Египетские фрагменты Институций Гая 2 страница

¹ От tres (три) и pars (часть).

 

Муций оставил десять книг, Брут — семь, Манилий — три; со­хранились тома, озаглавленные «Памятники Манилия». Публий Муций и Манилий были консулами, Брут — претором, а Му­ций — впоследствии — даже верховным жрецом. §40. После них был Публий Рутилий Руф, который был консулом в Риме и проконсулом в Азии, Павел Вергиний и Квинт Туберон, кото­рый был стоиком и слушателем Пансы и сам был консулом. В то же время Секст Помпей, дядя Гнея Помпея; и Целий Антипатер, который составил историю, но занимался более красноречием, чем наукой права. Также Люций Красе, брат Публия Муция, который прозывался Муцианом; Цицерон называет его красноре-чивейшим из юрисконсультов¹. §41. После них Квинт Муций, сын Публия, верховный жрец, первый обобщил цивильное пра­во, изложив его в 18 книгах. §42. У Муция были многочислен­ные слушатели, но наибольшим авторитетом пользовались Акви-лий Галл, Гальб Люцилий, Секст Папирий, Гай Ювенций; из них, по словам Сервия, наибольшим авторитетом у народа пользо­вался Галл. Все они упоминаются Сервием Сульпицием. Впро­чем, их сочинения не настолько выдающиеся, чтобы их все жаж­дали, так как их труды даже и не ходят повсюду среди людей по рукам, но [лишь] Сервий упомянул о них в своих книгах, а память о его собственных сочинениях также сохранилась. § 43. В судебных речах Сервий Сульпиций занимал первое или, несомненно, второе место после Марка Туллия [Цицерона]. Рас­сказывают, что Сервий обратился к Квинту Муцию за консуль­тацией по делу своего друга, и, когда тот сказал, что Сервий мало понимает в праве, тогда он вторично спросил Квинта, а Квинт Муций сказал, что он не получит [ответа] и отругал его; ведь он сказал, что патрицию, аристократу и судебному оратору стыдно не знать то право, в котором он вращается. Будто бы, взволнованный этим оскорблением, Сервий посвятил свой труд [изучению] цивильного права и слушал [лекции] многих из тех, о ком мы говорили. Сначала он обучался у Бальба Луцилия, главным же образом он учился у Галла Аквилия, который был с [острова] Керкина: поэтому-то многие его книги известны как написанные на Керкине. Когда Сервий, будучи послом, погиб, римский народ поставил ему статую перед рострами; она и се­годня возвышается перед рострами Августа. Многие его тома сохранились, ведь он оставил почти 180 книг. §44. После этого выдвинулись многие, однако книги написали [лишь] следующие:

¹ Имеется в виду сочинение Цицерона «Brutus sive de claris oratoribus» («Брут, или Об известных ораторах»), 39, 145.

 

Альфен Вар Гай¹, Авл Офилий, Тит Цезий, Ауфидий Тукка, Ауфидий Намуза, Флавий Приск, Гай Атей, Пакувий Лабеон Антистий — отец Лабеона Антистия, Цинна, Публиций Галлий. Восемь из этих десяти написали книги, которые были располо­жены в порядке Ауфидием Намуза в 140 книгах. Из этих слу­шателей [Сервия Сульпиция] наибольший авторитет имели Аль­фен Вар и Авл Офилий, из которых Авл был консулом, а Офи­лий пребывал в сословии всадников. Он был ближайшим другом Цезаря и оставил многочисленные книги о цивильном праве; книги эти обосновали каждую часть этого дела; он первый напи­сал о законах, касающихся двадцатой части², также составил тщательное исследование об эдикте претора, ибо раньше его Сервий оставил две книги к Бруту, содержавшие кратчайшие данные об эдикте. § 45. В то же время жил и Требаций, который был слушателем Корнелия Максима, Авл Касцеллий, Квинт Муций, слушатель Волузия; именно он оставил в его честь на­следство по завещанию его внуку Публию Муцию. Был же он бывшим квестором и сверх того не хотел занимать никакой [дол­жности], хотя сам Август предлагал ему совместное с ним кон­сульство. Из них Требаций был более сведущ, чем Касцеллий, а Касцеллий был красноречивее, но Офилий превосходил учено­стью обоих. Писания Касцеллия не сохранились, кроме одной книги хороших замечаний; от Требация осталось много книг, но ими мало пользуются. § 46. После них был Туберон, который посвятил труд Офилию. Он был патрицием и перешел от веде­ния исков к занятию цивильным правом главным образом после того, как выступил с обвинением Квинта Лигария и при Гае Цезаре проиграл процесс. То был тот самый Квинт Лигарий, который, когда держал в Африке причал, не позволил робкому Туберону причалить и даже набрать воды, в чем Туберон его и обвинял, а Цицерон защищал; речь [Цицерона] выглядит весьма красивой и называется «В защиту Квинта Лигария». Туберон был ученейшим в области публичного и частного права и оста­вил много книг по обеим этим областям; он стремился писать старинными выражениями, и потому его книги не вызвали одоб­рения. § 47. После него наибольшим авторитетом пользовались Атей Капитон, который следовал за Офилием, и Антистий Лабе­он, который слушал всех их и получил образование у Требация. Из них Атей был консулом, Лабеон же отказался принять эту честь, когда Август предложил ему консулат, но прилежно за-

¹ Имя Гай помещено здесь, по-видимому, по ошибке.

² Двадцатая часть — налог на наследство, введенный Августом.

 

нимался изучением [права]. Весь год он разделил таким обра­зом, что шесть месяцев проводил в Риме с учениками, а на шесть месяцев удалялся и занимался писанием книг. Он оставил 40 то­мов, из которых большинство находится в обращении. Эти два впервые образовали как бы различные школы¹, ибо Атей Капи-тон стоял на том, что ему было передано [его предшественника­ми], Лабеон же трудился, доверяя разуму и учености и изучая другие науки, но большей частью устанавливал новые положе­ния. § 48. Атею Капитону наследовал Массурий Сабин, Лабео-ну — Нерва; эти увеличили их разногласия; Нерва был близким другом Цезаря. Массурий Сабин принадлежал к сословию всад­ников и первый начал публично давать ответы по юридическим вопросам; позднее это [право] стало предоставляться как ми­лость, а ему это право было дано Цезарем Тиберием. § 49. Мимоходом укажем, что до времен Августа право давать публично ответы не предоставлялось принцепсам, но те, кто вну­шал доверие своими знаниями, давали ответы тем, кто спраши­вал совета. И они не давали ответов за своей печатью, но обыч­но сами писали судьям или выдавали свидетельство тем, кто спрашивал совета. Впервые божественный Август для возвыше­ния авторитета права установил, чтобы они давали ответы на основании его [Августа] власти, с того времени и стали домо­гаться этого как привилегии. И поэтому наилучший принцепс Адриан, когда мужи в звании преторов просили у него, чтобы он позволил им давать ответы, написал им, что обычно об этом не просят, но это предоставляется, поэтому, если кто уверен в себе, то находит удовольствие в том, чтобы подготовить себя для дачи ответов народу. § 50. Так Тиберий Цезарь позволил Сабину, чтобы тот давал ответы народу, а был Сабин, будучи в возрасте, достигнув уже 50 лет, всего лишь во всадническом сословии. Богатства его были невелики, но он поддерживался главным образом своими учениками. §51. Его [Сабина] преем­ником был Гай Кассий Лонгин, сын дочери Туберона, которая была внучкой Сервия Сульпиция. Вместе с Квартином он был консулом во времена Тиберия и пользовался в государстве наи­большим авторитетом, пока Цезарь не выслал его. § 52. Выслан-

¹ В тексте sectae, т. е. принципы, которым кто-либо следует, груп­пировки, но слово «школы» (в смысле научных направлений) точнее передает мысль Помпония. Цицерон употребляет слово «sectae» в смысле философских школ. Гай употребляет слово «школы» (scholae), харак­теризуя различные направления юридической мысли. См., например: Институции Гая, 2, 15 или 2, 37.

 

ный в Сардинию и возвращенный Веспасианом, он умер. Нерве наследовал Прокул. В то же время был и Нерва-сын, был и другой Лонгин, из сословия всадников, который впоследствии достиг претуры. Но авторитет Прокула был более значитель­ным, ведь он смог сделать гораздо больше. Они [вышеназван­ные юристы] называются частью кассианцами, частью прокуль-янцами, и это ведет происхождение от Капитона и Лабеона. § 53. Преемником Кассия был Целий Сабин, который имел боль­шое значение во времена Веспасиана; преемником Прокула — Пегасий, который во времена Веспасиана был префектом города [Рима]; преемником Целия Сабина — Приск Яволен, Пегасия — Цельс, Цельса-отца — Цельс-сын и Приск Нераций, оба они были консулами, а Цельс — дважды; Яволена Приска — Абур-ний Валенс и Тусциан, а также Сальвий Юлиан.

Титул III. О законах, сенатусконсультах и долговременном обычае

1. Папиниан. Закон есть общее [для всех] предписание, ре­шение опытных людей, обуздание преступлений, совершаемых умышленно или по неведению, общее [для всех граждан] обеща­ние государства.

2. Марциан. Ибо и оратор Демосфен дает следующее опре­деление: «Закон есть то, чему все люди должны повиноваться в силу разных оснований, но главным образом потому, что всякий закон есть мысль [изобретение] и дар бога¹, решение мудрых людей и обуздание преступлений, содеянных как по воле, так и невольно, общее соглашение общины, по которому следует жить находящимся в ней». И философ, отличавшийся величайшей стоической мудростью, Хризипп так начинает свою книгу «О законах»: «Закон есть царь всех божественных и человечес­ких дел; он должен быть начальником добрых и злых; вождем и руководителем живых существ, живущих в государстве²; ме­рилом справедливого и несправедливого, которое приказывает делать то, что должно быть делаемо, и запрещает делать то, что не должно быть делаемо».

3. Помпоний. Следует устанавливать права³, как сказал Феофраст, для тех случаев, которые встречаются часто, а не для тех, которые возникают неожиданно.

¹ У Демосфена (речь против Аристогитона) — «богов».

² Знаменитое выражение £u)0)v TtoXitiKov, т. е. человек — существо политическое.

³ «Права» здесь (и в ряде других мест) означают «нормы права».

 

4. Цельс. Права не устанавливаются исходя из того, что может произойти в единичном случае.

5. Цельс. Ибо право должно быть главным образом приспо­соблено к тому, что случается часто и легко, а не весьма редко.

6. Павел. Законодатели обходят, как сказал Феофраст, то, что происходит лишь в одном или двух случаях.

7. Модестин. Действие [сила] права: повелевать, запрещать, разрешать, карать.

8. Ульпиан. Права устанавливаются не для отдельных лиц, а общим образом.

9. Ульпиан. Нет сомнения, что сенат может творить право.

10. Юлиан. Ни законы, ни сенатусконсульты не могут быть написаны таким образом, чтобы они обнимали все случаи, кото­рые когда-либо произойдут, но достаточно, чтобы они распрост­ранялись на то, что большей частью случается.

11. Юлиан. И потому то, что впервые устанавливается, сле­дует определять путем толкования или путем конституции прин­цепса.

12. Юлиан. Не могут все отдельные случаи быть предусмот­рены законом или сенатусконсультом. Но когда в каком-либо случае смысл их ясен, то осуществляющий юрисдикцию может применить их к сходным [обстоятельствам] и сообразно с этим вынести решение.

13. Ульпиан. Ибо, как говорит Педий, поскольку законом введено то или иное правило, имеется удобный случай, чтобы было восполнено путем толкования или во всяком случае путем судебной практики то, что имеет в виду те же потребности.

14. Павел. То, что воспринято вопреки смыслу права, не может быть распространено на последствия этого¹.

15. Юлиан. Тому, что установлено против смысла права, мы не можем следовать как юридическому правилу.

16. Павел. Особое право² — это то, которое введено влас­тью, установившей его в отклонение от точного содержания [об­щих норм] для удовлетворения какой-либо потребности.

17. Цельс. Знать законы — значит воспринять не их слова, но их содержание и значение³.

¹ Этот фрагмент устанавливает недопустимость распространитель­ного толкования исключительных норм.

² Ius singulare — здесь в смысле нормы, отклоняющейся от общей нормы.

³ Vim ас potestatem — буквально: силу и власть.

 

18. Цельс. Является более милостивым [справедливым] та­кое толкование законов, при котором охраняется их воля¹.

19. Цельс. Если закон говорит двусмысленно, заслуживает предпочтения то значение, которое лишено порока², в особен­ности когда из этого может быть сделано заключение о воле закона³.

20. Юлиан. Не в отношении всего, что установлено предка­ми, может быть приведено основание.

21. Нераций. И потому не нужно исследовать основания того, что устанавливается; иначе было бы разрушено многое из того, что представляется определенным.

22. Ульпиан. Когда закон что-либо извиняет в прошлом, он запрещает это на будущее.

23. Павел. В наименьшей степени следует изменять то, что постоянно толковалось в определенном смысле.

24. Цельс. Неправильно выносить решения или давать ответ⁴ на основании какой-либо частицы закона, без рассмотрения за­кона в целом.

25. Модестин. Ни в каком случае смысл закона или милость справедливости не терпит, чтобы то, что введено для пользы людей, мы обращали путем жестокого толкования в строгость, идущую вразрез с благополучием людей.

26. Павел. Не ново то положение, что прежние законы рас­пространяются на последующие.

27. Тертуллиан. Принято, что старые законы находятся в связи с позднейшими; поэтому следует всегда думать, что в за­коны как бы включено правило о том, что они касаются тех лиц и тех дел, которые когда-либо являлись сходными.

28. Павел. Но и позднейшие законы относятся к предшеству­ющим, если они не противоречат последним; и это подтвержда­ется многими примерами.

29. Павел. Поступает против закона тот, кто совершает зап­рещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл.

¹ Следует думать, что слова «воля закона» имеют здесь смысл «цель закона».

² Нередко это выражение понимается в смысле толкования, кото­рое соответствует цели, предмету закона.

³ Возможно, слова «в особенности и т. д.» являются доюстиниано-вой глоссемой.

⁴ Давать юридическую консультацию.

 

30. Ульпиан. Обход же закона бывает тогда, когда закон хотя и не желает, чтобы что-либо было совершено, однако не запре­щает совершенно этого, и это совершается; и как отличается ска­занное от задуманного, так различаются обход закона с тем, что совершено против закона.

31. Ульпиан. Принцепс свободен от [соблюдения] законов, жене же императора не позволено быть свободной от [соблюде­ния] законов, однако принцепсы наделяют ее теми же привиле­гиями, которые имеют сами.

32. Юлиан. Если мы не имеем писаных законов для каких-либо дел, то следует соблюдать установленное нравами и обыча­ем; а если этого нет для какого-либо дела, то [следует соблю­дать] наиболее близкое и вытекающее из последнего [правило]; если и этого не оказывается, то следует применять право, кото­рым пользуется город Рим. § 1. Прежний укоренившийся обы­чай заслуженно применяется как закон, и это право называется правом, установленным нравами. Ибо если сами законы связы­вают нас в силу лишь того, что они приняты по решению наро­да, то заслуженно и то: что народ одобрил, не записав, — свя­зывает всех. Ибо какое имеет значение, объявил ли народ свою волю путем голосования или путем дел и действий. [Поэтому весьма правильно принято, что законы отменяются не только голосованием законодателя, но даже молчаливым согласием всех путем неприменения.]

33. Ульпиан. Долго применявшийся обычай следует соблю­дать как право и закон в тех случаях, когда не имеется писаного [закона].

34. Ульпиан. Когда кто-то рассчитывает полагаться на обы­чай государства или провинции, то я прежде всего изучаю его употребление, поддерживается ли обычай каким-либо судебным приговором.

35. Гермогениан. Но и то, что одобрено долговременным обычаем и соблюдалось в течение многих лет, должно быть со­блюдаемо как молчаливое соглашение граждан не менее, чем записанное право.

36. Павел. Это право [обычное право] пользуется тем боль­шим авторитетом, что доказано отсутствие необходимости при­дать ему письменную форму.

37. Павел. Если дело идет о толковании закона, то прежде всего следует выяснить, каким правом пользовалось государ­ство ранее в случаях такого рода; ибо обычай является лучшим толкователем закона.

 

38. Каллистрат. Ибо наш император Север предписал, что в тех случаях, когда при применении законов возникает сомне­ние, нужно, чтобы обычай или авторитет постоянных единооб­разных решений имел силу закона.

39. Цельс. То, что было введено не в силу разумного основа­ния, но по ошибке, а затем поддерживалось путем обычая, не имеет силы в отношении сходных случаев.

40. Модестин. Итак, всякое право сотворено соглашением, или установлено необходимостью, или закреплено обычаем.

41. Ульпиан. Все право относится или к приобретению, или к сохранению, или к умалению; речь идет о том, каким образом что-либо делается принадлежащим кому-либо, или каким обра­зом кто-либо сохраняет свою вещь или свое право, или каким образом кто-либо отчуждает или утрачивает.

Титул IV. О конституциях принцепсов

1. Ульпиан. То, что решил принцепс, имеет силу закона, так как народ посредством царского¹ закона, принятого по поводу высшей власти принцепса, предоставил принцепсу всю свою выс­шую власть и мощь. § 1. Таким образом, то, что император поста­новил путем письма и подписи, или предписал, исследовав дело, или вообще высказывал, или предписал посредством эдикта, как известно, является законом. Это и есть то, что мы обычно назы­ваем конституциями. § 2. Конечно, некоторые из них носят пер­сональный характер и не воспринимаются в качестве примера: ведь если принцепс к кому-либо за заслуги благоволил или нало­жил какое-либо наказание или если кому оказал беспримерную помощь, то это не распространяется дальше данного лица.

2. Ульпиан. При установлении правил о новых делах долж­на быть очевидной полезность этого [новых правил], чтобы от­ступить от того права, которое в течение долгого времени при­знавалось справедливым.

3. Яволен. Благодеяние императора, которое, несомненно, исходит от его божественного великодушия, нам следует истол­ковывать наиболее полно.

4. Модестин. Позднейшие законы имеют большее значение, чем те, которые были раньше.

¹ Слово «царского» (regia) является, вероятно, доюстиниановой глоссемой.

 

Титул V. О положении людей

1. Гай. Все право, которым мы пользуемся, относится или к лицам, или к вещам, или к искам.

2. Гермогениан. Так как все право установлено для людей, то сначала мы будем говорить о положении лиц, а потом о про­чих предметах настолько, насколько позволяет дело, следуя порядку, принятому в Вечном Эдикте, а также согласно бли­жайшим к нему и связанным с ним прилагаемым титулам.

3. Гай. Основное деление, относящееся к праву лиц, заклю­чается в том, что все люди суть или свободные, или рабы.

4. Флор. Свобода есть естественная способность каждого де­лать то, что ему угодно, если это не запрещено силой или пра­вом. § 1. Рабство есть установление права народов, в силу кото­рого лицо подчинено чужому владычеству вопреки природе¹. § 2. Рабы так названы оттого, что императоры имели обыкнове­ние не убивать, а продавать пленников, а для этого и сохранять их. § 3. Манципиями же они зовутся оттого, что противник зах­ватывает их рукой.

5. Марциан. Положение [всех] рабов одинаково; из свобод­ных же людей одни являются свободнорожденными, а другие — отпущенными из рабства. § 1. Рабы поступают под наше влады­чество или в силу цивильного права, или в силу права народов; в силу цивильного права — если кто-либо, достигший 20 лет, разрешил себя продать для получения части покупной цены; в силу права народов нашими рабами являются люди, захвачен­ные из среды врагов и рожденные нашими рабынями. § 2. Сво­боднорожденные — это родившиеся от свободной матери; дос­таточно, чтобы она была свободной во время рождения, хотя бы она зачала, будучи рабыней. И наоборот, если она зачала, буду­чи свободной, а ко времени родов сделалась рабыней, то при­знано, что рожденный является свободным независимо от того, зачала ли она, состоя в законном браке или вне брака, так как бедствия матери не должны вредить тому, кто находится во чреве. § 3. Отсюда спрашивается: если уже беременная служан­ка будет отпущена на свободу, затем впоследствии снова станет служанкой или будет изгнана из государства и родит, то родит она раба или свободного? И признано более верным считать, что рождается свободный, и тому, кто находится в утробе, на-

¹ Существует мнение, что слова «вопреки природе» являются ин­терполяцией.

 

значается свободная мать, хотя она и имела [свободу] только средний промежуток времени.

6. Гай. Вольноотпущенники — это те, кто отпущен на свобо­ду из законного рабства.

7. Павел. Кто находится во чреве, охраняется, как если бы он находился среди людей, поскольку дело идет о выгодах само­го плода¹.

9. Павел. По многим постановлениям нашего права женщи­ны находятся в худшем положении, чем мужчины.

13. Гермогениан. Раб, предоставленный хозяином к пригово­ру суда по уголовному делу, даже если и будет [впоследствии] отпущен на свободу, не становится свободным.

17. Гермогениан. Все люди, находящиеся в пределах Рим­ской империи, сделались римскими гражданами на основании конституции императора Антонина².

18. Гермогениан. Император Адриан дал рескрипт Публи-цию Марцеллу о том, что если беременная женщина присужде­на к смертной казни, то тот, кто будет рожден ею, является свободным³, и что имеется обыкновение сохранять ей жизнь, пока она не родит. Но если женщина, зачавшая в законном бра­ке, подверглась запрещению воды и огня, то она рождает рим­ского гражданина и находящегося во власти отца.

19. Цельс. Когда заключен законный брак, дети следуют [юридическому положению] отца; зачатый вне брака следует [юридическому положению] матери.

20. Ульпиан. Впавший в безумие рассматривается как удер­жавший положение, и достоинство, которым обладал, и долж­ность, и власть равно как удерживает собственность на свое имущество.

21. Модестин. Свободный человек, продавший себя и [за­тем] освобожденный от рабства, не возвращается в положение, от которого он отказался, но получает положение вольноотпу­щенника.

23. Модестин. Всенародно зачатыми называются те, кото­рые не могут указать своего отца, или те, которые, хотя и могут

¹ На этом фрагменте основано средневековое правило: «Имеющий родиться рассматривается как уже рожденный, поскольку дело идет о его выгодах».

² Датируется 212 г.

³ Следует иметь в виду, что в императорский период присужден­ный к смертной казни рассматривался как раб.

 

указать его, однако имеют отцом того, кого им иметь не дозво­лено. Они называются также «спуриями» — от слова «посев».

24. Ульпиан. Закон природы таков, что те, кто рождаются вне законного брака, следуют статусу матери, если только осо­бый закон не вносит чего-либо другого.

26. Юлиан. Те, кто находятся в утробе [матери], почти во всем цивильном праве воспринимаются как существующие в природе вещей. Ведь им и законные наследства возвращаются, и если беременная женщина будет захвачена врагами, то тот, кто родится от нее, получит право возвращения на родину и также будет следовать состоянию отца или матери...

Титул VI. О тех, кто являются [лицами] своего или чужого права

1. Гай. Следует другое деление с точки зрения права лиц: некоторые лица являются лицами своего права, некоторые под­чинены чужому праву. Рассмотрим, кто подчинен чужому пра­ву; ибо если мы узнаем, каковы эти лица, то поймем, кто явля­ется лицами своего права. § 1. Находятся во власти рабы хозя­ев, и эта власть относится к праву народов, ибо у всех народов мы можем одинаково наблюдать, что хозяева имеют над рабами власть жизни и смерти; и то, что приобретается посредством раба, приобретается господином. § 2. Но в настоящее время ни­кому, кто находится под римским владычеством, не позволено свирепствовать в отношении рабов сверх меры и без причины, признанной законом. Ибо, согласно конституции божественного Антонина, тот, кто без причины убьет своего раба, наказывается не в меньшей степени, как если бы он убил чужого раба. И большая жестокость господ наказывается согласно конститу­ции того же принцепса¹. Итак, рассмотрим положение тех, кто находится в чужой власти.

2. Ульпиан. Если господин свирепствует в отношении рабов или принуждает их к бесстыдству и постыдным действиям, то

¹ Содержание этой конституции Антонина Пия приведено в I, 1,8, 2 Институций Юстиниана, причем в дополнение к изложению Дигест в Институциях указывается, что Антонин, запрошенный некоторыми пре-зесами провинций о тех рабах, которые искали убежища в храмах или у статуй принцепсов, ответил, что если видно, что свирепость господ была невыносимой, то господа должны быть принуждены продать ра­бов на хороших условиях, с тем чтобы деньги за них были предостав­лены господину, ибо для государства полезно, чтобы никто не пользо­вался дурно своим имуществом.

 

на основании рескрипта божественного Пия проконсулу Бетики Элию Марциану устанавливаются обязанности презеса провин­ции. Слова этого рескрипта таковы: «Нужно, чтобы власть хо­зяев над их рабами была неограниченна и чтобы ни у кого не отнималось его право; но для хозяев важно, чтобы не отказыва­лось в помощи против свирепости, или против голодания, или против непереносимых обид тем, кто справедливо умоляет [о помощи]. Итак, произведи расследование по жалобам тех, кто из дома Юлия Сабина прибежал к статуе [императора]', и если ты установишь, что с ними обращались более жестоко, чем следует по справедливости, или что им причиняли постыдные обиды, то прикажи, чтобы они не были возвращены под власть хозяина. Если кто-нибудь будет действовать в нарушение моей конституции, то пусть знает, что я поступлю более строго». И божественный Адриан сослал некую матрону из Умбрики на пять лет по той причине, что она по незначительным причинам жесточайше обращалась с рабынями.

3. Гай. Также в нашей власти находятся наши дети, которых мы породили в законном браке; это является правом, принадле­жащим римским гражданам².

4. Ульпиан. Из римских граждан некоторые суть отцы се­мейства, а некоторые — сыновья семейства, некоторые — мате­ри семейства, некоторые — дочери семейства. Отцы семейства — это те, которые обладают своей властью, будь они совершенно­летние или несовершеннолетние; подобно этому матери семей­ства, сыновья семейства и дочери семейства находятся в чужой власти. Ибо тот, кто рождается от меня и моей жены, находится в моей власти; также тот, кто рождается от моего сына и его жены, т. е. мой внук или внучка, — также в моей власти, и правнук, и правнучка и т. д.

5. Ульпиан. Внуки от сына подпадают после смерти деда под власть сына, т. е. своего отца; подобно этому и правнуки и т. д. подпадают под власть сына, если последний находится в живых и остается в составе семьи, или их родителя, который ранее находился под властью; и таково право не только в отно­шении естественных детей, но и в отношении усыновленных.

¹ Броситься к подножию статуи императора означало искать помо­щи непосредственно у императора.

² Этот фрагмент взят из Институций Гая (1, 55), в которых далее содержатся следующие слова: «...ибо почти нет других людей, кото­рые имели бы над своими сыновьями такую власть, какую имеем мы».

 

6. Ульпиан. Мы определяем как сына того, кто рожден от мужа и его супруги...

7. Ульпиан. Если отец подвергнется такому наказанию, что будет либо лишен гражданства, либо обращен в рабство, то, без сомнения, внук займет положение сына.

8. Ульпиан. У безумного отца дети тем не менее находятся под его отеческой властью. То же самое и в отношении всех других родителей, во власти которых находятся дети... § 1. Кро­ме того, безумный отец сохраняет право [отцовской] власти еще и для того, чтобы и доход его прибавлялся из того, что приоб­ретет его сын.

9. Помпоний. Сын семейства в государственных делах зани­мает такое же место, как отец семейства, как, например, когда он занимает должность магистрата, когда его назначают опекуном.

11. Модестин. Дети, прижитые в сожительстве, и эманципи-рованные дети помимо их желания не возвращаются под отечес­кую власть.

Титул VII. Об усыновлении и освобождении из-под власти и о других способах прекращения власти

1. Модестин. Сыновьями семейства делает не только природа, но и усыновление. § 1. Слово «усыновление» является общим и разделяется на два вида, из которых один называется также усы­новлением, а другой — адрогацией. Усыновляются сыновья семей­ства, а адрогация применяется в отношении лиц своего права.