Повторная встреча с семьей

 

Через три года семья собралась на повторную встречу. Когда вы будете читать ее протокол, следите за “показателями” роста и другими изменениями, которые произошли за это время. Повторная встреча была назначена после звонка Ванессы, которая сказала, что семья планирует еще один сбор. Она спросила, смогу ли я встретиться с ними. Я с готовностью принял это предложение, вспоминая, сколько наслаждения доставили мне их предыдущие визиты.

Участвуя в обсуждении формальностей, связанных с этой встречей, Гейл потребовала, чтобы она состояла из двух частей, и предложила, чтобы первая часть представляла собой дополнительную и самостоятельную терапевтическую сессию, а не просто подведение итогов предыдущей работы.

Когда семья вошла в кабинет, в них чувствовались пыл, рвение и возбуждение и никаких видимых проявлений страха или опасения. Они выглядели уже совсем по-другому. Папа сбросил вес и уже не казался таким провинциалом. Наряды Ванессы стали более сдержанными и не такими цветистыми. Гейл выглядела более живо, взгляд ее стал ясным и открытым, она заметно пополнела. На запястье Мамы были медицинские браслеты от артрита.

Как только мы расселись и стали довольно скованно рассматривать друг друга, Гейл первой начала говорить о событиях в своей жизни за прошедшие три года. Она стала принимать гораздо меньше лекарств. Вялость и малоподвижность ее психики, которые прежде были столь заметны, исчезли. Гейл добилась того, чтобы совсем переехать из лечебницы, и жила одна. Еще она устроилась на работу.

Потом Гейл стала говорить о парнях и своих проблемах с ними. Поскольку она стала самодостаточным членом семьи, вполне оперившейся взрослой дочкой, она тоже (чем же она хуже других!) заимела проблемы с парнями! Заметьте, какое значительное продвижение по сравнению с предыдущей встречей!

 

 

К: Почему ты бросила своего парня?

Г: Это он бросил меня и начал встречаться с другой девушкой. Я сказала, пусть он делает как хочет, он и стал с ней встречаться.

Ван: Но ведь были и другие важные вещи! Например, секс и брак. Ты всего этого не хотела, и он помахал тебе рукой.

М: Да.

Мар: Он спросил тебя, выйдешь ли ты за него замуж, правда?

К: Он хотел и того и другого - или же только одного? Брак или просто секс?

Г: И то и другое.

К: Во всяком случае это лучше, чем только одно.

М: Да, конечно.

К: Иногда эти ребята хотят жениться, но совсем не хотят секса. Несколько дней назад ко мне пришла пара, состощая в браке один год. Они согласились пожениться, потому что муж сказал: не будет никакого секса.

Мар: Да ну, не может быть!

К: Оказалось, что он имел в виду жениться и одновременно быть гомосексуалистом. Такой номер не прошел. Гейл, ты уже нашла себе другого парня?

 

Эта история, выходящая за рамки предыдущего разговора, представляет собой способ игры с тем фактом, что люди живут в окружении многихпаттернов. Открытость беседы членов семьи между собой говорит о многом. В их взаимодействии появились элементы свободы, которой раньше не было.

Г: Нет! Я не ищу мужчину!

М: Это правда! Она даже не ищет.

К: Что с тобой случилось? Нелепо не искать себе мужчину!

Г: Я согласна это делать, но только не сейчас. У меня своя компания и я хочу присоединится к одной общине - церковной группе для одиноких.

Мар: Современные сексуально-озабоченные одинокие в церкви.

К: Правильно! Самых лучших парней можно заарканить именно в церкви. Там я в свое время нашел свою первую девушку, нужно сказать, с очень скучным, нудным и старомодным характером. Хорошо еще, что мы навсегда не приклеились друг к другу.

Ван: Я заметила, Гейл, что раньше ты хотела сблизиться с Марлой и Дорис, а они отмахивались от тебя. Ты меня тоже тогда раздражала. Теперь я понимаю, как важно к кому-то пристроиться, когда теряешь парня. Когда я порвала со своим, я себе просто места не находила.

 

Какая замечательная перемена! Ванесса непроизвольно отреагировала в поддерживающей и сочувствующей манере. Это всецело личностный подход без каких бы то ни было следов критицизма и неодобрения.

К: Быть может, вы будете сводницами друг для друга?

Ван: Это как?

К: Очень просто. Сводничать друг для друга: она тебе достанет парня, а ты найдешь ей.

Ван: Да, но сейчас у меня есть парень.

К: Итак, тебе сейчас помощь не нужна. Ладно, ты можешь выслать ей парня из того места, где ты живешь. Хотя я слышал, что там у вас они не слишком темпераментны. Ты его можешь выслать по почте. В ящике.

Майк: Это должна быть специальная посылка, и оформлять такую нужно особо.

Ван: И потребуется ящик нужного размера.

К: Да, возможно, тебе придется парня немножко поприжать, утрамбовать.

 

Отметьте атмосферу игры во взаимодействии между ними. Кажется, что общение друг с другом доставляет им удовольствие. Они худо-бедно научились играть.

 

В дополнение к тому, что члены семьи стали более спонтанными в вопросах “низкой и умеренной интенсивности”, они должны начать обсуждать вопросы более сложные. Раньше семья имела тенденцию идентифицировать Папу и Гейл с "реальными" проблемами. В следующем отрезке работы это изменилось.

Один из признаков здоровой семьи - смена "козлов отпущения", а не фиксирование на каких-то определенных индивидах. Признаком патологии, наоборот, является помещение всей боли семьи под кожей одного или двух ее членов. Боль является частью жизни и ее никак нельзя избежать. Способность всех членов семьи стать перед лицом боли и принять ее является существенным компонентом гармоничной семейной жизни. Всем членам семьи должно быть позволено испытывать свои собственные страдания и иметь возможность получить поддержку со стороны других.

Способность - в присутствии всей семьи - заглянуть в лицо боли, а не отвергать ее, дает возможность быть открытыми и доверять друг другу. Вот тогда жизнь становится стоящей. Далее разговор сфокусировался на Маме.

 

М: Я не хочу, чтобы меня признавали инвалидом (по поводу артрита)! Моя сестра говорит, что я должна получить свидетельство с изображением кресла на колесах и тогда смогу припарковываться в специальных местах для инвалидов.

К: Мама, имеющая право не работать.

М: Да. А я не знаю, хочу ли принадлежать к этой категории! И вообще, иногда я не знаю, к чему принадлежу!

К: У вас бывают сильные боли?

М: Да, конечно, если мне приходится слишком много работать. Особенно болят запястья и ступни.

Майк: Ее лодыжки такие ужасные.

Дор: Ее лодыжки очень слабые. Каждый месяц она растягивает связки на них.

М: Я ношу голеностопники.

К: Вы знаете, у меня возникло сейчас одно странное ощущение. Когда вы говорили о том, что не знаете, к какой категории относитесь, я подумал, что вы говорите о суициде. Есть ли у вас какие-то подобные идеи?

 

Разговоры Мамы о том, что она не может определиться в социальном плане, ее депрессия, связанная с артритом, оставили у меня ощущение, что она, может быть, утратила надежду, попала в безвыходное положение. Вместе с тем, когда ее прямо спрашивают об этом, она дает семье знать, как ужасно себя чувствует.

Поскольку Майк и Дорис поделились своим беспокойством о ней, Мама смогла продолжить более свободно.

М: Да... иногда.

К: Можете ли вы позвонить кому-нибудь из своих детей, когда вы так себя почувствуете, и попросить: "Пожалуйста, скажи мне пять хороших слов"?

М: Вы имеете в виду "горячую линию" - ну, телефон доверия?

К: Нет, к черту эту горячую линию!

(Смех)

К: Серьезно, когда вы чувствуете себя одиноко... Вы же не можете разговаривать с этим старым типом, он может говорить только с коровами. Можете ли позвонить вашей команде и сказать: "Я себя чувствую плохо, у меня депрессия!"

М: Я не знаю (Вся в слезах).

Ван: Ты можешь позвонить мне, Мама.

М: Мне кажется, что лучше будет, если я оставлю все это внутри себя. Я не хочу обременять их.

К: Ради Бога, что за чепуха и бессмыслица! Вы были для них мамой на протяжении всех этих лет. Почему же они не могут стать для вас мамой сейчас? Когда одна беда тянется за другой, вы можете прийти к старику и проверить, в состоянии ли он вас обнять. Может быть, он не знает как это делать - в таком случае вы можете поработать в этом направлении и обучить его. Возможно, это ему даже понравится.

 

 

Здесь я подталкиваю Маму к тому, чтобы трансформировать свои внутренние суицидальные импульсы во внутрисемейный вопрос. Если этот вопрос приобретет очевидный межличностный характер и в его обсуждение будет вовлечена вся семья, надежда на позитивное изменение будет возрастать.

Возможно, что суицид в основном представляет собой усилие, направленное на приведение биологического организма в соответствие с состоянием вашего эмоционального мира. Уверенность в том, что никто в этом мире не заботится о тебе, всем на тебя наплевать, всегда сопровождает полет пули, выпущенной из твоего пистолета и направленной тебе в сердце или в висок. Но когда такая фантазия предъявляется семье, изоляция может закончиться, а личностно-ориентированные взаимоотношения возобновятся.

 

М: Он всегда убегает.

К: Конечно! Все мужчины обычно боятся близости. Все мы нелепы, любой из нас!

Дор: Я надеюсь, что ты будешь мне звонить. Когда ты мне звонишь, я думаю: "Какой замечательный сюрприз!"

М: Но у меня нет достаточно денег для звонков.

Дор: Разве деньги имеют здесь значение? Мы поговорим об этом позже. Как ты себя чувствуешь - вот что самое главное. Если ты одинока и грустишь, в таком случае я хочу говорить с тобой об этом!

 

Такое протягивание руки спасает жизнь. Их потаенная забота друг о друге начинает все больше выступать на поверхность. Все это может служить противодействием боли хронической изоляции.

* * *

Вопр.: Карл, что помогло вам узнать на этом этапе работы, что у Мамы есть суицидные чувства? Это не было слишком очевидно.

Карл: Точно я не знаю. Многие реплики служили здесь клиническими подозрениями. Точно не знаю, что послужило их источником.

Некоторый намек был в той ситуации, когда я сказал: "Вы безработная мама", - а она ответила, что ей такое положение не нравится, имея в виду, что никогда ничего не было такого, к чему ей хотелось бы ощутить свою сопричастность, присоединиться, кем-то стать. Для меня это могло означать не что иное, как суицидальное утверждение.

Вопр.: Но ведь суицид - дело очень серьезное. Достаточно однажды добиться в нем успеха, и ситуацию нельзя будет никак поправить. Думали ли вы о том, чтобы посадить ее на лекарства или даже госпитализировать? Рассматриваете ли вы вообще более традиционные способы взаимодействия с теми, о которых на самом деле стоило бы серьезно беспокоиться?

Карл: Если она активно, обдуманно пыталась бы практически осуществить суицид... Но я не думаю, что в данном случае это могло бы иметь место. Мне кажется, что в каком-то отношении она похожа на хронического алкоголика - вовлечена в процесс постепенного саморазрушения. Подобно своей дочери, которая стала "никем". Она была “никем” так долго, что ее физическая смерть пришла бы уже на все готовенькое. Один из способов совершить самоубийство - продолжать жить. Я не думаю, что она на самом деле может наложить на себя руки. Если бы я был убежден в том, что такая опасность действительно существует, я бы говорил об этом гораздо более открыто. Я бы вовлек в дело их всех, предполагая отыскать в семье хотя бы одного человека, который бы желал ее смерти. На ее мужа в таком случае могло бы пасть основное подозрение.

Вопр.: Да, но это довольно странная идея. Вы имеете в виду, что если Мама испытывает суицидные мысли, то кто-то другой хочет ее смерти?

Карл: Конечно! Конечно! Суицид, как и все остальное в жизни, имеет межличностную природу. В действительности я верю только в системы! Я не верю в индивидов, функционирующих в качестве целостных единиц. Я думаю, что они действуют только как части более широких систем.

Вопр.: Может быть, просто она чувствует себя отчаянно одинокой?

Карл: Конечно! Это означает, что Папа ее не хочет, что он желал бы, чтобы она ушла с его пути. Тогда он сможет танцевать с кем захочет. Вот что я думаю обо всем этом. Здесь имеет место “доклинический суицид”, если основываться на тех вещах, о которых мы только что говорили. Если бы она была действительно склонна к самоубийству, я тогда сделал бы семью ее госпиталем.

Вопр.: Я не понимаю! Каким образом вам удалось бы сделать это?

Карл: Я бы возложил на них ответственность за ее суицидность. Наша задача в данном случае состояла бы в том, чтобы определить, почему эта семья желает ее смерти. И кто здесь является главарем? Что случится, если она умрет? Если она покончит с собой, кто будет плакать? Сможет ли Папа оставить свой трактор и прийти на похороны? Приедут ли дети, например, Ванесса, на похороны своей мамы? Кто будет плакать дольше всего? Я бы задал все приходящие в голову вопросы про Маму. Я принудил бы ее пофантазировать даже о том, что может быть после ее предполагаемой смерти. Это послужило бы тому, чтобы ослабить именно те фантазии, которые сделали бы самоубийство возможным.

Все это похоже на ту знаменитую историю о полицейском, который пытался говорить с человеком, стоящем на мосту и готовящемся покончить с собой. История реальна! Человек, казалось, вовсе не собирался разговаривать с полицейским и продолжал готовиться к своему роовому прыжку. В конце концов полицейский не выдержал, вытащил пистолет и заорал: "Слушай, сукин сын, если ты сейчас спрыгнешь, я тебя пристрелю!" В результате человек спустился вниз живой и невредимый. Вот это и есть настоящая психотерапия! Он перевернул представление этого человека о том, что именно случится, когда тот бросится с моста и тем самым внезапно расширил его перспективу! Именно это я и люблю делать и считаю важным, полезным в данной ситуации.

Лекарства лишь прикрывают проблему. Можно пойти спать вместо того, чтобы ругаться с женой, - но вряд ли так улучшатся ваши взаимоотношения с ней и ваше собственное состояние. Это лишь прикрывает неблагополучие: неужели на следующее утро вы проснетесь и вообразите, что ничего не произошло?

 

* * *

 

Когда сессия возобновилась, мы продолжили обсуждать вопрос о самоубийстве. Я прибавил к сложившейся картине другой вектор внутрисемейного взаимодействия, беседуя с Мамой о том, как бы Папа справился с ситуацией, если бы она себя убила.

 

К: Вы знаете, что случилось бы с ним, если бы вы совершили самоубийство?

М: Нет.

К: Я скажу вам. Бьюсь об заклад, он завянет и умрет через шесть месяцев.

М: Я не знаю.

К: Я могу предположить, что будет со мной, если моя жена умрет. Я думаю, что мне надо будет исчезнуть куда-нибудь в лес, и я не знаю, сколько времени пройдет до того, как я смогу вернуться. Не думаю, что покончу с собой, но состояние мое будет ужасно.

 

Здесь я расширяю представление о проявлениях суицида, чтобы задействовать во всем этом Папу. Я говорю ему, что чувство вины, которое он испытывал по поводу невыношенной беременности, может вернуться.

Это также высвечивает его подспудную зависимость от нее и разоблачает миф о том, что он будет продолжать танцевать, прокладывая дорожки к сердцу какой-нибудь молодой женщины.

Между тем, рассказ о моей фантазии не оставляет им простора для бунтарства.

 

М: Почему же вы не спрашиваете о том, что будет, если первым умрет он? Мне тоже будет очень плохо.

К: Конечно.

М: Я не смогу с этим справиться.

К: Без сомнения. Это может вылечить ваш артрит, но вы будете чертовски одиноки и у вас начнется прямо-таки адская депрессия. Вы когда-нибудь говорите детям о своем одиночестве хотя бы в письмах?

Дор: Нет! Она посылает нам только письма с новостями. Она не хочет писать о себе.

К: Итак, по сути дела вы тоже бежите из семьи, как и он!

М: Да.

К: Я не думаю, что вы должны бегать от своих собственных детей. Может быть, вы боитесь, что если они будут знать правду о вашем состоянии, то это прибавит им хлопот?

М: Для депрессии нет никаких оснований. Я просто одинока.

К: Конечно. Вы чувствуете себя одинокой из-за фермы, из-за пяти детей и из-за всего того прошлого, которого у вас больше нет.

 

Ключ здесь в том, чтобы открыто бросить вызов мученической позиции Мамы, заключающейся в ее убеждении, что нет ничего такого, из-за чего она должна была бы впасть в депрессию. Я хочу, чтобы она поняла, что прячется от своей семьи под маской нежелания беспокоить их.

Я заканчиваю эту часть сессии ясным напоминанием о том, чего же все-таки Мама лишилась. Сейчас вся семья осознает ее боль.

 

Затем обсуждение быстро соскользнуло на конкретные реалии жизни на ферме. Они заговорили о том, как Папа все еще работает с Майком и как Мама часто появляется, чтобы помочь им. Ясно, что Майк часто контактирует со своими родителями.

Здесь Ванесса решила как следует расспросить своего брата, одновременно бросая вызов убеждению семьи, что мужчины не являются человеческими существами. Она спрашивает, сознательно ли он не обращал внимания на боль матери или же просто бездумно действовал таким образом.

 

Ван: Ты встречаешься с Майком каждый день, правда, Мама?

М: Да.

Майк: Чтобы быть точным, через день.

П: Ни у кого нет времени.

Ван: Майк, знал ли ты, что Мама чувствует себя так одиноко? Неужели это до тебя не дошло за последние несколько месяцев?

Майк: Отчасти....но....ты знаешь, у меня тоже нет времени! (Майк расплакался.)

К: Ты как Папа, всегда видишь только работу на этой проклятой ферме.

(Вся семья плачет.)

 

Какой замечательный индикатор изменений! Сейчас один из мужчин осмеливается выразить свою собственную боль в слезах. Вот это и есть рост! Майк более не является “запертым” в семейный миф о том, что мужчины свободны от аффектов.

Майк: Никогда не бывает времени!

Ван: Таким образом, у тебя нет времени, чтобы встретиться и поговорить с Мамой?

М: Он встречается со мной достаточно часто. Но когда мы встречаемся, мы только работаем, не знаю, что еще можно делать при встрече.

 

Впечатляет возрастающая свобода семьи заглянуть в лицо своей боли и быть включенными друг в друга. Другой стороной монеты является их растаущая игривость и способность смеяться.

Затем я приступил к более прямому расспросу семьи о наших предыдущих беседах. По обыкновению, я начал с Папы. Мне хотелось, чтобы и сейчас, в конце работы, он занял определенную позицию.

 

К: Итак, сейчас вы - мои гости. Давайте подытожим результаты шести сессий, которые мы с вами провели. Это необходимо для того, чтобы понять, какое значение они имели для семьи.

Начнем с Папы. Можете ли вы что-то сказать о том, что весь этот опыт значил для вас?

П: Ладно... Поучительно было поближе познакомиться со своей собственной семьей. Понять, какой смысл имеет семья для других и что она значит для тебя.

После нашей последней встречи, не сегодня, а раньше, я построил дом для старика и старухи - для нас. Мне приятно осознавать, что я наконец смог построить этот дом - он удобный и уютный. Я построил его прежде всего для Марии.

М: Да, в дом войти очень приятно.

П: В действительности я не был ей хорошим мужем, но я представил себе, что вот этим я могу внести какой-то вклад.

(Смех)

 

Папа стал тоже более ориентированным на людей. Он все больше осознает межличностный компонент человеческого существования. Это свидетельствует о возрастающей близости между членами семьи. В то время как в терминах вербальной коммуникации способы самовыражения еще недостаточно адекватны, они уже реально существуют.

Способность Папы обозначить строительство дома как попытку стать лучше в качестве мужа очень впечатляет. Это может привести со временем к еще большей близости.

 

На этом этапе продолжилась дискуссия о жизни на ферме. Как это обычно и бывает, мы говорили в основном о работе и о делах, которые нужно обязательно завершить. Папа был центральной фигурой в этом разговоре, а женщины оказались на периферии. Содержание разговора было примерно таким же, как и три года назад, однако разница, и весьма существенная, была очевидна. Прежде всего, не было чувства обиды, гнева и злости у женщин. Казалось, что они как-то заинтересованы в теме разговора и даже получают от него удовольствие.

Когда я вспоминаю об этом, содержание заключительной беседы становится мне все понятнее. С возрастанием способности Папы быть внутри семьи, они получали все больше возможностей видеть в нем личность, а не просто живое, но заброшенное препятствие для близости в семье. Сейчас, когда он включился в разговор по поводу фермы, они смогли посмотреть на все это скорее как на его собственный путь совладания с миром, чем на что-то, что он делает как бы наперекор им.

Когда обсуждение закончилось, я обратился к Маме.

 

К: Хорошо, что сегодня утром вам удалось поплакать по поводу ваших суицидальных импульсов. Большинство людей в этом отношении гораздо более упрямы. Когда ты спрашиваешь их о самоубийстве, они говорят: "О нет! Ко мне это не имеет ровно никакого отношения! У меня за всю жизнь никогда не было суицидальных мыслей!"

М: Мне не хотелось бы признаваться в их существовании перед другими. Например, перед соседями, так как они, скорее всего, меня бы совсем не поняли.

К: Вы можете доверять Папе немножечко больше, чем соседям - на одну ступеньку.

М: Да.

(Смех)

Дор: Может быть, на полступеньки.

К: На полступеньки? Ну надо же! Итак, что еще произошло для вас на сессиях?

М: Были моменты, где много плакали. Однажды Ванесса была очень драматичной.

Мар: Были драки на подушках.

Майк: И Гейл не хотела этого делать.

М: Я и Папа дрались. Нет, скорее дралась только я. Он же не захотел, прямо как Гейл.

К: Итак, его можно обвинить и в этом.

 

Ван: Мама много плакала. Папа говорил об утрате чувств и плакал. Было действительно такое ужасное ощущение, что твоя, Папа, жизнь подошла к концу. Я помню, что была тогда довольна тем, что находилась рядом, когда ты так плохо себя чувствовал.

П: Да, я представил себе, что мне никогда не удастся закончить то, что я делал. Это заставило меня взять себя в руки и в конце концов сделать то, что требуется. Время уплывает, если ты никуда не движешься. Я понял также, что Мария на девять лет моложе меня. И если все пойдет в соответствии с возрастом, то ей придется страдать на 9 лет больше, чем мне.

(Смех)

 

И опять трогательный жест со стороны человека, который не очень привык выражать чувства словами.

 

К: Что было такого в беседах, что вывело вас из равновесия?

П: Да вот, мне было указано, что я не был.... вы дети всегда были рядом с Мамой, а я... Я никогда не был близок. Я понял, что единственная вещь, которую я могу дать всем вам - это дом. Сейчас у вас есть дом, в который можно приезжать.

Ван: Я это ценю.

Г: Я заметила, что взаимоотношения Мамы и Папы действительно улучшаются. Я вижу их достаточно часто. Папа настойчиво пытается стать ближе к ней, Маме же приспособиться гораздо труднее, так как она более изолирована и нуждается в том, чтобы кто-то подал ей руку, вытащил к другим, как это было со мной.

 

Хотя разговор шел довольно ровно, без напряжения, реальные различия между ними стали все более очевидными. Мне захотелось сразу же спросить их об этом сдвиге в установках. Я хотел услышать, как же остальная часть семьи сегодня смотрит на Папу и относится к нему.

 

К: В прошлый раз у меня было такое чувство, насколько точно я его помню, что семья, вообще говоря, сердита на Папу. Это так?

Все: Да!

 

К: Изменилось ли что-то? Я помню, что Мама была зла на Папу. Сейчас мне кажется, что она все еще сердится на него за то, что он недостаточно близок и человечен по отношению к ней. Однако ощущается, что в ее словах гораздо больше нежности.

Ван: Я могу сказать, как я все это чувствую. Я была довольно сердита на тебя, Папа, три или четыре года назад за многие вещи, которые ты делал, или наоборот, не делал. Сейчас мне кажется, что я принимаю тебя больше. Осознаю, что я все еще недостаточно близка к тебе, но это отнюдь не гнев. Скорее какая-то дистанция.

К: Сейчас тебе хочется быть ближе, но ты еще не добилась этого. А раньше ты этого просто не хотела.

Ван: Да.

 

И еще одно изменение стало очевидным. Сейчас Ванесса в большей степени способна принять своего отца как личность, а не как носителя какой-то определенной роли. Она хочет с ним каких-то взаимоотношений, а не только стремиться убежать от тирании.

 

Г: Я сейчас стала ближе к моим родителям. Раньше я на него немного сердилась, но не сейчас.

 

К концу сессии я сделал еще одно открытое предложение - дать им возможность высказаться по поводу того, как семья изменилась.

 

К: Итак, кто еще хочет что-то сказать?

Ван: Я думаю, что наши беседы способствовали тому, что мы стали ближе друг к другу. Я могу это видеть на примере Папы и Мамы. Особенно с тех пор, как вы переехали в этот новый дом. Похоже на то, что в ваших взаимоотношениях появилось новое дыхание, вы как бы начинаете сначала.

М: Да, когда детей нет рядом, возможно что-нибудь и получится.

 

Мама использует возможность поделиться фундаментальным изменением в ее взгляде на мир. Она предполагает, что когда дети наконец разъехались, она и Джон смогут решить, что им пора улучшить их взаимоотношения. Здесь есть даже намек на то, что эти взаимоотношения ей, в общем-то, нравятся. Возможно, что теперь-то она преодолела в себе качество быть “никем”.

 

Ван: Я думаю, что все это поможет в моей личной жизни. Люди, которых я сейчас выбираю, самые разные. Думаю, что сессии в этом отношении оказались для меня очень полезными.

К: У меня такое чувство, что у вас появилось нечто новое - то, что вы стали более серьезными. Раньше мне казалось, что вы как бы все время смеетесь над собой.

Ван: Да, я чувствую себя более серьезной.

К: Я вижу большее стремление к тому, чтобы жить смелее, не бояться отдать жизни всего себя.

 

Это одна из действительно значимых целей терапии - освободить людей до такой степени, чтобы они могли жить полной жизнью. Реально постигать жизнь на своем опыте, а не только думать о ней.

Когда сессия закончилась, возникло чувство спокойствия, умиротворенности. Им не было страшно остаться наедине друг с другом. И я уже н был им нужен для поддержания мужества быть самими собой. Они сформировали устойчивую семейную систему и я оказался в большей мере вне ее, чем это было раньше.

Растущее чувство свободы и смелость членов семьи поражали. Они открыто обсуждали, общение друг с другом для них теперь удовольствие, а не тяжкая повинность. Они сами развили в себе способность находиться рядом друг с другом! Наблюдать жизнь и реагировать на нее личностно и с заботой о ближнем.

Когда терапия заканчивается, она не исчезает насовсем. Семья уносит в себе терапевта, а терапевт сохраняет семью внутри себя. Жизнь продолжается, и терапевт навсегда остается наедине с волнующим опытом включенности в трогательную ткань человеческих взаимоотношений.

 

“Танцы с семьей” - книга, которую я ждал годы. Для всякого, кого озадачивает подход Витакера, кого интригуют его парадоксы, раздражают “бессмыслицы”, увлекает странная магия его работы или просто интересует концепция, - это именно то, что нужно читать.

Случилось так, что я был в комнате наблюдателей за “односторонним зеркалом”, когда Витакер вел свой “танец” с представленной здесь семьей. Я наслаждался музыкой и синхронностью фигур их “танца”, но мне, наблюдателю за зеркалом, не дано было быть с ними вместе.

Книга дает такую возможность. Читайте ее.

 

Сальвадор Минухин,

доктор медицины

СОДЕРЖАНИЕ

 

“Не мир, но меч”. Предисловие Е.Л.Михайловой

Предисловие В. Бамберри

1. Начало работы с семьей

2. Личность терапевта: личностная интегрированность и структура профессиональной роли

3. Процесс семейной терапии: стратегически-административные аспекты и стадии терапии

4. Семейная терапия: символический подход, основанный на личностном опыте

5. Становимся на личностную позицию: бросаем вызов жесткости и прокладываем дорожки

6. Универсальная дилемма: отчаявшиеся мужчины и полные надежд женщины

7. Секрет несчастья: добиться того, чего тебе хочется

8. Забота, которая всегда с нами

9. Здоровая семья и нормальная патология

10. В каком направлении следует двигаться, чтобы расти? Три года спустя

 

Карл Витакер, Вильям Бамберри

 

ТАНЦЫ С СЕМЬЕЙ

Семейная терапия: символический подход,

основанный на личностном опыте

 

Перевод А.З.Шапиро

 

Научный редактор Е.Л.Михайлова

Литературный редактор Н.Н.Полянская

Редактор И.В.Тепикина

 

ЛР № 061743

 

 

М.: Независимая фирма “Класс”

 

ISBN 0-87630-496-X (USA)

ISBN 5- 86375-015-4 (PФ)

 

* В практике семейной терапии наличие в семье "козла отпущения" может выступать в качестве симптома. - Прим.научного редактора.

 

* Идентифицированный пациент - тот, кто с точки зрения семьи нуждается в помощи. - Прим. переводчика.

* В тексте книги удачно сопоставляются английские выражения "responsive to" (чувствительный к) и "responsible for"(ответственный за), с которыми К.Витакер играет, чтобы наглядно показать суть своего подхода к психотерапевтическому процессу.- Прим. переводчика.

* От “experiential” — основанный на непосредственном личностном опыте. Хотя этот термин употребляется в профессиональной литературе, мы сочли за лучшее в целом его избежать: слишком легка контаминация с “экспериментальным”. — Прим.научного редактора.