Болезненное или эротическое?

Когда вы завязываете вашему малышу ботинки, а партнер шлепает вас по мягкому месту, это раздражает. А если он шлепает вас во время занятия сексом, вы воспринимаете это как очень-очень сексуальный жест. Контекст превращает ощущения, обычно распознаваемые как болезненные, вроде шлепков или настоящей порки, в эротические. Сексуальное «подчинение» предполагает доверие, отключение тормозов; вы позволяете партнеру взять контроль в свои руки. В этом откровенно эротическом, доверительном контексте, основанном на полной взаимности, мозг способен на необычную открытость, он готов интерпретировать почти любое ощущение как эротическое. Неудивительно, что в культурной среде, где женщине приходится слишком много времени проводить «на тормозе» и говорить «нет», мы фантазируем о том, чтобы полностью отключить контроль, довериться партнеру (отключить тормоз) и позволить себе просто воспринимать новые ощущения.

Секс, крысы и рок-н-ролл

Если вы настоящий ученый-зануда, что станет для вас самым убедительным подтверждением влияния контекста на восприятие мозгом чувств и ощущений? Давайте посмотрим, что происходит в мозге крыс, когда они слышат Игги Попа.

Вновь представьте себя подопытной крысой: на этот раз вы сидите в коробке с тремя отделениями [195]. Исследователи совершенно безболезненно вживили в ваш мозг крошечный зонд, благодаря чему теперь могут стимулировать прилежащее ядро мозга, или центры удовольствия. Этот крошечный участок отвечает за выбор вами направления движения: к чему-то или от чего-то. В первом отделении вашей коробки все обычно и знакомо, свет включен, относительно тихо. Если исследователь воздействует на верхнюю часть прилежащего ядра, вы выбираете реакцию приближения: принюхиваетесь, осматриваете все вокруг. Психолог Джон Готтман называет тип такого поведения «что это?» [93]. Любопытство. Исследования. Движение вперед. Когда исследователи активизируют нижнюю часть прилежащего ядра, вы демонстрируете избегание, или поведение типа «это что за черт?»: вы отворачиваетесь и топочете лапками. Страх. Избегание. Стремление убежать. Все это совершенно нормально, так и должна вести себя биомеханическая и отчасти дистанционно управляемая крыса.

Вы переходите в следующее отделение, где тихо, темно и пахнет домом. Вам тут очень нравится. Если в этом контексте исследователь воздействует на верхнюю часть прилежащего ядра, вы ведете себя так же, как и раньше: осматриваетесь и приближаетесь. А вот дальше происходит нечто странное: при воздействии на нижнюю часть прилежащего ядра вы тоже демонстрируете поведение приближения! В безопасной спокойной среде практически любая стимуляция прилежащего ядра вызывает поведение приближения!

Вот вы переходите в третье отделение, и включается суперъяркий свет и песня Игги Попа, причем уровень громкости постоянно меняется, и вы никак не можете к нему приспособиться. Тут все вызывает у вас серьезный стресс, как будто вы ботаник-интроверт в плохом ночном клубе. Если теперь исследователь воздействует на верхнюю часть прилежащего ядра, это не активизирует любопытства и не вызывает поведения приближения. Сейчас, в стрессовой среде, любое воздействие на прилежащее ядро вызывает поведение избегания типа «это что за черт?».

Говоря, что восприятие ощущения зависит от контекста, я как раз это и имею в виду. Старые с точки зрения филогенеза участки мозга («мозг обезьяны») способны проявлять реакции и приближения, и избегания, в зависимости от обстоятельств. В безопасной комфортной среде почти не важно, какой участок вы стимулируете, — все равно реакцией станет любопытство и желание. А в стрессовой или опасной среде, что бы вы ни стимулировали, возникает поведение избегания, тревожность и нежелание.

То, что контекст меняет отклик вашего мозга на секс, не значит, что «создать настроение» просто: стоит только зажечь свечи, надеть корсет и запереть дверь спальни. Речь о том, что, когда вы воспринимаете контекст как сексуально позитивный, почти что угодно вызывает у вас любопытство, поведение типа «что это?» и сексуальное желание. А когда контекст не так хорош в силу либо внешних обстоятельств, либо вашего внутреннего состояния, то практически не важно, насколько сексуален партнер, как сильно вы его любите или какое у вас белье — мало что вызовет у вас любопытство и желание.

В главе 4 я опишу эволюционные причины появления этого механизма, а пока давайте просто запомним: если при изменении контекста изменяется и ваше восприятие, это совершенно нормально. Так устроен мозг.

Вот вам загадка. Меррит, обладающая очень чувствительным тормозом, немало страдала из-за секса. Но у нее тем не менее живое сексуальное воображение, она долгие годы и читает, и пишет эротические тексты. Больше всего она любит и читать, и сама писать о мужчинах-геях и BDSM-отношениях («Пятьдесят оттенков геев», как она сама шутит). Чем-то ее привлекает образ двух мужчин, связанных общим эротическим танцем.

«Как странно: меня возбуждают истории о том, как двое мужчин занимаются горячим сексом, а вот во время секса с женщиной, которую я люблю, я часто замыкаюсь и теряю интерес. Где же тут логика? Мне может помешать что угодно: шум, острый край ногтя, какая-то отвлеченная мысль. А ведь я весь день пишу о мужчинах, занимающихся сексом в общественном месте или привязанных к дереву».

Меррит узнала о присущей ей повышенной чувствительности механизма подавления, и отчасти это помогло. И вот они с Кэрол стали говорить о контексте: какой возбуждает, а какой подавляет — и обнаружили, что Меррит вдохновляется фантазиями, а реальная жизнь для нее… сложна.

И это вполне логично для женщины с чувствительным тормозом. Контекст фантазии, то есть внешние обстоятельства и внутреннее состояние, — вовсе не то же самое, что контекст в реальной жизни. Фантазируя в собственной постели о том, как вас окружают пятеро крупных незнакомых мужчин, вы на самом-то деле ощущаете себя в безопасности, и чувство угрозы не вызывает стресса. А новизна ситуации как раз распаляет воображение. Великолепный контекст!

А если пять крупных незнакомцев окружат вас в реальной жизни, ваш мозг, скорее всего, среагирует как на стресс: бежать! Драться! Или застыть на месте. И такая реакция почти наверняка подавит сексуальное желание. Вот уж действительно неудачный контекст.

— А что же делать? — спросила Меррит.

— Необходимо доверие, — ответила я. — Чтобы отпустить тормоз.

Меррит покачала головой и посмотрела на Кэрол:

— Я тебе доверяю на сто пятьдесят процентов. Я бы запросто спрыгнула со скалы с завязанными глазами, если бы ты сказала, что внизу лежит страховочный мат. Вообще не колебалась бы.

А Кэрол заметила:

— Ну, тогда есть только один человек, которому ты все же не доверяешь.

Меррит моргнула и посмотрела на нас:

— Я. Я не доверяю самой себе. Вы на это намекаете?

Я спросила:

— А ты доверяешь?

— Я уверена, что вовремя оплачу счета. Я уверена в себе как в родителе. Как в писателе. Да, я… хм. — Она замолчала и, задумавшись, прищурилась.

— Ты доверяешь своему интеллекту, — сказала Кэрол, — и сердцу. А телу своему ты доверяешь?

Меррит потерла лоб:

— Честно говоря, нет — и тому есть причина.

И мы начали обсуждать эту причину.

Сейчас я хочу поговорить о мезолимбической коре. Вот тут будет много научных терминов: если опять вспомнить метафору сада, то мы разберемся, как почва превращает зерно в росток. Садовник не особенно контролирует эту часть процесса, тем более что она происходит под землей, и он не может даже наблюдать. Но если вы сталкиваетесь со сложностями, развивая собственную сексуальность (или сексуальность своего партнера), следующие несколько страниц очень помогут вам понять, что же происходит в глубиной зоне, в подсознании. Готовы? Ну, начинаем.