Сказка-быль, или Чудо-Юдо хитрющее

 

 

Ах, Тверская земля, иван-чай-трава! Красотой обильная, возьми нас под руку свою, святую да сильную!

Течёт Волга-Матушка, поёт в храме батюшка. Каждый счастье создаёт, сердцем радость мерит.

Всё, что любит, тем живёт, любит, как умеет.

За окошком новый век – суматошный бег! Вроде время-то новое, а мы все бестолковые!

Что же, присказка текла, ручейком звенела. Сказку-быль пришла пора рассказать нам смело!

 

Купил как-то Умничкин Папа компьютер. Хороший такой, гудит как добрый жук, глазом цветным подмигивает. Папа очень гордился:

– Теперь мы пользователи, потому как польза от нашего нового Друга огромнейшая! Можем с тётей Томой бесплатно говорить, даром что она на заграничной Украине живёт! Книжек умных найдём, в игры всякие развивающие играть будем – заживём, в общем!

И повадился Папа в компьютере жить. Причём глубоко и без ответной связи. Приходит с работы – хвать бутерброд со стола, и к Другу своему любимому. Весь вечер Папа с кем-то общается, кого-то догоняет, стреляет, квесты всяческие выполняет. Внешний мир, то есть Мама с Умничкой, смеялись: уж больно забавный Папа из игрушек вылезал – усы в разные стороны, волосы торчком, а глаза как у инопланетянина – квадратные! Прошло ещё немного времени. Мама с дочкой грустить начали – скучно без Папы. Мама сказала:

– Мы Папу теряем…

А тут и Умничка пристрастилась нырять с Папой вместе в игры-развлекалочки. Любопытно же, чем это так Папу новый товарищ увлёк?

Пришла как-то Мама с работы, а на неё абсолютно одинаковыми инопланетными глазами Папа с дочей хлопают. Не выдержало Мамино сердце многострадальное. Взяла Папу под белы рученьки да на кухне разбор полётов устроила:

– Кто у нас, в конце концов, семьи-то глава? И где у нашей семьи эта голова? И когда же она думать начнёт?

Папа-то у нас молодец, раскаялся Папа, тряхнул буйной головушкой, голубь сизокрылый, обнял жену да за правду-матушку поблагодарил супругу милую. Короче, осознал, наполнился решимостью вернуть потерявшуюся главу на её законное место. Вернулся к дочери, доводы правильные о вреде теле-видео-компьютера заготовил. Ан поздно уж: торчит из монитора один хвостик от доченьки. Видно, глубоко нырнула Умничка-красавица!

Плачут Папа с Мамой над хвостиком, торчащим из экрана, тянут за волосики, зовут-причитают, а вытянуть не могут! Засосало доченьку родимую Чудо-Юдо компьютерное!

Что делать? Жужжит надоедливым жуком компьютер, глазом недобрым на Родителей поглядывает. Вызвали врача. А тот только руками развёл:

– Ничего поделать не могу! Вытащим из этого – так сразу в другой попадёт! Это, дорогие мои, зависимостью называется…

Может, само как-нибудь образуется? Так-то вот, а польза-то планировалась безмерная. Что же грустить да плакать, решили жить так, как есть. Вечером монитор в кроватку укладывали, одеялом укрывали, песенку пели, клавиатуру поглаживали. А утром тряпочкой экран протирали, хвостик расчёсывали. Тарелочки с едой рядом подкладывали. Еда тут же исчезала. Слава Богу, но на плохой аппетит Умничка никогда не жаловалась!

Пришёл как-то Папа с работы, к Чуду-Юду подошёл, рукой хвостик доченьки погладил, посмотрел на страшилок, по экрану бегающих, да действовать решился. Подсел ближе да вопросы стал задавать тихие:

– Как ты там, доченька? Что у тебя происходит, родная?

– Ой, у меня здесь так интересно, столько всего нового, яркого! – послышался далёкий голос Умнички.

– Расскажешь немного?

– Ага, я сейчас выросла, силу собираю, врагов побеждаю!

– Кто же нравится тебе в этой игре?

– Феи мне нравятся. Они красивые, добрые. Да и эльфы тоже. Стреляют ловко, с животными дружат. Чудики разные, которых я сама создаю. Они самые сильные, побеждают всех!

– А враги-то кто твои, доченька? И из-за чего война идёт?

– Да королевство соседнее! Мы землю не поделили, сражаемся за неё.

– Ты думаешь, это правильно?

– Конечно, ведь у меня королевство разрослось и мне нужно больше места для жизни! Разве это не правильно?

– Давай вместе подумаем? Вот если мы с тобой на узеньком стуле вместе не помещаемся – будем ли мы с тобой за место на стуле сражаться?

– Ну что ты, Папа! Я тебе на коленки сяду, вместе даже уютнее будет!

– Умница! А что у нас есть такого, почему мы здесь не воюем?

– Папа, это же просто! Мы с тобой любим друг друга! Нам смысла нет воевать!

– Скажи, как ты думаешь: кто заинтересован в том, чтобы дети во всех странах мира играли в игры, где благородные рыцари и добрые феи друг дружку убивают из-за места под Солнцем?

Призадумалась дочка, помолчала.

– Папа, ты же сам любил в эти игрушки играть?

– Да, мне нравилось, доченька. Только скажи, кто сильнее: тот, кто ошибся да покаялся, или тот, кто в глубине души увидел неправду свою, а признаться не может?

Ещё подумала доченька, на экран посмотрела.

– Пап, я что подумала-то! Ведь это вряд ли хорошие люди придумали такую игру, где эльфы и феи за землю сражаются, друг друга убивают?! Как ты думаешь, если я в такую игру играю, я этим плохим людям чем-то помогаю?

– Радуешь ты меня вопросами своими, Умничка! Молодец! – обрадовался Папа. – Что дальше-то делать будем?

Решительно тряхнула косичкой доченька:

– Знаешь, Папа, я тут подумала-подумала да решила! Кушать я хочу!

– Ну, так пошли скорее, поможем Маме, она как раз запеканку вкуснющую на кухне творит! Вместе интереснее и быстрее обед приготовим!

С этого разговора Папа с дочкой стали немного по-другому говорить и слышать друг друга. Может быть, в их любовь ниточка уважения вплелась? Не всё так быстро и просто. Трудно это – хозяйкой жизни своей становиться да договор с собой честно блюсти. Но вместе с родными и близкими время близости да труда общего – миг единый!

Да и Папа с Мамой рады были. Понимали, что вырастает Умничка хозяюшкой судьбы своей. Да различать учится, что её по жизни сильной делает, а что жизнь да время тайком крадёт!

А компьютер, Чудо-Юдищем побывавший, опять стал просто компьютером. Добрым, тихо гудящим жуком, приносящим всей семье только пользу без огорчений всяческих.

Такая вот быль-былинная случилась в нашем славном граде Тверском, что по-над речкой Волгой-Матушкой стоит, маковками церквей златоглавых посверкивает, удачу Жар-Птицу приваживает!

 

 

В порядке помощи

 

 

– Бабуля, а почему в мире так много несчастья?

– О каких несчастьях ты говоришь, Солнышко?

– Ну, болезни разные! Любовь безответная, страданья, обиды!

– Бывает, в болезни польза большая спрятана!

– Какая же тут польза? Болезнь – это всегда плохо!

– А скажи-ка, милая, ты всегда счастье своё по жизни примечаешь?

– Когда как! Иногда замру вдруг, на Небушко загляжусь, радугой-дугой залюбуюсь! Цветочка полевого коснусь – тут сердцу радостно так становится! Я думаю – это и есть счастье!

– И часто так вот затихнуть получается? – и лучистые морщинки побежали по любимому Бабушкину лицу.

– Ну что ты, Буся, мне некогда – дела, заботы разные! Уроков много задают… Тебе вот помогать по хозяйству надобно! – не упустила возможности похвалить себя внученька.

– Да, ты, конечно, Умница, – хозяюшкой растёшь! А помнишь, как месяц назад ты с температурой под сорок целую неделю пролежала?

– Плохо мне было, Бабуля, только с твоей помощью – заботой едва-едва перетерпела болезнь эту вредную! – поморщилась Умничка.

– А как ты после болезни себя чувствовала? – полюбопытствовала Бабушка.

– А после стало лучше! Как будто гора с плеч упала! Помню, лежу я на кровати и так хорошо мне, так спокойно! И на сердце тепло, тихо, вроде как Ангел, про которого ты мне как-то сказывала, подошёл близко-близко и сердечко солнечной ладошкой погладил!

– Вот видишь! – улыбнулась Бабушка. – А если бы не болезнь твоя, когда бы ты своего Ангела-хранителя заметить смогла? А ведь Он с тобой рядышком каждый день живёт, подсказывать по жизни пытается, любовью бережёт! Так что тут есть над чем подумать! – ласково погладила по головке затихшую девочку Бабушка. – Не стоит спешить несчастьем звать то, что часто помогает по жизни человеку Человеком быть!

 

Про крылья

 

 

Вечером Леночка пришла расстроенная, глаза на мокром месте, сразу убежала к себе в комнату. Бабушка забеспокоилась: не идёт внученька ужинать, не обнимает, в глазки не заглядывает, вопросы не задаёт, а сидит в своей комнате и не выглядывает.

Подошла Бабушка к двери, тихонько постучала:

– Разрешишь войти?

Внученька забралась на диван, обхватила колени руками, съёжилась вся, сгорбилась. При виде двух горьких следов слезинок на щеках своей любимицы, бабушкино сердце дрогнуло, забилось быстрее. Но она не подала виду, неспешно подошла, обняла своими мягкими уютными руками, прижала к груди. Через некоторое время Леночка затихла, угрелась в кольце любимых рук, слёзки высохли.

– Рассказывай! – нежно, но твёрдо проговорила Бабушка.

– Бабуся! – жалобно протянула девочка. – Я же никому ничего не доказываю, не хочу казаться лучше всех!

– Та-а-ак! А они? – поддержала разговор Бабушка.

– А они обзываются, называют задавакой! А ещё говорят, что с тем, кто «выслуживается» перед учителем, они дружить не будут! – опять глаза внученьки наполнились слезами.

– А ты разве «выслуживаешься»?

– Ну что ты, Буся! Мы с Папой решили соревнование устроить: он успеет похудеть на пять килограммов, или я в четверти пятёрку по математике получу!

– А ты почему ребятам ничего не расскажешь?

– Ну да, мне каждому объяснять, что я хочу помочь Папе похудеть? Бабуся, я не знаю что делать! Со мной или все перестанут дружить, или я Папу подведу! А он стараться начал, даже с работы пешком вчера вернулся! Ну, пожалуйста, помоги мне!

– Хорошо, милая! Только сперва скажи, по нраву ближе кто тебе: синица или сокол?

– Не знаю, не думала! А зачем это тебе?

– А ты не гадай: просто скажи – кто больше нравится из этих птиц двоих?

– Синица очень милая, нежная! Она мне нравится. Но сокол мне нравится больше! Он такой… – Леночка на мгновение задумалась. – Он такой быстрый, сильный, красивый! Свободно в Небе летает, всю Землю видит!

– Вот ты и ответила на свой вопрос! – улыбнулась Бабушка. – По нраву Сердце человека какой-нибудь подобной птице!

– Это как, Бабуся?

– Коль сокол нравится тебе, так значит, сердце соколиное имеешь! Свободной высоты полёт, кто б что ни говорил, но ты со временем оценишь!

– Ты опять загадками говоришь? – загорелись внучкины глазки. – А если бы я синицу выбрала?

– Тогда тебе быть малой птицей в жизни слаще. Все недомолвки надо объяснять друзьям и заблуждения развеять.

– А если сокол?

– Сокол? Чужим судом не будет сокол жить! Обидам в сердце места не оставит! Ни Папу, ни себя он подводить не станет! Уж если сердце соколиное имеешь, помни одно: страх в сердце Сокол не хранит!

– А разве плохо иметь сердце синицы? – полюбопытствовала девочка.

– Плохо иметь Сердце птицы, потерявшей крылья. Такое Сердце прячется от всех, бескрыло страх от всех свой пряча! Без крыльев Сердце часто в жизни плачет!

 

Папина крепость

 

 

Сегодня Мама пришла с лекций пораньше. Время есть, чтобы успеть со всеми домашними делами до прихода Папы. Она сразу же развернула активную уборку своего немалого хозяйства.

– Бедненькая, завтра опять на работу пойдёшь, денежку зарабатывать будешь! – запричитала вдруг Леночка, печально глядя на Маму.

На весенние каникулы Леночку пригласила к себе мамина мама, баба Римма. В общем-то, хороший человек. Но, как выразился Папа, не заметив внимательных ушек дочери: «Бабушка уже стала жить в этой телевизионной бубнилке!» К сожалению, что правда, то правда!

– Устала без-мер-но! – с порога выдохнула Леночка, через два дня под благовидным предлогом сбежав от бабули. Бесконечные пересуды нескончаемых сериалов, личной жизни политиков, актёров, страшных злодеяний чиновников, бандитов и автолюбителей на дорогах могут кого угодно по самую маковку наполнить едким налётом уныния. От «радости» души питания такого надо скорей бежать. Стремительно и далеко! А что делать, если рядом с источником дурно воспитанного телевещания оказывается не закалённая всеми ветрами социальных потрясений крепкая женщина с железобетонным мышлением, а творческий восприимчивый ребёнок? Конечно, печально, но факт есть факт! Так и в этот раз, впитывая с полвздоха любое веяние из близлежащего мира, сейчас Леночка выдавала характерную жалостливую ноту «умудрённого» человека просто идеально:

– Они же тебя совершенно измучили!

Мама остановилась, присела рядом с дочкой, улыбнулась:

– Ну что ты, доченька, мне нравится моя работа! Мои студенты такие любопытные, забавные! На лекции сидят тихо-тихо, а после звонка не желают расходиться, вопросы каверзные задают! Мне радостно видеть, когда они мыслить учатся!

– Но ты же у меня совсем не отдыхаешь! – не сдавались бабушкины интонации в Леночкином голосе. – Прилегла бы на диванчике на полчасика, эта посуда от тебя никуда не убежит!

– Знаешь, почему поросёнка чумазым называют? – внезапно спросила дочку Мама. – Потому что насорит, раскидает всё вокруг, да тут же и отдохнуть приляжет! – рассмеялась она. – Я вот посуду вымою, грязь из углов вымету, а вместе с ними грязь и усталость из души прочь прогоню! Сейчас вычистим наш домик, вымоем – сразу легче станет, сил прибавится, улыбаться захочется! Возьми-ка полотенце, протри тарелки, а то им на столе мокро лежать без твоего внимания! И Мама захватила доченьку в светлый и привычный круговорот своей жизни.

Минут через пять, уже две хозяюшки, весело переговариваясь, дружно наполняли общий домик сердечным теплом и радостью!

А вечером, когда с работы вернулся Папа, они наперегонки бросились обнимать его и шуметь, что бесконечно соскучились, и торопить к столу:

– Ужин вкуснющий стынет, кормильца дожидается!

Сидя на уютной кухне, Папа переводил глаза с одного любимого лица на другое: «Господи, как же здорово возвращаться домой! Правду ведь в старину говорили: „Твоя семья – твоя крепость!“»

 

Снежинка

 

 

Вечером пошёл снег. Это был не тот снег, стыдливо тающий при свете дня на мокрой земле. С Неба сыпались полновесные хлопья уверенного в своём праве снегопада, величаво и неспешно, по-хозяйски надёжно укрывавшие прихваченную морозцем траву.

Первой увидела этот снег Умничка. Подбежав к окну, она расплющила свой курносый носик о стекло и большущими зачарованными глазищами вдыхала чудо, сотканное лучами фонарей, тёмным Небом и замедленным водопадом огромных пушистых капель, укутывающих собою мир.

Умничка очнулась тогда, когда в коридоре услышала голос Папы. Она отлипла от стекла, с разгона набежала на него, обхватила своими руками и подняла сияющие восторгом глаза:

– Папа, мы идём на улицу! И это не обсуждается!

Ну как можно противиться такому счастью, лучами пронизывающему нежное сердце любящего Родителя!

Дочка бежала впереди, размахивая руками, танцуя свой искренний танец детства, и сама была похожа на порхающую снежинку. Папа и Умничка наслаждались этой сказкой на двоих. Два любящих сердца до краешков наполнялись драгоценными мгновениями бесконечной близости и Красотой творения.

Папа вечером рисовал любимые кружева по спинке доченьки, провожая её ласковыми прикосновениями в тихий сон.

Умничке снилось, что она продолжает кружиться в снежинках, которые укрывали её волосы искрящимся покрывалом. А одна Снежинка легла точно в развернувшуюся ладошку. Умничка поднесла ладошку со Снежинкой ближе к глазам, с изумлением разглядывая тончайший узор:

– Здравствуй! Какая же ты красивая! Как долго ты летела с Неба!

Неожиданно Снежинка засверкала в ответ крохотными искринками и ответила. Умничка не знала, как она смогла услышать её, но в сердце прозвучал хрустальный голосок, переливающийся хрупким эхом:

– И ты, здравствуй! Ты не представляешь, как я хотела встретиться с тобой!

– Ой, ты умеешь разговаривать! Как это удивительно!

– Конечно! Каждая из нас умеет говорить, только не все нас слышат. А если слышат, то обычно забывают, как только на ладони мы растаем!

– Расскажи, расскажи скорее! Как там, на Небе, как ты летела, как ты родилась такая удивительная?

Снежинка хрустально рассмеялась, щекоча огоньками смеха девочку:

– Как много у тебя вопросов! Я тебе всё-всё расскажу! И как в Океане Звёзд с Неба падают Искры Любви и рождают каждую из нас, и не найти двух одинаковых Снежинок на всём бескрайнем Небосводе! И как мы водим наш счастливый хоровод, седлая весело потоки братца-Ветра! И как стремимся встретиться хоть краешком судьбы с тем Человеком, кто расслышать нас сумеет!

– А зачем вам встреча с Человеком? Вы такие совершенные, такие прекрасные! Как бы мне хотелось стать такой же красивой, как вы!

– Тайна живет в тебе, родная! Нежными Искрами Любви Небо укутывает Землю! А то, что мир людей наполнен Красотой, смогла я лишь сейчас понять, взглянув на мир твоими светлыми глазами. – Помолчав, Снежинка добавила: – Глазами человека, чистого Душой!

Долго разговаривали Умничка и Снежинка. И близость их наполнялась мгновениями искренности и благодарности дарованной Встречи.

И утром, после привычных дел выбежав на улицу с ранцем за спиной, Умничка тихонько шла в школу, разглядывая мир, укрытый чистым снегом:

– Так вот зачем я живу на свете! Оказывается, весь этот Мир огромный наполнен Красотой через глаза и сердце человеческой Души!

Спасибо тебе, Снежинка!

 

 

 

Истории про Генку

 

Творение Вселенной

 

 

На лето Генка с Мамой уехали в деревню из жаркого и пыльного города. И в этой просторной бескрайности небосклона и благоухающей травы Генка потерялся. Нет, конечно, он не пропал, и его почти не искали – просто так Мама говорила, когда с удовольствием шутливо лохматила непокорные вихры, из-под которых сверкали пытливые и озорные мальчишеские глаза.

Как много даровано детству! Уютная извилистая река, укрытая со всех сторон нежными ветвями склонившихся ив, полна приключений и переливающихся солнечных брызг. Мягкая натоптанная земля стелется под сумасшедший, полный нерастраченных сил забег. Кажется, что ты завис в невесомости, а жаркий, полный запахов и звуков мир гудящими струями мчится сквозь твоё существо! Бескрайние поля стройной кукурузы и любимые грецкие деревья, дарящие тёмно-коричневый несмываемый налёт на узкие ладошки.

Чем занимался Генка? Он творил Вселенную. Иногда Генка ложился в густую, пахнущую пряным ароматом нежную траву, раскидывал руки и долго, не мигая, смотрел в Небо. Неспешные облака проплывали перед глазами. Взгляд Генки распахивался хрустальной высотой, переплетаясь с чистотой простора тончайшими светящимися нитями, что мир до края начинали наполнять. Душою всё тесней и глубже он совпадал с ритмом дыхания Вселенной.

Генка стремительно терял себя, оставив где-то далеко мир крохотного детства и уюта. Небо любовалось собой, отражаясь в тишине его малахитовых глаз, а в неведомых глубинах Генкиного существа исподволь зарождалось негромкое торжественное звучание.

Сначала эти звуки подобно волнам неторопливым моря неспешно накатывали на мальчика. Затем, очередной ступенью возвышались до громовых раскатов, сливаясь с жарким ритмом сердца в единое звучание торжества! Генкино сердце обнимало небесное пространство и полностью, без всякого остатка растворялось в его прозрачной вышине. А вслед за тем словно огромные литавры, мощью рокочущих ударов пронзали собой мир, звуком грозы наполнив Бесконечность!

Рождались образы пылающего хоровода звёзд, в прекрасном танце Жизни! И Матушка-Земля вдруг становилась малой, хрупкой частью общего дыхания, но бесконечно родною в этом творении мирозданья! Картины, звуки были так слышны, явны, что Генка боялся неосторожно шевельнуться или сбиться, чтоб ненароком вред не нанести живому Полотну Вселенной!

Присутствие этого дыхания Генка чувствовал всегда. Похоже оно было на движенье ветра – то чуть заметно, слегка шевеля листочками ветвей, то яростным порывом, напитывало жизнью весь мир вокруг своей волнующей силой!

Иногда Генка ложился на мостки и замирал, наблюдая, как солнце легко пронизывает волнующуюся ткань, добираясь до искрящихся камешков на самом дне реки. И миг, когда мелькнувшая тень рыбки мелкой рождала крохотный воздушный пузырёк, вдруг становился мигом красоты! Пузырёк замирал в толще воды, и весь мир вокруг замедлялся. Всё наполнялось гулкой тишиной, в которую погружались и река, и Небо, и сам Генка… И мир вокруг вдруг наполняться начинал звуками рождающихся в толще времени искристых путников. И эта тишина, наполненная звуком, со всех сторон укутывала Генку нежнейшей кисеёй Любви и Нежности. И тогда он ясно чувствовал, что сама Вселенная вдыхает запах его жизни, и наслаждался бережной Её заботой. В эти мгновения Генка понимал, что Она заботится о нём, но и его дыхание оберегает глубину Вселенной. И благодарность чувствовал Её за бережность такую.

Генка творил. Предоставленный самому себе, он мог творить где угодно и когда угодно. Даже засыпая, касаясь пола кончиками пальцев свисающей ладони, Генка вплетался в живую твёрдость дерева, наполнив дремлющую ткань чудом пронзительного узнаванья. И засыпая в нежностью звенящей тишине, но только для того, чтоб утром распахнуть глаза, светящиеся жизнью новой, позволив сну и яви смешаться всплеском радости, готовый жить и сотворять возможность новых встреч в любимом Сотворении!

Творить Вселенную было легко и желанно. Так же, как дышать этим сладким июльским воздухом. Чуть позднее, Генка с лёгким удивлением заметил, что лица встречных взрослых почти не несут на себе следов прекрасного дара. Даже на лице Мамы он замечал обычно лишь быстрый бег её многочисленных дел, когда заглядывал ей в глаза, пытаясь поделиться своей тайной.

А потом Генку перестала волновать непонятная жизнь взрослых, так как к ним приехала тётя Томочка и привезла недавно родившегося Андрюшку. Это было так здорово, ведь Андрюшка тоже творил Вселенную!

Как сладко отзывалось сердце, когда Генка смотрел в его синие мудрые глазки и видел в них глубокое понимание и сочувствие. Разделять радость сотворения было радостно и увлекательно. Правда, тётя Тома часто отвлекала Андрюшку от их совместных дел: то покормить, пелёнки поменять, то ещё какие нужности надолго разлучали их. И тогда Генка убегал творить в одиночку.

 

 

А однажды, перед самым отъездом, Генка встретил взгляд старенького дедушки, опустившегося отдохнуть на пригорке у реки. Не мигая, долго смотрели они друг на друга. И в зеленых Генкиных глазах отражался слегка выцветшей синью взгляд дедушки. И творение Вселенной закружилось вокруг них безмолвным созвучием. Сколько они так просидели, неизвестно. Наверное, много времени прошло. Дедушка улыбнулся тихой улыбкой. Покряхтев, встал со скамеечки и почему-то низко поклонился Генке. Потом повернулся и продолжил свой тихий путь.

Может, и мы, встретив ответный взгляд, себя нежданно настоящих обретаем – Творцов Вселенной?

 

Благодарность

 

 

Удивлялись Родители Генке: «И чего он не такой как все мальчишки в нашем дворе?» Всё усложняет, во всём какой-то смысл ищет, где и Взрослый-то пройдёт мимо, не заметив ничего мало-мальски значимого. А этот-то, философ доморощенный! Вот взять последний случай. Генка любит сладкое. Купил он на свои карманные деньги конфет. Маму угостил, Папе на вечер отложил, чтобы полакомился после работы «кормилец», как Мама Папу частенько называет. Мама обрадовалась, поцеловала сына в макушку:

– Благодарю тебя, родной мой, мне очень приятно, молодец!

А «молодец» широко заулыбался, руки распахнул к Маме:

– Дари!

– Чего дарить? – опешила Мама.

– Ты же мне Благо даришь? Приятно, мне нравится такой подарок, очень красиво звучит!

– Генка, ну что ж ты у меня такой странный! Это же просто выражение такое! Так иногда говорят! Благо – это не вещь какая-нибудь, чтобы дарить Его!

– А что же такое Благодарность, если Её дарить нельзя?

– Так, всё! Вечером Папа придёт. У нас в семье разделение способностей. Я – самая красивая, а Папа – самый умный, вот его-то и спросим!

Вечером Папа посадил Генку на колени, погладил по голове, в глаза заглянул:

– Сложные ты нам вопросы задаёшь, Гена! И Благодарности вопрос важен для всех людей на свете. По-своему его решает каждый с давних пор. С тех пор, когда его решили в истоках жизни два сына Адама.

– А кто они были? И как они решили этот вопрос?

– Это известная история. У Адама родилось два сына. Старшего звали Каином, младшего – Авелем. Много трудились сыновья Адама. И любил Бог их и наделял благими щедротами. Множились стада животных, богато рождались Землей-Матушкой плоды для жизни и радости под руками трудолюбивыми. И вот решили они поделиться с Богом дарами трудов своих. Авель отдал Богу лучших животных из стад своих, а Каин – плоды земли. И Бог принял дар Авеля, а дар Каина – отверг.

– Почему, Папа? Разве плоды земли хуже?

– Слушай дальше – продолжил рассказ Папа – И тогда поникло лицо Каина, разгневался он на брата и убил его. И выпали на долю ему многие страдания и скитания по лику земли.

– За что же он брата своего убил? Из ревности?

– Не знаю. Сразу дать ответ я не могу тебе.

Два дня мужчины размышляли над вопросом, который так неожиданно стал важен для двоих мужчин. Папа, возвращаясь с работы, брал с собой Генку, и они молча гуляли вдоль реки. Сын перестал задавать свои вечные вопросы, как-то внезапно повзрослел, затих. Наконец, пришел Папа к вечеру домой:

– Пойдем, Генка, пройдемся! Кажется, я понял, почему Бог не принял плодов Каина.

Тихо несла река вечернюю прохладу, поблёскивая в свете фонарей. Спокойно звучал голос Папы.

– Кажется, я понял, – повторил Папа. – В Библии сказано: «Бог есть Любовь!» Бог любил обоих братьев. И из Любви отверг Он Каина дары! Не в наказание! Пытался Бог помочь ему, увидев в сердце человека отсутствие Даров Святой Любви!

Помолчал немного Папа, затем продолжил:

– Думаю, что когда Каин увидел пустоту своего сердца, то тяжко стало жить его душе! Да вот причину стал искать он не в себе, а в ближнем! А там, где Божий Дар не принят человеком, там Тьма с готовностью наполнила его. И потемнело не только Каина лицо, во тьму попало сердце старшего из братьев. И в одиночестве, во тьме сердечной он руку смог поднять на брата своего. Так и по день сегодняшний, когда причину бед своих в других упорно ищем, то вслед за Каином готовы повторять ту давнюю и тяжкую ошибку.

Долго еще молчали Папа с сыном, и даже ветер затих, не желая отвлекать от мыслей, таких необходимых для двоих родных людей.

– Папа, знаешь, а я раньше думал, что раскаяние – это когда человек жалеет о плохих поступках, которые когда-то совершил…

– А сейчас что думаешь?

– Наверное, раскаяться – это перестать жить в темноте одиночества…

– Теперь ты знаешь, что такое Благодарность, Генка?

– Да, Папа! Благодарность – это Дар Сердца, полного Любовью!

 

Сказка про страх

 

 

Вообще-то, Генка мало чего боялся. Ему нравились опасность и риск. Он мог съехать с горы на велосипеде по такому крутому склону, что если бы Мама увидела, Генка был уверен, – выволочкой бы дело не ограничилось. Сердце его сладко замирало и падало в глубину живота, когда, разбежавшись, он прыгал ласточкой с обрыва над рекой в ленивый омут рядом с полуразрушенной плотиной. Да и мало ли у мальчишки забав, в которых риск тесно переплёлся с чувством восторга и жаждой приключений!

Одно только огорчало Генку. Он никому не рассказывал об этом, так как это была стыдная слабость, а Генка не любил быть слабым. Он темноты боялся. Генка не мог себя заставить в тёмную комнату войти без света, и в темноте боялся засыпать. Ему казалось, что в ней таится кто-то опасный, ждущий, что Генка отвлечётся и станет беззащитным. А самое страшное начиналось, когда его звали друзья купаться ночью на речку. Он не просто боялся ночную воду. У Генки начиналась паника, когда под ним раскрывалась тёмная бездна, в которой кто-то поднимался к незащищённому Генкиному животу, ужасно злой и страшно голодный.

Такая ситуация продолжалась достаточно долго. До тех пор, пока Папа не послал Генку за чем-то в подвал, а свет включить Генка не сумел – просто в подвале лампочка сгорела. Он вернулся к Папе и сказал, не поднимая на Папу глаз:

– Знаешь, я не могу. Я темноты боюсь.

Папа присел на корточки перед сыном, улыбнулся спокойной мягкой улыбкой:

– Я тебя понял. Ничего. Мы это поправим!

Вечером Папа повёл куда-то Генку в город. С Папой было спокойно и уютно. Большой и добрый Папа легко шагал по вечерним улицам, лицо его было задумчивым в свете фонарей, и Генке казалось, что в волшебной полутьме шуршащих шин, мигающих огней и реклам Папа сегодня был каким-то по-особенному родным и близким.

Наконец, они остановились у небольшой церквушки недалеко от речки на окраине города. Папа сказал:

– Когда я был маленьким, твой Дедушка меня тоже привёл сюда, на это самое место. И научил меня одной очень важной вещи. Пришло время и тебя с ней познакомить. Закрой на минуту глаза и скажи, что ты чувствуешь.

Генка закрыл глаза, но тут же широко открыл глаза:

– Мне страшно! Там внутри темно!

– Хорошо! Давай войдём в церквушку.

Генка ничего хорошего не видел в происходящем. Сердце его колотилось о мальчишеские рёбра, стремясь сбежать из этого опасного полумрака туда, где светло, горят фонари и потоком текут озабоченные своими делами люди. Но Генка верил в Папу и пошёл за ним в старенькое бревенчатое здание. Внутри почти никого не было. Тихо догорала пара свечей перед образами да бабушка сидела за прилавочком с иконками и книжками при выходе. Папа купил свечку и предложил Генке зажечь её перед любой из икон. По своему выбору.

Они молча постояли, наблюдая, как огонь свечи мягко освещал лицо строгого старца на иконе, внимательно наблюдающего за Генкой спокойными мудрыми глазами.

– Закрой глаза теперь, сынок. Что-нибудь изменилось?

– Странно, Папа, но мне сейчас хорошо и тихо. И совсем не страшно. Как будто в груди свеча горит и освещает всё внутри!

– Хорошо, Гена, давай выйдем на улицу.

Поклонившись на пороге, они вышли наружу.

– Подними глаза к небу, Генка!

Генка поднял глаза кверху и увидел россыпь жемчужных звёзд над головой.

– Что ты видишь, глядя в это Небо?

– Как красиво, Папа! Какой удивительный сегодня вечер! Звёзды так похожи на свечи, горящие в ночи! От них так же тепло становится на сердце, как в Храме, где мы только были!

– Твой Дедушка меня учил, что сила человека в умении видеть мира красоту и вере искреннего сердца! Тогда в Душе такого человека всегда светло! И места страху нет. Помни об этом, сынок! Когда-нибудь и ты своего сына приведёшь к этой церквушке и справиться поможешь ему со страхом!

Этой ночью Генка спокойно засыпал, легко прикрыв веки в мягком полумраке уютной комнаты, думая о том, что когда-нибудь он вырастет таким же большим и добрым, как его Папа, и познакомит сына своего с прекрасной силой Света, что полнит мир любого человека в любое время, даже в полной темноте!

 

 

Убежишь ли от себя?

 

Вечером, когда все собрались дома, семья поужинала, и Папа вынес предложение пройтись вместе по улицам, подышать свежим воздухом, поделиться, кто чем день прошедший наполнил, о жизни поговорить. Предложение было воспринято единогласно, и семья в мгновение ока оказалась собрана и готова к вечернему променаду. Генка очень любил эти совместные прогулки. Родители никуда не торопились, неспешно делились новостями, подтрунивали друг над другом, шутили с сыном, делились тем, что интересного случилось в жизни. А главное, в такие минуты Генка чувствовал себя таким же взрослым и рассудительным, как и свои Родители, которые на равных обсуждали с ним семейные вопросы. Они прислушивались к его мнению, могли согласиться с Генкиными доводами или наоборот, могли поспорить, если считали, что он был неправ.

Этот вечер был довольно необычен. Как, к слову сказать, и все, что происходило в Генкиной семье. Его друзья часто об этом говорили. Только сам Генка ничего такого необычного не замечал, но радовался, что их любили навещать гости и старшего, и младшего, то есть Генкиного поколения. Они часто заходили по делу, или просто так, поговорить, поделиться своими мыслями, планами, трудностями. И всем гостям, невзирая на время суток – были рады в этом гостеприимном доме, всем находилось дружеское слово, ароматный чай из собранных в родной деревне трав душистых.

И так, текущий вечер был действительно прекрасен. Солнце мохнатым, выпукло яростным огнем затопило тонкое руно неспешных облаков. По улицам тек поток освещённых закатным солнцем людей: катили коляски расслабленные мамы; гордо расправив плечи, раздвигала пространство молодецкой удалью и нерастраченным задором шумная молодёжь; щурились на дорогу слегка азиатскими глазами водители в высоких шуршащих маршрутках; сосредоточенно хмурились себе под ноги упрямые старушки в тёплых вязаных кофтах. В какой-то момент благости, Генке, взявшему Папу и Маму за раскачивающиеся руки, показалось, что все вокруг двигаются в удивительном единстве под аккомпанемент негромкой ритмичной музыки, лившейся из приоткрытого окошка машины, притулившейся у перекрестка. Посмотрев на своих Родителей, Генка понял, что те уже давно и с удовольствием наблюдают за этим удивительным танцующим миром.

Неожиданно чарующая гармония начала разрушаться. Сперва Генка не понял, что его стало беспокоить. Как будто в общем звучании красоты кто-то взял фальшивую ноту и упорно ее тянул, невзирая на общий лад и гармонию. Генка оглядел окружающее пространство и наткнулся на женщину, сурово возвышающуюся над ребёнком лет трех:

– Я тебе что сказала?! Ты что, оглох?! Ты почему меня не слушаешь? Я тебе говорила, чтобы ты не бегал? Кто теперь это стирать будет?! А?! – грозно бросала разбушевавшаяся мамочка в лицо малышу, раздражённо то ли отряхивая, то ли встряхивая его за рукав. Под градом злых слов мальчик молча вжимал голову в плечи и с недоумением смотрел на гнев мамы, и в глазах ребенка постепенно протаивало чувство обиды и отчуждения.

Молчание ребенка еще сильнее ярило женщину:

– Сил на тебя не хватает! Какая же ты у меня бестолочь! Так бы и надавала сейчас!

Генка прижался к Родителям. Ему показалось, что злобные выкрики разъярённой мамочки не только обрушиваются на безответного малыша, но и больно ударяют по нему самому. Он пожалел малыша, которого и защитить было некому от гнева, казалось бы, самого близкого для него человека. Подняв голову, Генка посмотрел Папе в глаза. Тот переглянулся с Мамой, кивнул, соглашаясь с молчаливым решением семьи. Неспешно они подошли к мамочке, которая сделала паузу, набирая воздух для новой волны громкой «воспитательной» беседы.

– У вас что-то произошло? Мы вам можем чем-нибудь помочь? – негромко спросил Папа.

Женщина подняла на него распахнутые гневом глаза, столкнулась со спокойным внимательным Папиным взглядом и грубость, готовая слететь с её языка, беззвучно ссыпалась куда-то внутрь… Женщина отвела взгляд, её уши внезапно вспыхнули ярко-бордовым цветом. Растрёпанная, красная как мак, она подхватила готового заплакать ребёнка, крепко прижала его к себе и, ни на кого не глядя, кинулась прочь.

Удивлённый Генка тронул Папу за руку:

– Как это у тебя получилось? Почему эта женщина убежала, когда ты предложил ей помощь? И почему она так страшно кричала на своего сына?

– Взрослому, как и любому Человеку, бывает очень плохо, – тихо ответил Отец. И, продолжил: – Только ребёнок не знает, что делать с этим «плохо», потому ругается и плачет, да выплеснуть пытается всё то, что накопилось на Душе.

– А Взрослый?

– А Взрослый, ежели Душой своей трудился, то боль и страх, сомненья и обиды умеет в жерновах Души в муку перемолоть, чтоб выпечь зрелости душистые хлеба! Чтоб близких накормить, а в трудную минуту согреть теплом, и нужные слова найти и лаской ободрить родного человека!

– А разве бывает, что Взрослый Душой не трудится?

– По-разному бывает. Вот ребёнок вырос, набирался силы и ума. Душой, бывает, остается в детстве, прожив без зрелости труда. Тогда в тревожную минуту он плачет, или зло кричит. И вылить хочет на кого-то, что на душе его болит!

– Ей стало стыдно. По сути, она не злобный человек. И убежала, так как стало видно, что плохо ей самой, и сын её ни в чем не виноват! – вставила молчавшая до сих пор Мама.

– Так от себя ведь разве убежишь? Пусть милосердный Бог ее простит… – со вздохом ответил Отец и, обняв родных людей, решительно выбросил прочь подкравшуюся печаль из своей Души!

И снова солнце мягким уходящим теплом топило улицы родного города. А по ним так же текли потоки его расслабленных жителей. Так же сосредоточенно хмурились себе под ноги упрямые старушки в тёплых вязаных кофтах. Что-то изменилось в этом уютном мире. Генке казалось, что на встречных лицах играют не только отблески тихого летнего вечера, но и огней их Душ, что трудятся в каждое мгновение жизни этих удивительных существ – Взрослых!

 

Слышать Мир

 

 

Хорошо это или плохо, когда Родители занимаются образованием своего сына? Генку этот вопрос никогда не беспокоил. Лично его всё устраивало. У него была своя, совершенно свободная от родительских взглядов, Вселенная. Ни Папа, ни Мама не докучали сыну поучениями, полагая, что Генка – человек, имеющий право на свою личную жизнь. А если ему нужно будет услышать их мнение, то язык у Генки всегда при себе. Единственное, на чём настаивали Родители, так это честность и обязательность во взаимоотношениях: «Сделал ошибку – имей смелость признать и исправить! Пообещал – будь добр выполнить!»

Изредка Генка скучал без внимания Родителей, видя как Папы и Мамы друзей опекают по каждой мелочи своих любимых чад. Зачастую же он был благодарен Богу, подарившему ему таких прекрасных Родителей. Это потом, через много лет, Генка понял, сколько сил и Любви ненавязчиво вложили в него Папа и Мама, оставляя его Сердце и Душу свободными!

Может, именно поэтому Генка любил и умел слушать вопросы и ответы, рассыпанные в мире вокруг него. Глядя в безмятежную синь Неба, Генка знал, что завтра будет дождь и он обязательно побежит пускать корабли по пузырчатым лужам. Или, приходя домой из школы, появлялся перед удивлённым Папой уже с мячом в руках, зная, что тот его сейчас позовёт гулять. Он и не думал, что многие люди живут по-другому. Что жизнь может преподносить постоянные сюрпризы, то радостные, то горькие. Плохо это или хорошо – Генка не знал. Он просто жил. И ему было хорошо и уютно в этой жизни.

Однажды, выходя из подъезда, Генка задержался и зацепился за край бесконечного разговора, который вели бабушки-старушки на скамеечках у дома. Они вечно мыли косточки всем соседям, друг другу, обсуждали, кто из них хороший, а кто плохой. В этот раз они никак не могли прийти к общему согласию. И именно накал страстей привлёк внимание Генки. Генка из разговора ничего не понял, но внутри застрял занозой вопрос: «Как же отличить хорошего человека от плохого?» Он постарался забыть весь этот, в целом, неприятный разговор. Но как-то вдруг Генка стал замечать, что перестаёт слышать мир вокруг себя. То он ждёт солнечного дня, а Небо сыплет ему сверху крупные капли дождя, то Папа задержится на работе, когда Генка оделся в футбол с ним поиграть. Особенно обидно стало, когда однажды из-за угла внезапно вынырнула машина и едва не зацепила краем Генку.

Видя обеспокоенные взгляды Родителей, которые стали неожиданно внимательными, Генка решился на разговор:

– Папа, Мама, объясните мне, как понять: хороший это человек или плохой?

Посадил Папа Генку между собой и Мамой и сказал:

– Я могу рассказать тебе одну историю. Она не очень длинная. Хватит ли у тебя терпения дослушать до конца?

– Я постараюсь, Папа.

– Хорошо. Слушай, сынок. Это случилось в незапамятные времена, от которых остались одни легенды. Некогда прародитель всех людей, Адам, жил в раю, называемом Эдемом. И Эдем творился красотой и силой слова Бога. Жил Адам в Любви Бога, создавшего его и вдохнувшего в него Душу. И сделал Бог его царём природы и наделил его всеми возможными достоинствами. И жил Адам в смирении и согласии. То есть жил в мире и голос свой и все слова свои складывал с Гласом и Словом Всевышнего. Но однажды, в несчастливый день, вкусил с одного древа запретный плод познания Добра и Зла. И с тех пор перестал он слышать мир и Голос Бога, что творит Вселенную. И мы, далёкие дети Адама, живя в Любви и Мире Божьем, почти не слышим Голоса Его, а всё пытаемся мир поделить на то, что хорошо и то, что плохо! Об этом ты хотел меня спросить, Гена?

Поцеловав сына, пожелав ему добрых снов, Папа и Мама ушли спать.

На следующий день, возвращаясь из школы, он услышал, как старушки у подъезда привычно кого-то дружно осуждают, зябко кутаясь в пуховые платки под жарким майским солнышком.

Генка недоумённо пожал плечами и прошёл мимо. Дома, посмотрев на чистое Небо, подумал: «Вечером будет дождь».

И перед сном улыбнулся, услышав мелодичную песню водяных капель по оконному стеклу.

 

Уровни мастерства

 

 

Этим летом Папа охотился за крупной дичью. Нет, не подумайте, он не прочёсывал окрестные леса с ружьём в руках, гоняя кабанов и разных там медведей! Папа исполнял функцию мужчины! Однажды Папа Генке объяснил основную задачу для мужчины: добыть еду и защитить семью!

Если раньше Генкин предок охотился за мамонтом косматым, используя копьё, да камни, да недюжинный ум, то в наше время Папа в качестве орудья трудился исключительно умом. По сути смысл трудов остался тот же: добыча всё того же пропитанья и обретение новых благ: пещерки славной, вольного пространства, поимка быстроногого коня и женщина, прекраснейшая в мире, у очага в родной квартире! В переводе с Папиного языка на Генкин это звучало так: домик в деревне, поездка на море, покупка машины и улыбающаяся Мама на заново отделанной кухне!

Охота была непростой. В начале лета Папа отвёз Маму на честно заслуженный отдых в деревню, и в тот же день он устелил весь пол разными листочками, папочками и клочками исписанной бумаги, захламив все внутреннее пространство квартиры. Тут же гордо поименовав воцарившийся бедлам рабочим порядком! В великолепии же этом трудовом он совершенно окопался. В жаре, в коробке из бетона, извилиною мозговой творил Мужчина! Достойный восхваления его был подвиг, и возможностей предел! И посему, когда порог жилища украсили мальчишки – Генка в обнимку с закадычным другом Витькой, Папа тихо и искренне поблагодарил кого-то там наверху за подаренную передышку. Облегченно вздохнув, он пошел встречать мальчишек, осторожно балансируя между листами бумаги, в шахматном порядке разложенными на полу.

– Пап, хоть ты скажи этому типу! – с порога закричал Генка, косясь на своего возмущённого друга. – Я ему объясняю, а он меня не слышит!

– Ты сам ничего не слышишь! Сергей Владимирович! Он мне даже слова сказать не даёт!

– И я рад видеть Вас! Ну что же, вечер добрый, благоволите обувь снять и в дом пройти! И снизьте градус тона, прошу покорно!

Под внимательным и слегка озорным Папиным взглядом спорщики смутились, и стали быстро перебирать и озвучивать весь положенный случаю запас этикета и извинений. Расшаркивания на пороге продолжались достаточно долго, пока с Генкиного языка не слетела невесть как попавшая туда фраза, и он не пробубнил этаким голосом следующее: «Ничтоже сумняшись, милостивый государь, не соблаговолите ли принять наши искренние заверения в бескорыстной любви и бесконечной преданности!» Сразу после сказанного Генка расхохотался во весь голос. К нему немедленно присоединился хрустальный перезвон Витьки и мгновением позже громогласный хохот Папы. Вдоволь насмеявшись, Папа повёл ребят на кухню:

– Ну, пересмешники, поведайте причину спора, что вдруг смутила дружбу?

– Пап, вот я считаю, что человек все может, если сильно захочет! Все в его руках, а он твердит…

– Дядя Сережа, как же так! Судьба у человека есть! И быть чему, того не миновать – явно повторяя кого-то, опять вскинулся Витька.

– Да что ты заладил: судьба, судьба! Ты докажи сперва, что есть она! Да человек свой путь сам создаёт!

– А вот и нет! Идёт вот человек по улице, а из-за поворота водитель…

– А в секции тренироваться надо, тогда и увернулся бы, шутя!

– Ага, а боксом заниматься, чтобы не побили; и плавать, чтоб не утонуть; и закаляться, чтобы спину не продуло; и йогом быть, чтоб…

– Брэк! – развел детей галдящих Папа: – вопрос ваш понял. Говорить готов. Готовы Вы услышать?

– Да!!!

– Вопрос лишь в том, какого уровня Вы мастера!

В воздухе повисла немая пауза. Ребята внимательно разглядывали Папу, пытаясь увидеть в его глазах отсвет шутки, да которой тот был весьма охоч. Но сейчас Папа был предельно серьёзен:

– Твой дедушка, Геннадий, не раз мне вспоминал о тайнах мастерства. Он в притчах мастер был!

– И что же это за уровни? – озадаченно потер подбородок Генка.

– Твой дедушка мне говорил, что мастер первый битвы ищет, в борьбе стремится первым стать. Для мастера такого миг победы сладок, если рукой умелой, или словом острым сразить противника он смог в борьбе тяжёлой и упорной!

– Правильно! А что здесь не так?

– Конечно, правильно. На нижнем, самом первом этаже, – ответил Папа. – А на втором уже он знает, что счастья сладостных побед без поражений не бывает! Ведь в пораженьях дух крепчает, его характер закаляет! Здесь мастер опыт обретает и в руки жизнь свою берёт!

– Ага, точно! Я после того, как Марья Ивановна двойку поставит, ух как за уроки берусь! – вклинился в разговор Витька. – А на третьем этаже что делает мастер?

– Он Жизнь перестает ценить как путь побед иль поражений. И ценит Жизни каждый миг как драгоценности бесценной! И безупречности алмаз в поступках воплощает мудрость, – спокойно проговорил Папа, – а на вершине мастерства…

– Я знаю! Мастер перестает сражаться! – опять уверенно заявил Витька.

– Ну почему же! Мастер здесь Мудрец! Здесь Долг и Совесть, Честь и Свет, здесь одинокой Воли нет! Здесь Вольность Жизни и Любви! Здесь Мудреца легки следы сплетаются с Путём Вселенной!

– А ты сам, Папа, на каком уровне?

– Не мне судить, но я надеюсь, что жажда битв в пыли забот мне радость Сердца не закроет! И быт моих мирских хлопот мне не затмит высоких целей! Благодарю Вас, мне пора, жду Ваших искренних вопросов. Уже бегу, зовет работа!

– Спасибо, Папа, славной тебе «охоты»!

– Желаю и Вам, ребята, достичь вершин и мастерства!

 

Как различить обман

 

Отец с сыном гуляли по городу. Народу было много. Чувствовалось приближение Нового года. На улицах царила предпраздничная суета. А тут еще подарок долгожданный – выпал новогодний снег! Он бережно укрыл улицы и тротуары тончайшим покрывалом заботливой нежности. Мужчины неспешно беседовали, в упоении поскрипывали ботинками, выписывая на белом полотне следы своей судьбы:

– Папа, как можно отличить, правду человек говорит, или врёт?

– Только по поступкам, сынок!

– Но человек ведь может скрывать свои поступки?

– Скрывай – не скрывай, а все равно видно! – подумав, ответил Отец.

– Да? А что ты видишь в этих людях, которые идут нам навстречу? Что они скрывают? Что говорят тебе их поступки?

– Они хотят жить вместе, – прищурился на искрящиеся в свете фонарей редкие порхающие огоньки снежинок Папа.

– Папа, мне кажется, что ты не прав! Они даже не смотрят друг на друга! Можно рядом пройти, а никто и не заметит: был ты, или нет! – засомневался сын.

– Ну и что? Это они только вид такой скучный и одинокий изображают. А живут-то всё равно вместе! – и Папа с удовольствием посмотрел на людей, озабоченно бегущих каждый сам по себе по своим очень важным и очень отдельным делам.

 

Лабиринт Минотавра

 

 

Как жаль, что всё хорошее имеет обыкновение когда-нибудь заканчиваться! Вот и это лето подошло к завершению. И Генкины родители неумолимо ворвались в мир, где он безраздельно царствовал, владея несметными сокровищами. В его владении было всё, до чего мог дотянуться его царственный взгляд: нежность и искристость тенистой реки, пронзительная синева высокого неба, напоённого золотыми объятьями ласкового августовского солнца, вся ширь полей, с разбега набегавших на дальние холмы, покрытые мощными кряжистыми соснами. А в небольшой деревне, что уютно устроилась недалеко от реки, несущей тенистую прохладу, жили самые прекрасные люди на свете! Это были Генкины подданные, которых он защищал, оберегал и искренне любил. И тётю Томочку, полненькую, смешливую соседку с вечным огоньком в карих глазах; и дядю Федю, сильного жилистого мужчину с потемневшим от солнца лицом, который позволял Генке забираться на Гривночку – любимую Генкину лошадь. И баба Мася, и дядя Степа, и тётя Дуся, все-все, кого он встречал в течение дня, улыбались Генке при встрече, невольно заражаясь неуёмным жизнелюбием, фонтаном струящимся из вихрастого неугомонного мальчишки. А тут, как всегда внезапно, в самый неподходящий момент… Ну, вы сами понимаете, что справедливостью в такие моменты не пахнет ни капельки! Хоть ты и стараешься не огорчиться, но все же…! Кто из нас осудит человека, который всеми правдами и неправдами оттягивает тягостное время потери королевской мантии?!

А город, и вправду, не обманул Генкиных ожиданий, наполненных самыми тёмными предчувствиями. Он оказался забит до самых краев дурно пахнущими машинами и толпой мрачных сограждан. Самое неприятное было то, что они не смотрели друг на друга, а неслись с оловянными глазами по своим срочным делам, не замечая никого и ничего вокруг.

– Нет, они все просто сумасшедшие! – с безнадёжной тоской Генка взирал на постные лица соотечественников. Эта мысль, занозой глубоко засевшая где-то в области груди, полностью расстроила его. Знакомое волнение перед приближающимся учебным годом дополнилось металлическим привкусом огорчения. Ноги Генки сами понесли его от этого сущего безобразия, и он бездумно поплёлся прочь. В конце концов, тропинка, петлявшая сперва за базарной площадью, затем по каким-то растерзанным кустам, перешла в уютную натоптанную дорожку и вывела на пригорок, где небольшая часовенка смотрелась в неспешно текущую воду. Над рекой было тихо и пустынно. Когтистая лапа безжалостной тоски начала потихоньку отпускать Генкино сердце, сменившись неясной тревогой и зябкостью. Рваный лоскут небесного покрывала закрыл солнышко. Подул прохладный ветер.

– О чем закручинился, добрый молодец? – мягкий густой голос оторвал Генку от грустных дум. Обернувшись, он увидел стоящего рядом седенького дедушку в темной рясе. Как может поместиться столь звучный голос в столь сухоньком теле, Генка не понял. Такое несоответствие немного отвлекло его от пучины невесёлых дум. Потом, заглядевшись в улыбающиеся глаза, наполненные тёплым участием, Генка вдруг одним духом выложил старенькому дедушке всё: и о надвигающихся уроках, и о деревне, которую пришлось оставить; о толпе горожан, с лицами, наполненными сердитой пустотой – обо всём, что так тяжко придавило Генку!

Слегка наклонив седую голову, собеседник внимательно выслушал сбивчивую исповедь, подошел ближе и положил сухую, но удивительно горячую ладонь на Генкино плечо:

– Давай-ка присядем!

От священника удивительно пахло каким-то приятным чистым ароматом и спокойствием. На мгновение, мальчишке показалось, что они знают друг друга уже давным-давно и на этой скамеечке у невысокого обрыва уже не один раз он слышал этот приятный мягкий голос.

– Слышал ли ты легенду о лабиринте Минотавра?

Генка знал эту историю из книжки, лежащей на полке, где хранились его любимые книги, и уверенно кивнул головой.

– Ты помнишь, что спасло героя Тесея?

– Конечно! Клубок Ариадны, который его вывел из лабиринта.

– А смог бы он самостоятельно найти выход, без драгоценного подарка?

– Вряд ли! – Генка с сомнением покачал головой. – А почему Вы эту историю вспомнили?

– Да потому что в ней о нас о всех рассказано давно. Сказка – быль, да в ней намёк! – улыбнулся священник. – Каждый из нас подобен тому древнему герою, что в темный лабиринт попал, да заплутал, заблудился в темных поворотах судьбы своей. Да так запутался, что и забыл, зачем он в мир пришёл, что потерял и для чего живёт!

– А вы знаете, зачем человек живёт, что он здесь делает? – встрепенулся Генка, услышав то, что давно его душу полнило вопросами. На которые до сих пор никто из взрослых так и не смог дать ему мало-мальски вразумительных ответов.

– Конечно! А как же не знать? Душу свою спасать каждый из нас сюда приходит! Душа-то человеческая пленена была когда-то кознями лукавого врага, да в лабиринтах суеты мирской припрятана надежно! В глазки любому из младенцев загляни, – а в ответ увидишь ты столетий бездну. Младенец он, или он мудрец, как его только кто ни называет. Куда идёт, зачем он с нами здесь – свои пути в Благой Вселенной сам он точно знает!

– Почему же потом он все забывает?

– Так лабиринт-то не пустой! Ловушек множество расставлено, чтобы отвлечь, чтоб сбить с дороги, чтобы обмануть! Во мраке подземелья так темно, что память отшибает у бедняги, от тьмы соблазнов свет в глазах темнеет! Вот так герой становится бродягой, в ловушках хитрых потерявший свет! Без племени – без роду, без чести и любви он в темноте бредёт, и силы его тают! Вокруг себя ни стен, ни путников несчастных в пути уже не замечает, да только синяки да шишки с удивленьем трёт! – проговорил старик.

– А как же выбраться из этого плена, дедушка? – тихо спросил мальчишка. – Клубочек как заветный получить?

– Ты сказку читал, аль нет? – на миг брови священника слились в кустистую полосу, затем разошлись по своим привычным местам. – Ведь прежде чем подарок получить герою, он удостоился любви прекрасной девы! А для любимого ведь ничего не жалко! И чтоб клубок заветный получить, достойным нужно быть внимания и любви Защитницы людей! Что может быть достойнее вниманья, Матери Божией Пресвятой! Если нуждаешься в Её благословении, по жизни честь свою блюди, чужого не хватай, не предавайся гневу, лжи, тягучей лени и злословью!

– И всё? – удивлённо протянул Генка.

На что священник рассмеялся неожиданно чистым смехом с мелодичными переливами:

– А ты, Гена, попробуй пожить так хотя бы дня три! Увидишь, сразу столько соблазнов, что откуда ни возьмись, слетятся, чтобы отвлечь тебя от принятых решений!

– Никаких таких особых соблазнов я раньше не видел! Вы же меня совсем не знаете! Я всегда выполняю свои обещания! – возмутился необоснованным подозрениям Генка.

– Ага, вот видишь! – наставил на мальчишку палец дедушка. – Едва ты слово дал, как гневаться уж начал! То-то же! – покачал седой головой священник, видя смущение на лице подростка.

– А если я смогу справиться с этим зароком? Что мне дальше делать? – Генка поднял на него любопытные глаза.

– Дальше все просто! – улыбнулся смущённому мальчишке дедушка. – Скажи себе внутренне: «Знаю я малость свою, нищету свою без Веры! Любовию только и живу! Любовь и Вера – покой и утешение мое!

– И всё?

– И всё! – улыбнулся батюшка. – Только искренне сказать надобно! От всего сердца своего! Тогда в руках-то и клубочек спасительный появится. Тут уж крепко его держать надобно! Ведь враг людской не дремлет и постарается под локоток толкнуть! А ты, брат, не зевай!

– А дальше что?

– Дальше? Экий ты нетерпеливый! Ну да ладно! Расскажу, что дальше делать надобно! Видишь ли, человек устроен так, что глаза его на Сердце глядят. И как потянется Сердце его за нитью Веры к выходу из лабиринта, сразу человеку светлее становится! Глаза яснее различать начинают самые тёмные закоулочки, что по жизни встретиться могут, да выход не так уж и далеко светом своим поманит.

– А как выйдет человек из лабиринта? Дальше-то куда идти?

– Ты выйди сперва, чадо моё! – шутливо потрепал священник Генкины вихры. Пора уже, беги домой, вечереет. Подумай сам чуток, да приходи после. Тогда и поговорим!

Внезапно вспомнив, что дома его уже наверняка спохватились, Генка вскочил, попрощался с дедушкой, и побежал короткой дорогой к дому. Он летел вдоль реки, а внутри его крепла уверенность, что он обязательно вернётся к этому удивительному дедушке с горячими сухими ладонями и тёплыми глазами. Ведь у него так много вопросов, которые надо хорошенько обдумать до новой встречи!

 

Урок русского языка

 

 

– Садись, Геннадий, два! – учительница строго посмотрела на худенького мальчика с зелёными глазами в обрамлении длинных ресниц, отчаянными взмахами сдерживающих набегающую горечь слезинок. – Я тобой недовольна!

При этих словах глаза ученика мгновенно просохли, а в их малахитовой глубине засверкали крохотные огоньки, перебежали на полные губы, сложив подозрительно знакомую озорную улыбку:

– Ну что Вы, Марь Иванна, если хотите, я могу сейчас же Вас освободить!

Учительница была опытной. Не первый год трудилась она на каменистой ниве образования и знала, что только строгой дисциплиной и непререкаемым авторитетом можно внедрить зародыши уважения к великому и могучему родному языку. И знала, что делать, когда ей бросают вызов такие вот подрастающие охламоны, которых по какому-то недоразумению называют учениками:

– Всем тихо! – негромко, но властно срезала она зарождающийся шум в классе. Потом медленно перевела немигающий взгляд на улыбающегося Генку:

– Прошу Вас объясниться! Что Вы имеете в виду?

– Как же, Марья Ивановна! Вы же нас учили, что наш великий русский язык, который мы так бездарно используем, воплощает в себе глубинный смысл! И мне кажется, я разгадал то, что Вы спрятали в своих словах!

– Да-а? – протаял некий интерес в непроницаемой броне учительского авторитета. – И какой же скрытый смысл ты услышал?

– «Я тобой недовольна»!

– И что из этого следует? – недоумение грозило предательски излиться перед лицом всего класса.

Класс замер в ожидании неминуемой развязки. Стали слышны даже тяжкие потуги упрямой осенней мухи пробиться на свободу сквозь стекло оконной рамы. Да приглушённые вопли первоклассников с пришкольной территории кощунственно нарушали звенящую тишину гнетущего напряжения.

– Вы сказали мне, что Вы несвободная и виноватым в этом считаете меня!

Марья Ивановна была строгой учительницей, но она искренне любила свой предмет, которому отдала большую часть своей жизни. Поэтому, прежде чем ответить дерзкому ученику, она еще раз немного подумала. Потом внимательным взглядом обвела весь класс. Ребята поспешно опускали глаза, стараясь раствориться в безликой массе одноклассников, но внутри уже переживая весь ужас громовых кар на бедную Генкину голову: «Что сейчас будет! Да и всем нам достанется», – говорили их опущенные книзу головы и спинки горбиком.

И вдруг в пронзительной тишине голос Марьи Ивановны произнёс слова, которые никто и никогда не ожидал услышать в этих стенах:

– Что ж, Геннадий, хоть я и занесла двойку в журнал, но за такую любовь к нашему великому и могучему, рядом ставлю тебе твёрдую пятерку!

Прозвенел звонок, класс затопил поток чувств, перехлестнувший всякие берега школьной дисциплины. Марья Ивановна с достоинством испанской каравеллы развернулась от облепленного одноклассниками Генки и уверенно выплыла в школьный коридор.

 

Хлеб на ладони

 

– Папа, а почему говорят, что жизнь прожить сполна не всякому дано? – Генка прочитал очередную интересную книгу и настроен был пофилософствовать.

– Передай, будь добр, мне хлеб! – попросил Папа. Мужчины хозяйничали в доме самостоятельно. Мама еще не вернулась с занятий, а посему они присели на кухне «слегка заморить червячка».

– Держи, Папа! – передал кусок хлеба сын.

– Нет, Гена, – внимательно посмотрел на сына Отец, – я же попросил хлеб тебя передать!

– А я что передал? – удивился Генка.

– Так разве хлеб ты предложил мне? Ты чувствуешь, что мягкий он и свежий, и пахнет рук теплом, что создали его? – В магазине по соседству была маленькая хлебопекарня, куда Генкина семья любила совершать набеги, наполняя свою хлебницу такими ароматными, вкусными булочками.

Генка с некоторым удивлением посмотрел на небольшой, ровно срезанный овал, уютно лежащий на ладони:

– Не думал я об этом, Папа!

– Попробуй еще раз! – ободряюще улыбнулся Отец.

Генка поднёс ладонь ближе к своим глазам и хлеб внезапно обрел какую-то новую ценность, необычную значимость, осязать которую было странно, но на удивление приятно! Подержав еще немного хлебушек на ладони, он передал его Папе.

– Добро, Гена! Благодаришь ли ты сейчас всех тех, кто землю распахал, сеял пшеницу, урожай снимал, зерно молол и пёк прекрасный хлеб?! Всех тех, трудился кто, трудом не уставая, и радовался, что в конце ты будешь этот хлеб держать в ладонях? – опять не взял краюшку хлебную Отец.

Гена молча сел. Глаза его стали серьёзными и задумчивыми. Спокойно, как взрослый взрослому посмотрел Папе в глаза и молча спросил: «Так правильно?»

– Так, Гена, так! – таким же спокойным взглядом ответил сыну Отец. – А хлеб ты мне передаёшь? Меня в виду имеешь тоже? Какое отношенье к Папе своим ты даром выражаешь?

Сын ещё больше задумался, посмотрев на краюху хлебную на ладони:

– Люблю тебя я, Папа! Стараюсь быть похожим на тебя!

– Ну вот! – Торжественно Отец взял хлеб с ладони сына. – Ты действие простое с виду наполнил Жизнью и со мною щедро поделился! Благодарю тебя за дар столь ценный! Так и с