и библиотеки "Светозар Маркович" Белградского университета, Народной библиотеки Сербии и библиотеки г.Белграда, а также библиографии, приведенные в ряде использованных нами монографий.[34] Специальные работы библиографического характера по нашей теме, к сожалению, отсутствуют[35].

События в Старой Сербии в конце XIX – в начале XX веков освещались в отечественной историографии скупо. В 1871 г. В.Макушев написал небольшое исследование о славянах в Албании (прилегающей к Старой Сербии и потому близкой к последней по проблематике) в средние века[36]. В XIX веке пояавилось несколько описаний путешествий, которые затрагивали и эти места, но подобного рода литературу скорее стоит отнести к источникам (причем чрезвычайно субъективным), а не к историографии[37]. Переход от путевых заметок к историографии в вопросе о Старой Сербии был совершен в работах русского консула в Европейской Турции, члена-корреспондента Сербской Академии наук и многих отечественных и зарубежных научных обществ И.С.Ястребова (1839-1894). В своих книгах он сочетал элементы этнографических описаний с глубоким историко-географическим анализом[38], базировавшемся на отличном знании источниковой базы и идеальном владении историографией. Вопрос Старой Сербии стал актуальным в начале XX века, когда им заинтересовались в контексте европейских реформ в Турции[39] и сербо-болгарских отношений[40] (рассматривая Старую Сербию, как часть македонского вопроса). Следует упомянуть и о работе русского дореволюционного ученого А.М.Селищева, написанной в эмиграции и появившейся в межвоенный период в Болгарии[41]. Этот труд содержит обширную информацию об албанско-славянских контактах на протяжении веков. В то же время определенную оригинальность придает ему мнение автора о том, что Северная Албания является зоной контактного противостояния албанского и …болгарского народа.

После 1917 г. вопрос Старой Сербии не разрабатывался[42]. Лишь в 1950-ые годы отечественная историография занялась проблематикой, тесно связанной с вопросом Старой Сербии - албанским вопросом. Работы эти были выполнены в жестких идеологических рамках, но были первой в отечественной историографии попыткой научно разобраться в сущности происходившего в Северной Албании и Косово в начале XX века. Излюбленными штампами отечественных албанистов стали "страдания албанского народа под турецкой оккупацией". Они писали о "страдавшей под турецким игом Албании", указывая в примечаниях, что Албания - "это Шкадарский, Монастырский, Янинский и Косовский вилайет"[43], не уделяя внимания значительному количеству православных славян и греков, проживавших в этих округах[44]. "Албанией" все эти 4 вилайета были только в момент расцвета фашистской Албании, в начале 40-ых годов, поэтому называть "это" Албанией так же странно, как, например, в трудах отечественного кроатиста прочесть о том, что сербские Земун или Срем - это Хорватия, или в трудах советского германиста прочесть о том, что чешские Судеты -"это Германия".

Отечественные албанисты создали ряд монографий и статей, освещающих положение в Северной Албании и затрагивающих деятельность албанцев в Старой Сербии[45]. Особого внимания в ряду этих работ заслуживает работа Смирновой Н.Д. "Документы АВПРИ о Призренской лиге (1878-1881)"[46]. Учитывая сложность доступа к материалам АВПРИ по такому коньюнктурному региону, как Старая Сербия, ее работа, написанная на качественном источниковом фундаменте, крайне интересна и может служить ориентиром в нашем дальнейшем исследовании в рамках изучения активности русских дипломатических агентов в регионе Старой Сербии.

Особняком среди трудов отечественных албанистов стоит работа П.А.Искендерова "Многонациональные области и международные отношения (на примере Косовской проблемы)"[47]. Статья является единственным примером обращения в отечественной историографии к рассматриваемой в нашей работе проблеме. Несмотря на широту заявленной темы, в статье затронуты только события в Косовском вилайете во время, совпадающее с интересующим нас периодом: с 1878 по 1912 г. Источниковая база статьи включает книгу Б.Перуничича "Письма сербских консулов из Приштины 1890-1900" и материалы АВПРИ (ф. ф.Политархив). В результате изучения ситуация в крае П.А.Искендеров пришел к выводу о напряженности сербо-албанских отношений.

В вышедшей недавно под редакцией Г.Арша "Краткой истории Албании"[48], события в этом регионе изложены с позиций, обусловленных воздействием албанской исторической традиции. Ярким проявлением чрезмерного албанского влияния в этой работе является применение албанских вариантов географических названий на территории Косова и Метохии (например, сербский город Печ обычно появляется под албанским названием Пейа). Фактически, в этой работе отразились взгляды отечественной школы албанистов, рассматривающих вхождение Косова, Метохии и западных районов южной части Старой Сербии в состав Сербии как успех великосербского шовинизма.

Двухтомная "История Югославии"[49] касается интересующих нас сюжетов крайне скупо. Эта монография оказалась полезной для оценки общего исторического контекста, в который вписывается наша тема. Важную информацию о внешнеполитических планах России на Балканах содержат статьи новейшей монографии[50], посвященной истории внешней политики, которую мы использовали вместе с классическим старым изданием на ту же тему[51].

Важной в рамках изучаемой нами темы можно назвать работу коллектива отечественных авторов " На путях к Югославии…"[52] В этой работе для нас интересен раздел, написанный А.Л.Шемякиным и посвященный сербской национальной идее в 1878-1903 гг[53]. В этой главе дан подробный разбор внутриполитических событий в Сербии в это время в контексте ее национального развития. Так как детальное исследование партийной жизни Сербии не входило в задачи нашей работы, монография во многом помогла нам при уточнении позиций отдельных политических сил внутри королевства[54]. Используя тот же сборник, можно познакомиться с некоторыми новыми концепциями российского славяноведения относительно истории Македонии, области важной в рамках нашей темы как пограничной со Старой Сербией[55]. Для большей объективности анализа ситуации, сложившейся в Старой Сербии после 1878 г., важно учитывать и политическую теорию и практику Абдул-Хамидовской Турции конца XIX - начала XX века, которые блестяще изложены в работах отечественных османистов[56].

Вспышка албанского сепаратизма в Косово в конце 1990-ых годов была погашена успешной антитеррористической операцией сербских силовых структур, что вызвало беспрецедентную агрессию НАТО на суверенную Югославию, агрессию, закончившуюся оккупацией Косова и Метохии. Эти события конца XX века отечественная историография отметила выходом нескольких книг и статей. Важное историографическое значение безусловно имеет сборник статей, изданный в России московским филиалом американского фонда Карнеги[57]. Причины появления этой книги можно легко понять, т.к. большинство локальных конфликтов последнего времени с участием США получали объемное идеологическое (т.е. информационно-пропагандистское) прикрытие. Об истинных причинах появления сборника можно догадаться не только по дате появления и по издателю, но и по направленности большинства работ сборника. Сборник начинается со вступительной статьи Д.В.Тренина, заместителя директора Московского центра Карнеги, которая со второго предложения открывает намерения спонсоров сборника: "Экономическое, политическое, стратегическое значение этого региона (Косова и Метохии) не только для Европы, но и для Балкан ничтожно"[58]. Поэтому Россия должна "быть нейтральна в подходе к конфликтующим сторонам в Косово"[59] продолжают авторы. Конечно, не имеет смысла критиковать позицию Д.В.Тренина, которая вряд ли может быть названа научной[60]. К сожалению, некоторые статьи того же сборника тоже вызывают удивление[61]. То в какой спешке создавали сборник видно и по странным картам Косова[62], на которых территория САО Косово изображена как вытянутый прямоугольник, а не квадрат, каковую форму она на самом деле имеет, что видно даже по фотоколлажу на обложке того же сборника. Некоторые из авторов сборника считают слова славянофильство и православие синонимами[63], а "революционно-демократических деятелей Княжества Сербии" Живоина Жуевича и Светозара Марковича называют идеологами "сербского национально-освободительного движения".

Тем не менее в сборнике приведены и более фундированные статьи, крайне содержателные и заслуживающие большого внимания, как, например, статья проф. А.А.Язьковой, посвященная Косовскому конфликту в Новое время. Особняком в работе стоит статья Е.Ю.Гуськовой, в которой дан глубокий анализ проблемы сербо-албанского противостояния в центральной части Старой Сербии с изожением всего исторического подтекста, блестящий анализ современной ситуации и даже некоторые предложения по решению кризиса в Косово в современной его форме[64].

К сожалению, кроме вышеупомянутого сборника ничего пространного на тему о проблеме Косова и Метохии или о проблеме всей Старой Сербии так и не появилось. Каталоги библиотек пополнили лишь некоторые небольшие брошюры, научно-популярного характера[65].

В Сербии проблемы связанные с положением сербского населения Старой Сербии начали изучаться уже в конце XIX века. Работы сербских авторов, посвященные проблемам Старой Сербии в конце XIX-начале XX века, можно, в зависимости от времени написания, разделить на несколько групп.

Во-первых, это работы современников описываемых нами событий (Б.Нушича, С.Гопчевича, Й.Цвиича), написанные, в основном, до окончания Первой мировой войны. Такие труды, фактически, могут быть отнесены к категории источников, ведь их авторы черпали информацию для своих сочинений непосредственно из личных впечатлений. Часто эти работы писались на иностранных языках и создавались в пропагандистких целях[66]. Такие сочинения порой содержали откровенное искажение объективно существовавшей реальности. Даже в работах такого авторитетнейшего сербского ученого, как Йован Цвиич, попадаются достаточно сомнительные утверждения. Так, в этнографической карте[67], прилагаемой к его работе о населении Балканского полуострова, значительная часть Северной Албании и вся территория Косова и Метохии, помечена как место проживания православных сербов, сербов-мусульман и "албанизированных сербов"[68].

После окончания Первой мировой войны в сербской историографии начинается период анализа событий в Старой Сербии, основной целью которого стало сохранение для потомков памяти о героических усилиях по сохранению и освобождению Старой Сербии[69]. Ярким примером работ этого периода являются труды Й.Хаджи-Васильевича[70]. Хотя в его работах еще имеются ссылки на личные воспоминания участников, все-же основное место в источниковой базе занимают данные Архива МИД и Генштаба Сербии, а также отдельные изданные письменные источники. В то же время появляются работы, посвященные различным сторонам жизни Старой Сербии в последние десятилетия турецкого ига[71]. Особенно интересны, с точки зрения изучения взглядов сербских ученых на проблему Старой Сербии, работы Й.Хаджи-Васильевича о принявших мусульманство и албанизированных сербах. Учитывая то, что во время их написания вопрос о праве Сербии на Старую Сербию уже не был таким актуальным, можно предположить, что его рассуждения о том, что большинство албаноязычных жителей Старой Сербии являются сербами, действительно отражали точку зрения сербской политической элиты по этому поводу. Возможно, что колебания в этом вопросе и способствовали роковому откладыванию решения о депортации албанцев из Сербии до конца 30-ых годов, порождая наивные планы ассимиляции гомогенной албанской среды, резко враждебной к сербскому влиянию[72].

После Второй мировой войны тема Старой Сербии перестает на несколько десятилетий быть "легкой темой" сербской историографии. Непростые сербо-албанские отношения, свойственные для этого региона, могли нарушить атмосферу "братства и единства", усиленно поддерживавшуюся в то время. С другой стороны, в условиях ускоренного генезиса македонской нации, повивальной бабкой которой стало новое комунистическое правительство, упоминание о сербах из южной части Старой Сербии выглядело реакционным, т.е. сначала опасным, а потом просто не модным. В то время в рамках интересующей нас темы создавались, в основном, работы по отдельным небольшим сюжетам без общего синтеза и без глобальных обобщений. Затрагивались темы миграции населения после войны 1878 года[73], крайне подробно рассматривалась экономическая сторона истории Косова и Метохии в последние годы турецкого господства[74] и проблема развития общины у различных балканских народов и в частности у сербов[75]. Практически единственной крупной исторической монографией, рассматривавшей в интересующих нас хронологических рамках центральный район Старой Сербии, - Косово и Метохию - стала книга М.Николича "Революционное рабочее движение в Косово и Метохии. 1895-1922"[76]. В рассмотрении событий с 1895 по 1912 год в этой книге можно выделить ряд тенденций, характерных для работ того времени. Чрезмерное внимание уделено социально-экономическим факторам, в то время как этнические проблемы тщательно маскируются. Например, повествуя о проблемах крестьянского населения Косова, автор говорит лишь о напряженности феодальных отношений, но нет ни слова о сербо-албанских или христианско-мусульманских противоречиях[77]. Большое значение для развития сербской историографии по вопросу Старой Сербии сыграли работы А.Урошевича, носившие этнографический характер и достаточно объективно освещавшие сложные национальные проблемы этого региона[78].

Ситуация стала меняться лишь с середины 70-х гг., когда сербские национальные интересы стали все более открыто защищаться сербскими историками[79]. Активизация внимания к процессам, происходившим в конце XIX века, возможно, была связана и с тем, что 1976-1981 годы были юбилейными для событий сербо-турецких войн 1876-1878 гг. и Призренской лиги. В дальнейшем, после смерти Иосипа Броза Тито, идеологический контроль ослабляется, а бурные события в Косово в начале 80-х гг. усиливают внимание сербской историографии к прошлому Старой Сербии и сербо-албанским отношениям.

Крайне интересна, с этой точки зрения, работа Видосавы Николич-Стоянчевич, посвященная этническим процессам на вновь освобожденных территориях Сербии после войны 1878 года. Особую ценность этой работе придает и большое приложение, в котором опубликованы документы, свидетельствующие о напряженности этнических процессов в освобожденных районах Южной Сербии[80].

Тема Старой Сербии, сербо-албанских отношений и развития албанского освободительного движения становится в конце 70-х - начале 80-х гг. популярной. К ней стали постоянно обращаться многие сербские ученые, охватив широкий круг вопросов, связанных с этой темой. Работы Б.Храбака освещают деятельность Призренской лиги[81], различные аспекты национального движения албанцев[82], их взаимодействие с Австро-Венгрией, Черногорией и Англией[83]. Особенно интересна его статья об участии албанцев-католиков в Призренской лиге, где, на основе глубокого круга источников, Храбак анализирует степень задействованности албанцев-католиков в событиях, имевших место в Старой Сербии в начале 80-х гг. XIX века[84]. В его работах уделяется внимание и экономическим сюжетам развития Старой Сербии.[85]

Из-за актуализации проблемы Косова и Метохии в 1980-1990-х гг. тема Старой Сербии вызвала массу публикаций[86], многие из которых, в той или иной мере, затрагивают последний период турецкого владычества в Старой Сербии. Среди этих работ имеет смысл особо выделить книгу Д.Богдановича[87], содержащую синтетическое описание косовской проблемы, ключевой в вопросе о Старой Сербии, начиная с раннего средневековья. Его книга является отличным обзором и не содержит новых научных построений, но впервые в сербской послевоенной историографии подходит к проблеме Старой Сербии с позиции сербских национальных интересов. Работа Богдановича, написанная хорошим языком и достаточно объективно описывающая ход исторических событий, стала для многих сербов книгой, вновь возродившей в них Косовский эпический дух.

В рамках нашей темы большой интерес представляют работы М.Воеводича, В.Стоянчевича, Д.Батаковича и Д.Борозана. Многочисленные статьи В.Стоянчевича о сербо-албанских отношениях, выходившие в разное время в различных сербских периодических изданиях, собраны в отдельном сборнике[88]. В этих статьях он освещает положение в Старой Сербии и Северной Албании в различные периоды XIX и начала XX века и подробно останавливается на разносторонних аспектах сербо-австрийского соперничества в этих регионах Турции после восточного кризиса 70-х гг. прошлого века. Ряд статей и работ по многочисленным сторонам проблемы Старой Сербии были написанные Д.Батаковичем[89], причем наиболее интересными нам представляются его работы, разрабатывающие отдельные важные сюжеты в рамках общей темы развития ситуации в Косово и Метохии в последние два столетия. Батакович анализировал деятельность иностранных дипломатических миссий в Старой Сербии,[90] церковный вопрос, положение сербского населения края и др. Большой ценностью отличается ряд сборников, выпущенных сербскими научными институтами и включающих в себя важные работы видных сербских ученых[91]. Работа "Сербия и албанцы в XIX и в начале XX века" в рамках нашей темы имеет особое значение. Входящие в эту книгу разделы содержат синтез многочисленных научных работ, написанных их авторами. В рамках нашей темы интресны разделы, написанные М.Воеводичем "Сербия и албанский вопрос в конце XIX века" и Дж.Микичем "Социально-экономическая ситуация в Косово и Метохии с 1878 по 1912 год"[92]. Особо интересны разделы, написанные М.Воеводичем, в которых он очень детально использовал материалы Архива Сербии. Проделанная им колоссальная работа по изучению материалов МИД Сербии сделала его труд чрезвычайно объективным и информативным. С точки зрения оценки общей динамики развития проблемы албано-сербского противостояния, необходимо обратить внимание на работы Дж.Борозана[93]. В конце 1980-ых актуальной темой стал вопрос международного фактора в разрешении проблем Косовского вилайета[94], и, в особенности, влияние глобального соперничества супердержав на эту конфликтуню зону[95]. Общее внимание к проблемам Старой Сербии привело к выявлению и введению в научный оборот множества новых источников, которые позволили лучше увидеть сюжеты, слабо освещенные в историографии[96].

Определенный интерес при изучении динамики колебаний демографического баланса в Старой Сербии представляют сербские этнографические и филологические работы[97]. А общий стиль современного сербского восприятия сербо-мусульманских и, как частный случай, сербо-албанских отношений в Старой Сербии можно почувствовать, ознакомившись с эмоциональным романом современного сербского политика и писателя В.Драшковича[98].

Кроме сербских авторов к проблемам центральных территорий бывшего Косовского вилайета обращались в югославской историографии македонские, хорватские и албанские историки. Македонская историография, начиная с образования НР Македонии в составе Югославии, занималась воссозданием македонской истории. Поэтому для трудов этого направления бóльшую ценность в рамках историографического среза нашего вопроса могут иметь, в основном, работы, посвященные конкретным историческим проблемам[99]. Наиболее обективным синтезом взглядов македонской историографии можно считать монографию С.Милославлевского[100]. Для уточнения некоторых данных о повстанческом движении в Македонии (как соседнего со Старой Сербией и крайне связанного с последней региона) в начале XX века необходимо иметь в виду и точку зрения болгарских авторов, работавших над теми же сюжетами[101]. Характеризуя югославскую историографию, следует отметить, что проблеме Старой Сербии (точнее ее центральной части - районам Косова и Метохии) в СФРЮ уделяли внимание нетолько сербские, но и хорватские авторы, которые занимали объективно-отстраненную позицию с переходом в чрезмерную критику "великосербских замашек"[102]. Труды албанских и проалбанских авторов часто выходили в Хорватии и Словении. Отсутствие симпатий к Сербии заставляло издательские организации этих республик массовыми тиражами издавать труды об Албании и деятельности албанского народа в Косово, Метохии и, в меньшей степени, в Македонии. Например, научно-популярная книга "Албания", которую написал албанец Аслан Пушка, с живой симпатией описывает албанскую историю, географию и экономику[103].

Особая позиция была характерна для албанских ученых СФРЮ, которые изо всех сил преувеличивали "великосербский шовинизм", а антисербские акции албанцев изображали случайными и незначительными[104]. Многие работы албанских авторов выходили на албанском языке в местных научных журналах Косова и Метохии, причем особенно этот процесс активизировался после основания в Приштине университета, ставшего кузницей кадров албанской интеллигенции. Если манифестом сербской научной элиты по Косову можно назвать книгу Богдановича, то воплощением албанских научных стереотипов по проблеме Косова стала вышедшая в Любляне книга "Албанцы"[105]. Эта книга, изданная на словенском языке, была составлена из работ различных авторов. Хотя большинство из них были албанцами, для придания ей видимости объективности в состав ее авторов был включен и сербский автор (Д.Богданович). В этой работе отражен настолько своеобразный взгляд на проблему сербо-албанских взаимоотношений, что после ее появления сербское научное мнение было буквально взорвано и ответило многочисленными протестующими статьями[106].

Общий обзор литературы, затрагивающей в той или иной мере проблему сербской активности в Старой Сербии в 1878-1912 году, был бы неполон без упоминания об англоязычной историографии. Нужно сказать, что последняя представляет собой огромное море, заслуживающее отдельного глубокого историографического исследования. Мы же отметим, что непосредственно темой Старой Сербии арглоязычные авторы заинтересовались в последнем десятилетии. До этого тема была освещена в более общих трудах, посвященных истории Сербии. Вопрос о Старой Сербии в контексте сербской внешней политики в конце XIX - в начале XX века затронут в двух обширнейших классических трудах авторов сербского происхождения: М.Б.Петровича и В.С.Вучинича[107]. В трудах этих авторов сербская активность в Рашке, Косово, Метохии и северо-западной части современной НР Македонии рассмотрена с позиции объективного позитивизма, с привлечением большого количества источников и историографии. Полную противоположность этим трудам представляют новые работы, вышедшие в конце 90-ых годов прошлого века. Эти работы были опубликованы на волне информационно-пропагандисткой кампании, проводившейся для оправдания возможного применения силовых методов против СР Югославии. В этом ключе написана книга Н.Малькольма, похожая на нее работа М.Викерс[108] и многие другие работы. Книга Н.Малькольма, получившая положительную оценку М.Тетчер и разделов критики многих солидных западных изданий, является знаковой для англоамериканской историографии и заслуживает специального рассмотрения. Книга эта продавалсь в 1998-2000гг. в странах Европейского Союза, в США и Канаде по демпинговым ценам - в 2-3 раза ниже обычной цены за научное издание такого объема (около 500 страниц). Множество научных библиотек мира (в том числе и в России) получило эту книгу в подарок. Ссылка на эту книгу в западной историографии по вопросу Косова стала признаком хорошего тона.

Что же эта за книга? Автор ее, Н.Мальколм, никогда прежде не занимался проблемами Косова. Этот автор, писавший до 90-ых годов о западноевропейских средневековых ересях, в течение 3 лет (последняя его книга "История Боснии", также быстро испеченная, вышла в 1995) успел поработать в 15 архивах и обработать около 1000 единиц историографии, на многих европейских языках, включая материалы на албанском и сербском. Уже в преамбуле Малькольм откровенно признался, что о Косово есть "две точки зрения, две правды", и что "албанская правда более важная из этих двух правд"[109]. Этой "албанской правде" Малкольм не изменяет на протяжении всего своего повествования. Вакханалия "правды" приводит к убедительному историографическому "разоблачению" битвы на Косовом поле. Оказывается, герой сербского эпоса Юг Богдан, погибший на Косово с 9 своими сыновьями, был венгерским наемником ("Угр"- "Югр"-"Юг")[110], ну а сербский символ героического национального самопожертвования Милош Обилич, ценой своей жизни обезглавивший вражеское войско и убивший султана Мурата, был и вовсе "влахо-албанским"[111] "ублюдком"[112]… Надо сказать, что эта книга Н.Малькольма вызвала такое возмущение в сербской научной среде, что Сербская Академия Наук провела специальную дискуссию по этому исследованию с участием корифеев сербской историографии М.Екмечича, Д.Янковича, Э.Милькович-Боянич, С.Терзича, М.Белаяца, Д.Борозана и Л.Димича, выпустив по материалам этой беспрецедентной дискуссии специальный сборник[113].

В качестве дополнительного материала для оценки состояния научной историографии по нашей темы вне границ Югославии и России мы активно использовали различные сайты электронной сети Internet.

Изученная нами литература дала нам объемное представление о комплексе проблем Старой Сербии и в то же время помогла определить круг вопросов, мало освещенных историографией. Некоторые использованные нами работы стали своего рода путеводителем в отборе и анализе источниковой базы.

С другой стороны, можно утверждать, что в историографии деятелность Сербии в Старой Сербии в 1878-1912 годах никогда не рассматривалась, как единая проблема. Более того, под влиянием коньюнктурности и болезненной актуальности темы, в освещении всей проблематики конфликтного региона Старой Сербии происходили определенные абберации. В нашем исследовании мы попытаемся с восполнить этот пробел в истории Сербии. Изучение деятелность Сербии в Старой Сербии в 1878-1912 годах безусловно имеет важное значение и в рамках всей истории балканского полуострова.

* * * * *

Для написания этого исследования был использован широкий круг источников. С опубликованными источниками велась работа в Москве (в библиотеке Московского государственного университета, в Государственной публичной исторической библиотеке, в Российской государственной библиотеке) и в Белграде (в библиотеке Исторического института Сербской Академии наук и искусств, в библиотеке философского факультета Белградского университета, в библиотеке "Светозар Маркович" Белградского университета). Неопубликованные материалы, в основном, изучались в Архиве Сербии (АС), а также в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) и Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ), привлекались и отдельные материалы из Архива Исторического Института Сербской академии наук и искусств (АИИ САНИ) и рукописного отдела Народной библиотеки Белграда (ННБ).

* * * * *

Первую группу источников составляют служебные документы и донесения русских и сербских официальных лиц. Часть этих источников не публиковалась и они изучались нами в архивах.

Так, материалы Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) содержат ряд фондов, имеющих важное значение при изучении нашей темы. Основным институтом, оставившим после себя эти фонды, был Военно-ученый комитет Генерального штаба (далее по тексту ВУК ГШ) исполнявший информационно-аналитические функции, часть которых можно характеризовать как военную разведку. Зарубежная военная информация могла быть получена из ряда источников: от военных агентов Генерального штаба при заграничных российских представительствах, от отдельных военнослужащих, посланных с различными целями ВУК ГШ, от частных лиц, оказывавших помощь ВУК ГШ на добровольной или иной основе и от других министерств и ведомств Российской Империи.

Информация, поставляемая этими источниками, могла выглядеть по-разному. Это могли быть общие аналитические обзоры, справки по конкретным вопросам, образцы печатной продукции и картографические материалы.

Материалы ВУК ГШ составили фонд 401, имеющий 5 описей. Неупорядоченные материалы, приложенные из материалов россыпей, не содержат информации, актуальной в рамках нашей темы. Упорядоченные материалы систематизированы внутри фонда 401 по годам. Нас интересовали дела фонда 401, описи 4 и 5, охватывающие период с 1878 по 1903 годы. Нами были полностью изучены материалы за 1881-1886 годы - время максимальной активности деятелей Призренской лиги, когда сербо-албанские отношения стали одной из ключевых проблем в западных районах Турецкой империи. Особенно интересные сведения содержали донесения военных агентов и материалы, предоставленные в ВУК ГШ Министерстом иностранных дел Российской Империи. Анализировались материалы военных агентов, как из самой Турции, куда в изучаемый период входила Старая Сербия, так и из сопредельных государств: Сербии, Греции, Восточной Румелии, Австрии и Черногории. Вследствие того, что военные агенты занимались узкоспециальными.

Донесения военного агента в Стамбуле полковника Генерального штаба Филиппова, вице-консула из Битоля Скрябина и некоторых других русских официальных лиц из Битоля, Янины и Скутари содержат ряд интересных сведений по вопросу, имеющему косвенное значение для нашей темы - оценка характера, направленности и мощности албанского "освободительного" движения и "Призренской лиги албанского народа".

В Архиве внешней политики Российской империи изучены материалы донесений и сообщений русских дипломатических представителей в Сербии, Турции и Болгарии, хранящиеся в ряде фондов. Архив содержит как непосредственные регулярные донесения, так и тематические сообщения, записки и доклады, посвященные конкретным темам, поступавшие в Первый департамент МИДа. Документы последнего были для нас особенно интересны. Они сохранились в фонде 151, "Политархив". Из материалов этого фонда мы работали с записками русских представителей в Белграде, Нише, Призрене, Митровице, Скопье, Стамбуле, Софии и Риме. Объемные дела (до 300 л. каждое), с которыми мы работали в этом фонде, посвященны проблемам Старой Сербии (2685, 2911, 5305, 5338); Албании (д. 2081,2082, 2083, 2084, 2085, 2086, 5296, 5332, 5394); сербской церковной иерархии в Турции(3606, 3607). Эти материалы не только помогли нам определить основные направления политки России в связи с вопросом о Старой Сербии, но и очертить круг интересов и действий других супердержав по этому вопросу, а также уточнить особенности тактики самой Сербии в этом регионе. Несомненный интерес представляют и материалы фонда 166 "Миссия в Белграде", затрагивающие актуальные в рамках нашей темы вопросы сербско-болгарских взаимоотношений (д.103,106); македонский вопрос (д.114); бунты албанцев против младотурецкого правительства(д.137). Сущность реформ в Европейской части Турции помогает понять фонд 319 "Гражданского Агентства в Македонии". Хотя этот фонд имел бы большее значение при изучении македонской проблематики, нужно отметить, что он сохранил информативные сообщения от дипломатических представителей России в Призрене(д.13,39, 69); Митровице (д.17); Скопье (д. 16, 70).

Многие неопубликованные документы сербских официальных кругов были проанализированы по современным сербским публикациям и материалам Архива Сербии. В Архиве Сербии был изучен ряд материалов Политического отдела Министерства иностранных дел Сербии. Подробнее вопрос о создании и функционировании политического отдела МИД Сербии рассмотрен в дальнейших главах настоящей работы. Впервые документы этого фонда с точки зрения подробного научного изучения проблемы Старой Сербии были введены в научный оборот профессором Воеводичем[114]. В основном, эти документы представляли собой донесения и отчеты сербских консулов, посылавшиеся в Политический отдел МИД (АС, МИД ПО). Весь фонд материалов Политического отдела Министерства иностранных дел Сербии микрофильмирован. В работе были использованы и материалы Министерства просвещения и церковных дел Сербии (АС, МПС-Ц), которое курировало вопросы помощи образовательным и религиозным сербским учреждениям в Старой Сербии в 80-ые годы XIX века. До нашей работы в рамках вопроса о Старой Сербии эти материалы никогда не использовались как единый массив. Последнее можно объяснить и тем, что фонд совершенно не разобран и не имеет описи.

Важное место в настоящей работе получил анализ данных, полученных при изучении материалов консульств Сербии в Старой Сербии (т.е. в Приштине и Скопье). Эти материалы изучались как непосредственно в Архиве Сербии (где хранятся одноименные фонды консульства в Приштине и генерального консульства в Скопье), так и с использованием нескольких объемных сборников, где собраны взятые из других фондов АС документы этих консульств, отпуски которых не сохранились в фонде самих консульств[115]. Мы полностью изучили и обширный (свыше 1000 единиц хранения) фонд Общества Св. Саввы, негосударственной организации сыгравшей важную роль в сербской культурно-пропагандистской политике в Сербии. Для полноты оценки архивных материалов из фонда Общества Св.Саввы, мы ознакомились и с периодическими изданиями (т.е. ежеквартальником "Браство"[116]), выпускавшимися Обществом с 1888 года до середины XX века и сохранившимися в библиотеке Архива Сербии.

Кроме материалов сербских общественных и государственных институтов использован ряд личных фондов, целиком или частично хранящихся в Архиве Сербии. Это - записки и бумаги исследователей Старой Сербии и общественных деятелей Джордже Поповича-Даничара, Йована Хаджи-Василевича, Любомира Ковачевича. Фондообразователи оставили в своих материалах не только ряд собственных свидетельств о состоянии дел в Старой Сербии, но и занимались собиранием документов, имеющих отношение к проблемам сербов в Турции. Не менее важным источником для написания этой работы стали и материалы из достаточно полных личных фондов двух премьер-министров Сербии Милутина Гарашанина и Владана Джорджевича. В их фондах сохранились не только личные бумаги и отпуски деловой и приватной переписки, но и ряд донесений и докладных записок, поступавших к ним во время исполнения высоких обязанностей по руководству страной. Каждый из личных фондов имеет аннотированную опись. В работе мы использовали и некоторые документы из хранящегося в Архиве Исторического Института фонда видного сербского политика Йована Ристича.

Кроме архивных материалов, для работы с официальными документами использовался ряд публикаций источников, сделанных сербскими учеными. Во-первых, это сборники документов, такие как "Дипломатическая переписка Королевства Сербии"[117], вышедшая под редакцией В.Чоровича, и в частности, ее первый том, содержащий материалы с 1 января 1902 по 1 января 1903 года. Кроме того, к этой же группе материалов можно отнести "Дневник заседаний Сената Королевства Сербии за 1901 год (стенограммы)"[118]. Эти сборники материалов представляют собой упорядоченное издание материалов МИД и Сената Сербии[119]. Их материалы охватывают сравнительно небольшой хронологический период, но отражают его очень полно. С 80-ых годов прошлого века выходит под редакцией М.Воеводича богатейшая коллекция документов, полностью освещающая внешнюю политику Сербии в 1901-1913 гг; издание это, к сожалению, еще не завершено[120]. Несомненно важным в общей проблеме развития Старой Сербии является и вопрос о влиянии великих держав на этот небольшой, но достаточно значимый в рамках Балкан, регион. Поэтому нам пришлось обратиться к сборникам международных документов[121]. Наконец, использована и публикация "Начертания" Илии Гарашанина, так как, хотя этот источник и выходит за хронологические рамки нашей проблемы, эта национальная программа имела определенное значение для всей сербской внешней политики XIX века[122].

Важной подгруппой в составе опубликованных официальных материалов можно назвать переписку правительства Сербии и его представителей в сербо-албанской контактной зоне. Взаимодействие с местными представителями в этой зоне Сербия поддерживала через МВД и МИД. Работу МИД характеризуют изданные Бранко Перуничичем "Письма сербских консулов из Приштины 1890 – 1900"[123], опубликованная Латинкой Перович докладная записка видного сербского публициста и общественного деятеля Перы Тодоровича "Сербское дело в Старой Сербии"[124], и донесение Слободана Йовановича о посещении сербских консульств в Турции за 1894 год, опубликованное Р.Люшичем в журнале "Историйски гласник"[125]. Мы использовали и приложение к работе В.Николич-Стоянчевич[126], содержащее общирную переписку сербской администрации и местных жителей освобожденной после 1878 года Южной Сербии.

К вышеупомянутым документам тесно примыкает полуофициальная переписка ряда выдающихся сербских деятелей. Во-первых, это переписка Бранислава Нушича. Знаменитый сербский писатель и драматург до 1893 года занимал должность писаря в сербском консульстве в Битоле, а с 1894 года по 1897 год работал в Приштине, сначала в качестве вице-консула, а затем и консула. Переписка Нушича этого периода с его знакомым Михайло Ристичем, чиновником Министерства иностранных дел, частично сохранившаяся в Архиве Сербской Академии наук и искусств и опубликованная М.Станичем в журнале "Историйски гласник"[127], представляет интерес для нашего исследования. Наконец, значительное место в изучении всего комплекса проблем Старой Сербии должна занимать публикация А.Митровича о Милане Ракиче, составленная из его дневников, личных писем, официальных и полуофициальных донесений в период дипломатической службы последнего в различных районах Старой Сербии и Македонии[128]. Сборник свидетельств современников о Косово и Метохии выпустил и Д.Батакович[129]. Для уточнения геостратегической концепции радикальной партии, доминировавшей на сербской политической сцене с 1888 г. (а особенно после 1903 г.), имеет исключительную важность сборник писем, статей и речей лидера радикалов Н.Пашича[130].

Политические заявления и программы сербских партий[131] до образования Югославии собраны Р.Люшичем и В.Крестичем в обширном сборнике, позволяющим нам в рамках нашей темы точно определить официальное отношение к проблеме Старой Сербии различных политических партий Сербии[132]. В рамках общей оценки разнообразия взглядов сербских политических партий конца XIX - начал XX века мы рассмаривали и труды некоторых основоположников сербской социалистичекой идеи[133]. Внешнеполитические воззрения лидера сербских радикалов Николы Пашича изложены в полуофициальном письме 1887 года к соратнику по партии Косте Таушановичу-Гргуру. Этот документ опубликован А. Митровичем в журнале "Историйски гласник"[134].

К последней подгруппе в составе общего вида официальных документов можно отнести ряд обращений официальных и общественных сербских организаций к Гаагской конференции 1899 года с целью привлечь внимание к бедственному положению в Старой Сербии. Во-первых, это опубликованный Душаном Батаковичем "Меморандум сербов из Старой Сербии и Македонии к Международной конференции мира в Гааге 1899 года"[135]. Во-вторых, откомментированное Д.Борозаном репринтное издание книги "Переписка об албанских насилиях: 1898-1899"[136]. Эти документы являются мартирологом сербских жертв в Старой Сербии и характеризуют сербо-албанские отношения в это время.

Следующую группу источников составляют сочинения участников событий. К таким работам относятся, прежде всего, многочисленные работы Петра Костича, видного дея